Undivided

Люси, после того, как расправилась с охранником, прямо на его глазах преобразилась: она больше смотрела на Венома, улыбалась естественнее, словно что-то стряхнула с себя, что-то мешающее и не дававшее ей самовыражаться. Как будто из-под какого-то панциря на свет, наконец-то, показалась. Эта метаморфоза, с каждой минутой, все больше и больше нравилась симбиоту — он любил эмоции, любил чувства, любил драйв и веселье. Девушка медленно осмотрела свою камеру, хихикнула и уставилась на растерзанное тело охранника перед ней. Веном неотрывно следил за диклониусом, отмечая, что хищная улыбка все шире и шире расплывается на красивом девичьем лице. Похоже, она тоже долго ждала своего шанса отомстить этим обоим мудакам, жаль, что второго она так и не достала своими невидимыми руками. Девушка порывисто вскочила на ноги, отбросив окровавленную простынь в сторону, и пнула своей изящной ножкой верхний кусок тела, будто это был футбольный мяч и проследила как плечо, да скорее всего это было именно оно, красиво поскользило по стеклянному полу, оставляя за собой широкую красную полосу. Она повторила то же самое с рукой, все шире улыбаясь, и принялась играть в футбол с человеческими останками, копируя движения Венома, когда тот гонял остатки сожранной камеры и микрофона по полу своей стеклянной тюрьмы. Она топала своими маленькими ступнями по лужам крови, под улюлюканье со стороны Венома и его аплодисменты, и прицельно загоняла ножкой голову и остальные части Айзавы в углы своей стеклянной тюрьмы и после каждого меткого попадания Веном хлопал громче прежнего. И этого ей оказалось мало: своими невидимыми руками Люси собрала разбросанные части тела и соорудила из горы дымящегося мяса очаровательную пирамидку в одном из углов своего куба так, чтобы симбиот мог полюбоваться ее творением. Во второй угол она установила штатив капельницы и с чавкающим звуком насадила на нее человеческую голову, повернув лицом к Веному. Симбиот радостно заржал на такое представление, получая эстетическое и даже физическое наслаждение от происходящего в соседнем кубе. А Люси продолжила развлекаться в своем стиле: разрисовала кровавые разводы на стеклянных стенках цветочками. Веном для себя отметил, что стоит дожидаться следующего кормления и обязательно тоже что-то нарисовать в ответ кровью, но пока просто наблюдал дальше за ушастой девушкой, которая, в дополнение к своим художественным талантам, решила проявить и дизайнерские: закрепила на капельнице окровавленную простынь на манер плаща, поправила покосившуюся пирамидку, покорчила ей рожи и пошла умываться. Потом присела на пол, где было поменьше крови, и уставилась на Венома с немым вопросом. Тот понял, что как-то скучновато становится, и принялся показывать ей пантомимы, как кто-то неловко падает, потом раскачивался на потолке, замирал как памятники, которые видел и улыбался, когда Люси смеялась. Странная соседка словно оттаяла — теперь она демонстрировала всю гамму эмоций и мимики: улыбалась, хмурилась, смеялась, даже иногда хлопала в ладоши, когда ей что-то особенно нравилось. И тут в коридоре освещение поменялось с привычного желтоватого на красный, загудела сирена и по каменному полу загрохотали подошвы ботинок. Веном сразу же юркнул на свой обычный наблюдательный пост — в верхний правый угол, а Люси грустно улыбнулась и подняла большой палец вверх. Раздалось шипение и камера диклониуса начала наполняться газом. Девушка медленно опустилась на пол, прикрыв глаза. Как только отряд бравых работников службы безопасности удостоверился, что диклониус в полубессознательном состоянии, то первым внутрь влетел именно напарник растерзанного Айзавы. Он с разбегу пнул лежащую девушку в живот, потом ухватил за волосы и начал бить лицом о стеклянную дверь. Равнодушные охранники сначала никак не прореагировали на такое поведение, но динамик тут же пискнул под потолком куба и заорал приказным тоном, отдавая распоряжение остальным немедленно оттащить осатаневшего охранника. Те сразу же очнулись и засуетилась: пара охранников оттащила ксенофоба, а оставшиеся подхватили девушку, из разбитого носа и губ которой капала кровь на ее уродливый балахон и стеклянный пол, и волоком потащили прочь по коридору. Парочка выпустила ксенофоба, и равнодушно похлопывая его по плечу, выговаривала, что тот своей выходкой нарушил инструкцию и его наверняка уволят. Веном метался по камере от захлестывающей его ярости. Конечно, он все понимал, кровь за кровь, но все равно — те два мудака первые начали… Тут пискнул динамик и в его кубе. «Понятно. Мои аплодисменты и подбадривания тоже оценили по достоинству», — зло подумал симбиот и приготовился к приему гостей. За ним явились два равнодушных охранника с транспортной тележкой. Порядок действий был известен обеим сторонам, поэтому Веном сжался на полу, чтобы его посильнее оглушил свет и звук, а они щипцами переместили его в контейнер и покатили в лабораторию. «Как там говорил Эдди — «за плохое поведение наказывают»?» — равнодушно думал Веном, краем сознания отмечая, что сирена смолкла, а лампы в коридоре перестали гореть красным и вернулись к своему обычному, желтоватому, оттенку. С одной стороны он был, мягко говоря, не в восторге, что у него внеплановые пытки, а с другой — даже если бы повернуть время вспять, он бы все повторил: кровавая расправа над ксенофобом того стоила. Как и ожившая Люси, которая смогла, наконец-то, отомстить своему обидчику. «Молодец, девочка!» — похвалил про себя отважного диклониуса Веном и съежился сильнее — онемение его просто добивало. Пискнул очередной электронный замок и каталка въехала в помещение, залитое ярким светом, немного качнувшись на пороге лаборатории. Подошвы охранника застучали, удаляясь из комнаты, с влажным чмоком открылась крышка контейнера и знакомые стальные пальцы сомкнулись на теле симбиота. Рука шмякнула его в другой резервуар в котором не было ни жидкости, ни газа, и повисла тишина, которую внезапно нарушило еле уловимое потрескивание, а секундой позже, его инопланетное тело прошил насквозь разряд электричества. В этот раз было даже веселее, если это можно так назвать: он не распадался на отдельные части, зато выгибался и корчился на разные лады. Чокнутые японские ученые преподали ему урок за плохое поведение. Ну, других гипотез у него не было, поэтому он воспринимал происходящее как наказание за то, что поддержал расправу одного вида над другим, хотя кто бы говорил? Его мучители были по сути такими же. Не поймешь этих людишек… В чистую камеру его вернули едва живого и даже мясом не кинули. Сил удивляться не было, потому Веном, собрав последние силы, прислушался, не услышал дыхание диклониуса, констатировал, что его пытали меньше, чем Люси и отключился. Непонятно сколько он валялся в беспамятстве, но когда он пришел в себя, он услышал человеческое дыхание. Девушка сидела на кровати, устало опустив плечи, и вымученно ему улыбалась. Она была бледной, но не настолько, как в тот раз, когда ее привезли на каталке, после долгого отсутствия. Он было уже хотел тихонечко заползти на стеклянную стену и рассмотреть ее получше, как пискнул динамик. У него уже не было сил что-то делать с собой, поэтому он так и остался на стеклянном полу, где его настиг луч света и звука, а рядом шлепнулся кусок свежего мяса. Он пару раз дернулся из стороны в сторону и затих, приходя в себя, слушая удаляющиеся шаги охранников, отмечая, что появился новый звук — по стеклопластику шлепнули босые ноги. Веном подтянул к себе щупальцем мясо поближе, обмакнул черный отросток в кровь и нарисовал для Люси кровавое сердечко на стеклянной стене. Услышав негромкие хлопки в ладоши, он понял, что его ответный жест на ее кровавые цветочки, оценен по достоинству. Он медленно съел мясо, подождал, пока метаболизм и регенерация сделают свое дело — он снова почувствует себя живым, и перетек глазастой кляксой на переднюю стенку своей камеры. Люси уже сидела на полу, рядом с дверью, прислонив свою голову к стеклу и смотря на сердечко, которое он изобразил. Веном быстренько создал себе голову и только собрался слизать сердечко своим длинным языком, как Люси замахала руками, чтобы не смел этого делать. Симбиот понял, что его выражение любви стоит оставить, ведь ему-то приносят мясо и возможность рисовать у него есть, а вот у нее теперь ее нет — пока они оба отсутствовали в их стеклянных кубах навели порядок: смыли кровь, проветрили, у Люси на кровати поменяли постельное белье, да и сама она сидела чистая в новом уродливом балахоне. Он создал себе целое человеческое тело, очень похожее на тело Эдди, только с его собственной головой, присел рядом со стеной, смотря к красно-розовые глаза и чуть-чуть улыбаясь. Они так и заснули: Люси, прислонив свою голову к стеклянной стенке камеры и он, копируя ее, привалился к стеклу, оставшись в в виде гуманоидного тела, только глаза с лица убрал, чтобы было понятно, что он тоже типа «спит». Засыпая он улыбался: диклониус совсем не тварь, какой ее представляют люди, она хорошая и милая, просто поломанная и одинокая.