Undivided

Люси начала исследование окрестностей храма с обхода здания по периметру. Она медленно пошла вокруг строения, слушая мысленные подсказки симбиота и внимательно изучая фигуры каменных божеств, погладила деревянные перила лестницы и надолго застряла перед садом камней, рассматривая разные валуны в светлом песке и задавая ему вопросы. Пришлось ей объяснять понятие медитации, что символизируют сами камни и песок, почему в песке именно такие бороздки. После объяснений Люси замерла и постаралась прислушаться к себе: ей было хорошо сейчас, действительно хорошо. Пусть она стояла голодная, бездомная, заляпанная кровью с головы до пят, с призрачными надеждами на светлое будущее, но ей, наконец-то, было хорошо, наконец-то она была свободна… Она могла смотреть на звёзды, пить вкусную воду и не бояться, что раздастся писк таймера и она уснет, а потом будет желать смерти, чтобы бесконечный кошмар прекратился. Люси жалела о многих поступках в своей жизни, но, видимо, получала она не только минусы в карму, раз у нее появился такой друг, как Ви, — понимающий, поддерживающий, даже принимающий ее жуткие инстинкты диклониуса и не отворачивающийся от нее, что бы она ни совершила в прошлом или настоящем. Таких друзей у нее еще не было. Вряд ли бы Кота полез вытаскивать ее из того ада, в котором она пребывала почти четыре года, а Ви вытащил, ни словом не обмолвившись о ее поведении, когда она была ослеплена яростью и жаждой убийства, просто назвал неподражаемой и все. Да, именно Веном не отвернулся от нее, как другие, скривив губы, и обзывая тварью, и не рыдал, как ее «подруга» Химико, умоляя не убивать ее, нет — он принял на себя всю моральную ответственность за смерти, связанные с побегом, желая защитить и позаботиться о ней, о ее спокойствии. Он не подавлял ее инстинкты диклониуса, он ими восхищался, но также был готов взять их под контроль, когда того требовали обстоятельства. Он не видел в ней монстра, даже в моменты, когда она таковым становилась. Ви просто был рядом, поддерживая и участвуя в любом занятии, какое бы ей ни пришло в голову: нарисовал ей кровавое сердце на стеклянной стене, дурачился вместе с ней в душе, рассказывал ей сказки, хвалил ее… А еще он делал многое, даже когда она не просила об этом: грел ее, смешил ее, понимал ее, согласился познакомить с дорогим ему человеком, обнимал ее своими щупальцами или всем собой, гладил по голове, когда ей снились кошмары… Он постоянно заботился о ее безопасности, комфорте и душевном спокойствии, даже когда она спала. С ней еще никогда такого не было и все происходящее казалось сном, от которого придется просыпаться, ведь у Ви есть Эдди… — Я хорош, — усмехнулся симбионт на ее мысли. — И это не сон, который закончится, это та самая реальность, так что успокойся. — Ты опять подслушиваешь, да? — Ну, оно само получается. Такова природа симбиоза, я слышу, чувствую и ощущаю все, что и носитель, только не всегда могу дать этому определение. — А почему я не могу подслушивать твои мысли? — нахмурилась девушка. — Так не честно! — Эдди тоже не может, так что не ты одна такая. Зато тебе доступен опыт тех, с кем я был в симбиозе, как и ему… Так, внимание! Я слышу движение, кто-то приближается, — предупредил Веном и схлынул с ее тела, оставшись только под пижамой, чтобы Люси не было холодно. Из-за угла показался пожилой монах и застыл при виде розоволосой девушки в одной пижаме, стоящей и рассматривающей сад камней. Незнакомка была с головы до ног покрыта какими-то бурыми разводами и монах, с усилившимся беспокойством, понял, что это засохшая кровь. Множество вопросов вертелись на языке — давно никто из посторонних не забредал в этот храм, но он одернул себя: сначала надлежало позаботиться, а уже потом расспрашивать. — Извините, могу я вам как-то помочь? — осторожно поинтересовался он и постарался не показывать своего удивления когда на него взглянули необычные красно-розовые глаза и девушка беспомощно улыбнулась. — Помогите мне, пожалуйста… — на глазах Люси появились слезы, — меня похитили плохие люди, держали взаперти, но мне удалось сбежать… И я даже не знаю, куда мне идти… — Боже мой, бедное дитя! — монах подошел ближе, снял с себя теплую накидку и закутал в нее дрожащую Люси. — Пойдем, тебе надо принять ванну, переодеться и поесть. Не волнуйся, я не дам плохим людям тебя найти. — Правда? — Да, все хорошо. Пойдем. Монах привел ее на кухню и попросил подождать, пока нагреется вода для ванной, а сейчас он ее покормит. Правда у него ничего такого роскошного нет, но, если она готова есть овощи… Люси поспешно закивала, что овощи — это очень вкусно, и замерла на стуле, кутаясь в теплую накидку, и наблюдая, как монах разогревает еду и готовит ей горячий чай. Веном хотел заныть, что ему бы свежее мясо не помешало бы, но вовремя заткнулся: сейчас было бы странно выдвигать такие условия, когда чертёнок согласился есть овощи, да и вообще наглеть не стоит, как ему любил напоминать Эдди. Поэтому он мысленно предложил ей сначала поесть, потом слегка вздремнуть, а потом они пойдут на охоту: убьют какую-нибудь живность, и он тоже поест. Люси согласилась, но решила заикнуться о прогулке в лес позже, чтобы не вызывать ненужных вопросов. Абэ-сан, так представился монах Люси, сказал, что присматривает за этим храмом уже много лет. Иногда ему помогают в уборке дети местных жителей, но живет он в храме один, так что она может оставаться здесь сколько пожелает. Люси сердечно поблагодарила отзывчивого священнослужителя за помощь и поддержку в такой непростой для нее ситуации и призналась, что, наверное, надолго остаться не сможет — родные, скорее всего, места себе не находят. Монах дипломатично поинтересовался, где она живёт и как он может ей помочь. Симбиот напомнил Люси, что им надо добраться до большого порта, скорее всего такой может быть в Токио, чтобы оттуда поплыть на одном из грузовых кораблей до Америки. Люси, с подачи Венома, пришлось сказать, что ей надо добраться до Токио. Может он знает, как это сделать? Но ни денег и ничего ценного у нее нет, связаться с родными она не может, одним словом она в глубокой растерянности… Абэ-сан участливо похлопал ее по плечу, сказал, что сейчас самое главное, поесть, отогреться и выспаться, а он поспрашивает в деревне, может кто-то поможет добраться до Токио. Люси согласно кивнула и принялась уплетать угощение монаха: суп был вкусным, а еще были жареные овощи с разными солениями, которые ей очень понравились. Она осторожно поинтересовалась есть ли дайкон и получила целую миску маринованной редьки, с удовольствием хрустя и мыча от удовольствия, при этом мысленно извиняясь, что не может дать Ви попробовать, чтобы не напугать монаха. Тот, с пониманием отнесся к ситуации, заверил, что все равно получает все те же восприятия, что и она, и пусть себе спокойно ест, он без мяса может прожить и до вечера. Не стал уже говорить, что может, собственно, и дольше, просто, когда кто-то с аппетитом хрумкает, а ты слышишь, тоже хочется поесть того, что нравится именно тебе, а ему нравилось мясо, свежее мясо. Абэ-сан принес целый ворох одежды и смущенно признался, что не знает, что ей из этого подойдет: сердобольные жители жертвуют в храм старую одежду, чтобы он раздавал нуждающимся, поэтому у него тут накопилась куча всякого. Если не подойдет женская, то можно попробовать мальчишескую, это же ее не заденет? Люси едва не рассмеялась от неожиданности: не заденет ли ее ношение мальчишеской одежды? Да ладно! Она столько времени провела в балахоне на голое тело, что даже мужская одежда — это такая роскошь, которая, конечно, ее не обидит! Но вслух, разумеется, ничего не сказала, лишь кротко и благодарно кивнула монаху. Абэ-сан проводил ее в ванную: вода уже успела нагреться. Священнослужитель объяснил где и что лежит, оставил одежду на лавочке, на которой уже лежало полотенце, и откланялся. Как только стихли шаги монаха, Веном выбрался из тела Люси и заявил, что будет ей мыть голову. Девушка похихикала на это заявление и посмотрела на него выжидающе: Веном понял, что она не против его помощи и потянул верх пижамы щупальцами, стягивая его через голову, а другими стягивая с нее штаны, пока Люси векторами включала воду в душе. Он подождал, пока она намочит волосы и намылится, и потянулся щупальцем за шампунем. В этот раз Люси мылась тщательнее обычного, словно смывала с себя не только кровь, а свое прошлое. Веном молчал, усердно намыливая волосы и массируя ей голову, предупреждал, что сейчас он будет смывать шампунь, пусть закроет глаза, и про себя восхищался розоволосым чертенком: суметь пережить заключение в почти четыре года, пытки, эксперименты, травлю и не сойти с ума — это заслуживает уважения. Люси принялась мычать какой-то музыкальный мотив, смывая с себя пену, и снова намыливая мочалку и симбионт заслушался: у нее хорошо получалось. Мысленно похвалив ее певческий талант, Веном предложил ей помочь вымыть спину, ведь так намного сподручнее. На это чертенок только согласно кивнул, закрыл глаза и позволил ему о себе заботиться. А он, радуясь, что может сделать своему другу приятно и хорошо, принялся тереть ее мочалкой, посматривая на ее довольное лицо и подрагивающие в улыбке губы.