***
Лагерь – пара шатров, костер, на котором кипит котел с ароматным варевом, привязанные в сторонке верблюды, расположился в небольшой, окруженной барханами низинке в стороне от больного караванного тракта. По вершине барханов разбросано несколько защитных заклятий, способных отпугнуть разве что тощих пустынных волков. Там же лениво шатались несколько охранников. Видимо, преследования маги опасались и подстраховались отрядом наемников из числа тех, кто сопровождает купеческие караваны. По виду, те еще ребята: ежели что не по ним – сами же и ограбят. Зато и лишнего о делах клиентов болтать не будут. Сейчас же, ошиваются вокруг лагеря не столько охраняя, сколько не желая лишний раз попадаться на глаза магу. Тот чего-то не в духе: вылез из шатра и тут же принялся ругаться с парнем из личной охраны. Этот тоже вооруженный человек заметно отличался от наемников, чье оружие и одежда хотя и богаты, но изрядно замызганы. Он же экипирован заметно проще, но профессиональнее и просто аккуратней. Да и вел он себя с магом куда независимее прочих: мало того, что лбом об песок не бился, так еще и говорил нечто, магу явно неприятное. Сам маг вполне соответствовал сказочным представлениям о восточных чародеях не слушком благородного толка. Высокий, болезненно тощий старик с крупным крючковатым носом на дочерна загорелом лице. Пытаясь услышать суть спора, Добруж подполз совсем близко к верблюдам. Опасений быть обнаруженным у него не было. Скорее, его это вполне бы устроило. Задержанного чужака поволокут к магам, и есть надежда наконец выявить второго преступника. «Репей» недостаточно точен, чтобы понять, на ком из двух десятков человек в лагере находится метка. Закончивший ругаться маг потянулся и, пройдясь вдоль шатров, уселся у костра. На нем «репей» виден отчетливо. Второй совсем рядом. Либо воин, либо кто-то не выходивший из шатра. Издалека непонятно. Добруж слишком увлекся разведкой и обнаружил, что за ним самим ведут наблюдение, только когда дюжий наемник схватил его за шиворот. – Воруем? – Нет, дяденька, я… - как можно неубедительней законючил лазутчик. – Не хотел или не успел? – лениво уточнил один из подошедших на шум охранников. Ответить Добуж не успел, да и ответа от него не ждали. Заскучавшие от безделья наемники сочли вину ворюги доказанной и неспешно принялись за наказание: пинками и ударами кулаков стали швырять пойманного друг другу. Замаскированный под оборванца кадет кричал уже не столько ради привлечения внимания магов, сколько от страха и боли. Выросшего в дружной семье дубравского священника, который полагал, что для воспитания хорошего человека, тем более мага в него надо вливать как можно больше любви, никогда всерьез не били, ни на улице, ни дома. Остатков вдруг растаявшего мужества хватило лишь на то, чтоб не проявить магическую защиту. Наконец удары прекратились. Недовольные, словно отогнанный от сахарной кости пес, наемники отошли в сторону, а Добруж, подчиняясь знаку, данному охранником мага, поплелся к шатрам. Вблизи маг выглядел больным и усталым. Скользнул равнодушным взглядом по задержанному и буркнул нечто невнятное. – Его магущество маг Фаруд аль Дирет берет тебя к себе. Удача это или твоя беда, жизнь покажет. А пока садись к костру и жди указаний. Меня можешь называть Кирим. Дабруж теперь уж нарочито судорожно всхлипнул и благодарно кивнул новоявленному господину. «Репья» на нем не было. Значит, второй убийца отдыхает в шатре. Хорошо бы выяснить, один ли он там. Не хватало еще в суматохе упустить гада, проразбиравшись с невинными. – А его магущество не превратит меня в ящерицу? – глуповато забеспокоился Добруж, вызывая охранника на разговор. Но тот успел только мрачновато ухмыльнуться в ответ. Прямо между шатрами открылся портал, из которого буквально вывалился третий злоумышленник. «Репей» у него прямо на лбу светился. Круглый, с отечным лицом пожилой маг вскочил на ноги и ринулся к подельнику. Впрочем, на Фаруда эта суета впечатления не произвела. Он лишь все так же лениво и, как показалось Добружу, чуть насмешливо повернул голову в сторону прибывшего. – Что-то случилось, друг мой, Орвуз? – В храме все спокойно, но я чувствую преследование! Надо бежать! – Зачем? – А ты не понимаешь? Лесовиты этого так не оставят! – Надо думать... Только бежать-то зачем, а главное – куда? – В горы! – Чем они лучше пустыни? Кроме того, бежишь, значит виноват. А так, прямых улик против нас нет. Зато алиби есть: дехкане подтвердят, в ночь исчезновения шара мы в поте лица изводили грызунов. Нашей отлучки на пару часов наверняка и не заметили, а если заметили, то кто ж вякнет? Чем увереннее мы себя ведем, тем меньше подозрений вызываем. – Да нас никто и спрашивать не будет! Встретят завтра на переходе и даже убивать не будут. Уведут верблюдов и припасы, а дальше ты сам помрешь на солнышке. Правда, не сразу… – На довольно оживленном караванном пути нападут, а в диких горах – нет? Успокойся, Орвуз. У тебя истерика. – Да пошел ты!.. – Отчего шум? Чего случилось-то? – сонно потягиваясь, из шатра выглянула совсем молоденькая ведьма – носитель третьего «Репья». – Я ухожу в горы. Немедленно! Как только подкреплюсь. Ты со мной! – С какого это перепугу она с тобой?! – вмиг окрысился Фаруд. То, что соучастником преступления оказалась по возрасту в пору только начинать обучение первого года первого круга, настолько поразило Добружа, что он заметил опасность, только когда рука мага Орвуза уже почти коснулась его лба. От тянущихся к нему пальцев веяло смертельным холодом. Поняв, что его сейчас высосут как виноградину, кадет выставил блок. Рука мага уперлась в невидимую преграду. – Они уже здесь! – завизжал Орвуз так, что от его крика верблюды срывались с привязи. Фаруд и девица только поднялись на ноги, и Кирим едва схватился за саблю, а из портала уже выскакивали лесовиты. Магистр Волеус не торопился. Ждал, пока брошенное Ульяной заклятие паники заставит всех посторонних, включая верблюдов, сорваться с места и бежать, куда глаза глядят. Вообще-то не совсем «куда глядят», а в строго определенное место на дороге в пяти верстах от лагеря, где и люди, и животные соберутся вместе и смогут благополучно продолжить путь. Хотя убежали не все. Личный охранник магов, успевший достать оружие, налетел на Рысь. Ведьма, естественно, не пострадала, а вот не в меру шустрым воином с перебитой ногой придется заняться чуть позже. Пока же Волеус и Рысь с демонстративным равнодушием наблюдали за тем, как два салтанастанских мага судорожно нагромождают одно заклятие на другое, сотворяя вокруг себя нечто неописуемо-среднее между баррикадой и знаменитой кособокой Вязанской башней. И тут обоих салтанцев нашло выпушенное еще утром ведьмино проклятье. От пожелания собственным заклинанием подавиться маги начинали кашлять до рвоты при малейшей попытке произнеси хоть слово. Полузадохнувшиеся маги повалились на землю, но тут же заорали и с новой силой попытались вскочить, ибо пожелание сесть голым задом в осиное гнездо, приятным не назовешь. А вот третья часть многоэтажного проклятья повисела в воздухе и растворилась то ли по причине его физиологической невыполнимости, то ли фильтр «16+» сработал. В общем, повезло некоторым. Волеус ждал, чем все это кончится, и вглядывался в девицу. На нее проклятие не действовало. Видимо, адресовано только конкретным убийцам Верейки, и на соучастников не распространяется. Правда, легче ей от этого не стало. Оба ее подельника сосали из нее силы, нисколько не заботясь о ее состоянии. Правда, от природы редкостной силы ведьма могла отдать очень много и пока держалась, даже сознание не потеряла. – Таскают с собой как многоразовую кормушку, - скривилась Рысь, ставя барьер между магами и источником их силы. Стоящий на четвереньках в туче ос Орвуз каким-то чудом исхитрился открыть портал и буквально заползти в него. – Я за ним, а вы тут кончайте, - первой отреагировала Рысь, метнувшись в незакрытый портал. Воспользовавшись мгновенно образовавшийся брешью, Добруж подхватил непутевую салтанастанскую ведьму и отволок в сторону. Магистр с нарочитой небрежностью без помощи меча или жезла снес нагромождение заклятий. Просто шагнул вперед, отводя рукой невидимый занавес. Оставшийся в одиночестве маг уже не сопротивлялся. Волус все так же неспешно заблокировал противника остатками его собственных заклинаний. К магу он вернется позже. Пусть полежит пока. Ему есть о чем подумать, чего вспомнить. Дозреть до мысли о том, что честно и полно отвечать на вопросы магистра – единственно возможная линия поведения. Пока же мэтр Волеус наскоро скопировал верхний слой воспоминаний. Просто то, что сверху лежало. Только в этот момент магистр понял, насколько он зол. Аж руки трясутся, отчего силу в сканирование вложил избыточную: пленника здорово тряхануло об землю. Да и картинка получилась смазанной. Хотя может быть причиной того была охватившая Фаруда паника. А душу магистра пронзила тупая, ноющая боль: теперь он видел, как погиб Верейка. Все вышло глупо и нечаянно. Парень и понять-то ничего не успел. Занятые отправкой шара маги его появление в зале пропустили, отреагировали на оглушительный визг заметившей кадета салтанастанской ведьмы. Правда отреагировали мгновенно и мощно, не оставляя жертве ни единого шанса. Метка дистанционного контроля просто выпала из рук мальчишки, решившего, что увешанная «Репьями» мантия ректора – это прикольно. Вторым ярким пятном в размытых и обрывочных воспоминаниях мага оказалась сцена получения заказа на кражу где-то за сутки до ее осуществления. Дело происходило в месте, сильно напоминающем храм. Заказчик – дама с закрытым плотной вуалью лицом, но вполне различимой аурой. От анализа полученной информации Волеуса отвлек истошный девичий крик. Кого-то режут? Еще нет… – Пропустите! Все с дороги! Юная салтанастанка еле держалась на ногах, но пятилась прочь от шатров, выставив в вытянутых перед собой руках до боли зубовной знакомый магистру заговоренный на агрессию имперский кинжал. Тяжелый тесак способен сам броситься на того, к кому хозяин испытывает сильную неприязнь. Вот и теперь девочка едва удерживает вырывающееся из рук оружие. Причем опасным кинжал может оказаться прежде всего для нее самой: рассчитанный на холодную ненависть профессионала, сейчас он активирован беспорядочным ужасом и может перерезать горло любому, включая того, кто выпустит его из рук. Впрочем, это мало волновало мэтра Волеуса. Обезвреживать такие вещицы он умел основательно. Куда более интересным ему представлялось происхождение «имперца». Просто привезенный кем-то военный трофей или…. Или слова «враг» и «имперец» до конца жизни магистра будут для него синонимами. Руки до сих пор помнили. Одним выверенным движением нож оказался выбит из трясущихся пальцев и подхвачен заклятием нейтрализации. На землю упало уже просто железо. Девица же метнулась к единственному оставшемуся от каравана верблюду. Огромный белый красавец видимо ценился хозяевами куда выше прочей двугорбой скотины, отчего и привязан оказался куда тщательнее. Не сумев сорваться и убежать, он истошно ревел и рыл задними ногами песок. Не хватало еще, чтоб зашиб девчонку. Не дожидаясь того, чем кончится возможная попытка угона верблюда, Волеус сгреб беглянку и поволок к костру. Через минуту над изрядно разгромленным лагерем установились покой и тишина. Только весело потрескивал костер, языки которого азартно тянулись к огромным южным звездам. Ульяне хватило нескольких ласковых прикосновений чтобы успокоить перепуганного верблюда. Так умеют только природные ведьмы. Маги заклинают и подчиняют, а они дружат и договариваются. Вот и сейчас верблюд уже доверчиво тычется мордой ей в плечо, требуя еще вкусного соленого хлеба. Добруж уже закончил перевязывать раненого охранника. Парень в сознании, сидит самостоятельно и к истерике вроде не склонен. Выгруженная рядом девица скоренько заползает ему за спину. Едва ли надеется на защиту, но там ей кажется спокойнее. Возвращающаяся к огню Ульяна ехидно фыркнула, осмотрев собравшихся. – А вы, мэтр, оказывается, маньяк. Вон что про вас местные честные девицы думают! Для того, чтобы понять, чего боится попавшая в руки чужого страшного мага-мужчины юная ведьма, не надо мысли читать, все на лице написано. А вот некоторые, сильно языкатые, с мэтром Волеусом на зачете еще встретятся. И не раз. Эта немудрящая мысль тоже оказалась явно читающейся по лицу. Ульяна изобразила оскорбленную невинность и принялась раскладывать кашу по мискам. Война – войной, а плов едва не подгорел. Рассыпчатый, благоухающий незнакомыми специями и ароматом сочного мяса. Вот только ложек Ульяна не нашла. Пришлось экстренно наколдовывать. Правда, что ли, здесь кашу руками едят? Во всяком случае, получившие свои порции воин и девушка в начале настороженно поглядывали на лесовийскую ведьму, ища подвоха, потом с интересом и некоторым недоумением разглядывали расписные деревянные ложки, и лишь когда Ульяна и Добруж принялись азартно ими работать, наконец, тоже принялись за еду. Перед тем как присоединиться к трапезе, Волеус связался с Рысью. Из поднявшегося над костром облака раздался довольный голос ведьмы-следопыта: – У меня все нормально: клиент готов. Но я осмотрюсь маленько, уж больно место любопытное. Магистр кивнул облачку и взялся за ложку. Не успел он и первого куска проглотить, как едва не поперхнулся не хуже, как от Огненравиного проклятья. Впрочем, ведьма сейчас не причем. Просто сами попробуйте спокойно жевать, когда на вас смотрят выпученными глазами и едва пальцем не показывают. Магистр Волеус демонстративно выбрал кусок побольше, прожевал и лишь затем вопросительно уставился на зрителей. Воин торопливо опустил глаза, девица же вызов приняла и презрительно подняла бровь. – Эй, лесовит, ты, вроде бы маг? А чё тогда плов трескаешь как погонщик верблюдов? – Как же должен есть плов истинный маг? – Никак! Истинный маг питается этой,.. как ее?... энергией! - споткнулась об ученое слово девица. – Лейлад хотела сказать, что маги обычно восполняют истраченные жизненные силы за счет пользующихся их помощью людей, - смущенно, словно извиняясь за бестактность девушки, перевел ее хамовато-научные речи на обычный язык Кирим. – То есть сперва поможет, а потом и съест? – Зачем так говоришь? – обиделся за местных магов воин. - Помогает он всему роду не умереть от голода в засуху или от мора, а отдают ему одного- двух. Магов мало, им силы много надо, а народ в пустыне новый расплодится. – Так, что нормальную пищу колдуны совсем не едят? – Нет! – гордо провозгласила Лейлад. – Ну, мой, вообще-то, лопал втихаря. Но на людях даже воду не пил, - честно признался Кирим, косясь на лишенного возможности двигаться и говорить господина. – И кем ему приходитесь вы? Что-то слишком разговорчивые для корма. Ульяна искоса бросала на мэтра неодобрительные взгляды. Уж больно повелительно, даже резко звучал голос магистра. Но Волеус понимал, в этой стране людей гораздо больше, чем способных их прокормить полей, а вода подчас дороже крови. Здесь принято подчинять, а не договариваться. И им, чтобы добиться успеха, должно следовать привычной местным линии поведения хотя бы внешне. – Его магущество Фаруд получил меня в оплату своих услуг, - пожал плечами воин. – Он качал из тебя силу? – Нет. Маг вправе распоряжаться своим имуществом, как вдумается: забрать жизнь сразу, пить силы частями или использовать в услужении, - Кирим закатал рукав рубахи, показывая клеймо. - Фаруд много ездит по пустыне, но не любит таскать с собой большую свиту. Я служил ему во время таких поездок. – Ты не похож на дехканина, чье поле иссушила засуха. – Я воин из личной охраны султана. Три года назад во время поездки по стране из походного шатра пропал необыкновенной ценности камень. Звездочеты с ног сбились, но никаких следов… Только и оставалось, что наказать хоть кого-то, а я в ту ночь стоял на посту…. – Так если брильянт такой ценный, зачем его из дворца выносить было? – не выдержала Ульяна. – Это не брильянт. Большой, с верблюжью голову, овальный серый камень с цветными прожилками. Но звездочеты его ценили и никогда с ним не расставались. – Придворные звездочеты тоже живой силой людей кормятся? – Не знаю. Я их вдел только краем глаза, когда они от султана в свою башню шествовали. Наше воинское дело – падать ниц при их появлении, если не хочешь палок схлопотать. – Как же разрешилась история с пропажей камня? – вернул разговор в прежнее русло, тихо радовавшийся тому, что получается именно разговор, а не допрос, (допрашивать он других будет) магистр. - К султану явился маг Фаруд аль Диред и сказал, что богиня Раа пеняет нерадивым звездочетам за утерянную святыню, но велела вернуть ее обломки, и передал пять маленьких ограненных в форме пирамидок камней. Так что вместо наказания за халатность меня отдали в оплату этой услуги. Опять? Волеус передернул плечами от охватившего его охотничьего азарта. Нет, столичные звездочеты не нуждались в жизнях людей. У них был природный Солнцевит-камень хранящий и передающий владельцам магическую силу. Судя по размеру камушка – двум десяткам магов как раз хватало. А потом камень сперли. Точнее, подменили на несколько стандартных пирамид-накопителей. Такие используются в чрезвычайных ситуациях, когда на естественное восстановление нет ни времени, ни сил. Соль в том, что в отличие от природного камня пирамидка не только дает энергию, но управляется находящимся вдали от места ЧП оператором, который контролирует пользующегося накопителем мага: передает сведения, подсказывает, снимает стресс. Звездочеты о таком побочном эффекте могут и не знать, а если и знают, выбора-то у них нет. А кто-то уже три года приглядывает за магическим окружением султана… Интересно, особенно если учесть огранку накопителя, характерную для спецслужб Империи. – Ты тоже в услужении? – тем временем обратилась к Лейлад Ульяна. – Еще чего! Я учусь магии! - девушка смерила презрительным взглядом Кирима. – И что ты уже умеешь? – Еще ничего, - не особенно смутилась девушка, которую буквально распирало от гордости тем, что ее взяли на ответственное дело, порученное лично богиней Раа. Вот только о том, что таскали ее маги исключительно как живой запас силы, предпочитала не думать. – Давно ты учишься? – Полгода. Похоже, талантливую и самонадеянную девочку учить и не собирались. Кормили пустыми обещаниями, а сами сосали силы помаленьку до тех пор, пока будет чего сосать. Ужин закончился, и магистр распорядился навести порядок в изрядно разгромленном лагере. Ни к кому конкретно не обращался, но кадеты и охранник восприняли его слова как приказ. Лейлад же сочла, что ее это не касается. Чистивший песком казан из-под плова Кирим повернул лицо к Волеусу. – Прошу, господин, не гневайся на неразумную. Цикайцы – кочевники из самого сердца пустыни - никогда не уделяли внимания должным манерам свих женщин. Сами дикие, и дочерей воспитывают под стать. – Откуда она здесь? – Полгода назад Фаруд купил у цикайского купца того белого верблюда. Подозрительно недорого купил, не иначе краденый или подобранный в разграбленном караване. В довесок же всучили девчонку. Сироту, мол, подобрали, теперь и выгнать жалко, и кормить дорого. Оказали знак почтения магу, заодно избавились от шайтана в юбке. Тьфу. Наш милостивый господин и по-хорошему объяснял, как подобает себя вести приличной девушке и лупил, да только толку… Убедившись, что великий лесовитский маг не сердится на неразумную женщину, Кирим с двойной энергией принялся за казан. А магистр Волеус решил, что теперь самое время приняться за Фаруда аль Диреда. Стоило способности двигаться вернуться к салтанастанскому магу, как старикан шустро плюхнулся на колени и уперся лбом в песок. – Ближе, - скомандовал Волус. Исхитрившись сохранить униженную позу при этом вернуть на место почти свалившиеся из-за проклятия Рыси штаны, Фаруд подполз к костру. – Поднимись так, чтобы я мог видеть твое лицо. Маг моментально выпрямился, но глаза предпочел прятать. Сочтя настрой салтанастанца вполне конструктивным, Волеус приступил к допросу. – И часто богиня Раа дает своим адептам столь персональные задания? – равнодушно, словно ему уже все известно, и теперь разве что в деталях разобраться осталось, заговорил магистр. – Да, по нескольку раз в год. – Всегда такие специфические? – Нет. Обычно богиня обращает наше внимание на дошедшие к ней мольбы людей… А такое как вчера – всего дважды. – С учетом истории с пропавшим камнем столичных звездочетов? – Да. Это было первое задание. – Ты только вернул камень или спер прежний солнцевит тоже ты? – Я, господин. – Куда отправляли похищенное в тот раз? – Так же как и вчера… в Недосягаемый храм Раа. Волеус удовлетворенно кивнул. Из страха или в попытке спасти себя Фаруд сходу выболтал главное – место получения украденного шара. Больше ему едва ли известно. Но это – главное и единственное, что должно интересовать лесовитов. На этом можно и заканчивать, дождаться Рысь с добычей, стереть магам память о магических умениях и домой. Только решить что-то с юной Лейлат: стирать там нечего, и оставлять непорядочно. Дальше – работа профессиональных следопытов и посольского приказа. Но у магистра сложилось стойкое впечатление, будто время как песок неумолимо течет сквозь пальцы, и его уже почти не осталось. Да и разобраться с творящимся в нечужой Лесовии стране очень хотелось. Поэтому Волеус задал следующий вопрос. – Зачем обманывал девочку? Обещал учить ее магии, так и учил бы. – Но, господин… – от удивления Фаруд даже поднял глаза на магистра. – Понятно, что тебе с приятелем была нужна ее сила. Но одно другому не мешает. – Но магии научить нельзя. Это дар богини Раа… – И как этот дар открывается? – Посланец богини приходит к человеку, обычно, юноше шестнадцати – восемнадцати лет, - смущенный тем, что вынужден объяснить прописные истины, маг вновь уткнулся взглядом в песок. - Избранник является в Недосягаемый храм, где проходит испытание на Железном Ложе Прозрения. К лежащему на нем претенденту в Венце Знания спускается сама богиня. Если она сочтет его недостойным, он умрет, если ему не достанет сил принять божественный дар, он сойдет с ума. Если претендент достоин и силен, он очнется магом. Учиться собственно нечему. – Да и виданное ли дело, чтоб на ложе к богине девица ложилась? У нас и слова-то такого нет – маг-женщина. Тьфу! Только цикайцам такое в голову втемяшится могло! - постарался заполнить неловкую паузу Кирим. – И что происходит на ложе? – уточнил, по правде сказать ни черта не понявший из рассказанного Волеус. – Это мне неизвестно, господин; - Фаруд вновь испуганно ткнулся лбом в песок. – Но ты же маг и проходил ритуал. – Я ничего не помню. Большинство очнувшихся магами полностью или почти теряют память о себе прежнем. Начинают жить заново с момента пробуждения. – Сколько изначальных коренных заклятий богиня Раа дает магу? – кажется, магистр начал что-то понимать. – Десять, господин. – Путевой лекарский заклятьеобменщик, чтоб тому, кто его здесь оставил три раза в гробу перевернуться, - не прорычал даже – прохрипел лесовийский магистр. Вспышка ярости оказалась столь яркой и неожиданной, что все трое салтанастанцев, включая «дикую и неразумную цикайскую женщину», сочли за благо ткнуться лбами в песок от греха. Кадеты тоже по первости оторопели, но сообразили, в чем дело, и тишину ночной пустыни разорвало столь отвязно-матерное двуголосье, что Лейлад, не поднимаясь с колен, исхитрилась ввинтиться в ненавистную паранджу. Маг Фаруд аль Диред стучал зубами так звонко, что казалось, их лязг слышен за версту. К нервному ознобу добавился банальный холод. Стеганый халат, одинаково надежно защищающий от дневного зноя и ночных холодов, остался валяться в шатре. Теперь же магу никак не удавалось обуздать собственное трясущееся тело. Паника становилась тем сильнее, чем дольше Фаруд не мог понять, чем вызвал столь яростную вспышку гнева лесовитов. Спрашивали вроде о пустом и очевидном либо о том, что самому лесовийскому магу известно куда лучше, чем пленнику, и вдруг… Хотя, какая разница, что расстроило могущественного мага, теперь все едино. Если о случившемся узнает султан, преступника клеймят каленым железом как банального вора и затем посадят на кол за покушение на имущество самого султана. Если лесовиты отправят добычу своему князю, едва ли Фаруда ждет что-либо принципиально иное. Хотя, как именно поступают со злостными ворами в Лесовии, он не знал. Порют, кажется. Кто-то из купцов вроде бы жаловался, что схлопотал в столичном Дубравске палок за попытку сбыть некачественный товар. Но скорее всего схватившие мага лесовиты поступят проще. Как издревле здесь поступают с непокорными или беглыми рабами: ломают ногу и оставляют умирать на солнцепеке. Мучительная и унизительная смерть, но Фаруд аль Диред вынужден был признать, это справедливым. Наверное, оттого, что мучеником, отдающим жизнь за веру, себя не чувствовал. Он чувствовал себя просто вором. Салатанастанский маг, как и большинство его коллег, воспринимал богиню Раа как носительницу верховной власти. Рабы принадлежат своему господину, простые люди - султану, а маги – богине. Как человек, воспитанный в уважении к любой власти, Фаруд беспрекословно выполнял любую волю Раа. Но не более. Религиозному чувству не нашлось места в душе того, кто двадцать лет как проклятый мотался между засыпаемыми песком беспощадной пустыни кишлакам и кочевыми стойбищами. К смерти маг относился философски. Понимал, что ему немного уже осталось. Ноющие суставы мешают спокойно спать по ночам. Последнее время все чаще давало о себе знать сердце: словно горячие угли вспыхивали под ребрами. В пустыне он протянет еще от силы года три. Найдет непыльное место предсказателя или заклинателя верблюдов на выносливость и жаростойкость при богатом караван-сарае, может рассчитывать на пять. По любому, цепляться за эти жалкие остатки жизни еще вчера казалось глупо, но сейчас ощущение полного бессилия позволило животному страху взять верх. И Фаруд аль Диред продолжал стучать зубами, все глубже зарываясь лбом в песок и слушая, как трое лесовитов азартно прокладывают кому-то маршрут на хутор бабочек ловить.Сказ второй Беле солнце пустыни
1 июля 2019 г. в 11:18
Кадеты уныло тряслись в седлах под все еще палящим вечерним солнцем Салтанастана. Приключение началось уж слишком обыденно: с лекции. Правда, читал ее не мэтр Волеус, а ее магущество Огненрава. Магистр, точно знающий о Саланастане только то, что там много песка и диких верблюдов, из шерсти которых вяжут теплые носки и варежки, сам с интересом слушал ведьму.
– Правит страной султан Ала Юзуфф Третий. При султане помимо дивана обычного имеется диван магов-звездочетов. Их штук двадцать. Группа очень закрытая, и сказать что-либо точно о них не могу. Страна делится на пятьдесят улусов. В каждом султанский наместник - сатрап с военным отрядом и как минимум два мага. Один считается жрецом богини Солнца Раа. Он отвечает за церемониальную часть: венчания – отпевания, за нотариальные вопросы (проверку договоров и сделок), обеспечивает благосклонность богов посредством оберегов, ну и всякая ерунда на грани шарлатанства типа гаданий – предсказаний. Второй, собственно маг. На нем климат-контроль и все медицинско-ветеринарные дела. При них могут быть один-два стажера. Уровень крайне низкий едва ли дотягивают до нашего первого круга. Во всяком случае, когда лет триста назад там разразилась эпидемия, и они единственный раз запросили нашей помощи, то для организации взаимодействия пришлось проводить экспресс-курсы для их колдунов.
– За тридцать лет не помню ни одного кадета из Салтанастана, - удивленно уточнил магистр.
– Не за тридцать, а за все триста после того великого мора. Они и раньше были очень закрытым обществом. Но тогда, скорее в силу обстоятельств: страна бедная, торговать нечем. Так чего по миру зря мотаться? А после мора эта закрытость приобрела просто патологические формы. Вопрос о пересечении границы решает лично султан. Постоянно торгуют с нами всего десять купеческих семей. При этом салтанастанцы вовсе не враждебны или агрессивны.
– Ну, да во время войны они и верблюдов для нашей армии поставляли и овчины, и теплые вещи. При этом цены на свой товар не подняли ни на грош.
– Специалисты считают, что поначалу они боялись новой заразы, а потом закрытость вошла в традицию. Да и экономически они по-прежнему малоинтересны. Нам сейчас важно другое: в стране практически два магических клана: дворцовый – малочисленный, но наверняка довольно сильный, контролирует политическую жизнь и армию, и сельский – сто-сто пятьдесят колдунов, прибравших к рукам хозяйственную деятельность. Официально они никак не пересекаются, но могут интриговать друг против друга. Плюс отдельная сила на местах – это сатрапы. От дворцовых магов они далеки географически, а сельские колдуны от их власти демонстративно дистанцируются.
– Слушай, Рысь, ты всерьез полагаешь, что злоумышленники не просто укрылись в Салтанастане, а именно здесь плетется сеть всей интриги?
– Всей? Едва ли. Мой рассказ об этой стране – это все сведения, найденные в посольском приказе, совете воевод и библиотеке вашей Академии. Чужой человек едва ли станет прятаться в столь плохо изученном и непривычном к чужакам месте. Короче, я хочу сказать, заказчики шара могут находиться где угодно, но наняли они местных магов. А значит, бегать от нас они могут долго. «Репей» дает координаты с погрешностью до десяти верст. Пока мы их пройдем и обнаружим стоянку, беглецы опять уйдут через портал.
– Что предлагаешь?
– Хорошо бы определиться, с кем мы имеем дело, и обратиться за помощью к представителям другого клана: к сатрапу или жрецу.
– Что-то я слабо представляю себе сельского колдуна в роли похитителя иностранных артефактов. Скорее уж придворные звездочеты….
– Жизнь покажет.
Разговор затих, ибо отряд уже подъезжал к крохотному кишлаку, окруженному кольцом тщательно возделанных полей и даже несколькими куцыми заплатами фруктовых садов. Вся эта с великим трудом выращенная зелень густо покрыта пылью и под нещадно палящим солнцем кажется чахлой и жалкой.
– Как здесь вообще что-то растет… - прошептала привыкшая к сочным луговым раздольям родных верховий Реки Оксы Ульяна.
Она могла только сочувствовать местным трудягам, чьи усилия сводит на нет беспощадная пустыня. И всего два на несколько десятков таких вот деревенек колдуна вызывали как минимум уважение. А вот зажравшихся столичных интриганов-звездочетов юная колдунья уже почти ненавидела.
– Вон, смотрите! Народ на площади собрался, - завертелся в седле Добруж.
– Похороны, вроде, - прищурилась Рысь. - Глядишь и жрец здесь крутится.
Волеус молча пропустил спутников вперед, проверяя их маскировку. Чужих тут сроду не видели. Так зачем устраивать лишний ажиотаж? Заклятье привычки заставит встречных видеть в путешественников тех, кого они готовы видеть. Знатный человек с небольшой свитой имеет к магу некое дело. Одежда и внешность неприметные. Говор местный. Да и из памяти встреча выветрится быстро.
– Мир вам, селяне, - приподнялся в стременах «бек» Волеус.
Сельчане, молча, кинулись ниц.
– Кто староста?
Вместо ответа собравшиеся дружно стукнулись лбами об землю, подняв изрядную тучку песка. Все также не поднимая головы, один из них пополз к ногам коня «бека».
– Поднимись, почтенный. Это приказ.
Староста на ноги поднялся, но остался в полусогнутом состоянии, позволяющим мгновенно принять исходную позицию носом в песок.
– У вас ли сейчас маги, почтенный?
– Были, о, господин, как есть были! Два дня поля от грызунов обрабатывали, и дождик всю ночь моросил! А сутра отбыли, как есть, на рассвете отбыли.
– В кишлаке, значит, ночевали?
– Как можно, о, господин! В нашем-то убожестве? Они в шатрах в персиковой роще на холме останавливались.
Волеус тихонько трогает коня, продвигаясь ближе к скорбной процессии. Усопших оказалось сразу трое. Как на подбор сухонькие благообразные старики с умиротворенными лицами.
– От чего умерли эти достойные мужи, почтенный?
– Их жизнь стала платой за услуги магов. Им магущества потратили много сил, спасая наш урожай, но мы достойно возместили их усилия…
Староста еще продолжал говорить, но Волеуса это уже мало волновало. Несколько часов назад на исходе самой короткой ночи года он видел тело умершего по той же причине. Тело кадета в зале артефактов тренировочного лагеря Академии. Бросив под ноги старосте несколько серебряных монет, он погнал коня прочь.
– Это что же делается, а? Можно сказать, у нас под носом, в самом подбрюшье Лесовии в наглую орудуют два энергетических вампира, да еще и вылазки на наши земли устраивают?! – взорвалась Ульяна.
– Кабы два… – процедил Волеус и смолк.
Рысь продолжила его мысль:
- Два мага потребовали в качестве оплаты их услуг жизненную силу людей. А местные с этим согласились, Мало того, сочли такую плату разумной и справедливой. Так что вампиров в здешних песках гораздо больше чем два. Они тут норма.
– Но бред же! Извращенцы всякие бывают. Особенно в сказках. А чтоб в реальной жизни маги отказались от нормального энергообмена ради…. Ради чего? Сомнительного удовольствия получить вместе с чужой силой и чужую слабость: артриты, колиты, инфаркты каждого из жертв? Ради ночных кошмаров, полных чужим смертями? Энергетической нестабильности и постоянной зависимости от чужой силы? – не унималась Ульяна.
– А вот у них самих и спросим! – в тон ей рявкнула Рысь. - Двое по-прежнему идут караваном на юго-запад. Впрочем, уже не идут: встали на ночевку. Третий вышел из портала верстах в десяти и движется к ним. С кого начнем?
– С тех, что двое, - отозвался магистр, открывая портал.