пропала.

      У неё давно уже закончился урок, после которого Анастасия Николаевна как обычно собирает свои вещи, чтобы ненадолго скрыться за дверями учительской и в тишине отдохнуть от шума. Ещё во время урока, она прикрывала лицо ладонями, стараясь побороть накатившую так внезапно усталость. Истомина была не из тех учителей, которые своей целью ставят отсидеть урок и заняться своими делами, женщина действительно вкладывала в них все свои силы. Личный дневник – ежедневник (странно, почему она его носит с собой, если мысли, изложенные в нем, могут представлять опасность?) она прячет, как обычно, в средний карман и застегивает его на молнию, когда тишину в классе прерывает Миша Барковский. — Я форму для физкультуры забыл, можно, забрать? — Конечно, - она как-то отстраненно улыбается, стараясь держать дистанцию, после чего направляется к выходу из класса. Ждет его, жестом указывая на дверь, но он в своем привычном духе смотрит на неё с улыбкой, усевшись на край парты. — Знаете, не могу переодеваться в нашей раздевалке. Подсматривает кто-то. — Прекрати, не может быть такого.       Потом, позже, Настя поймет, что это всё была не более чем игра с её рассудком, только что в результате он получил? С самого начала, когда он говорил о том, что в школе нужно проходить Ницше, он ведь не включал юношеский максимализм, а смотрел на неё по-взрослому. Старался подчинить её своей воле, а когда не удалось, ударился в огромную и непростительную низость. Сидя в проклятой каморке, она видит, что он читает её личный дневник (что, по сути, эквивалентно, для неё лоботомии), в этот момент становится страшно. Она ведь не пыталась скрыть личность своего «мужичка» за большим количеством эпитетов и метафор.       Как только последний школьник закрывает за собой дверь, Настя как ошпаренная выскакивает из небольшой комнатки и оказывается в его руках. Миша до боли сжимает её руки и прижимает к себе, на что она лишь слабо бормочет одну за одной короткие фразы       «нельзя»       «неправильно»       «прекрати».       Набравшись откуда-то сил, она находит в себе силы оттолкнуть Мишу и окончательно осознать, что уровень её виктимности настолько высок, что она уже стала жертвой своего садиста, который вряд ли остановится.       Она сама себе выдумала когда-то идеального мужчину, который умело, скрывал свой остервенелый и колючий взгляд за простодушной улыбкой. Её дети изменились из-за него, а теперь он хочет уничтожить её.       — Ты ведь сама хочешь. Я читал, а тут ещё и на мальчиков насмотрелась, - говорит он, словно отвешивая ей одну за другой пощечины, заставляя её содрогаться. – Насть, это нормально. За мысли никто не накажет.       В такие моменты он напоминает ей змея, который совратил Еву. Но она дает ему почувствовать власть над собой лишь для того, чтобы выскочить из раздевалки и бежать по коридорам выворачивая ноги повторяя снова и снова произнесенные им слова: «Насть, это нормально. За мысли никто не накажет».