Has despertado a las plantas

      Общеизвестно, что как у ангелов, так и у демонов отсутствует потребность в еде, воде и сне. Однако ходят слухи, что некоторые из них – один конкретный ангел и не менее конкретный демон, на которых мы не станем показывать пальцем – все же удовлетворяют эти потребности с завидной регулярностью. В качестве развлечения, по привычке и как дань очаровательным традициям смертных, если можно так выразиться. В случае ангела имеют место быть скорее последние две причины. Ну а что касается демона – он просто слишком устал после внесения своей лепты в предотвращение Конца Времен, Мира и Человечества. С кем не бывает.       Янтарные лучики солнца открыли охоту на тьму в угодьях, по праву им принадлежавших: между ламелями полузакрытых жалюзи и продолговатыми горшками сонных фикусов и папоротников Кроули. Азирафаэль открыл глаза после тридцати шести часов двенадцати минут и восьми секунд сна так резко, словно кто-то внезапно опустил рубильник его бодрствования. Он обнаружил, что находился в квартире, комнате и даже – о все святые! – кровати, которые совершенно точно не были его собственными. Пижама, напротив, определенно принадлежала ему. Мгновение спустя Азирафаэль вспомнил, как отужинал в Ритц под аккомпанемент шампанского – весьма изысканного шампанского, к слову – и напился как последняя свинья. Даже не вспомнив о чудесной способности сверхъестественных существ протрезветь, когда вздумается, позорище! Кроули, впрочем, поступил точно так же, так что стыдиться было нечего. Потому что они, черт возьми, бросили вызов Раю и Аду и обвели их вокруг пальца! Подобное событие, без всякого сомнения, заслуживало обмывания до потери памяти. И пробуждения в постели лучшего друга без малейшего понятия, как он вообще здесь оказался – одетый в любимую идеально отглаженную фланелевую пижаму в серую полосочку.       – Ох…       Азирафаэль попытался повернуться набок, но быстро понял, что активные телодвижения ему в ближайшее время не светят от слова совсем: на нем что-то лежало. Он приподнял краешек одеяла и обнаружил там демона. Ни один смертный не смог бы потягаться с ним в любви к уютной кровати – воистину безграничные способности сверхъестественного существа им направлялись по большей части лишь в это русло. Кроули, Змий-искуситель, автор и исполнитель самых коварных и изощренных планов по заманиванию несметного количества душ на кривую тропинку греха, обвивал объятиями ангела, превращая их в плотный черно-красный сатиновый комочек. Несмотря на давящую тяжесть, Азирафаэль умудрился глотнуть воздуха и, кое-как стянув одеяло одной рукой, попытался аккуратно стряхнуть демона, который тут же высказал претензии по этому поводу животу своей импровизированной подушки.       – Кроули, – устало и раздраженно позвал ангел.       Секунду спустя он услышал сердитый вздох. Потом отчетливое кряхтение. Кроули поднял голову – медленно, печально и бессильно – и посмотрел на Азирафаэля затуманенным взглядом человека, страстно желавшего впасть в спячку лет эдак на двести-триста. Офисный работник после сдачи годового отчета – по крайней мере, сам Кроули определил бы свое состояние примерно так.       – Чего надо? – спросил он. Подсознание услужливо предлагало плюнуть в ангела огнем – и дело с концом. Но Кроули мужественно держал себя в руках.       – Не мог бы ты?.. Пожалуйста, – Азирафаэль неопределенно, но весьма красноречиво взмахнул рукой.       Этот жест означал: “Прошу тебя, Кроули, я знаю, что мы вместе спасли Мир и что мы друзья, ну, или больше, чем друзья, не знаю, я не уверен. Но вот в чем я уверен абсолютно, так это в том, что тебе следует слезть с меня, потому что, во-первых, я не могу дышать. А во-вторых, лишать меня возможности двигаться – дорогой, ну это же просто невежливо! Я хочу позавтракать, подумать, что нам теперь делать, и переодеться во что-то, подобающее человеку, который, по идее, уже много часов как должен быть на ногах”.       Однако Кроули трактовал этот жест по-своему: “Прошу тебя, Кроули, будь так любезен, привстань на секундочку: нужно переложить подушки в изголовье кровати. Хочу устроиться поудобнее. Не беспокойся, потом можешь продолжить спать у меня на коленях”.       Кроули не собирался отказывать себе в подобного рода удовольствии. К счастью, "сонный" и "идиот" в его случае – состояния взаимоисключающие.       Азирафаэль открыл было рот, чтобы запротестовать, когда тяжелая, словно слиток свинца, голова Кроули плюхнулась ему на грудь. В следующее мгновение произошло что-то странное и необъяснимое: в его душе появился неистовый ураган чувства, который поглотил все возмущения. И чувство это он как ангел умел распознавать очень хорошо. Так что Азирафаэль решил: вполне можно потерпеть эту неслыханную наглость еще пару часов. В конце концов, от урагана под зонтиком не укрыться. Интересно, так же ли чувствуют себя ангелы рангом выше или даже сам Всевышний, когда люди возносят им молитвы? Размышляя над этим вопросом, он закрыл глаза и бессильно вздохнул. Потом он поднял руку и, утопая в сомнениях и нерешительности, зарылся пальцами в рыжие волосы демона, свернувшегося полусонным калачиком у него на коленях. Вопреки его ожиданиям, Конец Света не развернулся на полпути.       Через два часа свет, льющийся через окна, стал еще более насыщенно желтым, даже медовым. Солнечные зайчики, будучи давними поклонниками мистера А.З.Фелла, бодро отплясывали на стенах гавот, пытаясь впечатлить кумира. Но ангел и демон все лежали в той же позе, словно какой-то неизвестный скульптор увековечил их в лучшем мраморе… За исключением того, что теперь в одной руке Азирафаэль держал чашечку чая бело-розового фарфора. Другой он все так же поглаживал рыжие прядки. Особенно ему нравилось пропускать между пальцами отросшую челку: признаться, даже ткань рабочего костюма ангелов в головном офисе по сравнению с этим – ну просто парусина.       – Кроули, знаешь, я тут думал… – прошептал Азирафаэль, задумчиво отхлебнув чая. Ангел поморщился. Во рту у него материализовалась шоколадная конфета: прозаично, хуже самых дрянных блинчиков, но лучше, чем ничего. – Я тут думал о нашем разговоре в Тадфилде после, ну, Неапокалипсиса.       Кроули едва заметно шевельнулся – достаточно, чтобы ангел понял: он слушает.       – Ты сказал, что теперь нет твоей и моей стороны, помнишь? – продолжил Азирафаэль. Чашка начала отбивать чечетку на парящем подле блюдечке. – Что… Что теперь мы на нашей собственной стороне.       – Угу.       – Однако я все еще ангел. Всевышний мог лишить меня крыльев в наказание, но не сделал этого. И, если все это часть Непостижимого Замысла, получается, я все еще должен быть на их стороне, должен продолжать работать на Него, так ведь?       Азирафаэль шумно выдохнул, словно – а оно, по правде говоря, так и было – все два часа кряду обдумывал эти слова вместо того, чтобы сладко спать, выкинув из головы всю суету миру сего, того и другого. Он вновь отпил из чашки и рассеянно пробежался пальцами по чувствительной нежной коже за ухом Кроули, теряя нить продуманного монолога. Странно, у него никогда не было проблем с концентрацией... Кроули тяжело сглотнул, прикрыл глаза от удовольствия и будто бы случайно потерся щекой о самый низ живота ангела. Кроули сам не далее как пять минут назад начал оголять его, миллиметр за миллиметром подставляя своему теплому дыханию тонкую мраморную кожу с синими просвечивающими прожилками вен. Азирафаэль сдавленно пискнул. Кроули судорожно выдохнул, но все же нашел в себе силы приподняться и подпереть голову коленкой ангела.       – Что ты имеешь в виду? – как ни в чем не бывало протянул он.       Азирафаэль облизнул губы кончиком языка, смакуя горячую сладость чая, прежде чем ответить.       – Допустим, я уже не на стороне небес. Но ведь, как уже было сказано, я, несомненно, еще ангел. И даже ощущаю благостную любовь Всевышнего! Может быть...       – Что может быть?       Азирафаэль вновь шумно выдохнул и вцепился в чашку обеими руками. Кроули приподнялся, опершись на локти, и нахмурился.       – Что же ты замолчал? Продолжай, ангел. – В голосе появилась сталь.       – Кроули…       – Я думал, мы уже это обсудили. – Он выглядел теперь чрезвычайно серьезным. Кроули сел, отвернувшись от Азирафаэля. А потом пробормотал, обращаясь больше к гулкому эху просторной квартиры, – Я думал…       – Ты злишься? – В голосе Азирафаэля слышалось неподдельное удивление вперемешку с легким недоверием.       – Да нет, с чего ты взял, – язвительно бросил Кроули, слезая с кровати. – Я устал. А ты своими разговорами еще и цветы разбудил.       Азирафаэль в тишине наблюдал, как Кроули шел по комнате, виляя бедрами и что-то ворча себе под нос, дошел до кладовки и взял пластиковый пульверизатор. Почему-то на Азирафаэля внезапно накатило щемящее тяжелое чувство, которое сначала темной обволакивающей патокой разлилось по всему телу, а потом комочком сжалось под ложечкой. Он щелкнул пальцами, заставляя чашку исчезнуть, подтянул ноги и сложил руки на животе. Когда Кроули вернулся в постель и свернулся калачиком спиной к Азирафаэлю, тот уже понял: демона одолевала чистая, как слеза младенца, обида, а не сыпучая злость, как показалось сначала.       – Кроули… – ласково протянул он.       – Оставь меня в покое, ангел.       – Хочешь, чтобы я ушел?       Последовала пауза – по меркам Азирафаэля, слишком длинная.       – Нет. – Голос демона потеплел.       Вторая пауза была длиннее и щедрее на неловкие взгляды по сторонам в попытках не смотреть друг на друга. Растения Кроули тихонько шелестели, радуясь, что Хозяин сейчас не в настроении орать на них из-за очередного крохотного пятнышка – результат чудовищной легкомысленности самого молодого фикуса.       – Кроули, – Азирафаэль рискнул продолжить. В этот раз ответа не последовало. Он посчитал это зеленым светом. Или, по крайней мере, желтым. – Я вовсе не говорю, что не на твоей стороне.       Азирафаэль услышал тихий вздох. Кроули вновь перекатился на бок и провел ладонью по лицу. У сверхъестественных существ в человечьем обличье обычно не проявляются мешки под глазами, но уникальность Кроули отпусков не брала. Азирафаэлю достался долгий томный взгляд.       – Я знаю, мой ангел.       Лицо Азирафаэля исказилось беспокойством, и он придвинулся чуть ближе к Кроули. Кроули под его внимательным взором съежился, избегая смотреть в глаза.       – Что с тобой, дорогой? – спросил Азирафаэль тихим звенящим голосом.       Кроули колебался и наконец выдал на одном выдохе:       – У тебя хоть Шеф есть, а у меня – больше нет, вот что со мной!       – В каком смысле? – Азирафаэль изумленно поднял брови. Кроули цокнул языком и горько усмехнулся.       – Пацан ведь уничтожил Сатану, буквально превратил в пар, помнишь?       Внезапно озарение яркой вспышкой пронеслось сквозь мысли Азирафаэля. До него наконец-то дошло, почему его друг – о нет, не друг, Кроули определенно не был его другом – так подавлен и раздражен. Каким бы невозмутимым парнем он ни казался окружающим, не стоило забывать, что это лишь защитный механизм. На деле события последних дней добрались даже до самых сокровенный погребов души Кроули, и теперь он утопал в мрачных мыслях, захлебывался в страхе будущего. Не помешало бы отвлечь его. Хотя бы приятной беседой, в конце концов. И не только ею, разумеется. Азирафаэль придвинулся еще ближе и вновь несмело погладил рыжие пряди. Кроули одним резким движением сбросил ладонь своей головы. – Не смей меня жалеть, ангел, – прошипел он. Азирафаэль вздохнул. Да, у него в груди сердце сжималось от жалости и билось пойманной птицей. Кроули не составило труда прочитать все на лице ангела. Но было и другое чувство – более бурное, всеобъемлющее, захватывающее.       – Знаешь, совсем скоро, когда все устаканится…       – Да что, что – скоро?!       – Я покину Господа. И буду с тобой. – Дежурный фырчок демона в ответ задел Азирафаэля куда сильнее, чем обычно. – Ты сказал, – продолжил он, – что мы будем противостоять Раю и Аду. Но что, если это – тоже часть Замысла?       – Нет-нет-нет. – Кроули резко сел. Растрепанные рыжие волосы напоминали пожар. – Я сказал: Человечество будет.       – Если быть точным, ты сказал: “Они придут к нам, чтобы просить помощи”.       Азирафаэль был хмур, но спокоен. Он ждал. Кроули приоткрыл пересохшие губы, нарочито медленно облизнул их и небрежно утер тыльной стороной ладони. Серьезность в глазах Азирафаэля сменилась стыдливой неловкостью и – лишь на мгновение – чем-то совсем неподобающим невинному небесному существу. Кроули был талантливым демоном, а искушение – его основной специальностью.       – Мы не знаем, каков Замысел на самом деле. К слову, именно это и спасло наши задницы.       – Да-да, я понимаю, поэтому, – настаивал Азирафаэль, – наверное, так и есть. Так должно быть.       – Никому не дано понять Непостижимый Замысел – на то он и Непостижимый, – менторским тоном заявил Кроули. – Его нельзя ни осознать, ни обличить в слова, ты сам так всегда говоришь!       – Тогда остается лишь плыть по течению.       – В каком смысле?       Голос Кроули ни разу за всю его долгую жизнь не звучал так недоверчиво с тех самых пор, как Азирафаэль признался ему, что отдал огненный меч смертным, впервые нарушив таким образом свои должностные инструкции.       – Нам не дано знать, ни каков на самом деле Замысел, ни что в связи с этим нужно делать. И если мы сейчас и вправду хранители рода человеческого, а единственная значимая война – Великая война Рая и Ада против смертных, то…       Азирафаэль вновь умолк, погрузившись в свои мысли. Кроули смотрел на него в тишине. Он ждал, и вот уже было открыл рот, собираясь что-то сказать, но лишь недовольно фыркнул и потянулся.       – Ох, вот же блин, – зевнул он. – Мне бы сейчас вздремнуть еще пару лет.       На лице Азирафаэля появилось новое выражение: что-то между смирением и радостным трепетом. Он одарил Кроули нежной, невероятно нежной улыбкой и потянул одеяло на себя, укрываясь им почти с головой и обнимая Кроули. Демон откинул волосы со лба. Он выглядел уже менее недоверчивым, но скепсиса не убавилось.       – Позволь поинтересоваться: что ты делаешь? – спросил он.       Ангел сонно улыбнулся, устраиваясь поудобнее и крепче прижимая Кроули к себе.       – Пару лет, на мой взгляд, – это слишком. Но еще дня два-три отдыха, без сомнения, пойдут нам на пользу. Это я тебе как ученик Авиценны говорю! Потом я разбужу тебя, принесу завтрак в постель, и мы вместе подумаем, как нам противостоять остальным ангелам и демонам целых… Не знаю, наверное, еще шесть тысяч лет? Что думаешь?       Кроули с легким недоумением смотрел на то, как Азирафаэль наносил финальные штрихи в обустройство их сонного царства, подтыкая одеяло. В итоге Кроули решил, что такой план его вполне устраивает. Он медленно откинулся на простыни, повернулся лицом к Азирафаэлю и, поджав колени, свернулся у его бока, словно маленькая змейка в гнезде. Ангел взмахнул рукой, и шторы закрылись, прогоняя прочь солнечные лучи и даруя уютному полумраку безраздельную власть над спальней. Кроули закрыл глаза.       – Ангел… – прошептал он.       – Да, Кроули?       Кроули не спешил с ответом. Примерно три минуты и двенадцать секунд, плюс-минус миллисекунда. В течение этого времени ему на ум пришло множество фраз, которые хотелось прокричать на всю вселенную: большая их часть – невероятно нежные и, следовательно, отвратительно вульгарные. Он отбросил их все и выбрал единственную, что могла выразить все чувства без соответствующей лексической оболочки.       – А Гавриил все такой же мудак, скажи?       Азирафаэль понимающе улыбнулся и снова начал гладить волосы Кроули со всей любовью и нежностью, которые успел припрятать за последние шестьдесят веков.       Вскоре пелена сна окутала комнату.       Они спали ровно два дня, семь часов и тридцать четыре минуты только потому, что Азирафаэль был снисходителен к Кроули и не хотел его будить, успокаивая себя сентиментальной отговоркой “во сне он похож на ангелочка”.       Может быть, он рискнет сказать это демону еще через шесть тысяч лет.