Алое. Серое. Вечное.

Перестаньте, черти, клясться на крови, Не везет мне в смерти - повезет в любви.(c)

Сильные, прозрачные струи дождя бьются о камни мостовой, лезвия молний вспыхивают на черном искалеченном небе. Ледяной ветер пронзает до самого костного мозга. Ночь. Ни души. Лишь одинокий жнец бредет по пустынной улице. Мокрые пряди длинных алых волос разметались по ссутуленной спине. Холодные капли стекали по мертвенно бледному лицу, на котором ярко выделялись алые губы. В ушах уже давно стоял шум воды, перед глазами - пелена, в голове - бессмысленная кутерьма изображений, обрывков фраз, чужих взглядов... Шинигами потрогал лоб. Жар? Что за глупости? Боги смерти ведь не болеют. Хотя этот, похоже, был исключением. Впрочем, как и всегда. Правда болезнь его была крайне необычной: она носила тщательно выглаженный фрак, обладала восхитительным манерами и тончайшим вкусом, отлично готовила и успевала быть везде и сразу, в общем, выполняла обязанности дворецкого. К тому же, сей странный недуг имел прямую осанку, темные волосы и глаза, в особых случаях загоравшиеся опасным демоническим огоньком. И красноволосый жнец был болен безнадежно, искренне, но... Безответно. Это мучило его, терзало, сжигало изнутри дотла, выводило из себя и, конечно, заставляло делать глупости, чтоб хоть как-то привлечь Его внимание. Но давайте разберемся в одном: коим образом жнец вдруг оказался на улице в ливень посреди ночи? Нет, для него это не страшно, разумеется! Но согласитесь, странно для шинигами без дела разгуливать по пустынным городским улицам, когда не нужно использовать маникюрные ножницы смертоносную бензопилу и пополнять список душ. Ну... если конечно это не Грель Сатклифф. У остальных просто нет на это времени. А дело было так: - С-себастья-я-ян... Губы шепчут заветное, любимое имя. Волосы мечутся красным вихрем, а в голове - лишь его точеный профиль и аристократическая бледность... Демон... Сплошная тайна, которую так и хочется разгадать... Тепло разливается по всему телу, а испепеляющее желание концентрируется внизу живота. Руки тянутся вниз, глаза закрываются... Грель понимал, что плотское удовлетворение никогда не заменит той желанной близости, о которой он так мечтает, но оно поможет хотя бы ненадолго потушить всепоглощающее пламя, разыгравшееся в паху... Но лишь для того, чтобы оно вновь разгорелось с новой силой. Себастьян! Он здесь. Вот он приближается, наклоняется над жнецом... - Гре-е-ль... Губы дворецкого волнующе растягивают звуки его, Греля имени. "Повтори еще раз, я прошу...". - Грель. Его близость дурманит похлеще любого наркотика. А жнец почти на грани... Еще немного... - Грель! "Ты... Не исчезай... Ты слишком близко... Такого не может быть..." Но губы все равно приоткрыты в ожидании поцелуя. "Да, еще совсем чуть-чуть! Фу-у-х... Ну все...". - Гре-е-ль!! Сатклифф! "О черт!". - Грель! Рота подъем! - Уилл?! - Чем это ты тут занимаешься? Рукоблудием, как обычно? - Черт, Уилл! Ты нагло за мной подглядывал! - Возмущался, натягивая штаны, обескураженный шинигами. - Ошибаешься, Грель. Я просто хотел кое-что поручить тебе. А ты тут самоудовлетворяешься. - С непоколебимым выражением лица ответил Уилл. Он ко всему относился спокойно. Хотя нет. Хладнокровно. - Не оправдывайся, извращенец! - Заголосил Грель. - Знаешь что? Я ухожу! Вот! И да, засунь себе в задницу то, с чем пришел! - С этими словами самый непутевый бог смерти развернулся на каблуках и, тряхнув кроваво-красной копной, выбежал из помещения. Уилл лишь покачал головой и ухмыльнулся. Он давно привык к выходкам этого чудака, у которого явно давно пошаливали нервы. Факт, что в последнее время Грель был весь как на иголках, не скрылся от глаз Уилла. Но что делать? У всех свои обязанности. И все должны были исполнять их в равной степени. Такова была его позиция. * * * Никого вокруг. Хорошо. Маску эгоистичного нервного придурка можно наконец-то снять. Уже поздно... А я обожаю это время суток. Лишь бы раствориться в ночном бархате и остаться наедине с собой. Настоящим собой. Льет как из ведра... Но мне не страшно. Только холодно... И вряд ли кто-то согреет. Ну хватит. Главное - перестать жалеть себя. Но с другой стороны... Я один. А значит можно и пожалеть. А я знаю кое-что. Я люблю его. И живу им. Нашими редкими встречами. И в сотый раз убеждаюсь. Неправильный я. С ног до головы неправильный. Жнец и демон... В каких сказках вы это читали? Не может такого быть. А чувства... Мои чувства не похоронишь под масками, не спрячешь за стеной соперничества, не скроешь в глубине души... Если, конечно, она у меня есть. Я вот их отнимаю-отнимаю. А сам? Эх. До чего абсурдная ситуация. Да вся моя жизнь - сплошной парадокс! Мысли текли тонкими струйками и постепенно сливались в один огромный рокочущий океан, заполонивший воспаленный мозг шинигами. А тот все брел, одержимый чувствами, одержимый мыслями. Грель не знал, куда шел, ему было все равно. Обычно он натягивал свой привычный развеселый оскал и выполнял свою работу, а здесь... Нет. Если ты попал в плен своего рассудка, тебе уже не выбраться. Грель был одинок. Но Грель любил. Искренне. Он бы многое отдал за свое счастье. Жнец вдруг вспомнил свою очередную глупость, позволившую Себастьяну окончательно убедиться в придурковатости Греля. Однажды он, вертясь у поместья Фантомхайв, выследил таки дворецкого, встал неподалеку в выразительную позу, поправил очки и театрально продекламировал: - Я вас любил, Любовь еще быть может В душе моей угасла не совсем... - А лучше бы совсем. - Последовал холодный ответ. - Бросайте ваши плоские шутки, мистер Сатклифф. Они уже порядком мне надоели. - Холодно мелькнула вежливая улыбка на лице Себастьяна прежде, чем тот развернулся и удалился, оставив бога смерти в смятении. Это было забавно. Жнец читал стихи демону. Будет, что внукам рассказать. Хотя... Какие к черту внуки? А когда-то Себастьян обещал ему, Грелю, французский поцелуй. Настоящий! Так и не выполнил обещание... Жаль. Мысли давили, рушились градом, нещадные дождевые струи лились на спину жнеца, дул ветер, оглушал гром... И вскоре Грель не выдержал, упал посреди улицы и зашелся рыданиями. Никто не увидит, никто не вспомнит. Никому ведь нет дела. А значит, можно и поплакать. Безысходность надавила на плечи мертвым грузом, навалилась, пригвоздив к земле. Равнодушие... убивает, выжигает изнутри, рвет нутро на части. Безнадежность, страх, монотонная серость будней... - Хе-хе-хе! Однако не часто увидишь подобное. Чего ты тут разлегся? - Послышался знакомый вкрадчивый голос. Грель усилием воли принял невозмутимый вид и поднялся. Перед ним стоял... Гробовщик. А ведь Грель сам не знал, какими путями дошел до похоронного бюро. - Э-э-э... Ну я просто... Это... Упал. - Упал, говоришь? Хе-хе! - С этими словами Гробовщик чуть ли не за шкирку куда-то потащил Греля. - Но-но-но! Мы так не договаривались! Пусти! - Ты промок, тебе надо высохнуть. - Эй! Гробовщик не может быть заботливым. Говори, что задумал? - Хех. Почему ты так считаешь? - Спросил пепельноволосый, продолжая тащить Греля к дверям похоронного бюро. - Потому что ты корыстная задница, Гробовщик. Я тебя знаю! - вопил Грель, хотя уже не очень-то сопротивлялся. Его похититель открыл дверь и втащил за собой мокрого шинигами. - Садись, раздевайся, хе-хе! - Что, так сразу?! - Воскликнул Грель, но все же стянул с себя мокрый, красный плащ, брюки и остался в одних облегающих серых подштанниках в красный цветочек. - Сейчас будем чай пить, угощайся. Он указал на сомнительного вида печеньки, лежащие на столе. - Я зову их обрубками. - улыбнулся Гробовщик и отправился ставить чайник. Отличное же было место для проведения бесед... Грель оглядел знаменитое логово Гробовщика: черепа на полках, свет черных свеч, гробы, сушеные трупики летучих мышей... Красота, однако. Жнец в отставке вернулся с чаем, и замерзший Грель схватил чашку. - Если я отравлюсь, это будет на твоей совести. - ответил он, вызвав у собеседника лишь язвительное хихиканье. Гробовщик уселся напротив, лениво откинувшись на спинку кресла. - Так что ты там делал, скажи мне? - Ничего. Лежал, думал. - Хи-хи! Не похоже. Мне показалось или ты плакал? - Слушай, Гроби, какое тебе дело? - А такое, - понизив голос, ответил тот, - я в курсе твоих... Мм... Проблем. Мог бы тебе помочь. - Ты о чем, нет у меня никаких проблем! - Да ну? Те, у кого нет проблем, не шляются ночью по улицам. - Глаза старшего жнеца на секунду сверкнули из-под густой челки. - А откуда ты знаешь, что делают люди, у которых нет проблем? - Тихо спросил Грель, уже начиная сдаваться? Кстати, Гроби. - Он продемонстрировал пустую чашку. - Есть что покрепче? - Хе-хе! Кофе? - Не понял старший жнец. В ответ на это красноволосый лишь опустил голову и прикрыл лицо рукой. - Да шучу я, шучу! - Усмехнулся Гробовщик и куда-то улизнул, а когда вернулся, в его руках была бутылка красного вина. - Бордо! Тридцатилетняя выдержка! - Возвестил жнец. Он ловким движением откупорил бутылку, извлек откуда-то бокалы и разлил по ним алую жидкость. - Вот это другое дело! - Подмигнул Грель и взял свой бокал. - Что ж... За мир во всем мире? - В этом случае у нас не было бы работы. - Усмехнулся Гробовщик, но все равно поднял бокал. Грель пригубил вино и развалился в кресле, довольно урча. - Ты прав... - ответил он, ощущая странное головокружение. - Гроби, помнишь ты сказал, что поможешь мне? Это правда? - Конечно. Но сначала определись, что именно тебе нужно? - Ах Гроби... А я-то думал, ты понимаешь. - Закатил глаза красноволосый. - Мне нужно лишь чтобы он был со мной, это все. В ответ на это Гробовщик лишь тихонько рассмеялся: - Ты уверен? - Уверен ли я? - Напрягся Грель. - Гроби, я с ума схожу. В самом прямом смысле. - Хмм... В таком случае, мой дорогой Грель, подари мне... - Самый веселый смех. - Заученно продолжил за него шинигами. - Само собой, Гроби! - Он изящно поднялся и, пошатываясь, направился к креслу, где сидел Гробовщик. "Что у меня с головой?! От вина такого не бывает... " - Эй, Гроби, ты просил смех? Получай же! - С этими словами он начал неистово щекотать Гробовщика, нажимая на ребра. - Хе-хе! Это не по правилам! Хех! Прекрати! - Старший жнец извивался и посмеивался, пытаясь отбиться от "щекоточных" атак Греля. -Правил нет! Ой! - В конце концов он пошатнулся и упал прямо на спину. Но подниматься он не спешил. Грель умиротворенно разлегся на полу, пародируя морскую звезду, и уставился в потолок. Границы помещения вдруг раздвинулись, а стены приобрели интересные оттенки... Черепа стали голубоватыми, все предметы начали отбрасывать замысловатые тени, и сам хозяин бюро вдруг показался добрым и веселым собеседником. - Черт... Каким зельем ты меня напоил? - Медленно проговорил Грель. А потом добавил: - Чтоб я еще раз пошел к Гробовщику на чай? Угу, хрена лысого... - А тот, о ком шла речь, вдруг поднялся и наклонился над Грелем. - Я обдолбанный. - Возвестил лежащий. - Поздравляю, я тоже. - Улыбнулся Гробовщик, и красноволосый вдруг на долю секунды увидел янтарные глаза и танцующие в них развеселые искорки. - Да неужели? - Хе-хе-хе! Мне было скучно, мой дорогой друг! А теперь нет. - Старый хитрец! Грель вдруг поднялся и подошел к одному из гробов, - Эх, давно я не лежал в уютном гробике! Шинигами залез в гроб и поерзал там, устраиваясь поудобней. - Помню, когда я лежал здесь в последний раз. Было весело. - Признался он. - Хм. Знаешь ли... После того случая я полюбил солевые ванны. - Улыбнулся Гробовщик. - Слушай, Гроби. А ты...- Внезапно встрепенулся жнец. - Что? - Хотел спросить у тебя. - Опустил глаза Грель. - Ты это... Любишь кого-нибудь? - Хе-хе-хе! Я? Хотя... Вообще-то, кажется, случалось.. - Уклончиво ответил Гробовщик. - Вот как? Это надо отметить! - Шинигами выскочил из гроба, наполнил бокалы, протянул один пепельноволосому и вдохновенно продекламировал: - За мудаков, которых любим И силу безответных чувств... - Мой милый друг себя погубит, Так не поняв простых вещей... -Тихо прервал тост Греля пепельноволосый. - О нет! Зачем убил ты рифму?! - С излишним трагизмом завопил Грель. - Дурак... В гробу видал я твою рифму! Я лишь одно хотел тебе сказать: Мы часто в поисках неведомого счастья Привыкли ничего не замечать. - Лукаво произнес Гробовщик. Грель ненадолго задумался, затем схватил с полки череп и ответил, держа его в одной руке, а бокал - в другой: - Ты не поймешь, Он для меня как кислород, А я - как рыба на песке: Я просто открываю рот. И постепенно пропадаю В плену несбыточных Желаний... Ааааа! Кое-что скрылось от глаз увлеченного речью Греля. Выбившуюся прядь алых волос задел огонек свечи, и пламя начало постепенно поедать остальные пряди... Учуяв запах паленого, Грель понял, что горит и, выронив череп, завизжал. Череп, разумеется, упал ему на ногу, и тот с диким воплем завертелся юлой. Гробовщик, конечно, среагировал и вылил на голову шинигами остатки вина, и тот, с перебудившим полгорода визгом "Гробовщик - придурок!!" со скоростью света вылетел на улицу и встал под водосточную трубу, из которой неудержимым потоком хлестала вода. - Ты - гребаный псих! Я только-только высох! - Обиженно буркнул Грель подошедшему Гробовщику. - Хе-хе, извини, товарищ - рефлекс... - Усмехнулся Гробовщик и втащил его обратно. - Ну и на кого я теперь похож? - Спросил Грель, рассматривая себя в найденное зеркало, - Знаешь, сколько я их растил?! Витамины принимал... - Воскликнул он, указывая на рваный каскад огненных волос. - Теперь ты, как порядочный жнец, к тому же на пенсии, обязан меня подстричь! - Заявил он. - О, это я могу! Сейчас, где-то у меня завалялись... - Пробурчал пепельноволосый, копошась в одном из ящиков шкафа. Затем, выудив оттуда гигантские ножницы, чем то напоминающие уилловский секатор, а также расческу и старую газетку, направился к Грелю. - Эй-эй! Этой махиной только конечности ампутировать! - Возмутился подожженный Грель, но все-таки уселся на табурет и закинул ногу на ногу в ожидании стрижки. Тот подошел, расстелил на полу газету, расчесал влажные волосы и начал насколько мог в своем состоянии аккуратно равнять концы, тихонько напевая: - Сейчас я Греля постригу, Прекрасный был бы труп... - Что-что, прости?! - Всего лишь привычка... Ну все, готово. Пока Гробовщик убирал с пола остатки волос, Грель вертелся перед зеркалом, рассматривая новую стрижку. Теперь длина швелюры укоротилась примерно на одну треть и была острижена прямым срезом. - Да вроде ничего. Все равно у меня волосы на концах секлись... - Выдавил Грель. - Вот и ладушки, хе-хе-хе! - Лукаво рассмеялся довольный "пенсионер" и, вооружившись канделябром, поплелся на второй этаж. - Алло, гараж! Ты куда нацелился? - Как куда? Баиньки, конечно. - Абсолютно спокойно ответил Гробовщик и тихонько запел: - Спи моя радость усни, Вырву я глазки твои... - Стоять-бояться, руки за голову! - завопил Грель, схватил свечу и полетел вверх по лестнице, обгоняя Гробовщика. Там он нашел дверь в спальню, быстро задул свечку и юркнул под одеяло. Доплетясь до спальни, ее хозяин зажег несколько свечей, озаривших помещение. - Мать моя женщина, отец - девственник! Как ты здесь живешь? Это же берлога некрофила! - Удивленно воскликнул Грель. Спальня Гробовщика была просторной и обустроена достаточно специфично: стены были выкрашены в черный цвет с авангардными белыми разводами, на них висели картины по тематике похожие на "Апофеоз войны", посередине стояла оккупированная Грелем просторная кровать на ножках, напоминающих лапы какого-то зверя, вешалку заменяла прикрепленная к стене рука скелета, на полках стояли многочисленные склянки, колбы, коробочки, а с потолка свисали пучки неведомых трав, распространявшие тонкий приятный запах. - Хи-хи! Отлично живется! Ты не хочешь уйти с моей кровати? Или хотя бы подвинуться? - Гроби, я один боюсь! Можно я у тебя побудууу? И потом, где я буду спать? В одном из твоих гробиков? - Захныкал Грель. Гробовщик вздохнул, но остаться все же разрешил. Тот снял очки и откинулся на подушку, созерцая потолок. Грель заметил, что он все еще видит мир через пелену, да и голова еще приятно кружилась. Значит эффект от снадобья Гробовщика еще не прошел. Об этом также говорили танцующие радужные разводы на потолке и приветливо машущая Грелю рука скелета. Меж тем, Гробовщик стащил мантию, расчесал пепельные волосы. Грель увидел, что его кожа была очень бледной, а сложение - худощавым. "Вот непонятный тип!" - подумал он, а тем временем Гробовщик задул свечи и улегся рядом с Грелем. - Спокойной ночи, Гроби. - Буркнул тот, отворачиваясь. - Я надеюсь, что ты будешь хорошо спать, хе-хе! - Эм... обычно такие слова не означают ничего хорошего, но я устал, так что, - зевнул жнец - Меня грохотом тамтамов не разбудить... Наступила тишина... Черт, конечно, Грель не мог заснуть! Ведь он лежал в одной кровати с мужчиной, с которым никогда не мог похвастаться теплыми взаимоотношениями. Но за одну ночь столько случилось. Теперь Грель по крайней мере не чувствовал, что он одинок. К тому же, он давно так не веселился. И в ту минуту ему показалось, что Гробовщик все-таки отзывчивый, заботливый и веселый. "Быть может он тоже один? И ему просто не хотелось проводить этот вечер в одиночку. Вот он и притащил меня сюда. Хотя кто его знает? Мутный он... Но мне нравится. Как человек. Легко с ним..." - Внезапно он понял, как давно думает только о рядом лежащем и почувствовал, как возросло напряжение в комнате. Когда глаза привыкли к мраку, Грель перевернулся на спину, повернул голову и увидел смотрящие на него глаза Гробовщика. В темноте они слегка светились, как у кошки и были слегка прищурены. "Хм... А может?..." - Успело промелькнуть в голове Греля, прежде чем он протянул руку и провел, нежно касаясь кончиками пальцев, по щеке Гробовщика. Ну а тот, не оставшись в долгу, в мгновение ока навис над Грелем, молча глядя в глаза, затем медленно, хищно склонился к шее Греля, не торопясь, лизнул ее, пробуя на вкус. Что же виновато в том, что их потянуло друг другу? Наркотический эффект? Или же то, что они уже почти забыли, как это - засыпать рядом с тем, кто был бы не безразличен. А может и то и другое? В любом случае, им это нравилось, и они намеревались продолжать. Гробовщик приблизился к губам Греля, провел языком и по ним. Новые ощущения открывались Грелю, волновали, отдавались бесконечным теплом где-то там, внутри... Эта странная, интимная близость так дурманила, сводила с ума, что жнецу хотелось нырнуть в нее с головой и раствориться. И тогда он сильнее притянул к себе за талию Гробовщика, сам потянулся к желанным губам, запуская другую руку в пепельную гриву. От этих длинных волос исходил терпкий аромат каких-то полевых трав. Да и сам Гробовщик был загадочным, странным, таинственным. Будто не от мира сего. И Грелю это уже нравилось. А губы его были горячими и немного сухими. В этих неглубоких поцелуях Грель, отдаваясь всецело чувствам, ощущал, что из нежности рождается возбуждение и с током крови разливается по всему телу. Кожа к коже - они чувствовали биение сердец друг друга. Близко.Слишком близко. Грель перевернулся так, что пепельноволосый оказался снизу и теперь игру вел он, страстно впиваясь в губы, сопровождая нежными придыханиями, извиваясь, обнимая, как в последний раз. Так, как будто этого больше не повторится, как будто это сейчас самое главное. Грель, стараясь сделать это как можно нежнее, острыми зубами прикусил мочку уха Гробовщика. Поняв по довольному урчанию, что это ему понравилось, шинигами прикусил чувствительную кожу на шее. Со стороны Гробовщика послышался короткий, судорожный вздох. Грель почувствовал, как острые ногти слегка царапают его спину, и, склонившись чуть ниже, начал покрывать скользящими поцелуями шею, выпирающие ключицы, грудь. Гробовщик, сдавленно застонав, гладя Греля по голове, откинул голову назад, отдаваясь возбуждению, что подобно мягким шелковым лентам, опутывало по рукам и ногам. А Грель тем временем, спустился еще ниже, захватывая возбужденный орган в плен жаждущих губ. Осторожно, стараясь не задеть зубами, он дарил партнеру удовольствие, потому что хотел это делать, потому что благодарил за новые, прекрасные ощущения. Грель чувствовал, как ногти скребут его плечи, слышал, как губы Гробовщика шепчут что-то интимное в перерывах между стонами. Но вдруг пепельноволосый прервал его и уложил на обе лопатки, окончательно раздевая и давая полную свободу движениям. Грель обеими руками, шепча что-то не вполне разборчивое, притянул Гробовщика к себе, обнимая ногами его поясницу. Наконец Гробовщик вошел в него, и Грель, у которого от удовольствия перехватило дыхание, подался бедрами ему навстречу. В тот момент реальность будто исказилась, вытолкнув все ненужное за свои границы, оставив только их двоих. Выплескивались накопленные негативные эмоции, оставленные в душе чужим непониманием и равнодушием. И это было прекрасно. Гробовщик перевернулся на спину, обхватив руками ягодицы Греля. И теперь тот сам приподнимался и опускался, прогнувшись в пояснице, будто дикая, но ласковая кошка. Грель видел в свете луны лицо Гробовщика: на удивление красиво очерченный рот приоткрыт, но глаза наоборот, скрыты под покровом ресниц. Грелю снова захотелось прикоснуться к его губам своими. Он склонился и захватил в плен нижнюю губу пепельноволосого, углубляя поцелуй, сплетаясь своим языком с его. Они наслаждались друг другом еще очень долго. Испытав разрядку, они так и не насытились друг другом, настолько горяч был пылавший в них жар. Очаровательный танец под покровом ночи двух бледных, извивающихся тел длился почти до утра. И лишь с первыми лучами восходящего солнца они, изможденные, наконец уснули. * * * Лучик утреннего солнца проник за стекло и выхватил из мрака переплетение пепельных и алых волос. А Гробовщик не спал. Он лежал на спине, гладя, перебирая, пропуская сквозь пальцы волосы Греля. "Прекрасен. Абсолютно утонченный и неуклюжий в то же время. Порывистый, но верный себе. Волосы цвета артериальной крови, хитрые глаза и хищная улыбка. Будь со мной. И обретешь счастье. Я дам тебе все, в чем ты нуждаешься. Поверь, я отлично изучил тебя. Грель... Ты сам мне нужен. Мой дом опустеет сразу, как только ты уйдешь. Мы должны быть вместе. Ты не видишь как прекрасно алое на сером? Как капли крови и древний прах. Ведь когда люди умирают, сначала льется кровь. Живым, ярким, веселым, неуловимым фонтаном. Это недолго. Всего несколько минут. Но как прекрасно... А затем тело, источенное червями, гниет в сырой земле. Но время... Время обращает его в вечный прах. Постоянный. Верный, хранящий память..." Мысли Гробовщика прервал проснувшийся Грель. Парень открыл глаза, потянулся по-кошачьи и воскликнул: - Утро добрым не бывает, но это исключение! - Затем вскочил и, чмокнув Гробовщика в губы, помчался куда-то в сторону кухни, фальшиво распевая: - Луууч солнца золотооого Тьмы скрыла пеленаа... Это свидетельствовало о его прекрасном настроении и бодрости. Что пепельноволосого очень порадовало. Тот тоже встал и отправился на кухню, дабы приступить к утреннему чаю. Нужно поторапливаться. Клиенты ждут, как-никак! * * * На берегу быстрой реки эти двое уютно расположились на зеленой траве. Могучая крона столетнего дуба отбрасывала прохладную тень, что в жаркий летний день было просто великолепно. Грель положил голову на колени Гробовщика, свернувшись клубочком. Спокойствие. Умиротворение. Гармония. Суета осталась там, в стороне оживленных улиц Лондона. Здесь ее просто нет. - Все, мы теперь вместе, да? - Тихо спросил Грель, жмурясь от удовольствия. Пепельноволосый почесал ему за ухом длинными ногтями и, улыбнувшись, ответил: - Глупый... Давно пора понять. - Гроби... Знаешь. Теперь я счастлив. Да, я любил его. Но эти чувства съели бы меня заживо. Равнодушие... Оно, знаешь, ранит. Но иногда мне кажется, что, черт возьми, ты все это подстроил! Правда же? - Грель посмотрел на Гробовщика, но глаза снова были скрыты густой челкой. - Хе-хе! Не зря же я тебе сказал тогда, что зачастую наше счастье оказывается у нас под носом. - Усмехнулся жнец.