Поражение

       Я была королевой войнов, яростной валькирией, что жила бурями и сражениями, мой меч невозможно было отмыть от крови павших, мое копьё царапало небо, подковы моего кипенно-белого коня, словно сошедшего со страниц библейской истории о четырёх всадниках апокалипсиса, не раз истерлись о кости уничтоженных мною. Я обстригала свои косы, прятала сердце за металическими пластинами, я плела из колечек чужого страха свою кольчугу, я не умела смеяться, я лишь хохотала остервенело, сверкая безумными глазами. Чужая боль была моим победным кличем, я вносилась в чужие жизни не оставливаясь и так же стремительно уносилась прочь, оставляя за собой отравленные колодцы и истоптанную пшеницу. Я была богиней войны безумной, бездумной, Минерва и Марс расступались под напором моего холодящего кровь бесстрашия. Я не проиграла не единой битвы, меня никто не смог вышибить из седла в которое я была впаена ненавистью. Не один доблестный воин пал сражённый моей яростью, которая подобно драконовому пламени выжигала страны, не беря пленных. А потом на моем пути встретился укатанный в волчьи шкуры вожак неведомого мне племени, не носивший доспехов, которые тяжестью своей вжимали таких как я в саму преисподню. Ты, словно улыбчивый и доблестный Тор, сошедший со страниц старшей Эдды, лениво улыбнулся и вытащил простецкий меч. Но почему-то ты победил. Я пала ещё до того как подняла копьё, ещё до того как мой щит зазвенел и меч завёл свою гулкую песню. Ты даже не поднял оружия, но я прекрасно помню как звенели мои доспехи гулко ударяясь о землю, словно колокол, поющий людям о начале пасхальной службы. Ты подошёл ко мне медленно, а я стояла безоружная, мое сердце казалось готово было обернуться трепетной чайкой и взлететь из груди навстречу океану, целующему бескрайнее небо где-то у горизонта. Я вдруг оказалась чёрным злодеем Като, который после поражения светловолосому мальчику с золотым яблоком в руках, оставил после себя только белую голубку в обломках огромных чёрных доспехов.* Только ты не был мальчиком, о, ты совершенно определенно не был мальчиком. Я помню как ты снял мой шлем, я помню тот тихий шелест с которым цветочный венок занял место короны из меди, закаленной в крови. Я помню как застенчиво смотрел на меня мой боевой скакун, оказавшийся коричневым, словно топленный шоколад, после того как утренняя роса смыла с него весь порох и пепел обрушенных мною жизней. Я помню, когда поняла, что из безумной кошки которая вела чужие и ненужные битвы я в превратилась в дикарку, в первую улыбку утра, в волоокую нимфу. После первого поцелуя я засмеялась и уткнулась носом в твою грудь, зарывшись в тёплую шкуру и вдыхая запах сладкого и сочного, как июльский персик, поражения. Я помню, как ты усмехнулся, погладил меня по отросшим волосам и выдохнул нежно-нежно «моя маленькая дикарка» Я помню как той ночью, я танцевала для тебя, дикая и нагая, в компании диковинных теней отбрасываемых костром и в этом была квинтэссенция жизни. Я помню как сдалась тебе совсем, задыхаясь от любви и наслаждения. Я помню, как мне казалось, что весь мир пахнет выгоревшей травой и тобою. Я помню, что мне, перемазанной золой, мурлыкающей, тем утром показалось, что нет ничего волшебнее твоей загорелой руки на моей розовой груди. Я помню, как в белом летящем платье, словно видение сошедшее со страниц бульварных романов, я накинула тебе на плечи прокоптившуюся шкуру, подавая меч. Я порывалась стать твоей кольчугой чтобы яростно звеня защищать тебя от всех стрел и невзгод, но потом ты наклонился и мягко поцеловал меня своими потрескавшимся губами и я осознала, что я есть ода любви, песня о том, почему никакие стрелы тебя не тронут, я — это причина по которой ты не можешь не вернутся. И пока ты, мой отчаянный воин, сражаешься для того чтобы победить в войнах которые сулили бы мне поражение с металическим привкусом во рту, я буду лететь через лес, словно мавка, на огромном пегом жеребце. И ты найдёшь меня следующей ночью и ночью за ней и каждой другой ночью до конца вечности, и я снова, снова и снова, с дрожащими коленками тебе сдамся.