Wer zu Lebzeit gut auf Erden, wird nach dem Tod ein Engel werden. Den Blick gen Himmel fragst du dann — warum man sie nicht sehen kann?
Если проживешь всю жизнь примерно, После смерти станешь ангелом. Взглянув в небеса, ты спрашиваешь — Почему их не видно? Сняв очки и отложив книгу, Азирафаэль устало потёр глаза. Не то что бы ангелу, принявшему человеческое обличье, нужны были средства для улучшения зрения или он действительно испытывал усталость — это скорее была одна из перенятых у людей привычек наряду с разговорами о погоде и расположением вилки справа от тарелки. Просто дел в последнее время было слишком много. Бесконечные отчёты Наверх, сдержанно-гневные записки от Гавриила по поводу недостаточного количества спасённых душ, подгоревшие блинчики в любимом кафе, несколько неприятных покупателей, совершенно не стеснявшихся в выражениях, затаившееся Зло в лице заклятого врага, который, похоже, спал уже несколько лет подряд… этого всего становилось достаточно для того, чтобы белоснежные крылья начали трещать под грузом невыносимой тяжести. Кроме того, у Азирафаэля был один недостаток — он был очень, очень, очень сострадателен. Вообще-то это было одно из обязательных качеств для любого ангела, но желание защитить людей от несправедливости, устроенной их же собственными руками, в случае этого конкретного райского кадра переходило все границы, предусмотрительно установленные начальством. Регулярные предупреждения о злоупотреблении чудесами с каждым разом носили всё более и более жёсткий характер, а в последней служебной записке ангелу недвусмысленно намекали, что он уже на грани отзыва со своей позиции. Последнее, что нужно было сейчас Азирафаэлю — это оставлять Землю на растерзание силам Зла, которые только и выжидали нужный момент. Не было никакой надежды, что его возможный преемник сможет вытерпеть безбашенное вождение и циничные шутки Кроули, если вообще додумается до того, что, попирая ногами ангельское достоинство, попробует установить с ним контакт. И потом, не бросать же сеть агентов, которую он так добросовестно подбирал и финансировал уже далеко не первый год… Одним словом, необходимо было просто поумерить своё желание помогать обездоленным и страждущим и заниматься стандартной работой — наставлять на путь истинный, благословлять посевы и препятствовать козням зла. Сделав глоток чая, Азирафаэль решил, что, к сожалению, в теории это всё звучит куда проще, чем окажется на практике.Erst wenn die Wolken schlafengehn, kann man uns am Himmel sehn. Wir haben Angst und sind allein…
Лишь когда облака ложатся спать, Нас можно в небе увидать. Нам страшно и одиноко… Только что на его глазах молодая девушка выкинула под крепкий холодный каменный забор соседей плотно запечатанную картонную коробку. Изнутри раздавался тоненький плач и звук, такой, словно дюжина маленьких слабых лапок усердно царапала коготками стенки. Азирафаэль поёжился, чувствуя, как стремительно тает кокон любви, которым были окружены крохотные существа, пока человек не решил взять на себя труд оборвать их жизни. Это было очень неприятное ощущение, для смертного напоминавшее нечто вроде сдирания едва присохшей корочки с не успевшей до конца зажить раны. В Лондоне стремительно холодало, слабый писк не был слышен прохожим, и шансы малюток получить хоть какую-то помощь уменьшались с каждой секундой. Возможно, им помогло бы удачное стечение обстоятельств… маленькое, совсем незаметное чудо!.. Перед глазами невольно всплывало благожелательное лицо Гавриила, в обычной снисходительной манере наставляющего неповинующегося херувима: — Никому из нас не дано понять, какое событие олицетворяет собой Замысел Божий. Твоя задача — наблюдать и направлять, но не вмешиваться. Удерживай себя от искушения повернуть жизнь смертных в богоугодное русло, ведь никто не может предсказать последствия твоего поступка! Зажмурившись и крепко стиснув кулаки, неимоверным усилием воли Азирафаэль заставил себя отвернуться от коробки и твёрдой пружинящей походкой зашагал дальше по тротуару, искренне надеясь, что поступает правильно. Крики прохожих, отчаянная ругань и визг тормозов позади него, а также знакомое щекочущее ощущение где-то внутри подсказали ангелу, что силы Зла наконец очнулись от спячки длиной в несколько лет и решили начать с небольшой разминки. Не было никакой нужды поворачиваться и всматриваться в лобовое стекло, чтобы опознать водителя старенькой Бентли: отчаянные соло Фредди Меркьюри на полной громкости уже выдали его с потрохами наряду с опасным стилем вождения. Опасно виляя на виражах и сбив пару придорожных знаков, машина резко затормозила прямо возле тротуара, въехав в лужу и обрызгав тщательно начищенные ботинки Азирафаэля. — Привет, ангелок! Давненько не виделись. Я на досуге собираюсь в Глазго, появилась парочка новых идей для сборищ футбольных фанатов. Но, если что, я тебе этого не говорил. У ангела не было совершенно никакого желания прямо сейчас обсуждать свои ближайшие планы и задания с подозрительной личностью номер один по версии Рая, кроме того, в носу подозрительно щипало после мимолётной встречи с той картонной коробкой. Всё, чего хотел сейчас херувим — вернуться в свой магазинчик, запереться в задней комнате и выпить несколько чашечек чая с мятой. Ваши ожидания — это исключительно ваши проблемы. Кроули был практически ходячим олицетворением этой популярной человеческой поговорки, и именно поэтому глупо было надеяться, что он сейчас поступит как порядочный друг, видящий, что его приятель не в настроении, закроет рот, заведёт адский двигатель не менее адской Бентли и укатит восвояси чинить хаос и раздор. Нет, вместо этого демон снял свои тёмные очки, и яркие змеиные глаза внимательно изучали каждую чёрточку на лице Азирафаэля. Было неприятно признаваться, но за шесть тысяч лет Кроули прекрасно научился читать выразительную мимику ангела, и поэтому херувим буквально ощущал, что все пикантные подробности его внутреннего конфликта написаны у него на лбу крупными буквами. — Что это было? — наконец спросил Кроули, додумавшись сделать музыку намного, намного тише. — Это коробка… там… — Азирафаэль махнул рукой в сторону, откуда только что пришёл. Демон явно недоумевал, почему мусор мог так сильно расстроить его друга, но был решительно настроен выяснить причину. Именно поэтому мгновением позже старенькая машина была уже припаркована (условно говоря, учитывая, что Кроули по сути бросил её поперёк дороги) напротив злополучного забора. Мягко, почти на цыпочках, подойдя к коробке, демон присел и прислушался. — Не тикает. Значит, не бомба. Ага, там кто-то есть! Вскрыв коробку, Кроули очень гаденько усмехнулся. Демонам полагалось выражать и положительные, и отрицательные эмоции максимально недобродетельно, и по части нехороших ухмылок, усмешек, многозначительных улыбок и взглядов Кроули не было равных. — Ты только посмотри! Какая удача! Можно сказать, даже дьявольская. — Это котятки, — недоумённо констатировал Азирафаэль, заглянув в коробку, в которой копошились и отчаянно пищали недовольные и проголодавшиеся комочки меха. — Это не просто котятки, ангел! Милые разноцветные котятки! — Кроули назидательно поднял палец, не обращая внимание на тот факт, что на его правую руку, оставленную на бортах коробки, уже активно нападали её обитатели. — Милые разноцветные котятки, да, — пробормотал херувим, совсем теряя нить мысли демонического приятеля. — Ты представляешь, что начнётся, когда они все вырастут и будут бегать со двора на двор? Люди будут пытаться соблюсти свои дурацкие приметы — будто коты и правда имеют какое-то отношение к их повседневной жизни. Будут опаздывать на работу, чтобы поставить вон тому белому комку шерсти блюдечко с молоком, ведь иначе он отведёт от них удачу! Будут возвращаться, когда услышат их вопли, иначе быть беде! Хаос, пробки, потому что коты начнут бегать через дороги… Такой простор для моего ежеквартального отчёта… — Так ты их забираешь? — просиял Азирафаэль. Демон скривился: — О нет, я не очень-то лажу с животными. Тут неподалёку есть маленькая церквушка сатанистов, пусть они и занимаются их воспитанием. Маленькая когтистая лапка непостижимым образом свесившегося с борта коробки котёнка вежливо поцарапала заднее сиденье Бентли. Кроули вёл машину, не совсем понимая, зачем он только что придумал, как вписать кучку найдёнышей в свой демонический календарный план на ближайший год. Чтобы Азирафаэль не расстраивался? Да ну, бред какой-то, подумал про себя Кроули, паркуясь возле неприметной сатанинской общины на соседней улице.Gott weiss ich will kein Engel sein!
Видит Бог — я не хочу быть ангелом! Одного взгляда на осунувшееся лицо Азирафаэля было достаточно, чтобы понять, что он был чем-то очень сильно расстроен. Он сидел один на скамейке в парке и вяло крошил хлеб, время от времени бросая его уткам. Его не интересовало мороженое, он не наблюдал за прохожими, лишь изредка обращал взгляд на серое затянутое тучами небо, будто хотел спросить что-то у той самой Высшей инстанции. Кроули вообще был в этом парке по другому делу — требовалось искусить хотя бы какого-нибудь прохожего, чтобы засветиться и не схлопотать от Вельзевула. Быстренько внушив ближайшему бизнесмену мысль нелегально обанкротить компанию, демон решил, что на сегодня уже приложил достаточно зловещих усилий, и словно бы нечаянно приземлился на другой конец скамьи, которую занимал непривычно задумчивый Азирафаэль. — В чём дело, ангел? — поинтересовался Кроули, не любивший откладывать важные разговоры в долгий ящик. — Я просто думаю, — тихо ответил тот. Едва удержавшись, чтобы не съязвить, демон попытался поддержать разговор, как это нередко делал и сам Азирафаэль во время их коротких случайных встреч. — Я тоже стал чаще задумываться о многих вещах. Знаешь, оказывается, не во всех Бентли любая кассета превращается в «The best of Queen» — я встретил пару водителей на дорогах, у которых играла, например, классическая музыка. Это какая-то несправедливость. Я, конечно, не против Фредди, он славный парень, но его становится многовато в моей жизни… — Я был в детской больнице, — перебил его Азирафаэль. Кроули предусмотрительно закрыл рот, понимая, что в данном случае ситуация, кажется, была куда серьёзнее, чем остывший какао. — Я не понимаю… конечно, Божий план непостижим, и я не должен даже пытаться вникать в Божественный замысел… но иногда я думаю — почему детишки? Они ведь ещё совсем непорочные, у многих достойные добрые родители, но Она решает ниспослать им такое тяжёлое, для некоторых — даже смертельное испытание. Раньше за такие мысли можно было легко полететь в адские котлы, что и произошло давным-давно с Кроули. Он едва заметно поморщился, вспоминая, как горячие пары кипящей серы опаляли крылья, придавая им угольно-чёрный оттенок, а кожу жгло так, что не было сил даже кричать. Он просто задавал вопросы — почему? зачем? так ли это необходимо? Те же вопросы, что задавал себе Азирафаэль прямо сейчас. — Какой смысл быть ангелом, если я не могу избавить их от этих страданий? Я должен лишь смотреть, как маленькие дети угасают на глазах их родителей, а взрослые пытаются жить дальше с грузом вины на своих плечах. — Иногда ты можешь совершить чудо, — подсказал Кроули, чувствуя себя несколько растерянным. — Чудес не хватит на всех, — коротко ответил ангел, — извини, мне пора идти. Глядя вслед удаляющемуся Азирафаэлю, Кроули подумал, что, возможно, в этот раз настроение ангелу не поднимут даже парижские блинчики. Он тоже встал и направился к выходу из парка. Впервые за долгое время у него на душе (если что-то подобное там, внутри, конечно, осталось) скрёбся и жалобно выл адский Цербер.Sie leben hinterm Sonnenschein, getrennt von uns unendlich weit, sie müssen sich an Sterne krallen, damit sie nicht vom Himmel fallen.
Они живут за солнечным сиянием, Отделены от нас, далёки бесконечно, Должны цепляться за звёзды, Чтобы не пасть с небес. Меньше всего Кроули ожидал застать своего заклятого друга возле церкви. Демону была неприятна сама мысль о том, чтобы прыгать на освящённой земле, словно на горячих углях, поэтому его машина была припаркована за углом, а сам Кроули не приближался даже ко двору храма. Его важное злодейское дело должно было случиться в ближайшей трансформаторной будке и, лишив ближайшие населённые пункты электричества, демон направлялся обратно к Бентли, когда в воздухе внезапно появился сладковатый запах, могущий принадлежать лишь эфирному существу. Эфирное существо на Земле, как правило, было только одно. Азирафаэль неторопливо вышел из церкви вместе с прихожанами и, по всей видимости, заметив худощавую фигуру, копающуюся в капоте Бентли, слегка изменил направление движения. — Здравствуй, Кроули, — вежливо поздоровался он. Демон, делая вид, что совсем не пытался поймать здесь своего друга, посмотрел на крышку капота, которая под его огненным змеиным взглядом с лязгом захлопнулась сама собой. — Привет, ангелок. Решил побыть поближе к своей конторе? — Я просто слушал молитвенные песнопения. Они очень благозвучны. — Довольно нескромная оценка, если учесть, что добрую половину ты сочинял сам, — хмыкнул Кроули. Он не стал задавать очевидный вопрос «что ангел вообще может делать в церкви, если он вроде как располагает более прямыми каналами связи с Небом», поскольку он буквально витал в воздухе вместе с фруктовыми нотками нового одеколона Азирафаэля. — Я люблю иногда посидеть вместе с прихожанами. Люди такие разнообразные. Интересно осознавать, что у каждого из них своя жизнь, своя дорога, свои победы и поражения, светлые моменты и проблемы. Но все они собираются здесь, чтобы почтить Бога и попросить Его о милости и мудром наставлении. Часто мне хочется сделать что-то для них, что-то, что даст им знать, что Небо совсем рядом и наблюдает за ними, а Всевышний готов помочь, но… — Но Гавриил оторвёт тебе за это голову, — закончил за него Кроули. — Быть ангелом непросто, — вздохнул Азирафаэль, и его светлые лучистые глаза потускнели. — По-моему, ты прекрасно справляешься. Особенно в том, что касается предотвращения моих злодейских козней, — пожал плечами демон. Херувим, однако, всё ещё стоял поникший, словно только что совершил что-то поистине непростительное (и даже хуже, чем передача огненного меча Адаму и Еве). Кроули знал, что такие слова он произносит в первый и последний раз и, возможно, позже даже пожалеет об этом. И всё же он сказал: — Когда-то я тоже был ангелом, как ты не устаёшь мне напоминать. И я знаю, как это трудно. Это было трудно даже до появления людей. Но ты правда отличный ангел, лучший из всех, кого я знаю. Прежде чем его друг разразился восклицаниями о трогательности подобной фразы из уст закоренелого адепта Ада, демон добавил: — Как насчёт блинчиков? Азирафаэль смахнул выступившую слезу и склонил голову: — Позволю себе поддаться соблазну. Быть ангелом действительно очень сложно. Но Азирафаэль знал: эту стезю он не променял бы ни на что другое. Никогда.