Мой спрятанный мир

У Антона трясутся руки. Он пытается сделать вид, что все действительно хорошо, но только ещё больше себя выдаёт. В дрожащих ладонях кружка, в которой, если прислушаться, слышно, как позвякивает ложка, то и дело бьющаяся о керамические бортики. Любое неосторожное движение, и эта кружка полетит вниз, разобьётся на мелкие кусочки, которые разлетятся по всему полу, а, может, даже вопьются в ногу или руку, когда начнёшь их судорожно убирать. Содержимое расплескается, запачкав одежду и маленький коврик возле стола и, скорее всего, заденет обои. И останется только аромат. Легкий аромат бергамота с нотками лимона. Чай давно остыл. Три ложки сахара отказываются быстро растворяться в холодном напитке, поэтому Шаст вынужден пить его горьким, потому что он так и не удосужился вытащить пакетик, и хрумкать попадающими в рот сладкими кристалликами. Но он не обращает на это внимания. Ему сейчас вообще на все похуй. У него в голове яркой вспышкой переключаются картинки. И чем больше Антон их видит, чем больше вспоминает, тем страшнее ему становится. Там не одна бутылка, их десять, а может и больше. И во многих шкафах ещё по несколько штук. Он же пьёт это один. Ему некого звать на такие посиделки. Он пьёт водку вместо воды. А коньяк или виски вместо чая и кофе. Он медленно убивает себя, забивая на все границы, забивая на все меры предосторожности. И страшнее всего то, что он делает это намеренно… Мимо кухни проходила бабушка. И заметив внука, она остановилась, наблюдая, как парень, уставившись в одну точку, нервно пьёт свой чай и, кажется, вообще находится сейчас не на этой планете. Он завис где-то между и пока не собирается спускаться на землю. — О чем задумался? — женщина разрушила тишину, продолжая внимательно наблюдать за Антоном. — А? — он вздрогнул, от чего ложка звякнула ещё громче. — О чем думаешь, говорю? — Мария Ивановна ещё раз повторила вопрос и, пройдя на кухню, села рядом с внуком. — Да так, о своём, — Антон лишь отмахнулся. Он не может ничего рассказать. Это не его жизнь и не его проблемы, чтобы говорить о них со всеми. Даже самым близким не стоит об этом знать, пока Арсений сам обо всем не расскажет. — Какая-то тайна? — Да, но не моя. — Что-то плохое? — Шастун только кивает. — Тогда не буду, — женщина понимающе улыбается, положив руку на плечо внука. — Что бы там ни было, все будет хорошо. Если тебе открыли секрет, рассказали то, чего больше никто не знает, значит тебе очень сильно доверяют. — А если я сам узнал этот секрет, случайно? — Значит надо поговорить с этим человеком. Все всегда решается в диалоге. Чтобы понять, достаточно всего лишь обсудить, — она потрепала Шаста по голове, немного взлохматив ему волосы на макушке. — Просто поговори с Арсением. Я думаю, тебе он точно все расскажет, — Мария Ивановна ещё раз улыбнулась и, поднявшись с места, ушла в гостиную. — Но как ты… — вопрос повис в воздухе, так и оставшись без ответа. Это настолько очевидно? Или она просто видела, куда я ходил? В любом случае, она права, мне надо с ним поговорить. И чем быстрее, тем лучше. Раздался стук в дверь, и Антон, подорвавшись с места, побежал к выходу в надежде увидеть на пороге Попова. Но не все надежды могут оправдаться. Не всегда все происходит так, как хочется. — Доброе утро, — на пороге стоял Матвиенко, ещё сонно улыбаясь. — Доброе, — Шастун звучал расстроенно, но также старался улыбаться. — Поз ещё не приходил? — Не-а, — Антон вышел на порог, садясь вместе с другом на деревянную, ужасно громко скрипящую ступеньку. — Я думал, ты тоже спишь. — Да я, блять, будильник забыл отключить. Он как заорал в семь утра, я и подскочил. Сначала даже не понял, где нахожусь, — он хрипло засмеялся, закрыв ладонями лицо. Такой помятый и забавный… Антон редко видел Серёжу таким. В основном он будто с шилом в жопе. Вечно шутит, подкалывает, шумит и никогда не сидит на месте. А сейчас — спокойный, тихий, что Шаст невольно улыбнулся, глядя на друга и слыша его тихий смех. — Так а че спать не лёг? — Антон немного расслабился, чуть откинувшись назад. — С утра башка болела, сначала возился и искал таблетки. Потом, вроде, лёг, думал, посплю. Долго ворочался, ворочался и как-то перехотелось, да и я уже по привычке. Приучил себя рано по будильнику на работу вставать, вот теперь сижу тут, — Матвиенко зевнул, на секунду прикрыв глаза и нехотя разлепив их снова. — А я ещё себе песню такую противную скачал, чтоб стимул был, встать с кровати и отключить эту хуету, — дабы не закачивать диалог, не давая возникнуть какой-то неловкой паузе, Матвиенко продолжал говорить. Наверное, этого ему больше всего и не хватало. Просто разговоров. Хотя бы просто ни о чем. Сложно жить одному. Даже если ты полностью увлечён своей карьерой, все равно по возвращении домой хочется кого-то обнять и поцеловать, спросить такое банальное «Как дела?», чтобы завести беседу. Но дома ждёт только сквозняк из-за вновь незакрытого в спальне окна. А единственный собеседник — это потолок, в который ты неотрывно смотришь, лёжа в кровати, и, бубня под нос свои вопросы, обреченные остаться без ответа, медленно проваливаешься в сон. — А что за песня? — Шастун старался не смеяться, изо всех сил сохраняя серьёзное лицо. — Да эта вот... Открывай глаза, спящая красавица! Как его там, — он на секунду отвлёкся, проверяя исполнителя в телефоне, — Егор Крид, во! — Антон перестал себя сдерживать, начиная громко смеяться, и Серёжа вместе с ним. — Серьезно, блять, Крид?! — и напевая строчку песни, Антон начал смешно подтанцовывать. — Ты буди, буди, буди! — Когда крутишь бигуди, да-да-да! — теперь Шастун вовсе согнулся пополам, когда Матвиенко ещё и подпел ему. — Блять, не могу! У меня аж слёзы потекли, — утирая глаза воротом футболки, он все также продолжал хихикать, представляя, как Матвиенко втихаря, пока никто не видит, включает себе на полную какой-нибудь трек Крида и устраивает себе мини вечеринку. — Ух, блять, вот это ты меня насмешил! — Обращайтесь, если понадобиться ещё, — Матвиенко снова задумался и продолжил. — А ты то чего не спишь? У тебя, вроде, неделя была не из легких. Или ты уже в поезде отоспался? — Да надо было кое-какие вопросы решить. Плюс ко всему, мы вчера гуляли вместе, и у меня тоже болела голова, поэтому утром пришлось принимать какие-то меры по устранению проблемы. — Понял, а Мария Ивановна спит? — Не-а, она вообще всегда рано встаёт не то, что вы с Позом храпите до обеда. — Зато выглядим здоровее, а у тебя тёмные круги под красными глазами. Лучше бы спать пошёл, — Матвиенко серьезно посмотрел на друга своими карими глазами. — Мне ещё надо… — Антон бросил взгляд в сторону соседнего дома. — Мне тоже много чего надо. — но Серёжа даже не обратил на это внимания. — Правда, дуй спать. А то потом будешь целый день как амеба. — Ладно, ты меня убедил, — Антон поднялся со ступеньки, отряхивая шорты. После разговоров о сне, он и вправду почувствовал какую-то усталость, что хоть прям здесь ложись и засыпай. — Если я не отвечу ни на один звонок, то это ты виноват. — Да мне как-то похуй, просто отоспись и все. От тебя больше ничего не требуют, — Матвиенко похлопал друга по плечу и направился в сторону калитки. — Спокойной ночи, доброго утра, хорошего дня, я не знаю, чего пожелать, поэтому это все тебе. — Дурак, блять, — засмеялся Антон, заходя в дом. Господи, спасибо за таких друзей. Стянув с себя футболку и шорты, Шаст снова улёгся в приятно холодную кровать, почти с головой укрываясь тяжелым одеялом. За окном все также шуршали листья, которые тревожил тёплый летний ветер. Бабушка на кухне начала уже что-то готовить, позвякивая посудой и громыхая дверцами шкафчиков. Все до боли родное. Даже этот шум, который, казалось бы, должен был быть раздражающим. Но не для Антона. Для него это словно колыбельная, под звуки которой он медленно проваливался в сон. *** — Арсений! Ты ебу дал?! Ты что вообще творишь? — Антон стоит посреди чужой гостиной. Громкая музыка давит на перепонки, сделай ещё громче, и его мозг просто сплющится, а из ушей хлынут алые водопады крови. Но все кайфуют, всем нравится, всем хорошо. И только один Шаст стоит недовольный. — Да что ты все воняешь! Развлекайся! Я предоставил тебе все условия! — он обводит руками комнату, тускло освещенную старым торшером и какой-то переливающийся разными цветами подсветкой, работающей на батарейках. — С чем из всего «предоставленного» ты хочешь, чтоб я развлекался? — Шастун уперто стоял на своём, то и дело бросая косые взгляды вокруг. — Как это «с чем»?! Алкоголь, кстати, очень даже дорогой, музыка, подобранная лично мной, а значит со вкусом, и девчонки, — Попов пьян. Пьян настолько, что еле удерживается на ногах, когда хочет сделать шаг в сторону. Ему даже не помогают руки, судорожно мотающиеся в воздухе, в надежде снова обрести равновесие. И если бы не Антон, чьей-то заднице было бы очень больно. — Ой, извините, — хихикает парень, неуклюже и — опять же не без помощи — поднимается на ноги. — Тебе уже может пора прилечь? Ну там, выключить музыку, отпустить девушек и оставить этот ебанный стакан в покое! — И прервать все веселье? Ни за что! Если тебе что-то не нравится, можешь валить, дверь там, — он указал рукой на выход, предоставляя выбор: либо веселье, либо домой. И Антон, не долго думая, просто разворачивается и уходит. Ему осточертела эта музыка, подобранная «со вкусом», его раздражают эти вечно мигающие розово-сине-фиолетовые лампочки, от которых уже голова кругом. И его уже тошнит от этого запаха перегара, которым, кажется, провоняла вся одежда, что теперь её хочется только сжечь. Если тебе, блять, нечем больше заняться, если тебе прям настолько похуй, то давай, продолжай губить свой организм. Секс, наркотики, рок-н-ролл? Пф, валяй! Я тебе не мать и не отец, чтобы указывать, и своя голова на плечах, вроде, тоже имеется, но она, вероятно, ещё просто не работает, не подключена к питанию, или по ней надо треснуть хорошенько, не знаю. Хотя это, наверное, не мое дело. И главное — я, блять, один такой недовольный. Может, я как раз-таки один единственный о тебе переживаю, а не, как ты изволил выразиться, воняю?! Впрочем, это твоя жизнь, тебе решать. Я больше лезть не буду, че хочешь, то и делай! Антон уверенной походкой шёл домой, пиная под собой камни, что те отлетали аж на несколько метров. И если бы из него сейчас сделали мультик, то из ушей обязательно валил бы пар. Все, что хотелось, это ударить что-то. Вот лупануть со всей силы, чтобы костяшки пронзила острая боль, и пошла кровь, чтобы прям до отрезвления, чтобы просто избавиться от этого внезапно накрывшего с головой гнева. — Эй! — пронзительный визг заставил его обернуться. — Антон! — это была одна из приглашённых Арсением девушек, которая все крутилась возле него, постоянно вешаясь и подливая в стакан алкоголь. — Чего? Если тебя решили назначить посыльным, то… — девушка еле добежала до парня на своих высоченных каблуках. — Там… — Шасту приходилось вылавливать слова среди её тяжелых вздохов и отдышки, — там Арс… — Мне неинтересно. Пусть сам разбирается, — Антон уже хотел открыть калитку и скрыться в своём дворе, как девушка положила свою руку на его плечо, сильно сжимая и испуганно вглядываясь в чужие глаза. — Арсению плохо. Он упал и не реагирует, — на одном дыхании протараторила она, больно впиваясь своими наманикюренными ноготками в кожу. — Что? Сразу нельзя было сказать?! — Шастун срывается с места, несясь в сторону дома Попова, из которого уже не доносится музыка, но на входе буквально влетает в самого хозяина. — Решил вернуться? — Арсений кривит губы в ухмылке, сверкая глазами. — Это… это какая-то шутка? Ты, блять, специально захотел заставить меня побегать?! — Антон тяжело дышит, злость снова возвращается, сжирая все внутренности и заполняя все собой. А Арсений смеётся. Стоит и нагло смеётся, смотря ему прямо в глаза. — Какой же ты мудак! — Шастун уже хочет набить ему рожу, как его отвлекает женский голос. — Чего ты стоишь на пороге-то?! — девушка в панике подбегает к парню. — Но… — обернувшись, Антон уже не видит Арсения и только растеряно хлопает глазами. — Да ему помощь нужна! — девушка грубо хватает Шаста, заталкивая его внутрь. Зайдя в дом, он видит не то, что видел, когда уходил. Везде полыхает свет, музыка стихла, а несколько девушек толпятся возле лежащего на полу Арсения. — Но я же только… — но его никто не слушает, все суетятся и пытаются что-то сделать с Поповым, который действительно никак не хочет реагировать на смачные пощёчины и прочие попытки разбудить его. Антон расталкивает всех, приблизившись к другу, и пытается нащупать пульс. — Он… он, кажется, не дышит! — кричит какая-то девушка, и Шастун с ужасом осознаёт, что пульса и вправду нет. — Скорую вызывайте, срочно! — командует он, начиная дрожащими руками делать массаж сердца и искусственное дыхание. Но все попытки тщетны, его тело никак не отзывается, не показывает никаких признаков жизни, или хотя бы попыток её появления. — Я же говорил! Я же, блять, тебе говорил, что надо прекращать! — Антон бьет Арсения по щекам, надеясь привести его в чувство. Но нельзя оживить человека, чьё сердце больше не бьется, каким-то там ударом по щеке. — Ты не можешь просто так уйти! — Шаст чувствует приближающуюся истерику, и его удары становятся сильнее. Но он резко останавливается, когда чья-то рука ложится на его плечо. — Успокойся, все в порядке, — Антон слышит знакомый голос и медленно поворачивает голову. — Уже ничего не поделаешь, это тело отжило свой срок, — прямо за ним стоит Арсений в чёрном костюме, с каким-то бокалом, в котором плескается алая жидкость, и скалится так, что мурашки бегут по спине, и волосы встают дыбом, попутно седея. — Это что за розыгрыши такие? — Шаст хочет подняться, но не может, будто что-то приколотило его к полу и сковало все конечности. — Все хорошо, все отлично, — продолжает нашептывать Арс, пока девушки, стоящие вокруг них, без конца вторили ему «Шаст, Шаст, Шаст» голосом, похожим на шипение змей, которые вот-вот укусят тебя, запуская по твоим венам яд. Вся обстановка навеивала ужас. Испуганные зелёные глаза метались по комнате. Антону хотелось сбежать, но тело все также отказывалось слушаться, оставляя своего хозяина обездвиженным. Хотя бы крикнуть, но все безрезультатно. И Шаста водоворотом утягивало в пустоту, медленно погружая его во тьму. *** — Шаст! Шастун! Ало! — Дима пытался разбудить друга, который уже, наверное, минут пять скулил, ворочаясь во сне. — Подъем! — крикнул он, чуть сильнее толкая того в плечо. Антон распахивает глаза и мечется взглядом по комнате, точно также как и во сне. — Ч-что случилось? — язык немного заплетается, а со лба течёт капелька пота, минуя висок, щеку и скрываясь где-то в районе шеи. — Не знаю, ты лежал, лежал, а потом начал ворочаться и что-то бубнить. Я тебя несколько минут не мог разбудить, — Позов тоже взволнован. Он испугался не меньше Антона. — Что тебе снилось? — Определенно кошмар, — осознав, что он в безопасности, Антон наконец-то может расслабить плечи, спокойно выдохнуть, проведя ладонью по лицу, и поправить немного взмокшую от пота челку. — Не обращай внимания, просто какая-то херня приснилась и все. — Ладно, как хочешь, — Дима выдыхает, устраиваясь в кресле напротив. — Погоди, а ты че тут делаешь? — он машет головой, чувствуя, как грубо мог прозвучать вопрос. — В смысле, я когда засыпал, тебя не было. — Просто время уже четвёртый час, и мне Матвиенко сказал, что отправил тебя спать где-то в районе одиннадцати, вот я и решил сходить и разбудить тебя. — Вот это я, конечно, поспал, — снова вздохнул он, начиная хихикать. — Больше никогда не буду слушать Матвиенко. — Да, я тоже удивился, что ты последовал его совету, — парни переглянулись и начали смеяться. — Это было очень глупо с моей стороны! Входная дверь хлопнула, и через секунду в комнате появился Серёжа. — Вспомнил солнце, вот и лучик, — пробубнил Дима, но Матвиенко ничего не услышал. Хорошее настроение, кажется, немного притупило его слух. — Че смеётесь? — он улыбаясь, переводил взгляд то с одного друга, то на другого, все ещё не понимая и не видя никакой причины. — Да ничего, просто спящая красавица глаза открыла, — ответил Антон, начиная смеяться ещё громче. — А в чем прикол? — увидев реакцию друзей, Дима понял, что пропустил какую-то, по всей видимости, очень смешную шутку, но ему хватало такого заразного гогота Матвиенко, чтобы продолжать смеяться просто без причины. — Ладно, все! Успокоились! — утерев слёзы, Серёжа зачем-то поправил футболку, разглаживая складки. — Я вообще пришёл спросить, какие у нас планы? — Ну у нас ещё есть килограмм мяса, — это было единственным, что помнил Шастун с прошлого вечера, потому что они в трезвом виде только покупали еду и готовили её , а дальше в его воспоминаниях один непроглядный туман. — Опять жрать? — Будто ты против? — Да вообще-то нет, в тот раз, вроде, неплохо посидели. Можно и повторить. Антон в знак согласия просто кивнул головой, снова накидывая на себя всю ту же футболку и шорты. У него уже, правда, были планы на этот вечер, но никто же не помешает ему их совместить? Сегодня уж точно. В этот раз ты не отвертишься, потому что я не отстану.

Это очень плохая идея…