Вопрос

Ты когда-нибудь думала о детях?

Вопрос прозвучал в субботу днем. Симон — тот, кто спросил — находился вместе с Амбар в их новой квартире, которую блондинка и Луна купили ему и мальчикам. У них чуть не случился сердечный приступ, когда они впервые увидели это место около четырех месяцев назад. Квартира была полностью меблирована, со спальней для каждого из них, двумя ванными комнатами, находилась близко к роллеру, и с достаточно толстыми стенами, чтобы не получать жалобы на громкую музыку от соседей. В целом, она была идеальной, поэтому они сначала отказались от нее. Они не могли позволить девочкам тратить на них так много, это было бы неправильно. Амбар и Луна утверждали, что у них есть состояние Бенсонов, так что это не имеет большого значения, и что оно уже под их именами, поэтому, если они действительно не планируют использовать его с благородной целью, им придется продать его кому-то другому. Поэтому ребята, наконец, приняли столь щедрый подарок (потому что серьезно, квартира была потрясающей) с обещанием, что они вернут девушкам каждый цент в свое время. — Не заморачивайтесь, — говорили девочки. Но ребята не планировали сдаваться. Как бы то ни было, в тот день Маттео ушел на прогулку с Луной, а Педро — с Дельфи, так что Симон пригласил Амбар к себе, чтобы вместе посмотреть какой-то фильм или что-то в этом роде. Знаете, обычно так делают, когда встречаются. Симон готовил им обед на кухне. Просто рис и мясо, ничего особенного. Перемешивая говядину с овощами на сковороде, он вспомнил, как ненавидел зеленый перец, когда был ребенком, но в какой-то момент привык к нему. Его мысли путались, и он задавался вопросом, что бы он сделал, если бы его будущие дети не любили какую-либо еду или продукт. Заставлял бы он их есть это, ведь только таким путем они могли получить полезные вещества, содержащиеся в еде? Благодаря ему, они бы ежедневно получали в организм нужные им витамины, и это было бы замечательно, но с другой стороны, он ненавидел подобное принуждение, когда был ребенком, хоть теперь и спокойно мог есть зеленый перец, поэтому, возможно, не было необходимости заставлять их… Пока он был погружен в эти мысли, вопрос сам собой сорвался с языка. Амбар оторвалась от того, что она делала в своем телефоне, и удивленно посмотрела на него. Она сидела на диване в гостиной рядом с кухней. Ее руки медленно опустились с телефоном на колени, а широко раскрытые глаза уставились на него, молча наблюдая за ним. Именно выражение ее лица заставило Симона наконец понять, о чем он, сам того не понимая, неожиданно спросил ее. Все его тело напряглось. О боже, они встречались всего шесть месяцев, почему он спросил ее об этом? Неужели он хотел ее отпугнуть этим? Эта тема даже не возникала в разговоре раньше, он просто выпалил это, не задумываясь о последствиях. Чертов зеленый перец, я снова тебя ненавижу! — Э-м-м, я вовсе не о том прошу, — он тут же в панике начал отступать. — Не сейчас, явно не сейчас, я имею в виду, мы даже не женаты… То есть, не нужно быть замужем, чтобы иметь детей, конечно… Это не значит, что мы не поженимся… Я имею в виду, когда-нибудь, если хочешь, но я спрашиваю не об этом! Я просто… Хорошая работа, Альварес. Пожалуйста, продолжайте в том же духе, я уверен, что это не испугает ее! Отказавшись от попыток спасти ситуация, он закрыл глаза и вздохнул. — Знаешь что? Ты права, еще слишком рано говорить об этом, забудь. Как прошла твоя вчерашняя встреча с девчонками? Хорошо, надеюсь? — спросил он, меняя тему разговора, когда его взгляд вернулся к сковороде. Звук масла, шипящего вокруг еды, заполнил комнату на пару секунд, прежде чем раздался голос Амбар. — У меня смешанные чувства. — Почему? Что-то случилось? — спросил он, не отрывая взгляда от сковороды. Он думал, что заметил бы, если бы что-то пошло не так, но, возможно, он не обратил на это достаточно внимания. — Моя крест… — начала было Амбар, но запнулась и перефразировала. — Моя мать, Шэрон… я до сих пор не знаю, как ее называть… она… ну, ты же знаешь, она была не самым лучшим человеком. Большинство детей, насколько я знаю, всегда мечтают иметь брата или сестру, чтобы играть с ними, или мечтают когда-нибудь иметь свою большую семью, чтобы компенсировать свое одиночество. Но с Шэрон я… я всегда чувствовал себя обузой. Понимая, что она продолжает эту тему, Симон выключил огонь до минимума и полностью сосредоточился на ней. В последнее время Амбар все больше открывалась ему, но он все еще ценил каждый шаг, что она делала, потому что знал, что это было нелегко для нее. И даже если он немного нервничал из-за того, что она могла сказать, он внимательно ее слушал. — Я постоянно боролась за то, чтобы привлечь ее внимание, поэтому, конечно, я бы даже не подумала о том, чтобы поделиться этим вниманием с кем-то другим. Наоборот, мне становилось плохо от одной лишь мысли об этом. Так что я выросла, думая, что дети и домашние животные были вредителями, не более чем головной болью. Ой. Это ставило его планы касательно детей и собаки под сомнение. Он собирался сказать, что им действительно не нужно говорить об этом прямо сейчас (он подождет пару лет, прежде чем снова заговорить на эту тему), но она продолжала говорить, прежде чем он успел остановить ее. — Но… недавно я начала понимать, как сильно я изменилась, чтобы угодить ей. Как каждое ее мнение, каждая фраза автоматически становились моими собственными, и в какой-то момент я потеряла себя. Этот последний год был для меня периодом самопознания: что мне нравится, что мне не нравится, что я хочу для своего будущего… единственное, что осталось неизменным — это ты. Она взглянула на него, и сердце Симона забилось быстрее. Она слегка улыбнулась ему. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был частью моего будущего, в этом я уверена. Вся нервозность покинула Симона, и он тоже улыбнулся ей. Будущее с ней — это было все, чего он мог лишь желать. — Я не много контактировала с детьми в моей жизни, только в роллере, когда некоторые катаются на коньках или на улице. Я думаю, что это мило, как они смотрят в изумлении, когда мы делаем пируэты, и на днях, когда вы помогали этому маленькому мальчику, я думала, что это было восхитительно, — вспоминала она, все еще улыбаясь. — Недавно я подумала, что, может быть, было бы неплохо, если бы я мог дать маленькому человеку такую любовь и поддержку, о которой я всегда мечтала… Но я не уверена, что буду хорошей мамой, учитывая все обстоятельства. — Чепуха, — заявил он, выходя из кухни и садясь рядом с ней на диван. — Ты была бы лучшей мамой на свете именно из-за того, что только что сказала. У тебя так много любви, которую ты можешь дать, Амбар, и я никогда не видел, чтобы ты потерпела неудачу хоть в чем-то, за что бралась, почему это должно быть иначе? Она пожала плечами. — Это не то же самое, что готовиться к испытанию или практиковаться в новых движениях, пока не овладеешь ими, чем заботиться о живом человеке. — Ты не будешь одна. Я… Он остановил себя, чтобы не закончить. Он, вероятно, не должен был прямо называть себя отцом… Даже если он в значительной степени хотел бы быть им. — Ты не будешь матерью-одиночкой, я уверен в этом. Думаю, найдется человек, готовый разделить это с тобой, — подмигнул он, заставив ее рассмеяться. Она взяла его за руку и ласково на него посмотрела. — Что ж, если это когда-нибудь случится, и я стану мамой… Думаю, я уже нашла подходящего человека, — сказала она, и Симон почувствовал, как его сердце воспарило. Широкая улыбка появилась на его лице. Он не мог выразить словами, как был счастлив, что она думает о нем, как о части своего будущего, поэтому попытался выразить это, держа ее лицо свободной рукой и целуя ее. Первые несколько секунд поцелуй были немного небрежным поначалу из-за их улыбки, но постепенно он становился все более страстным, когда он думал о том, как сильно он ее любил и никогда не хотел отпускать ее.  — Симон? — пробормотала она, прижимаясь к его губам и слегка отстраняясь назад. Симон воспользовался случаем, чтобы поцеловать ее подбородок и гладкую кожу шеи. — М-м-м? — спросил он, потерявшись в ее запахе и и мягкости ее кожи. — Я думаю, мясо горит. Симон открыл глаза. — О, черт! — воскликнул он, быстро высвобождаясь из объятий своей девушки, чтобы спасти их еду. Амбар засмеялась, пока Симон быстро переворачивал мясо, уверяя ее, что оно только немного поджарилось с одной стороны, а затем снова засмеялась, когда тот подал еду и увидел, что оно было чуть больше, чем немного поджарено. — Может, мне стоит научиться готовить до свадьбы, — пошутила она, пока они ели. Услышав это, Симон заставил их сразу перейти к десерту.