Moonlight (Лунный свет)

Саске сел подальше от спящей Сакуры, прислонившись к стене. Старое укрытие Орочимару было грязным, но Карин проделала хорошую работу, чтобы подготовить его для Сакуры и… Сарада. Саске может разглядеть тёмные пучки волос их дочери над руками Сакуры. Их дочь. Когда Карин отдала её Сакуре, Саске был ошеломлён тем, насколько она маленькая. Покрасневшая и визжащая, она лежала, словно в колыбели, в руках Сакуры. А потом Сакура отдала её Саске, и он впервые испугался. Она была такой маленькой. Не просто маленькой, а нежной и мягкой. Хрупкой. Что, если он причинит ей боль? Саске вздохнул, наблюдая за тем, как спят его жена и дочь. Сакура свернулась калачиком на боку, прижимая Сараду к груди. Вокруг неё были разбросаны подушки. Саске уже был там до этого, позволяя Сакуре прислониться к нему, но, наблюдая, как они спят, он больше не мог быть рядом. Он так легко причинял Сакуре боль, когда был ребёнком, когда был подростком… А теперь появилась Сарада. Крошечная, идеальная маленькая Сарада. И Сакура всё ещё доверяла ему? После всего, что он сделал? Как она только могла подумать, что он будет хорошим отцом? Саске аккуратно опустил свой меч, он не хотел будить никого из них. Сакура никогда не жаловалась, ни разу, пока была беременна, и она родила всего несколько часов назад. Он хотел, чтобы она как можно дольше могла отдохнуть. Но даже сейчас, когда он смотрел на свою семью, спящую в «гнезде» из одеял и подушек, Саске не мог не чувствовать, что не заслуживает этого. Сакура была слишком милой, слишком доброй и слишком нежной для такого, как он. И Сарада… Сарада заслуживает отца, которой не был бы преступником. Он встал и молча вышел из комнаты. Больше, чем когда-либо, он хотел, чтобы они сейчас были в деревне. Какаши или… кто-либо другой знал бы, что делать, лучше, чем он. Проходя по темным коридорам на кухню, он почувствовал, как что-то кольнуло в груди. Он хотел, чтобы его мать была здесь. Она бы знала, что делать, рассказала бы ему, как быть хорошим мужем и отцом. Она могла бы научить его, как заботиться о Сакуре и Сараде, как подобает настоящему мужчине. Гордилась бы она им? На ум пришла Сакура со слезами на глазах, кормящая Сараду, раскрасневшуюся от рождения. Возможно. — Что ты здесь делаешь? — проворчала Карин у него за спиной, её голос был хриплым от сна. — Саске, уже три часа ночи. Саске вздыхает, ставя чашку, которую он наполнял водой, на стол: — Иди спать, Карин, — говорит он. — Я принесу Сакуре воды. Он отвернулся и взял со скамейки кувшин, и тоже начал наполнять его жидкостью. Карин проходит около него, выхватывая кувшин из его рук, её глаза горят. На ней не было очков, а волосы были ещё больше растрёпаны, чем обычно: — Почему ты ещё одет, Саске? — требовательным тоном говорит она. — Я был… — Ты сдерживаешься, — обвиняет его красноволосая, толкая наполовину наполненный кувшин ему в живот. — Ты опять от неё прячешься, да? — Заткнись, Карин. — Нет, — отвечает девушка, её глаза всё ещё горят. — Нет, Саске. Она последовала за тобой на край земли и обратно, чтобы сразиться с пятью Каге. Она носила твоего ребёнка — эту прекрасную маленькую девочку, девять месяцев. — её губы сжались в тонкую линию. Саске не понимал, почему она так рассердилась. — Я только принесу воды, — говорит он, пытаясь как-то защититься. — Я сенсор, Саске. Я знаю, что ты не появлялся рядом с Сакурой и Сарадой с тех пор, как они уснули. — огрызается Карин. Саске слегка отошёл. Он считал неправильным — вторгаться в связь Сакуры и Сарады, он чувствовал, что не сделал этого… Выражение лица девушки слегка смягчилось: — Ты не причинишь им вреда, — говорит она. — Значит так, ты возьмёшь эту воду, вернёшься туда и будешь с ними. Саске знает, что должен вернуться туда. Часть его — большая его часть — хочет только одного: лечь с женой и дочерью спать. Так, будто бы он спал со своими родителями и Итачи. Но… он был… — Ты не будешь, — резко говорит Карин, с той странной способностью, которую имеет, когда её действительно что-то волнует. Она пристально смотрит на него. — Прекрати жить прошлым, Саске. Перестань себя наказывать за всё, что случилось. Зрелость Карин к лицу. Она вздыхает: — Так что возвращайся туда и будь счастлив, Саске, — говорит она. — Если ты хочешь загладить свою вину перед ней, ты это сделаешь. — Карин, прости меня… Она прерывает его взмахом руки и перебрасывает волосы через плечо. — Да, да, я знаю, — дерзко говорит девушка. — Уходи, я устала, а ты нужен жене. — её взгляд направлен в его сторону, прежде, чем она разворачивается на каблуках и уходит. Саске забирает воду обратно в комнату, которую они с Сакурой делят. Здесь теплее, чем в коридорах; маленький обогреватель, который Карин принесла с собой, усердно работает в углу. Сакура не пошевелилась, а Сарада слегка двигала руками, выскользнувшими из тугих пелёнок. Она сжимает локон розовых волос своей матери, маленькое личико прижато к руке Сакуры. Саске ставит воду на столик и становится на колени рядом со своей семьёй. Очень осторожно он разворачивает одеяло Сарады. Его дочь крепко спит, когда он заворачивает её обратно. Он обнимает Сакуру, а когда поднимает глаза, видит, что жена смотрит на него уставшими, зелёными глазами, полными тепла. — Привет. — она улыбается. — Я не хотел тебя будить. — он убирает часть волос Сакуры с её лица. Она качает головой. — Всё в порядке, — тихо говорит она, крепче обнимая Сараду. — Ты придёшь спать? Саске видит свою жену, которая с надеждой смотрит на него, обнимая дочь. У неё тёмные круги под глазами, а печать Инь выглядит более пурпурной, резко выделяясь на бледной от сна коже. И его грудь снова болит. Не с грустью, а с желанием. Он хочет этого. — Да. — шепчет он Сакуре, и она улыбается, такая счастливая. Он лежит рядом с ними обеими, обнимая Сакуру за талию. Она придвигается ближе, обнимая их дочь, и Саске замечает, что подражает ей. Сакура прижимается лбом к его груди, глядя на Сараду. — Разве она не прекрасна, Саске? — устало спрашивает она. Саске смотрит на спящую дочь. Она. она идеальна. Она вырастет красивой и сильной, как её мать. — Да, — тихо сказал он, и его голос зазвенел. — Так и есть. Улыбка Сакуры так прекрасна, когда она проводит пальцем по лбу Сарады, воркуя всякие глупости. — Сакура, — она смотрит на него. — Спасибо тебе.