Love with a limit.

      Прошло менее секунды, как Чонгук смог понять свое нынешнее положение. Время словно замерло. Под ним нет ничего, кроме серых ступенек, к которым парень чертовски быстро стал приближаться. Страх сковал всё дело, дыхание затаилось, а глаза рефлекторно зажмурились. Чон готов поклясться, что прямо сейчас перед ним за секунду пронеслась вся его жизнь, прежде, чем он почувствовал пронзающую боль по всему телу.       Глаза закрыты, а в ушах проносится жуткий звон, от которого раскалывается голова. Парень хочет открыть глаза, но не выходит. Человеческие крики такие нечеткие, но все же среди них можно отличить лишь один родной голос, вот только, звук такой приглушенный… Невозможно понять, что происходит в округе. Безумно яркий свет прожигает веки, а тело становится все более ватным. Ужасное чувство, из-за которого младший готов впасть в истерику, вот только, кажется, что он не в сознании.       Крики вокруг заглушились и наступила мертвая тишина. В ней можно отчетливо услышать биение собственного сердца, которое не только напрягало, но и щекотало нервы. Парень открывает глаза и понимает, что сейчас он, видимо, видит сон. Передвигаясь на своих двух ногах, Чонгук идет вперед, но куда? Его окружает лишь белое пространство и ничего более. Скучно, страшно, жутко… Чон бежит, но локация не меняется. Спустя пару минут каких-либо попыток отыскать выход отсюда, парень падает на землю, тяжело дыша. Он устал бороться, устал пытаться что-то изменить, просто устал. Сил не осталось. Ему так сильно хочется сейчас просто забыться в чьих-то объятиях, уснуть и проснуться в реальном времени, в окружении близких людей и забыть обо всех своих проблемах. Однако сколько бы раз парень не закрывал глаза, не пытался уснуть — ничего не менялось.       Время тут идет на удивление странно. Невозможно понять сколько прошло часов, или же дней, ведь тут всегда одно и то же освещение, одно и то же пространство. Каждый раз Гук находил в себе силы подниматься и двигаться дальше, даже если был совсем подавлен, но чем дальше он шел — тем хуже становилось внутри. Тишина накаляла. Звук биения собственного сердца стал раздражать.       Чонгук потерял счет времени окончательно. Он не понимал что происходит, ведь за все то время, пока он находился в этом жутком месте, чувство жажды или голода не настигло его. Он был один, совсем один, наедине с собственными мыслями и переживаниями. Рядом никого не было, кто мог бы помочь, или же поддержать… Совсем никого. — Гук… это Тэхён. — послышалось откуда-то сверху и парень резко встал. — Я понимаю, что ты не услышишь ничего, но черт, я жутко скучаю. Сегодня ровно две недели, как ты впал в кому и хах… я не могу поверить, что прошло уже так много времени с того дня. Пожалуйста, вернись ко мне, ладно? Я люблю тебя… Я скучаю по тебе… Я просто… вернись, малыш, пожалуйста…       Чонгук бежал на этот голос, пока слышал его, отчетливо. Он становился все громче, а свет все светлее, ослепляя весь кругозор. Тэхён плакал, это было слышно, однако Чон молил его не молчать, бежал изо всех сил, лишь бы только успеть и наконец выбраться отсюда. Кома? Серьезно? Гук болезненно усмехнулся, он не верил. Этого просто не могло быть, невозможно. Хотелось зареветь, но слез не было.       Наконец парень увидел жутко белый свет и что было силы рванул туда. Мгновение и, открыв глаза, младший увидел перед собой огромную белую лампу, что так омерзительно светила в глаза. Сбоку слышался писк от аппаратуры, видимо, считывался пульс. Капельницы, трубки, маска… Чонгук почувствовал себя некомфортно, особенно из-за людей в белых халатах, что так быстро окружили его койку.       Они что-то кричали, смотрели, трогали. Уши заложило и парень был в какой-то странной прострации, словно оглох на пару минут. Медики суетились, создавая хаос вокруг кушетки. От такой картины становилось не по себе. Со временем звук стал медленно прорезаться и из-за шума головная боль не заставила себя ждать. С парня аккуратно снимают маску и он наконец может почувствовать воздух всеми своими легкими. Тут пахло не так, как в его палате — любой запах медикаментов вовсе отсутствовал, было свежо. — Сколько пальцев вы видите? — кричал молодой специалист, показывая комбинацию из трех пальцев. По его глазам было понятно, что он нервничал сейчас не менее самого Гука. — Вы слышите меня? — Три.        Из-за огромного количества людей было жутко некомфортно. Хотелось снова увидеть доктора Нама и остаться наедине с ним, а не быть среди кучки студентов, которые видимо и сами не были в восторге от такой ситуации. Глубокий вдох, выдох. Чонгук чувствует на себе много чужих взглядов и от этого становится только хуже. Хочется крикнуть на них всех, чтобы проваливали прочь, оставили его в покое и наконец заткнулись, однако он сдержался. — Боже, наконец-то! — в палату вбежал доктор Нам, расталкивая каждого на своем пути, прочищая путь прямо к койке. Он мигом взял за руку Чона, нащупывая пульс и параллельно проверяя зрачки парня с помощью фонарика. Убедившись, что младший в порядке, он довольно громко облегченно вздыхает. В реанимационной резко становится очень тихо. — Все, покиньте помещение, сейчас же.       Студенты быстрым шагом покинули помещение и Гук остался наедине с доктором. Тот, тяжело вздыхая, рухнул на стул, который он пододвинул прямо к койке. Он положил свою руку на лоб, нелепо приподнимая при этом волосы. Чонгук внимательно наблюдал за ним, словно ребенок, который впервые видит перед собой человека. — Я уверен, что сейчас у тебя много вопросов, но ты сможешь задать мне их позже, ладно? Сейчас ты очень слаб, так что просто молчи и слушай. Из-за своей неаккуратности ты упал с лестницы. Тэхён быстро тебя принес к нам, подняв жуткую панику во всей больнице. Пока тебя оперировали, он не отходил от операционной ни на шаг и каждый раз, когда медсестра выходила, допрашивал ее. Когда же операция закончилась, то он напал на меня с огромным списков вопросов и не отставал, пока я не ответил на все. — Намджун переместил взгляд на Гука, стал осторожно гладить его по волосам. — Я впервые видел, чтобы кто-то так сильно переживал за человека. Ты пробыл в коме три недели, мелкий, и все это время Ким был рядом. Он приходил до работы, после и даже иногда во время обеда. Его даже наши запреты не останавливали, он твердо стоял на своем и желал видеть тебя немедленно.       Чонгук внимательно слушал и в этот момент его сердце начинало жутко сжиматься от боли. Хотелось увидеть его, прямо сейчас, крепко обнять и не отпускать. У парня стали выступать слезы на глазах. Ему стало больно от своего поведения при их предыдущей встрече. Это было так глупо и по-детски. Чонгук всегда был таким человеком, у которого эмоции брали верх над разумом и он никак не мог исправить это. Слезы скатывались одна за другой. Доктор Нам достал платок и стал аккуратно вытирать их, хоть каждый раз и выступали новые. — Я понимаю, что тебе неприятно то, что произошло между вами, но скоро он придет наведать тебя и жутко обрадуется… Не говори ему, что я тебе рассказал, но у него был срыв недавно. Пока мы все отчаялись, он упорно ждал твоего пробуждения. И когда мы сказали ему про меры, которые нам придется принять в крайнем случае, то у Тэхёна была самая настоящая истерика. Ну и после мы поговорили с ним по душам, скажем так, и он рассказал мне все, что происходило у вас. Поэтому я скажу тебе так: тебе не стоит винить себя, ведь это все произошло под наплывом эмоций, понимаешь? — Понимаю, доктор Нам, но скажите… — парень отвел взгляд, тяжело вздыхая. Он иногда смотрел в сторону своих ног, боясь задать свой вопрос до конца. — Ах, я понял. Мы ужасно рисковали, но все же я взял на себя ответственность и провел две операции почти одновременно. Так что я могу тебя поздравить, ведь все прошло успешно! Процесс реабилитации будет долгим, но зато самое худшее уже осталось позади, понимаешь? До цели осталось не так то и много, Гук.       Чон ничего не ответил, лишь потянулся руками к доктору, в надежде обнять его, но сам встать не мог из-за своей слабости. Намджун тепло улыбнулся и крепко обнял парня, осторожно приобнимая и поглаживая по спине.       Время близилось к вечеру. В скором времени должен был придти Тэхён и от этой мысли сердце Чонгука трепетало. Он спокойно лежал на своей койке, глядя в потолок. За окном уже темнело, лишь яркие солнечные лучи пробивались сквозь темные облака, освещая небо. В палате было тихо, слишком тихо. Младший начинал нервничать, ведь с минуты на минуту он вновь увидит его — Кима — и сможет наконец притронуться…       Дверь в палату тихо отворилась и на пороге появился парень, который неуверенно зашел и огляделся. Тихими шагами он стал приближаться к койке, параллельно снимая с себя тонкое пальто. Он тяжело дышал, видимо бежал, ведь иначе это объяснить нельзя было. И вот тонкая мужская фигура стоит над Чоном и резко падает на колени, хватая его руку и крепко сжимая в своих. — Я боялся, что ты никогда не проснешься, малыш… — сквозь слезы стал говорить Тэ, прижимаясь лбом к переплетенным рукам. — Я так много должен сказать тебе, так многое должен сделать… Черт, пожалуйста, не уходи от меня.       Гук молча улыбался, а по его щекам медленно стекали соленые слезы. Он наконец ощущал эту теплую родную руку в своей и на душе становилось жутко спокойно. Все обиды прошлого мгновенное забылись. Казалось, что между ними не происходило ничего необычного, а все всегда было так спокойно.       Тэхён крепко обнимает младшего, поглаживая его по отросшим волосам. Он вдыхает родной запах и широко улыбается, ведь наконец-то он рядом, с ним. Все, что происходит в округе, их не касается. Им кажется, словно во всем мире остались лишь они одни и больше никого нет. Никто не сможет помешать их уединению или хоть как-то нарушить романтическую обстановку. — Скажи, Тэ, что ты будешь делать, если однажды я не смогу проснуться? — прерывает тишину Гук, тяжело вздыхая и закрывая глаза. — Не проснусь следом, малыш. — Ким умиротворенно улыбается, хоть от таких слов сердце начало болезненно ныть. Он не хочет, чтобы такое однажды случилось, он не позволит.       Старший твердо решил для себя, что больше не намерен терять своё маленькое чудо. Он хочет сделать все, чтобы он всегда улыбался искренне, плакал только от счастья, а не от горя… Тэхён просто готов исполнять каждую прихоть Чонгука, лишь бы тот был счастлив. Он любит его, очень любит и теперь может наконец признать это с уверенностью. Куки же даже не думает скрывать своих чувств, но и волю давать им не хочет.