Ангельский балет

Ангелы не танцуют.       Однако Азирафаэль очень любит балет и даже пытается втянуть в это Кроули. Изящество. Утонченность. Возвышенность. Вот какие светлые ассоциации у Азирафаэль с балетом.       Однако Кроули сразу отказывается присоединиться к этим высокодуховным танцам. Ей вполне хватает пьяных танцев на столах кабаков, где даже не пахнет духовностью. Там она отрывается по полной программе, высоко и бесстыдно задирая свои идеальные ноги. Она любила и до сих пор любит повеселиться от души.       Аза безумно любит балет. Она застает его рождение и его расцвет. Она видит как в своё время обучается ему у лучших мастеров. Даже не смотря на распространенное утверждение о том, что ангелы не танцуют.       И Аза добивается определённых успехов в этой области. Она становится той, которой в истории назовут леди Лафонтен.       Пусть далеко не сразу, но все же. У нее тело далеко не гибкого подростка. У нее тело, которое не поддается сразу. Оно не хочет толком тянуться, не хочет сразу садиться на элементарный шпагат. Это тело привыкло за многие века к спокойному образу жизни, в которой нет места активным движениям и растяжке. И теперь такой стресс.       Азирафаэль так отчаянно крутится в фуэте, что Кроули уже мгновенно обкладывает ее во время репетиций дома мягкими подушками, чтобы смягчить падение на ледяной пол. Иногда она сама ловит неловкого ангела и пытается соблазнить ее лечь, сесть на кушетку или хотя на ту самую подстеленную подушку, но получает в ответ уверенный отказ.       В результате обиженная на весь мир Кроули сама садится на подушку и, вспоминая свой кордебалет в кабаках, смотрит на постепенно становившиеся уверенными движения ангела. Но долго дуться не может и в очередной раз ловко ловит в свои объятья качающуюся после такой активной прокрутки Азирафаэль.       И вот новое выступление Азирафаэль. С новой труппой, в новом местечке, с новым мастером. Ангел в совершенно детском восторге от происходящего, но в то же время она безумно переживает и явно намекает Кроули в последнюю ночь перед выступлением, что была очень счастлива, если бы она пришла в качестве зрителя.       Кроули сразу же корчит недовольную морду. Сколько раз она уже говорила, что все эти высокодуховные танцульки не для нее. Она ведь сама станет ангелом от всей этой атмосферы. Но скорее Кроули недовольно морщится для виду. Они знают, что пойдут друг для друга на все. Даже на такие вещи как танцы.       Нежный поцелуй в высокий лоб убеждает Кроули в окончательном согласии. С протяжным стоном, в котором смешиваются недовольство по поводу того, что ее так легко сломить лишь одним невинным поцелуйчиком, и смущение по этой же причине, она перекатывается вместе с ангелом по кровати, и они едва ли со смехом не падают на ковер.       Лениво уворачиваясь от щекотки, Азирафаэль облегченно вздыхает. Завтрашнее выступление явно пройдет на ура с таким игривым настроем, который явно не собирается пропадать. Все же ей было намного спокойнее выступать, когда она знает, что в зале сидит недовольная, но все же гордая за нее, Кроули, которая в любое столетие и в любом году приходит поддержать ангела с неизменным букетиком.       Чувствуя, как ее снова обхватывают крепкими ногами, Кроули вновь припадает к зацелованной шее и, сдерживая себя от того, чтобы не вонзить в нее зубы, целует так нежно и одновременно с этим жадно, что у Азирафаэль перехватывает дыхание. Она впивается коротко остриженными ногтями в узкую спину, покрытую веснушками, оставляя на ней совсем слабые отметины, и вся выгибается под ее прикосновениями, стараясь быть еще ближе к уже привычно ледяной, не смотря на теплую погоду за окном, Кроули.       Утром Азирафаэль тихонько встает первой и, даже не удосужившись разбудить нагло развалившуюся на ней и так не удосужившуюся хотя бы накинуть на себя простыню демонессу, выскальзывает из их дома на генеральную репетицию. Кроули лишь по записке находит нужное здание, куда спокойно проходит, будто всю жизнь там протанцевала.       Небрежно сщелкнув со столика дорогое украшение для маленького ушка в виде змейки, Кроули принимает свою изначальную форму и ложится на стол вместо скинутого украшения. Она обещала быть рядом с ангелом в день ее триумфа, значит будет.       Только одна нерасторопная танцовщица пытается схватить украшение, то получает заслуженный укус за палец. Пусть и не такой сильный, как хочется, но все же его хватает для того, чтобы девушка поняла одну вещь — чужие украшения брать нельзя.       Едва змейку надевают на нужное ушко, Кроули облегченно выдыхает. Кто бы только знал каких усилий ей стоит держать одну форму больше пяти минут. Обвив облюбованную ушную раковину, Кроули прикрывает глаза и, расположив голову над слуховым проходом стоящей в ожидании своего выхода Азы, почти невесомо касается его раздвоенным языком. — С-с-с-с меня блинчики… — ласково шелестит Кроули на ушко, надеясь, что не напугает ангела. Однако вздрогнувшее от неожиданности тело говорит об обратном эффекте. — Прос-с-сти… — уже виновато шипит змейка и теперь окончательно и полностью застывает на ушке Азы, словно самое настоящее украшение.       Еще никогда она не была так близко к Азирафаэль во время танца. Обычно Кроули сидит где-нибудь в первых рядах рядом с       Почти сразу после начала танца она чует всем небольшим телом металлический запах крови. Опустив взгляд вниз, Кроули с ужасом видит как на кончиках пуант постепенно проявляется кровь. Ей хочется мгновенно прекратить это представление и унести ангела отсюда к кому-нибудь домой как можно скорее, чтобы избежать худшего, однако буквально слышит ее мысли, которые набатом звучат в светлой голове. «Не смей».       Кроули не смеет пойти против все еще танцующей с улыбкой Азирафаэль. Лишь к концу на фуэте у ангела все же вздрагивает опорная нога, однако она красиво заканчивает свою кровавую партию и изящно сгибается в поклоне перед ошеломленной публикой. С пуант уже буквально капает кровь. И на них же Азирафаэль изящно уходит со сцены под удивленные взгляды, гордо подняв голову.       Уже в раздевалке наплевав на все, Кроули принимает свой более человечный вид и буквально уносится вместе с молчаливым ангелом к себе в дом, где окровавленные пуанты летят куда-то в другие комнаты и попадают кажется в такие любимые Азой растения. Но не сейчас не до них. И тут Азирафаэль прорывает. Пока Кроули осторожно вытаскивает из ран кусочки битого стекла и заботливо перевязывает ступни, ангел мокро всхлипывает и медленно стягивает с себя всю сценическую красоту, которую на нее нацепили перед выступлением. Пусть она и создание Бога, но боль испытывает вполне человеческую.       А затем с заботливо перевязанными ступнями Аза горько плачет в покатое плечо непривычно молчаливой Кроули и между всхлипами от всей своей светлой души просит её не мстить глупым девушкам. Почему они так поступили? Они же неплохо общались и даже помогали друг другу в какие-то сложные моменты. В какой момент что-то пошло не так? Она даже думать сейчас об этом не хочет. Ей хочется выплакаться и желательно не шевелиться в ближайшую ночь точно.       Кроули чувствует еще в гримерке запах зависти и ненависти, но ничего не говорит Азе, надеясь, что та тоже это чует. Но видимо у ангелочка чуйка совсем на другое развита. На что-то более светлое и невинное.       Перебирая светлые растрепанные кудряшки, Кроули обещает не мстить танцовщицам. Обе прекрасно знают, что это только для вида. У них есть одно желание после произошедшего на двоих.       Одна более явно выражает это желание отомстить за слезы своего ангела, каждая слезинка которой была дороже алмазов, а другая старается как-то подавить это негативное чувство в себе. Но все же в рамках приличия Аза должна была взять с нее это необязательное обещание.       Азирафаэль окончательно сворачивается уютным клубочком на руках Кроули и совсем уж беспомощно утыкается в ее грудь, пахнущую дорогой туалетной водой и дубленой кожей. Ей хочется остаться в таком положении на ближайшую тысячу лет.