***
— Господи, как же вкусно! — Голубин откинулся на стуле, вытирая рот, что испачкался в соусе, салфеткой. — Ты же наверное все это время только пиццей питался, — Славик по-доброму улыбнулся, облокотившись на стол. — Спасибо, — старший поставил пустую тарелку в мойку и поцеловал в нос Михайлова, подхватывая и усаживая на все ту же столешницу, когда Слава потянулся к его губам.Часть 1
30 июня 2019 г. в 22:20
Глеб и Славик жили вместе уже достаточно долго, чтобы отлично распределять не только время работы над музыкой, но и домашние обязанности, которые были свойственны для каждой пары, в том числе и для них.
Старший терпеть не мог беспорядок, в их светлой квартире всегда витал запах кондиционера для белья; все полки, шкафы и зеркала были до блеска натёрты, а посуда вымыта до скрипа. Проще говоря, главным условием было держать квартиру в такой же идеальной чистоте.
Славику Глеб казался порой слишком идеальным, до того момента, пока не наступал завтрак, обед или ужин. В голове Михайлова с трудом укладывалось, как Голубин умудрялся спалить обыкновенную яичницу, ведь, что может быть проще, чем пожарить несчастное яйцо на сковороде? Но, видимо, для старшего проще было все, что угодно — но не готовка. Именно поэтому готовил в их паре Слава. Хоть он и не был поваром, но элементарные вещи приготовить мог и достаточно сносно.
Однажды младшему пришлось откатить на несколько дней в родной Харьков, все-таки оставив Глеба один на один с домашними заботами.
Глеб сидел в их квартире, складируя на тумбе картонные коробки из-под пиццы и пересматривая фильмы начала двухтысячных. Шторы были задернуты, он решил, что лучше дождется своего личного солнышка, нежели лучи дневного светила проникнут сквозь жалюзи. Голубин уже сильно скучал по Славе, дома так не хватало его присутствия, что он казался будто бы совсем пустым и серым.
Но Михайлов и сам безумно соскучился. Пока он был в Харькове, понял, насколько привык к Глебу. К его упрекам по поводу неубранной кровати и нежным объятьям по утрам. Без этого его жизнь казалась скучной, и в совместном проживании с Голубиным он буквально обрёл новый смысл вставать по утрам. И всегда с яркой улыбкой на лице и блестящими от счастья глазами.
В конце концов, Слава не смог теперь до даты прибытия в Москву купил билет на несколько дней раньше. Уже дома Славик старался максимально тихо провернуть ключ в замке и у него, видимо, это получилось, потому что обычно перед дверью уже стоял бы Голубин с ножом в одной руке и с телефоном, на котором был бы набран номер «112» — в другой.
Слава снял свои поношенные, но самые любимые и удобные кроссовки и, пройдя на носочках до гостиной, опёрся на дверной косяк. Он снисходительно оглядел комнату, в которой расположился его любимый, усмехаясь, когда заметил, что тот питался одним лишь фастфуд, не найдя варианта получше — об этом говорил ворох коробок из-под пиццы на журнальном столике.
Видимо, старший почувствовал взгляд на себе, поэтому уже через секунду испуганно обернулся назад. Хотел было сначала поворчать, что, мол, нельзя так людей пугать. Но злость его сразу заглушило другое чувство, не менее сильно на него влияющее — безграничная нежность и любовь.
— Славик!
Глеб сразу же вскочил на ноги, загребая младшего в такие сильные объятья, что тот аж ойкнул от неожиданности. Но очень скоро зеленоглазый отодвинулся, непонимающе нахмурив густые брови.
— Но ты ведь долж...
— Я соскучился — перебил русоволосый, проведя по глебовой щеке с едва отросшей щетиной, — Хотел тебя порадовать, — Морти уткнулся в выпирающие, острые ключицы, что неприятно врезались в кожу, но он готов был чувствовать это всю жизнь, лишь бы быть рядом с ним.
Они разорвали объятия и Михайлов устало плюхнулся на диван. Глаза у него слипались и он готов был хоть сидя уснуть, зато у себя дома. Он особо и летать-то не любил, но ещё больше его выводили из себя огромные очереди на паспортный контроль. Заниматься всей необходимой бумажной волокитой оказалось сложнее, чем он предполагал, но так нужно было ради их жизни с Глебом и он мог потерпеть перелёты и вообще всё, что потребовалось бы.
Глеб уселся рядом и обхватил длинными руками худое тело Славы, ему казалось, что дни разлуки длились неистово долго, так сильно он ждал Михайлова и желал прижать его к себе и больше никогда не отпускать.
— Знаешь, я так заебался, — на выдохе выдал младший и положил голову Глебу на плечо, — И жрать пиздец охота, — он беспрерывно теребил край чёрного худи, пока блондин не перехватил его руки и не начал успокаивающе поглаживать.
В воздухе привычно витал аромат стирального порошка с эффектом морозной свежести; Голубин не переносил никакой другой. Всегда только мята или хвоя. Допускал цитрус, но от долгого использования у Славы начиналась аллергия на резкий ароматизатор, поэтому они смогли найти идеальную альтернативу, идеальную ассоциацию.
— Давай я приготовлю, — Глеб и сам удивился от слов, что сказал, но от вида уставшего и практически засыпающего на плече Славика внутри щемило и по-другому поступить он попросту не мог.
— Ты точно справишься? — поинтересовался младший с малой долей сарказма, потому что прекрасно осознавал скудные кулинарные способности своего парня.
Но старший с большой страстью уверил, что всё будет прекрасно и, накрыв немного озябшего Славу одеялом, скрылся за матовой дверью, ведущей на кухню.
Славик выдохнул и практически сразу уснул. Тревога за сохранность квартиры и их самих, конечно, присутствовала, но он пиздецки устал, чтобы переживать ещё и об этом больше положенного. Очень уж ему не нравилось спать в самолётах — шея безумно затекала, отчего ещё следующие несколько дней нереально было повернуть голову; именно поэтому поспать нормально все это время ему не удавалось. И вдалеке от Глеба Славику спалось плохо и совсем не спокойно. А в их уютной квартире, под тёплым одеялом и возню Голубина, которая еле доносилась до ушей за закрытой дверью, невозможно было не задремать.
А вот Глеб вообще не знал, что сейчас делать — готовит он и правда хуево. Но так просто он был не готов сдаваться, да и обещания свои хочется сдерживать при любом раскладе.
Собрав наконец по всей кухне нужные продукты, он с очень решительным лицом опёрся руками о стол, перебирая в голове варианты того, что лучше всего приготовить человеку с его уровнем знаний в кулинарии и не разнести кухню к хренам.
Михайлову казалось, что он может проспать весь день, так тихо, тепло и уютно было в квартире. Хотя мысль о первом тут же испарилась, когда из кухни послышался звук разбирающийся вдребезги посуды. Слава тут же подрывается и буквально летит к источнику шума. Только когда перед глазами появляются красные и зелёные звёздочки — вероятно, из-за слишком резкого пробуждения, — он опирается о дверной проем.
— Ты чего проснулся? — Глеб, по уши в муке, подметал осколки тарелки. На кухне царил полнейший хаос и Славик уже пожалел, что отпустил Голубина готовить одного.
— Решил все тарелки перебить? — он улыбается и слегка наклоняет голову, заглядывая в изумрудые глаза.– Может тебе помочь?
Но Глеб сразу начал отнекиваться; уверять, что все под контролем, и весь этот цирк он устроил для «большего погружения в образ».
Глеб оперативно схватил младшего за руку, уводя его обратно в зал, и снова укрыл пледом. Под конец говоря, что все уже почти готово и осталось только немного подождать.
Михайлов уже не засыпает, он с нетерпением ждёт, что же такое может делать Голубин, чтобы разнести всю кухню, но при этом держаться до последнего. Хотя понимаел, что он не из тех, кто сдается сразу и если уж взялся за что-то, то это надолго. И пока Глеб возится на кухне, как бы Слава не пытался, зайти он туда уже не сможет и точно ничем ему не поможет.
Однако спустя минут десять Глеб сам вышел из кухни, да так хлопнул деревянной дверью, что с потолка штукатурка посыпалась. До самого дивана Слава удивлённо смотрел на Голубина. Неужели это приготовление чего-то сладкого — судя по запаху жённого сахара, что исходил из кухни — так разозлило парня?
— Я, блять, рэпер, а не кухарка! — крикнул он, запуская кухонную тряпку куда-то в стену, и скрестил руки на груди, недовольно сводя брови к переносице.
— Эх, — Слава вздохнул и обвил руками озлобленного блондина, — Пообещай пожалуйста, впредь больше ничего готовить, — старший уткнулся носом в его шею, и невнятно проговорил, что теперь на кухню ни ногой.
Михайлову пришлось оставить Глеба одного, чтобы поубирать и приготовить обед на двоих.
Первая мысль, посещающая юную готову: «Как такой чистюля, как Глеб, смог устроить вакханалию из простой готовки», ну и вторая о том, что Славику теперь придется это все разгребать.