Спящее Совершенство и семь хоббитов

      Белладонна Тук как стояла в обнимку с туясочком для сбора колорадского жука, так и села прямо на грядку. Только в эту роковую минуту она в полной мере осознала смысл выражения «в зобу дыханье сперло». Перед нею, в окружении сломанной (и такой многострадальной!!!) туковской ботвы возлежало нечто, что, несомненно, было самым прекрасным, виденным ею в жизни. Сказать по правде, «нечто» на самом-то деле уместнее было детерминировать как «некто», но Белладонне «вотпрямщас» было от души начхать.       О, эти невероятные волосы цвета неба в безлунную и беззвездную ночь! О, эта смуглая кожа, даже на взгляд кажущаяся мягкой и нежной! О, эти глаза, прикрытые длинными ресницами, при взгляде на которые любая из окрестных девиц удавилась бы от зависти! О, эти длинные, несомненно, чуткие пальцы, намертво прижавшие к груди арфу дивной нолдорской работы! О, эти трогательные заостренные ушки, на которых кокетливо упокоилась увядшая петрушка! И неважно, что в белладонниной находке было по скромным прикидкам два с половиною метра росту! Подле ног девицы Тук лежало САМО СОВЕРШЕНСТВО!       – Белла, а что это ты тут… ОООООО! – внезапно раздалось где-то у выпавшей из реальности хоббичихи над головой. Белла чуть не разревелась от досады. Больше всего на свете ей захотелось тотчас же, немедленно спрятать свое сокровище от чужих завидущих взглядов, но вселенная жестока и послала Любелию Дерикуль, дабы отнять у Белладонны нечаянную радость. Девушка еле удержалась от того, чтобы не вскочить и не затопать ногами с воплями: «Проваливай, это я его нашла! У меня сегодня день рождения! И вообще, это моя, МОЯ прелесть!!!!!». Но уловив, как взгляд непрошеной гостьи остекленел, а лицо приобрело глуповато-мечтательное выражение, девица Тук мысленно махнула рукой: очевидно, с Любелией приключилось то же, что и с ней самой.       – Правда, красивый? – благоговейным шепотом осведомилась у товарки Белладонна.       – Ага, – так же благоговейно выдохнула та, – интересно, а кто это?       – Ай, не суть, – вяло махнула рукой Белла.       Девица Дерикуль лишь покивала головой в знак согласия: слова не могли отразить всего, что переполняло ее страстное сердце. Совершенство мелодично всхрапнуло и совершило попытку перекатиться на бочок. Девы замерли почти в религиозном экстазе. Так они и сидели ровно до прихода Элеоноры Тук. А потом как-то незаметно их ряды пополнили Маргарет Брендибак, Стефани Гэмджи, Боннибелл Болджер и Танджериния Бэггинс.       Эру Единый знает, что забыли эти девы (за исключением, ясное дело, Белладонны) на туковом картофельном поле, но за чем бы они ни явились, обнаружили они явно больше, чем ожидали. Солнце светило ласково, птички щебетали любовные гимны, колорадский жук с аппетитом уплетал остатки картофельной ботвы, Совершенство спал. Идиллия!!!       – А я в книжке читала, что один принц разбудил уснувшую принцессу поцелуем, – прервала молчание Боннибелл.       – Брешут, принцесса яблоком подавилась, а как ее принц целовать полез, так оно вниз по горлышку и проскользнуло…       – Ври больше! Все знают, что злая колдунья бедняжке затянула корсет, что не продохнуть, а принц его расшнуровал.       – Что прям расшнуровал?! Атятятятя, какие неприличности!       – Сами вы неприличности! Он из благородных побуждений.       – А почему бы и нам… того, из благородных побуждений…. Ну это, вдруг ему плохо…       По виду совершенства нельзя было бы утверждать, что ему было плохо, скорее, наоборот. К тому же, Белла засомневалась, что он мог бы подавиться яблоком или пасть жертвой перетянутого корсета, или все это одновременно, поскольку воздух в некотором приближении к спящему явственно отдавал гномским самогоном… Но все доводы рассудка девица Тук воспринимала как-то неохотно и с опозданием.       – Ну правда же, девочки! Мы не собираемся делать ничего плохого! Только спасаем несчастную жертву от козней противной колдуньи!!!!       И тут, хихикающих и красных, как спелые помидорки, хоббичих накрыла зловещая тень. Она могла бы вполне сойти за злую и несколько помятую колдунью, если бы не явная эльфийская наружность и меч у пояса. От тени тоже знатно разило гномским пойлом и на ногах она держалась не вполне уверенно. Пробурчав под нос нечто нелестное о кхазадском посольстве и библиотекарях, которые ценой своей печени спасают честь какой-то долины, тень перешагнула через сидящих дам, перекинула сладко посапывающее тело через плечо и намерилась покинуть поле. И только тут хоббичихи вышли из ступора и сподобились поинтересоваться, с кем имеют честь, и отчего у них уносят нежданно приобретенное великолепие?       – Прошу простить мои манеры, – сиплым голосом отрекомендовалась пришелица, – Арвен Ундомиэль, принцесса Ривенделльская. – И попыталась в реверанс.       – Что-то по вам и не скажешь… – неожиданно для себя выдала Белладонна.       – Ой, да что вы хотите! Какие принцы, такие и принцессы, – свободной рукой эльфийка хлопнула Совершенство, свисающее с ее плеча, по идеальному заду.       … Прошло немало лет, и Белладонна Тук заняла свое место в пантеоне неправильных, невозможных, непоседливых хоббитов. Чего ей только не приписывали, и как только не силились объяснить историю ее поворота не туда. Но правду об обстоятельствах морального падения впечатлительнейшей из туковых дочерей знали только картофельные грядки, туясок для колорадского жука и шесть товарок по несчастью, каждая из которых рано или поздно сумела выкинуть из головы мягкое летнее утро и эльфов, оказавшихся дивными непомерно.