Выяснение отношений

«Я видел, как ты стреляешь. Ты хорош» Цзян Чэн впервые лично встретился с ним, когда в одиночестве стрелял из лука в лесу, готовясь к соревнованиям. Он был неподалеку от Нечистой Юдоли, потому что Не Хуайсан посоветовал это место. «Сюда никто не заходит», — говорил он. Но, видимо, не знал, что заходит его брат. «Глава ордена Не, я буду благодарен за пару советов по управлению орденом» Второй раз он заговорил с Минцзюэ на официальной встрече. Глава ордена Не тоже стал главой в молодом возрасте, поэтому Цзян Чэну казалось, что спросить его — наилучший вариант. Примерно тогда же он начал думать о том, в чем еще они похожи. Не Минцзюэ добровольно давал Цзян Чэну наставления, а Цзян Чэн внимательно слушал, порой переключаясь не столько на смысл, сколько на сам факт разговора с Минцзюэ и тембр его голоса. «Саньду Шэншоу, вам нужна моя помощь?» В третий раз Не Минцзюэ подлетел к нему во время ночной охоты, когда Цзян Чэн столкнулся со слишком опасной тварью. Глава ордена Не и сам был потрепан, так что его предложение даже подняло Цзян Чэну настроение… Цзян Ваньинь не помнил, когда понял, что начал смотреть на Главу ордена Не не как на наставника и товарища. Если быть точным, ни на кого кроме Главы ордена Не ему смотреть и не хочется. Когда Минцзюэ говорил, Цзян Чэн никогда не отвлекался от смысла его слов на отдельные движения рук и губ, вечно хмурящиеся брови, потому что не мог себе позволить такой слабости. Орден был важнее собственных слабостей, но он мог позволить себе подмечать и вспоминать позже. Не Минцзюэ каждым успехом Ваньиня гордился, словно своим собственным, пропитавшись уважением еще к семнадцатилетнему мальчику, в одиночестве раз за разом натягивавшему тетиву лука. И хотя ему было приятно (более чем) общество Главы ордена Цзян, он все никак не мог понять, почему Цзян Чэн всегда оказывается рядом. За последние годы взгляд Чифэн-цзюня стал подозрительным и он не мог не видеть подвоха в действиях Саньду Шэншоу. Чувства, которые Минцзюэ испытывал к Цзян Ваньиню, никак не выходило понять, и в итоге он интерпретировал их, как мог. Он думал, что обязательно спросит напрямую в следующий раз, когда Цзян Чэн опять внезапно окажется рядом, но обо всем забывал перед каждой новой встречей. Так что когда Не Минцзюэ снова вспомнил об этом раз за разом проваливающемся плане, он просто раздвинул бумаги с делами ордена и достал чистый лист. Если он напишет и тут же отправит, больше с этим проблем не будет. Но он ошибся. Ведь ответом на письмо стал сам Цзян Чэн, явившийся на порог собственной персоной, уверенный и спокойный, и если сам Не Минцзюэ напоминал спящий вулкан своим угрожающим спокойствием, то спокойстве Цзян Чэна ощущалось как отстраиваемая раз за разом заново, потрескавшаяся плотина — каждый знает, что она вот-вот рухнет снова, но никто не знает, в какой именно момент. Прежде чем Минцзюэ успел открыть рот, заговорил Цзян Чэн:  — Глава ордена Не, мне нужно поговорить с вами. Пару часов. Приватно. Просьба Минцзюэ не слишком удивила, чего-то такого он и ожидал. Даже позднее время его не смущало — подобные встречи часто проводились вечером и позже, когда у обоих глав закончена большая часть ежедневных дел. Минцзюэ прошел с Цзян Чэном до «личной рабочей комнаты», как ее обозвали еще авторы планов, но Глава ордена Цзян утверждал что место «недостаточно уединенное», и явно терял терпение. Чифэн-цзюнь уважал Цзян Чэна не смотря ни на что, искренне и твердо верил, что Цзян Ваньинь честный человек и никогда не нападет со спины, так что, хмыкнув, он провел Главу ордена Цзян в самое уединенное место, какое имел — собственные покои. Только тогда Саньду Шэншоу наконец удовлетворенно кивнул, и спустя мгновение Не Минцзюэ поймал руки Цзян Чэна в миллиметре от своего ворота, уловив мимолетные резкие движения.  — Что ты задумал?! — Минцзюэ уставился испытующим взглядом, сощурив глаза.  — Узнаешь. Не Минцзюэ смотрел в упор, так что Цзян Ваньиню не составило труда слегка поддаться вперед и впиться в губы Чифэн-цзюня нетерпеливым поцелуем. Цзян Чэн отвлекся лишь на мгновение, пробормотав «я от всего этого устал», и глава ордена Не принял это, как ответ. Внезапность и распахивающиеся верхние, а затем и нижние одежды, после того, как хватка Не Минцзюэ ослабла, хотя он и не отпускал Цзян Ваньиня, не оставляли для Не Минцзюэ вариантов (вообще-то, оставляли, но Минцзюэ этих вариантов не признал), кроме как перехватить инициативу и окончательно освободить руки Цзян Чэна. И пустить в ход свои собственные. Цзян Чэн не представлял, сколько времени понадобилось на то, чтобы наконец раздеться — они кусались, рвано перемещаясь к кровати, они целовались так, словно дрались, и лучше всего он запомнил, насколько руки Не Минцзюэ горячие. Цзян Ваньинь требовательно промычал, когда Не Минцзюэ оторвался от его губ, и снова промычал, на этот раз вполне довольно, когда почувствовал, как по шее пробежал холодок, и как на груди Глава ордена Не оставил грубоватый укус. И следом еще несколько, таких, что Цзян Чэн невольно выгибался на простынях. Но в долгу он тоже не оставался — перехватывал инициативу, оставляя яркие метки опасно близко к месту, где ворот одежд не смог бы их скрыть. Кусался сам, вырывая из Не Минцзюэ вздохи. Слышал ли кто-нибудь до Цзян Чэна, как стонет Чифэн-цзюнь? Цзян Чэн уверен, что нет, и это заводит его только сильнее. Не Минцзюэ опускается ниже, оставляя поцелуи на прессе. А потом он начал мягко прикусывать кожу внутренней стороны бедер, открыв Цзян Ваньиню новые детали своего характера. Он дразнил его! Не Минцзюэ нарочно никак не касался и не замечал напряженного члена Ваньиня, оставляя красные пятна на его бедрах и иногда невесомо целуя кожу вокруг. Даже когда он наконец наигрался, облизнув пальцы и начав медленно растягивать Цзян Чэна, почти нежно целуя в ключицу, он никак не касался его в паху. Первые несколько толчков дались Ваньиню настолько убийственно болезненными, что он прокусил кожу на плече Минцзюэ до крови. Потом, когда стало легче, Минцзюэ обхватил одной рукой член Ваньиня, продолжая размеренно двигаться внутри, и приник губами к шее, вырывая из Цзян Чэна стоны. А потом Цзян Чэн ухитрился перевернуть его и Минцзюэ, и теперь сидел сверху, самодовольно улыбаясь. Улыбка быстро сменилась на красное, перевозбужденное лицо и вздохи, когда он начал подниматься и опускаться верхом на Цифэн-цзюне. Не Минцзюэ придерживал его одной рукой, второй продолжая ласкать. Они достигли пика почти одновременно. Цзян Чэн специально закончил все основные дела в ордене, предупредив своего помощника, что может не вернуться до завтра. Минцзюэ предпологал, что разговор затянется, так что никто не ждал, когда он выйдет, лишь раз постучав в дверь, чтобы услышать спокойное «Все в порядке».  — Честно говоря, я совершенно не такого ответа ожидал на письмо.  — …Какое письмо?