— Я щас сдохну, — безаппеляционно заявил Дин, когда солнце вошло в зенит. Сэм только вздохнул и вытер лоб тыльной стороной ладони. Пот лил с него — с них обоих — не переставая, так что длинная чёлка прилипла ко лбу, а футболка — к спине. Все окна в «Импале» были распахнуты, но это слабо помогало: в лица бил тёплый сухой ветер, а солнце светило прямо в глаза. Устав жмуриться, Сэм раздражённо опустил козырёк. Теперь солнце светило ему только в один глаз. Отлично.
А Дину вон, хорошо, лениво вертит руль одной рукой и привычно мурлычет себе под нос что-то из репертуара «Motorhead»(1). На брате были тёмные очки, но на этом его преимущества перед Сэмом кончались: пот блестел на висках и шее, футболка подчеркивала сильные руки, длинные пальцы постукивали по рулю, слегка хмурый взгляд устремился на бесконечную стальную змею трассы, ускользавшую вдаль. Ветер игриво ерошил короткий ёжик волос, а ткань футболки, казалось, вот-вот треснет на мускулистой груди.
Вовремя очнувшись от знойного наваждения, Сэм отвёл глаза и уставился в окно, всем своим видом демонстрируя внезапно проснувшийся интерес к унылому пейзажу: поля, поля да широкая серая полоса города далеко впереди. А может, Сэму показалось, и это был просто мираж, как в пустыне. По крайней мере, ощущение было такое, будто сама Сахара дохнула жаром на мили окрест. Едва сдержав страдальческий стон, Сэм подумал о том, какое адское пекло ждёт их в царстве раскаленного асфальта и бетона — Финиксе, куда они и направлялись. Всё из-за какого-то ожерелья, душащего своих жертв. Предположительно, проклятого. Полный трэш.
— У нас не осталось пива? — с надеждой спросил Дин, не отрывая взгляд от дороги. — Или хоть чего-нибудь.
Вместо ответа Сэм полез на заднее сиденье, где стоял побитый жизнью холодильный ящик. Спинка сиденья неприятно врезалась в бок. Ещё не открыв ящик, Сэм знал, что пива не осталось: они вылакали последнюю бутылку — одну на двоих — несколько часов назад. Но надежда умирает последней.
Сэм открыл ящик и печально посмотрел в его пустую разинутую пасть. Холодный воздух облизал лицо, и он позволил себе наслаждаться этим несколько секунд. Кайф.
— Только вода, — в надежде, что Дина это утешит, Сэм достал прохладную пластиковую бутылку и, не глядя, протянул брату. Касание горячих пальцев было, скорее всего, случайным, но ярким и быстрым, как электрический разряд. Сэм выругался про себя, не смея поднять глаза. Ещё не хватало покраснеть, как школьнику.
— Могу кинуть тебе льда за шиворот, — буркнул он, жмурясь от солнца. Улыбка Дина мелькнула и тут же пропала, как последний солнечный луч перед наступлением ночи.
— Меня такое не возбуждает.
«О, я отлично знаю, что тебя возбуждает, а что нет, — так и рвалось с языка, но Сэм вовремя успел сжать челюсти. Такие разговоры ни к чему хорошему не приведут.
Сэм погрузился в себя, уставившись в окно. Он не раз замечал, что, о чём бы он ни думал, рано или поздно мысли по спирали возвращались к Дину. Вот и сейчас произошло то же самое. Они с братом уже несколько месяцев колесили по стране в поисках отца, обрели его снова тогда, в Чикаго (2), чтобы тут же потерять. Сэм не знал, что чувствует по этому поводу. Конечно, он любил отца и хотел, чтобы тот был в безопасности, но… Рядом с Джоном Сэм слишком часто чувствовал себя не в своей тарелке. Не только потому, что был белой вороной в собственной семье — или смехотворном её подобии. Главной причиной было… Дин и он, их… отношения? Связь? Сэм до сих пор не знал, что именно происходит у них с братом, и это не давало покоя.
Инцест. Слово резкое, хлесткое, как пощёчина. Именно так это назвал бы Джон, выплюнул бы это слово, полное отвращения и яда. Сэму не хотелось даже думать о том, что будет, если отец узнает. Поэтому держаться от него подальше было… облегчением. Сэма почти тошнило от этой мысли, но лгать себе он не хотел.
Но главное… Дин.
Сэм неслышно вздохнул. Ну вот, что и требовалось доказать: мысли снова вернулись к брату. Прошло не так много времени с того момента, как они с Дином… что? Каждый раз, пытаясь подобрать подходящее слово, описывающее их… связь, Сэм будто врезался в бетонную стену. На свете, наверное, не существовало подходящих слов для того, чтобы выразить их чувства друг к другу. Взаимозависимость? Однозначно. Одержимость? В десятку. Всё это было близко — и при этом бесконечно далеко от мира Дина и Сэма Винчестеров. Их мира. Одного на двоих.
Всё началось, когда Сэму было шестнадцать. Братья никогда не обсуждали свои отношения вслух, только целовались и ласкали друг друга взахлёб, до головокружения, изучая все впадинки и самые чувствительные места на телах. Всё под покровом темноты, молчаливой свидетельницы и хранительницы их тайны, и только в отсутствие отца. То есть часто. Очень часто.
Сэм никогда не говорил об этом Дину, боготворившему отца, но отсутствие Джона Винчестера радовало его больше, чем присутствие. Настолько, что однажды терпеть стало невыносимо.
А потом был Стэнфорд. Стэнфорд, разлучивший их на несколько лет, хотя думалось, что навсегда. Дин так и остался вечным перекати-полем на пару с отцом, а Сэм сжёг за собой не только мосты, но всё, что можно было. Всё, кроме неправильной, сумасшедшей, бесконтрольной любви к брату. Это чувство Сэму было неподвластно.
Конечно, он пытался вытравить, выжечь из себя эти чувства без остатка. Нырнул в океан студенчества с головой, закружился в водовороте эмоций, новых друзей, домашних заданий, вечеринок, подъёмов по будильнику и выпитого на бегу кофе, обжигавшего язык. Встретил Джессику. Где-то в глубине её зрачков он увидел сияющий огонь яркой, смелой души, так похожей на душу Дина. И полетел на этот огонь, не думая ни о чём.
Только после её ужасной смерти — по его, между прочим, вине — Сэм понял, что всего-навсего пытался убежать от своих чувств, от незримого присутствия Дина. Мысли о брате всегда маячили на краю сознания молчаливыми призраками, и Сэм не мог прогнать их, как ни старался. Дин уже выжег свою печать на душе Сэма горячими поцелуями в темноте. И стереть эту печать не могло ничто.
В самой глубине души Сэму вовсе не хотелось избавляться от этой печати.
Всё вернулось на круги своя. Их с Дином словно магнитом притянуло друг к другу, хотя они находились в разных уголках страны. Сэм всё ещё помнил это «Полегче, тигр», пронзившее его до мурашек. Голос Дина… Хрипловатый, знакомый до боли. Родной. «Помоги мне отыскать отца», — сказал брат этим самым голосом, который Сэм так любил. Они оба знали, что эти слова означали совсем другое. «Вернись ко мне».
Какое-то время Сэм продолжал цепляться за остатки здравого смысла, как человек, висящий над пропастью, отчаянно пытается удержаться с помощью слабых тонких травинок и корешков, обрывающихся под пальцами. Но потом Джессика сгорела заживо.
Дин вытащил его из огня. Брат снова пришёл на помощь, как всегда. И снова стал светом маяка, надёжной пристанью для одинокого корабля, попавшего в штормовое море.
Первое время всё было… странно. Сэма невыносимо тянуло к Дину, но лицо Джессики все ещё вставало перед глазами. Чувство вины стальным обручем сдавливало виски.
Они не говорили об этом. Кружили друг вокруг друга на соседних орбитах, бросали мимолетные взгляды, но боялись идти на сближение. Сэм по взгляду Дина видел, что брат всё понимает и не хочет давить. Но всё же… вдруг причина была в другом? Вдруг Дину больше не нужна эта… больная, иррациональная, разрушительная связь с собственным братом? Они не виделись несколько лет… почти целую жизнь, в каком-то смысле. Вдруг раньше Сэм был для Дина… утешением? Кем-то, о ком нужно заботиться, оберегать. Отец вечно вдалбливал ему в голову (иногда в буквальном смысле): «Присматривай за Сэмми, заботься о нём». «Я уже не ребёнок, — хотелось сказать Сэму. — Я нуждаюсь в тебе… не только как в брате, Дин».
Но как сказать об этом? Как вытащить правду на поверхность, если она была разбухшим, уродливым трупом на дне реки? Стоит ли напоминать, если Дин хочет и дальше делать вид, что ничего не было? Но зачем тогда попросил Сэма вернуться, зная, как ему противна жизнь охотника? «Мне одному скучно», — сказал брат тогда, не глядя Сэму в глаза. Неужели дело только в этом? Или Дин правда думал, что не найдёт отца один? Но теперь они встретились в Чикаго и едва унесли ноги от демонов. Отец снова отправился на поиски того существа, убийцы мамы и Джессики, и у самого Сэма снова был повод остаться. Но не обманывал ли он сам себя, глядя, как солнце золотится в волосах Дина?.. Мысли об этом сводили с ума.
Проклятая жара…
— Приехали. Проснись.
Дин энергично встряхнул Сэма за плечо грубоватым жестом и тут же убрал руку. Как от прокаженного. Мысль, сформировавшаяся в сонном мозгу, больно кольнула куда-то в солнечное сплетение. Ресницы будто склеились, закатное солнце с восхищающим упорством било в глаза, голова была мутной. Сэм неохотно пошевелился. Видимо, его разморило от жары. Проморгавшись, он разглядел наполовину перегоревшую вывеску мотеля. Значит, они уже в Финиксе.
Чувствуя себя старой развалиной, Сэм вылез из машины. Под ногами заскрипел гравий. Дин копался на заднем сиденье, доставая потрепанные спортивные сумки с вещами. Лицо у брата было хмурое, на шее и лбу выступил пот, волосы взъерошены, вокруг горла и под мышками — тёмные пятна. Ноздри Сэма уловили запах пота: дразнящий, резкий, мускусный, но совсем не неприятный. Это же Дин…
«Хочу поцеловать».
Вот так просто. Мысль внезапная и яркая, как вспышка молнии. Сэм застыл, как столб, и уставился на Дина. В лучах солнца его кожа казалась золотистой, в волосах прыгали искры. Как будто брат был реинкарнацией бога света Апполона. Сэм сразу устыдился этой мысли. Это было слишком даже для него. Но такому богу он бы поклонялся всю жизнь.
«Я так скучал». Чувства накрыли, как цунами, вонзились под сердце острым скальпелем. Невыносимо захотелось сгрести Дина в охапку и прижать к себе, наконец почувствовать, осознать, что они снова вдвоём, всё как раньше, и…
Но ничто не было как раньше.
Одна мысль — и разноцветный витраж чувств Сэма разбился вдребезги с громким звоном. Они с Дином… Он не должен был желать вернуть всё назад. Но хотел этого больше всего на свете. Наверное… он мог бы продать ради этого душу. Было бы, кому…
— На солнце перегрелся? — проворчал рядом Дин. Такого брата, саркастичного и слегка раздражённого, Сэм знал намного лучше, чем тот призрачный облик бога света. Но любил обоих одинаково.
Однако, стоило Дину швырнуть в него битком набитым рюкзаком, угодившим Сэму чуть ли не в лицо, всё очарование тут же схлынуло, как жаркий морок.
— Ну спасибо, — пропыхтел он под весом рюкзака. Ощущение было такое, будто его набили не одеждой и книгами, а кирпичами.
— Не ной, принцесса, — беззлобно бросил Дин, нагруженный двумя другими сумками. Он запер машину и зашагал к мотелю. Сэм поплелся за ним. Судя по виду мотеля, надеяться на кондиционер не стоило.
Ну конечно. В номере с пожелтевшими обоями и трещинами на потолке было почти так же душно, как на улице. Подавив стон, Сэм кинул рюкзак в потрепанное кресло и растянулся на узкой кровати, свесив одну ногу на пол. Бельё было чистым и приятно пахло, и на этом спасибо. Сэм прикрыл лицо рукой, изображая сонливость. Он и правда ещё не проснулся. Но дело было не в этом; эта поза давала возможность смотреть на Дина, оставаясь незамеченным.
Брат, как обычно, раскидал свои вещи по кровати и оставил раскрытую сумку, похожую на пасть какого-нибудь монстра, едва ли не в центре комнаты, где Сэм, конечно, споткнется об неё в очередной раз и начнёт ругаться — тоже в очередной раз. Правда, Дину на это было до лампочки. Брат по привычке сунул под подушку нож, кинул отцовский дневник на покоцанный стол. Наблюдая за его действиями и движениями крепких мышц под золотистой кожей из-под полуопущенных ресниц, Сэм не сразу понял, что говорит ему Дин.
— Чего? — встрепенулся он. Брат устало посмотрел на него.
— Я в душ, говорю. Потом пошли, погуляем, а завтра за работу.
Сэм удивлённо поднял брови.
— Погуляем?
— Тебе что, солнышко голову напекло? — нетерпеливо вздохнул Дин. — Мозги в яичницу превратились?
Сэм, моргая, приподнялся на локте.
— Дин, ты погоду на улице видел? Мало мы в машине жарились?
— Не нуди. Дело к ночи, скоро станет прохладнее, — роясь в куче мятой, но чистой одежды на кровати, ответил Дин. — Я не горю желанием весь вечер вариться в собственном соку. Пошляемся, разомнемся немного, поедим мороженого. Когда мы в последний раз ели мороженое?
Когда Сэм услышал о мороженом, его брови поползли ещё выше.
— Не помню, — честно ответил он, не придумав ничего другого.
— Вот и я не помню. Будем восполнять пробелы. Заодно пива купим. Ну что ты на меня уставился, как на стриптизершу, выпрыгивающую из торта?
«Ты горячее любой стриптизерши». Сэм едва успел больно прикусить язык. Но его удивление при этом никуда не делось. Дин крайне редко предлагал погулять или пойти куда-то вместе, даже до Стэнфорда. Они и так были вместе практически круглосуточно. А уж теперь, когда между ними висело в воздухе столько невысказанных слов… Как им общаться? Как сосуществовать вместе дальше? Неизвестность истязала, мучила, зудела под кожей. И всё же это было лучше, чем услышать от Дина что-то вроде: «Всё в прошлом, я не хочу об этом говорить, а если ты относишься ко мне не как к брату, то ты ебанутый, поздравляю».
— Ну ты родишь сегодня или как? — раздражённо спросил Дин, видя, что брат впал в задумчивость. Жара явно действовала на его настроение не слишком благоприятно.
— Да! — Сэм почти подскочил на кровати, отвечая на вопрос. — То есть, да, пойдём погуляем.
Дин как-то странно посмотрел на брата, но тут же отвлёкся и принялся искать чистую одежду. Сэм так и замер в неудобной позе и сидел так до тех пор, пока дверь ванной не закрылась за Дином. Послышался шум воды. Стоило Сэму подумать об обнаженном, мокром от прохладных водяных струй теле Дина, как в груди сладко защемило, то ли от волнения, то ли тоски. Не давая себе передумать, Сэм встал с кровати (та печально скрипнула) и присел на корточки перед раскрытой сумкой брата, небрежно брошенной на пол. Заколебался. Они никогда не рылись в вещах друг друга, хотя Дину было совершенно не знакомо такое понятие, как личное пространство. Но соблазн был так велик… Особенно когда буквально на расстоянии вытянутой руки — Дин, мокрый, разгоряченный жарой, чистый, с ароматом мыла на коже. Так близко и так далеко. Дальше, чем солнце.
Сэм сунул руку в сумку и сразу нашёл то, что искал. Все вещи, которые нужно было стирать, Дин всегда утрамбовывал на самом дне. По крайней мере, так было в «всегда» до Стэнфорда, но в этом Дин не изменился. Сэм достал его поношенную светло-серую футболку, в которой брат ходил несколько дней назад. Помятая хлопковая ткань приятно легла в руки. Дин. Футболка Дина. Словно опасаясь быть застуканным, Сэм нерешительно поднёс футболку к лицу и закрыл глаза. Дорожная пыль и бензин, солнце и ветер, кожаный салон «Импалы», пот и дешёвый дезодорант. А главное — неповторимый, неописуемый, родной запах брата. Не изменившийся ни на грош. Сэм сделал глубокий вдох.
Как только шум воды прекратился, Сэм поспешно сунул футболку обратно в сумку и метнулся к своей собственной. На тот момент, когда дверь ванной распахнулась, он усердно изображал бурную деятельность, отыскивая в сумке чистые вещи, хотя они были аккуратно сложены на самом верху.
— Фу-ух, хорошо-то как, — довольно вздохнул Дин. — Сам-то в душ пойдёшь?
— Конечно. А ты не видел…
В это мгновение Сэм поднял глаза и тут же забыл, что хотел сказать. Более того — вообще забыл, что такое дар речи. А все потому что Дин вышел из ванной в одних джинсах, без футболки. Зараза.
На какие-то несколько секунд разум полностью отключился, и Сэм просто завис, глядя на обнажённый торс брата. В голове не было ни единой мысли, тем более о том, что нужно отвести взгляд, сделать вид, что ничего не случилось. Но нет, он практически в открытую пялился на собственного брата, как последний дурак. К счастью, это продлилось недолго, всего какую-то минуту, пока Дин надевал чистую футболку. Стоило его телу скрыться под одеждой, как Сэм будто очнулся от наваждения. Дин вопросительно смотрел на него. Даже если заметил реакцию брата, то явно делал вид, что ничего не произошло. Сэм не знал, то ли вздохнуть с облегчением, то ли, наоборот, готовиться к худшему.
— Ну? — поторопил Дин.
— Забыл, что хотел сказать, — пробормотал Сэм с непринужденным видом. Так же непринуждённо он отыскал чистую одежду и непринуждённо удалился в душ. Зеркало было все ещё запотевшим, а воздух — горячим, хотя едва ли Дин стал бы в такую жару мыться под кипятком. Погрузившись в мысли о брате, Сэм разделся, включил воду и шагнул под её ласкающие струи. Только что здесь был Дин, совершенно обнажённый и красивый, как всегда. И в такой же хорошей форме. Сэм хорошо помнил, как иступленно целовал это крепкое, подтянутое тело везде, где мог дотянуться, исследовал его губами и языком, ощущая еле заметную дрожь Дина, которую тот всеми силами пытался сдержать и не мог.
Ощутив жар внизу живота, Сэм поспешно изменил температуру воды на более прохладную и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Это начинало и подбешивать, и беспокоить одновременно. Но, черт возьми, как же он скучал по Дину. Во всех смыслах. По его прерывистым, еле слышным стонам, по тому, как менялось его выражение лица, стоило Сэму коснуться какой-то чувствительной точки. По тому, как от возбуждения голос брата становился ниже и грубее, и по властной хватке, которую Сэм ощущал в волосах.
В паху всё напряглось ещё больше. Сэм скользнул было ладонью вниз, но убрал руку, не коснувшись себя. Сейчас явно не время. Впереди — прогулка с Дином.
А может, не прогулка, а возможное свидание?
Эта мысль была сродни солнечному удару. Почему это сразу не пришло ему в голову? Неужели Дин действительно позвал его погулять не просто так?
Стоп. Сэм резко затормозил разогнавшуюся повозку мыслей. Какое, нахрен, свидание? Они что, школьники? Дин, позвавший собственного брата на свидание… И смех, и грех. Большего бреда придумать невозможно. И всё же… Как-то это выбивалось из привычной модели поведения Дина. Может, он просто пытается как-то наладить отношения, вывести Сэма на откровенный разговор? При мысли об этом у него в желудке разлился холодок. Это Дин-то, не способный сказать, что ему плохо, даже если гребаный вендиго или вервольф пропорет тело до кости… Если Сэм прав, то дело действительно серьёзное. Это внушало беспокойство. Если Дин хочет расставить все точки над i, значит, это не кончится ничем хорошим. Сэм думал об этом, намыливая голову шампунем и закрыв глаза. Конечно, им давно пора поговорить откровенно. Разве сам Сэм не хотел этого? Сколько раз он прокручивал эти мысли у себя в голове, как заезженную пластинку? Сколько раз был готов открыть рот, чтобы задать тот самый вопрос?
«Ты помнишь то, что было до Стэнфорда?».
Ответ здесь мог быть только один. Да или нет. Этого было бы достаточно. Достаточно, чтобы убить Сэма или вознести на седьмое небо, и даже выше.
Находиться рядом с Дином становилось всё сложнее. Так больше не могло продолжаться.
Он не был готов. И, наверное, никогда не будет.
Набрав в грудь побольше воздуха, Сэм смыл мыло с волос и тела и выключил воду. Вскоре, уже переодевшийся и сухой, вышел на улицу, под палящее солнце. Волосы высохли почти моментально. Дин ждал его на стоянке. Они собирались на прогулку, но чувство у Сэма было такое, будто он идёт на собственные похороны.
***
Финикс оказался большим и шумным городом. Гудки автомобилей, гул человеческой болтовни, разноцветные неоновые вывески и тысячи голосов. Из-за этого, а может, из-за жары Сэм чувствовал себя немного оглушенным. Конечно, им с Дином и отцом и раньше доводилось бывать в больших городах, но они стирались из памяти, как только чёрная «Импала» выезжала за пределы. Сэм привык быть перекати-полем, но никогда не чувствовал себя комфортно в этой роли. Им никогда не удавалось даже толком прогуляться, посмотреть новые места, увидеть что-то интересное. Именно на этот аргумент давил Дин, когда Сэм прямо спросил, с чего вдруг брату приспичило погулять, да ещё в такую жару.
Ответ Дина, как обычно, был исчерпывающим и лаконичным.
— Заткнись и ешь, — велел он и сунул Сэму в руки вафельный рожок. — Девчачье мороженое, как раз для тебя.
Они сидели на скамейке в небольшом парке около круглого пруда. Наверное, в каждом городе есть такое место. Совершенно идиллический пейзаж: мамочки с колясками, старички с собаками, парочки, бегуны. Сэм усмехнулся в ответ на подколку, повертел рожок в руках и лизнул. Ванильная прохлада таяла на языке. Вкусно.
— Ты поэтому выбрал рожок? Может, я фруктовый лёд хотел, — шутливо упрекнул брата Сэм. Дин, как ни в чём не бывало, жевал эскимо.
— Если хотелось что-то пососать, так бы и сказал.
Голос Дина прозвучал совершенно непринуждённо. Он продолжил спокойно наблюдать за компанией ребят, играющих с фрисби. Мороженое встало у Сэма комом в горле. Он чуть не подавился.
— Ты омерзителен, — прохрипел он. Дин лишь хмыкнул.
Это что такое, мать вашу, было? Вот какой вопрос Сэму хотелось задать брату. Не мог же он сказать это без… определённого подтекста? Стоило ему подумать об этом, как Дин повернул голову и посмотрел на Сэма, криво ухмыляясь. Сэм почувствовал себя так, будто ему опалило кожу. Взгляд Дина… В нём было всё: толика насмешки, призыв, тяга, вызов…
«Осмелишься ли ты?». Брат спрашивал это взглядом. А Сэм смотрел и не мог поверить глазам.
Продлилось это недолго: вниманием Дина вновь завладело мороженое. Сэм сидел и тупо таращился на то, как таял рожок в его руке, и чувствовал себя оглушенным, будто словил солнечный удар. Ему ведь не показалось? Этот взгляд Дина… Сэм столько раз видел его раньше. Видел, как смотрел брат на девушек — потенциальных партнерш на одну ночь. Но на Сэма он смотрел иначе. Так, что этот взгляд вырывал из его тела мурашки.
Неужели, черт возьми… Неужели Дин
флиртовал с ним?
От мысли об этом Сэму одновременно захотелось заключить брата в объятия и хорошенько встряхнуть, взяв за грудки. Ему же не могло показаться, да? И Дин не мог сделать это просто так, без какого-то умысла? Значит, он… Да не может быть. Сэм был готов сойти с ума от этих мыслей. Но сердце предательски подпрыгнуло и понеслось вперёд, окрыленное надеждой, как бы Сэм ни пытался унять его бешеный бег. «Ведёшь себя, как влюблённая школьница», — мысленно одернул он себя, не замечая, как мороженое стекает по руке.
Несмотря на уверения брата, прохладнее особо не становилось даже здесь, у воды и в тени деревьев. Воздух загустел и был почти что горячим. Палящий солнечный диск, похожий на золотой щит какого-нибудь грозного древнего бога, медленно, неохотно полз к закату. Сэм и Дин ещё немного бесцельно послонялись — в такую жару толком не хотелось изучать местность. К тому же, вздумай они пойти в какой-нибудь музей или экскурсию, Дин бы сдался через полчаса и улизнул бы в какой-нибудь бар, чего Сэму, естественно, не хотелось. Он действительно чувствовал себя подростком на первом свидании и был весь как на иголках, но мимолетные взгляды и полуулыбки Дина заставляли сердце замирать. Может, этой невербаликой брат пытался сказать ему что-то, намекнуть? Дин не умел флиртовать с ним, Сэмом. Да и как бы это выглядело? Смешно и нелепо, а Дин не любил оказываться в глупом положении. Сэму отчаянно хотелось поверить, но как же, черт возьми, было страшно.
— Почему мы просто шатаемся вместо того, чтобы заниматься делом? — спросил Сэм, бросив взгляд на брата. — Пока мы страдаем фигнёй, могут пострадать люди.
— Никто не пострадает, — совершенно спокойно ответил Дин, сунув руки в карманы потрепанных джинсов и глядя вдаль. Сэм умолк в ожидании объяснений, но их не последовало. Дин продолжал созерцать что-то вдали.
— Почему? — спросил он.
— Что — почему? — Судя по всему, Дин решил прикинуться дураком. Нет, этот номер не пройдёт, решил Сэм.
— Почему ты так уверен, что никто не пострадает, пока мы шляемся вместо того, чтобы расследовать дело?
— Потому что никакого дела нет.
Пауза. До Сэма не сразу дошёл смысл сказанного. Он автоматически сделал ещё пару шагов, а потом остановился. Только тогда, когда брат отстал, Дин нехотя обернулся к нему с самым непринуждённым видом. Он как будто спрашивал взглядом: «Ну и что ты встал как столб?». А Сэм всё не верил.
— Так… ты мне соврал? Никакого дела не было?
— Да.
Просто «да». Ни попыток объяснить, ни извинений за долгий путь по адской жаре, ничего. Дин смотрел на него совершенно спокойно, выжидательно, словно ждал, что Сэм разразится руганью. Но он не стал причитать и называть брата идиотом. Хотя хотелось. Какая-то часть него всё ещё не верила. Это было совершенно не похоже на Дина.
— Почему? — только и спросил Сэм. В ответ брат лишь пожал плечами, со скучающим видом изучая окружающую местность. Мол, в этом не было ничего странного. Даже более того — из ряда вон выходящего.
— Мы долго будем тут стоять? — недовольно спросил Дин. «Нет, так просто ты не отделаешься», — подумал Сэм.
— Дин. Почему?
Вместо ответа — раздраженный вздох. Брат вытер пот со лба тыльной стороной ладони, пряча глаза.
— Просто развеяться хотел. Нам давно пора отдохнуть хотя бы немного, взять паузу. А то за бесконечной вереницей монстрообразных ублюдков даже света белого не видим. Да и где ещё тусить, как не в большом городе?
Дин говорил неторопливо, с ленцой, с напускным равнодушием, и именно поэтому Сэм ему не верил. Это было совсем несвойственно брату. Для него не было отдыха лучше, чем погоняться за какими-нибудь тварями и задать им жару. Сэм выразительно посмотрел на Дина, намекая, что ни капли не верит в его слова. «Ты меня за идиота держишь?» — хотелось спросить. Брат закатил глаза и быстро облизал губы. Слишком знакомый жест. Дин всегда делал так, когда волновался.
— Брось, Сэм, хватит занудствовать. Что плохого в том, чтобы просто немного развлечься? Когда мы это делали в последний раз?
— Ты называешь праздношатание по жаре развлечением?
— Сэм. — Выражение лица Дина вдруг изменилось, кадык дернулся вверх-вниз. — Что, блять, такого в том, что я хочу провести время с тобой?
Провести время с тобой. Окончание фразы зависло в густом от жары воздухе. Люди проходили мимо, огибали их, но Сэм их не видел. Солнце светило Дину в спину, поэтому он щурился и толком не мог разглядеть выражение лица брата. Ему подумалось, что, если Дин был солнцем, то сам Сэм был луной, вечным бледным призраком, кружащим по ближайшей орбите и обреченным обожать светило молча и издали.
Или нет?
Эхо слов Дина ещё звучало у Сэма в голове. В груди будто ударил колокол, отправив звуковую волну сотрясать всё тело. Дин, черт возьми, умел удивлять. Сэм видел, как брату было почти физически трудно произнести это. Но он справился.
— Ничего… ничего такого нет, — прочистив горло, сказал Сэм.
— Тогда заткнись и пошли в бар, неженка.
— Пошли.
***
Бар встретил их потоком прохладного воздуха. «Кондиционер!» — радостно завопил Дин, да и Сэм готов был застонать от облегчения. Неужели во всех барах Финикса есть кондиционеры? Наверное, да, ведь это большой город. Да и это заведение в корне отличалось от тех, в которых братьям доводилось бывать раньше: чистый, ничем не заляпанный пол, блестящие от полировки столы без царапин, да и алкоголь, судя по всему, был лучше их обычной дешёвой отравы. Последние полчаса-час Сэм безостановочно ворчал, потому что Дин воротил нос от каждого встречного бара и продолжал путь, не слушая жалоб брата на жару. Это было ещё одной странностью, обычно Дин не был привередлив. Но теперь, когда они оказались внутри, Сэм был готов взять свои слова назад. Видимо, Дин не зря подбирал место, о чём Сэм сообщил ему, когда они устроились за столиком.
— Тебе стоит почаще меня слушать, — самодовольно ухмыльнулся тот и подтянул к себе немного потертое меню. — Бери что хочешь. Я угощаю.
— Серьёзно? — спросил Сэм, не сдержав улыбку.
— А что? — Дин посмотрел на него совершенно невинным взглядом, «понятия-не-имею-почему-моё-поведение-кажется-тебе-странным». Сэм уже собрался всерьёз обсудить эту тему, как вдруг язык будто прилип к нёбу, в горле пересохло, а сам он будто примёрз к стулу. Всё, что он собирался сказать, вылетело из головы.
Взгляд Дина. Пристальный, полный интереса, полный тепла, желания, робкой надежды… Мир Сэма моментально схлопнулся до масштабов лица брата. Он словно попал в ловушку этих зелёных глаз без возможности выбраться. Играющая в баре музыка, шум голосов, звон бокалов — всё стало белым шумом. Сэм не мог в это поверить. Дин смотрел на него так же, как раньше. До Стэнфорда. Пока Сэм не предал их чувства и не сбежал, наплевав на всё. Тогда он, сам того не зная, подсознательно надеялся найти дом, которого у него никогда не было. И только сейчас Сэм начал понимать, что его настоящий дом всегда был рядом, в шаговой доступности. Его домом был Дин.
«Начнём сначала?», — спрашивал взгляд брата.
«Я поцелую его. Здесь и сейчас».
Какая-то сила будто подтолкнула Сэма в спину. Он уже дёрнулся вперёд, чтобы перегнуться через стол и впиться в губы Дина поцелуем, как вдруг рядом раздался голос:
— Что будете, мальчики?
Сэм почувствовал, будто его грубым рывком вернули с небес на землю. Из того мира, который предназначался только для них с Дином. Окружающий шум как-то резко навалился и почти оглушил. Он невольно перевел раздраженный взгляд на официантку. Длинноногая смазливая блондинка с внушительным декольте — всё, как любит Дин, всё, как на заказ. Ну вот, эта дура всё испортила, бесцеремонно и грубо ворвалась в их мирок и разрушила магию момента. Сейчас брат переключится на неё, начнёт флиртовать напропалую, и, в конце концов, уйдёт в обнимку с этой куклой, начисто забыв о Сэме. Зашибись.
Почувствовав, что пауза затягивается, Сэм выбрал первое, что пришло в голову:
— Блюдо дня, пожалуйста.
В голос всё-таки проскользнуло раздражение, как он ни старался держать себя в руках. И оно только возросло, когда официантка, кокетливо тряхнув блондинистой гривой, вся развернулась к Дину с самым что ни на есть участливым видом.
— А для тебя, красавчик?
Сэм перевел взгляд на брата и замер. Он даже не посмотрел в сторону официантки. Его взгляд был по-прежнему прикован к Сэму. И выражение его ни капли не изменилось.
— То же самое. И… бутылку «Джонни Уокера"(3), пожалуйста.
Потерпев фиаско, официантка удалилась с недовольным видом. Сэм не удержался и, злорадствуя внутри, посмотрел ей вслед, потом несмело улыбнулся Дину:
— «Джонни Уокер»? Что празднуем?
— Разве нужен повод? — ответил брат, и от интонации его голоса по телу Сэма пробежали мурашки.
Минуты неслись вскачь, как стадо диких мустангов. Менялись песни, люди приходили и уходили, а они сидели друг напротив друга, ели, пили и разговаривали, лаская друг друга взглядами. Всё снова было как раньше — или близко к тому. Сэм грелся в этой мысли, как в любимом пушистом свитере, и уже не боялся сказать что-то не то, выдать свои чувства. Их больше не нужно было скрывать, они лились через край, и от этого сердцу было очень легко. С каждой порцией скотча — всё легче.
— Ву-уху-у! «Скорпы»! — вдруг завопил Дин и, еле заметно качнувшись, поднялся со стула, когда из динамиков послышались первые аккорды новой песни.
— Пошли рвать танцпол, Сэмми!
Сэмми. Он был настолько счастлив, что не выдержал и рассмеялся, глядя, как Дин пробивает себе дорогу на танцплощадку, залитую светом разноцветных огней. Брат никогда не умел танцевать, но это нисколько не помешало ему отпустить себя сейчас, когда голос солиста начал ткать полотно звукового волшебства. Едва зазвучали первые строки, Сэм понял: они с Дином уже в плену.
«Let's spend the night together
I know you want it too
The magic of the moment
Is what I've got for you
The heartbeat of this night
Is made to lose control
And there is something in your eyes
That's longing for some more
Let us find together
The beat we're looking for…»
Дин был прекрасен. Сэм смотрел и не мог оторвать от него глаз. Взлохмаченные волосы, закрытые глаза, расслабленная улыбка, бутылка скотча в руке и невыносимо сексуальные движения бедрами в такт песне. Дин танцевал так, будто он был здесь совершенно один.
Нет, не один. С ним. С Сэмом. И для него Дин сейчас сиял ярче солнца. Он сам излучал свет. И был для Сэма единственным солнцем.
Они снова вдвоём. Снова мотаются по стране, разыскивая отца и истребляя монстров. Но забьются ли их сердца в ритме любви снова? Сэм решил проверить. Прямо сейчас.
«The rhythm of love
Keeps me dancing on the road
The rhythm of love
Got the groove that hits the bone
The rhythm of love
Is the game I'm looking for
The rhythm of love
Is the heartbeat of my soul»
Что-то произошло. В глазах Дина Сэм увидел свободу. Музыка сама толкнула его в спину, и буквально спустя несколько секунд Сэм обнаружил себя на танцполе рядом с Дином среди беспрестанно двигающихся тел. Собственное тело двигалось вместе с ними. Бедра, плечи, руки, всё пришло в движение, как только магия музыки потекла по венам вместе с кровью. Сэм понимал, что пьян, что они оба выглядят нелепо, но какая, к черту, разница? Кто их видит? Кто осудит? В целом мире осталась только музыка. И сияющий, полный восхищения взгляд Дина.
«Let's reach the top together
One night will never do
An exploding shot of pleasure
Is what I've got for you
Why don't you close your eyes
And let your feeling grow
I make you feel the taste of life
Until your love will flow
Let us find together
The beat we're longing for…»
Жарко. Нечем дышать. Горячий воздух, поднятые вверх руки, пот на шее, блестящие зелёные глаза. Взгляд — друг в друга, неотрывно, бесконтрольно. Сэм никогда не видел Дина таким счастливым, как сейчас. Может быть, только раз, когда четвёртого июля они запускали фейерверки тайком от отца. В ту самую ночь они впервые были вместе… по-настоящему. Так же, как тогда, Сэм задыхался от счастья сейчас. Они танцевали слишком близко друг к другу, не замечая косых взглядов, касаясь плечами, бёдрами, грудью, как бы случайно гладя разгоряченную кожу кончиками пальцев. Волна за волной. Дин откинул голову и пил скотч прямо из горла, закрыв глаза. На шее блестел пот, кадык дёргался вверх-вниз, и Сэму невыносимо остро захотелось ощутить вкус скотча, сцеловывая его с губ брата. Совсем скоро он обнаружил себя поющим вместе с солистом, буквально кричащим припев Дину в лицо и захлебывающимся смехом от переполняющей его эйфории.
Они молоды. Они живы. Они свободны. И они всё ещё вместе.
«The rhythm of love
Keeps me dancing on the road,
The rhythm of love
Got the groove that hits the bone,
The rhythm of love
Is the game I'm looking for,
The rhythm of love
Is the heartbeat of my soul!»
Золотистые искры, окружавшие их, медленно, но верно таяли в воздухе. Песня закончилась, и Сэм вернулся на землю. Запыхавшись, дыша, как кони, братья стояли на месте, не отрывая глаз друг от друга. Слишком близко. Всё ещё слишком близко. Но всё-таки недостаточно. Трудно дышать.
«Я сдохну, если сейчас не поцелую его».
Дин заговорил первым, словно прочитав мысли брата.
— Пошли отсюда, — выдохнул он. Сэм лишь кивнул, дыша полуоткрытым ртом, и через полсекунды ощутил на запястье горячую руку Дина.
Они задержались буквально на минуту, чтобы небрежно кинуть пару купюр на их столик и продраться к выходу через толпу. Сэм чувствовал спиной недобрые взгляды, полные неприязни, но оборачиваться не стал. Он неотрывно смотрел Дину в затылок. Русые волосы взмокли от пота и теперь смешно торчали слипшимися иголочками. Сэму невыносимо захотелось поцеловать их, но тут дверь распахнулась, Дин дернул его за собой, и братья оказались на улице.
Им повезло: они вышли как раз вовремя, чтобы застать последние минуты догорающего заката, сияющего золотом, залившим небо вдоль всего горизонта. Воздух, ставший заметно прохладнее, обнял братьев за плечи, как старых друзей. Где-то минуту или две они стояли, пытаясь отдышаться и глядя на закат. А потом Дин засмеялся. Сначала тихо, потом всё громче, и наконец его заливистый хохот зазвенел в воздухе. К нему присоединился и Сэм.
Они шли куда-то, дрожа от смеха и то и дело глядя друг на друга, глотая скотч и пьянея от жары, друг от друга, забыв о ночи и о том, что она прячет в себе мучительную смерть. Остались только они, Дин и Сэм, безбашенные, юные и безнадежно влюбленные.
— Ты ведь провоцировал меня? — спросил Сэм, когда они наконец остановились на совершенно пустом шоссе. Сумерки медленно обнимали город.
— Тогда, с футболкой. И фраза про мороженое…
— Я боялся. Не мог иначе. Только по пьяни, — слегка поплывшим голосом ответил Дин. «Охотно верю», — подумал Сэм. Это было очень похоже на брата.
— Придурок.
— Сучка, — отозвался Дин, засияв, как стоваттная лампочка. Солнце вызолотило веснушки на его лице, и Сэму почти нестерпимо хотелось поцеловать каждую из них.
— Тебя солнышко поцеловало, — выпалил он, не дав себе передумать.
— Мама так говорила, — кивнул брат. В голосе его не было ни горечи, ни тоски.
Они помолчали, неотрывно глядя друг другу в глаза, читая души.
— Дин, прос…
На губы лёг мозолистый палец. Сэм замолчал.
— Заткнись, Сэмми, и поцелуй меня наконец…
Он послушался.
Они почувствовали дождь, только когда начали пить его с губ друг друга. Вот и жаре конец.
И всё-таки это было свидание.
«Let us find together
The beat we're looking for…»
