It is Ok

Игорь прислоняется лбом к остывшему, даже промёрзшему стеклу и выдыхает в пустоту. Холод почти отрезвляет, точнее, хотя бы не делает хуже, а дыхание начинает медленно, но успешно успокаиваться. Ноябрьский воздух, как и положено, до противного осенний, влетает в комнату через распахнувшуюся форточку и заносит с собой парочку уже порядком подгнивших листьев, разметав их прах по совершенно свежеотремонтированному балкончику. — Как же ты выносила мне мозг с ремонтом этого чертового балкона, Королёва! — мужчина с нескрываемой злостью смотрит куда-то в серое, постепенно тускнеющее небо, потом с силой закрывает глаза и пытается отогнать гнев, — И что теперь, Лена? Кому оно нужно, скажи мне? Кому оно нужно?! — Игорь натыкается взглядом на любимую кружку жены, сбоку которой красуется Эльф. Кажется, её подарила Алиса лет пять назад, оказавшись на каникулах в отчем доме. Сильная рука с остервенением сжимает хрупкие стенки, и белые осколки впиваются в кожу, окрашиваясь в бордовый буквально за пару секунд. Волохов откидывает все части кружки в угол балкона, чертыхается и нехотя идёт промывать свежие порезы. Кровь стекает прямо по пальцам, оставаясь бледными разводами на светло-серой керамической раковине. Мужчина тушит пятую сигарету, бездумно смотря на экран телевизора, мелькающий разнообразием образов: вот какая-то счастливая семья собирается за столом, чтоб отведать майонеза. Ну не идиотизм ли? Волохов закусывает губу и снова сжимает кулаки, чувствуя, как натягивается бинт на перевязанной ладони, — а вот Лена ненавидела майонез. И нет, вовсе не из-за стремления правильно питаться. Просто, кажется, в детстве переела. Картинка в ящике меняется, и Игорь с неподдельным интересом смотрит рекламу собачьего корма, со знанием дела отмечая, что любимая супруга всегда наказывала его за крошки на столе, а вот Эльф был «хорошим мальчиком», даже если разбрасывал по всей жилплощади свои несчастные гранулы.  — Ну и сука ты, Королёва, — шепчет раздосадовано мужчина в сторону висящей на стене фотографии и резко отворачивается, не выдержав слишком живого взгляда. Игорь ёжится, чувствуя, что плед тигровой расцветки окончательно перестаёт согревать, и вытаскивает руку из теплоты, чтоб включить ночник. На часах всего шесть вечера, а в комнате стоит тугая и непроглядная тема. Волохов щурится, пытается проморгаться и, в конечном итоге, возвращает себе сфокусированное зрение. Его взгляд утыкается на прикроватную тумбочку, стоящую со стороны Елены. Там всё, как обычно: лежит паршивая бульварная книжка, поблескивает золотыми буковками тюбик крема, плитка кит-ката ожидает своей участи и, конечно, в стильной фоторамка красуются Маруся с Алисой: их уже совсем взрослые красавицы. Мужчина с тихим вздохом опускает голову обратно на подушку, отчаянно вдыхает воздух, надеясь услышать хотя бы парочку нот от парфюма своей Королёвой, но ноздрями встречает всего лишь пыль. Его глаза ноют от усталости, да и тело всячески сигнализирует о совершенно плачевном состоянии всего организма, но Игорь всё равно тратит ещё час на рассматривание маленькой фотографии из своего кошелька. Там Лене всего 30, и она совершенно не в восторге от изобретения водяного пистолета, из которого добрый муж обильно поливал её под радостное визжание Маруси. Утро наступает как-то неожиданно быстро, по крайней мере, у Игоря: он просыпается в четыре с чётким ощущением того, что живет где-то в Антарктиде, потому что температура в комнате, кажется, упала до нуля. Мужчина протирает глаза, хмурится и обнаруживает на балконе открытую форточку. Прокляв и себя, и сквозняк раз двадцать, Волохов вновь идёт на балкон, тщательно закутав себя в плед, и уже там, в собачьем холоде, поджигает сигарету, вдыхая в себя едкий дым. Чтобы понять, что что-то не так, хватает буквально пары секунд: Игорь начинает громко кашлять, выплёвывая из себя попавший в лёгкие дым. Игорь быстрым взглядом смотрит на пачку и невольно усмехается: разумеется, он не подумал и сдуру схватил Ленины сигареты. В принципе, он никогда не относился лояльно к этой пакости, но его Королёва хотя бы не курила тонкие, в отличие, например, от своей сестры. Волохов садится на любимое мягкое кресло, пригретое Эльфом в тот же день, как Ленка притащила его, и переводит взгляд на настенные часы. Циферблат категорично гласит шесть утра, и Игорь в подтверждение этого наблюдает хилый, едва пробивающийся сквозь тьму рассвет. В его пальцах оказывается рюмка, водка привычно обжигает горло до нестерпимой боли, и губы предательски отбивают чечетку. Лены нет на этом свете ровно месяц. Но ничего. Всё хорошо, ведь он знает, что когда-нибудь он будет рядом с ней.