***
— Пенис, ты такое старьё носишь, что в нём уже пауки завелись! — Флэш сморщился, делая шаг назад от Питера. — Фу, мерзость! — Сам ты мерзость, — в ответ возмутился Питер. Сегодня на его плече снова сидел Джонни, он не хотел оставаться дома. Питер прищурился, когда заметил, как Флэш смотрит на его плечо, где сидит паучок. — Чего ты смотришь на меня? — возмутился Томпсон и сжал кулаки. — Неужели ты, Флэш, боишься паучков? Всего лишь маленьких, безобидных паучков? — с каждым словом Питер улыбался всё шире, потому что краем глаза видел, как несколько паучков забрались по штанам Флэша и поползли вверх. Вокруг них собралась небольшая толпа, потому что обычно, когда Флэш издевается над Питером, это очень весело — для всех, кроме Питера, конечно. Питер снова улыбнулся, когда Сириус, Стим и, кажется, Лили, добрались до ворота рубашки Флэша. Лили двумя лапками коснулась шеи Флэша, с другой стороны Стим начал подниматься по шее Флэша вверх. Сириус решил переползти на плечо. — Вот смотри, ты говоришь, что я ношу старьё, поэтому в ней завелись пауки, да? Тогда, выходит, и ты носишь старьё? Смотри, на твоём плече тоже сидит паучок, — кивнул Питер на Сириуса. — Ага, вот так я тебе и поверил, Пенис! Моя одежда дорогая и новая, в ней не могут появиться пауки. Видишь? Никаких пау… — Флэш резко замолчал, когда повернул голову к своему плечу. Питер увидел, как Сириус поднял передние лапки. Томпсон молчал ровно четыре секунды, а потом громко закричал и стал махать руками, с просьбами избавить его от этих мерзких тварей! Питер недовольно нахмурился при таком обращении к его братьям меньшим. Толпа разразилась громким смехом и вытащила мобильники, снимая метания и крики Флэша. — Как ты сделал это, Пенис? — завопил Флэш, когда избавился от паучков. — О, всё просто! — пожал плечами Питер. — Я повелеваю пауками! — на полном серьёзе проговорил Паркер. Школьники за его спиной громко рассмеялись, как и сам Питер. Флэш покраснел то ли от стыда, то ли от злости и, сорвавшись с места, убежал.***
Питер бежал домой со всей возможной скоростью. Паучье чутьё зудело в голове, и Питер понимал, что бежать надо именно домой. За всю дорогу от школы до дома, он успел навыдумывать себе чёрте что. Начиная от рухнувшей крыши и заканчивая тем, что в дом вломились враги Человека-паука и теперь держат его тётю в заложниках. Питер смог попасть в замочную скважину только с третьего раза. Быстро оббежал всю квартиру и замер на пороге своей комнаты. Мэй стояла с веником в руке и осматривала потолок. — Что ты делаешь? — осторожно спросил Питер. — О, ты уже пришёл? — удивлённо произнесла Мэй, не сводя глаз с потолка. — А я решила прибраться тут у тебя. Ты в курсе, что живёшь с пауками? Они у тебя тут повсюду! — Мэй замахнулась веником и… — Не смей! — Паркер стремительно приблизился к тёте и выхватил из её рук домашнюю утварь. — Ты что, убиваешь их? — голос Питера стал на несколько октав выше. — Зачем? Что они сделали тебе плохого? Где Эмми? — Питер взглянул на угол оконной рамы и не заметил там маленькую паучишку. — Где кто? — нахмурилась Мэй с такой реакции. Она явно не ожидала, что племянник так бурно отреагирует на уборку. — Эмми! Она сидит вот здесь, — Питер указал пальцем на окно, — а теперь её здесь нет! Зачем ты прогнала моих паучков? — Это какая-то паучья солидарность? — усмехнулась Мэй. — Ладно, прости-прости, — в примирительном жесте, подняла она руки, — больше не буду трогать твоих пауков. Сам разбирайся с ними. Только давай они не будут выползать за пределы твоей комнаты, хорошо? — Хорошо, — кивнул Питер, всё ещё грозно смотря на тётю. — И отдай это сюда, — Мэй засмеявшись, забрала из руки Питера веник и покинула его комнату, прошептав за дверью, что ей и одного паука в доме было достаточно. — И я всё слышу! — крикнул Питер и, услышав весёлый смех Мэй, не смог сдержать улыбки.***
Тони никогда не любил, когда в его мастерской появлялся кто-то посторонний. Он любил находиться там один, заниматься своими разработками, улучшениями костюма или же просто сидеть и болтать с Пятницей. В эту категорию «Посторонний» входили даже Пеппер и Роуди, которым Тони недавно ограничил доступ. Разрешив появляться в его святая святых только в том случае, если Тони или им самим грозит опасность. Но всё стало меняться с появлением в жизни Старка одного неугомонного ребёнка. Нет, не сразу и не так явно. Тони даже сначала и не замечал этого. Да, беспокоился. Да, старался помогать в трудных ситуациях. Да, ругал. Но только лишь потому, что чувствовал себя ответственным за этого ребёнка. И только после того случая с паромом, Тони поймал себя на мысли, что думает о ребёнке практически всё время. Он даже стал лично просматривать все отчёты, что пересылал ему Хэппи. Думал, как прошло очередное патрулирование и не скрывает ли ребёнок от него какие-нибудь ранения. Он даже пару раз проверял его школьные табели, чтобы понять мешает ли геройство его учёбе. Когда Тони понял, что он думает о Питере, как о своём ребёнке, он испугался. И практически сократил всё общение с Паучком. А мальчишка в это время решил убиться на его же самолёте! Нет, ну, не дурак ли?! Полез без костюма и поддержки чёрт знает куда! Мог погибнуть, падая на этом горящем самолёте. И вместо того, чтобы дождаться помощи, оставляет шутливую записочку и исчезает! Всю ночь и следующий день на связь не выходит! На звонки не отвечает, в школе не появляется! А Тони не железный вовсе. Он переживает вообще-то! И, конечно, он мчится к нему домой. Потому что его ребёнок ему не отвечает! А дверь ему открывает преспокойная тётушка и говорит что-то о том, что Питер неожиданно заболел. Старк с одной стороны и рад, что ночные события не освещала пресса, а с другой стороны — он бы о состоянии Паркера узнал намного быстрее, будь Мэй в курсе, что произошло ночью! Поэтому Тони едва дожидается кивка Мэй на просьбу пройти к больному и мчится наверх. Питер при виде Старка дёргается, начинает лепетать какие-то оправдания, но Тони лишь выдыхает, видя своего ребёнка живого и здорового. Он обнимает Питера крепко-крепко, и отпускать совсем не хочет, но судорожный вздох ребёнка заставляет его отстраниться. После без всяких расшаркиваний стянул с Паркера одеяло, задрал футболку и шокированно ахнул. Потому что тело Паучка представляло собой один сплошной синяк. Паркер виновато жевал собственную губу и прятал глаза. Тони отпустил футболку и только через пару минут смог сформулировать вопрос о ещё имеющихся ранах. Питер упрямо твердил, что кроме синяков у него ничего серьёзного нет, но под строгим взглядом стянул — кряхтя и морщась — футболку. Глаза Тони полезли на лоб, когда на плечах и спине Питера он заметил глубокие раны. Старку потребовалось пятнадцать минут, чтобы прийти в себя, кинуть Паркеру собираться и убедить Мэй, что Питеру какое-то время лучше пожить в Башне. Мэй возмущалась почти полчаса, но стоило увидеть ей, как Питер с рюкзаком в руках практически выползает из своей комнаты, закутанный в тёплую одежду, сразу согласилась. Потому что она ещё ни разу не видела такого несчастного племянника, да и болел он последний раз очень давно. Тётя Мэй взяла со Старка обещание отчитываться о состоянии Питера два раза в день и только тогда отпустила их на улицу. Тони забрал у ребёнка рюкзак и, аккуратно придерживая за руку, помогал идти. С того случая прошло уже почти полгода. Теперь Питер единственный, у кого есть полный доступ в мастерскую Тони, конечно, когда там есть сам Старк. Потому что Питер везде и всегда найдёт на свою паучью жопку неприятности. Теперь Тони терпеть не мог, когда кто-то пытался помешать ему, когда он был в мастерской вместе с Питером. Всё чаще он предпочитал засесть с Питером в мастерской и заняться чем-нибудь интересным — мальчишка-то действительно умный! — чем проводить время на таких нудных и скучных совещаниях. За эти полгода Тони изучил мальчишку почти полностью. Он с лёгкостью мог определить лишь по одному движению бровей, что произошло что-то неприятное в школе. Или не переставал улыбаться, когда ребёнок — его ребёнок! — без умолку болтал о научной выставке, что скоро должна была открыться неподалёку от Башни. А недавно Тони стал замечать, что в его — их — мастерской стали появляться тоненькие паутинки. Старку это, мягко говоря, не нравилось. Нет, он не боялся пауков или что-то такое, просто он терпеть не мог в любимом помещении постороннее присутствие. Будь то люди или мелкие собратья Паркера. Вот и сейчас Паркер тихо шепчется со своим плечом. Тони, конечно, уже не первый раз видел подобное, но почему-то только сейчас обратил внимание, что на плече Питера сидят несколько пауков. Он только собрался их смахнуть — чего это внимание Питера достаётся не только ему! — но Питер отстранился, поднимая на Тони глаза. — Мистер Старк? Что вы делаете? — нахмурился Питер. — У тебя на плече собрание пауков. Хочу их смахнуть! — Что вы имеете против Эмми, Джонни и Стэна? — ещё больше нахмурился Питер. Старк нахмурился от того, что Питер зовёт пауков по именам и хотел уже ответить, как Питер продолжил говорить: — И вообще, если бы у вас был ребёнок, и его внезапно захотели бы скинуть со стула или прихлопнуть, что бы вы сделали? Тони внимательно смотрит на Питера и представляет, как огромная рука замахивается на его маленького Паучка. Кулаки сразу сжимаются, и появляется желание уничтожить того, кто захотел навредить его ребёнку. Но Тони лишь усмехается, не показывая своих настоящих эмоций, и говорит: — Да брось, Паучок, чтобы тебя прихлопнуть, понадобится целое здание, — улыбается Тони и треплет Пита по волосам. — Ну, вообще-то, как показала практика, здания тоже будет недостаточно, чтобы прихлопнуть меня, — тихо пробормотал Питер, отворачиваясь к рабочему столу. Но Тони услышал и, прищурившись, взглянул на ребёнка. — Что, прости? Питер округлил глаза и нервно глянул на маленьких паучков на своём плече, жалея, что не может вот так просто превратиться в такого же маленького, незаметного малыша, как приставучий Джонни.