cor contritum

У Сехуна не то чтобы плохое настроение, просто ставить первой парой философию слишком жестоко. Но Сехун приличный, он приходит, даже если на самом деле хочется кричать матом и слать нахер это ужасное расписание, ебучий университет и свою жизнь до кучи. Преподаватель скрипит мелом по доске, а ощущение, что это царапают друг друга шестеренки в голове самого О. Мерзко. От пар, от жизненного однообразия и набатом стучащего в голове вопроса «Зачем?». Жизнь, учеба, самое его существование, душный кабинет и тот несчастный мел в руках учителя Чжана — зачем? У Сехуна в голове слишком много нерадостных мыслей, и виноват в этом недосып, пара по философии или ещё какая хрень, он не знает. — От тебя пар сейчас пойдет, выйди пропыхти, — Соён рядом толкает его в колено и смотрит, мол, выключи внутреннюю истеричку, придурок. — Серьезно, чувак, ты весь красный. Сехуну бы огрызнуться, не лезь не в своё дело, психолог из тебя такой себе, не зря же со второго курса сбежала к ним на юрфак, только сил на это нет, а Соён слишком хорошо его понимает за почти десять лет дружбы. Если бы они были в каком-нибудь дешевом сериале, их бы назвали соулмейтами, так переплелись их характеры и жизни. С той лишь разницей, что больше, чем дружбы, между ними ничего и быть не может, ведь оба они к противоположному полу безразличны, и это ещё одна деталь в копилку схожести. — О Сехун и Чон Соён, если у вас есть, что добавить к моему рассказу об идеализме Фихте, я прошу вас не стесняться и обсуждать со всей аудиторией, — профессор Чжан стучит мелом по столу в попытке привлечь внимание, но вместо его грозного взгляда Сехун замечает лишь то, как крошится в белый порошок кусок мела в руке. Пока Соён смущённо извиняется перед профессором, Сехун встаёт и выходит. Дверь за его спиной хлопает в тишине университетского коридора слишком громко, но это совсем не кажется проблемой. Глупости, думает О, нужно просто прогуляться и остыть. Потому что в голове всё ещё стоит противный меловый скрежет. В коридоре от его шагов противный гул, и будь он в средней школе, обязательно боялся бы, что кто-то из преподавателей вот-вот выйдет и отправит его обратно на урок. Вот только Сехун давно уже не в средней школе, а в ненавистном ему университете никому нет дела, кто ходит по коридорам в учебное время. Все же, мать его, такие самостоятельные люди. О доходит до туалета и долго плещет в лицо водой. У него чувство странной пустоты в голове, и совсем немного тошнит. «Потому что меньше нужно было пить вчера» звучит в голове голосом Соён, и от этого даже смешно. Из мутного зеркала на парня смотрит уставшее лицо с тщательно замазанными кругами под глазами и извечно кирпичным выражением. Отросшая намокшая чёлка липнет ко лбу, Сехун отбрасывает её назад, и это движение отвратительно сериальное. — Да ты прямо Чхве Ён До*, — О вздрагивает и поворачивается на голос. До него только сейчас доходит, что всё это время в туалете он был не один. На подоконнике, покачивая ногами в ярко-розовых кроссовках, сидит парень. Сехун залипает на волосах цвета пшеницы, едва светящихся от проникающих сквозь мутное окно лучей солнца. Взгляд притягивают и аккуратные круглые очки, чуть сползающие с переносицы, и мягкий изгиб губ, и прищур совершенно лисьих глаз. О кажется, что он тонет во всём образе этого парня, так что он не сразу понимает, что с ним продолжают разговаривать. — Хей, Земля вызывает Хьюстона, приём, парень! — пока Сехун судорожно пытается вспомнить этого человека, он щёлкает пальцами в попытках продолжить разговор. — Почему именно Ён До? — наконец реагирует О. Стряхивает воду с ладоней и пялится. Откровенно так пялится. И сам точно не осознает, почему, этот парень не в его вкусе совершенно, но что-то просто не дает ему остаться равнодушным. — Ну, ты выглядел сексуально. Пока не заговорил, — парень смеётся, спрыгивает на пол, мягко пружиня носочками, и…оказывается ниже О на голову точно. Что не мешает ему выглядеть абсолютной сукой. — Как жаль, что кроме красивой мордашки ничего нет. Такое добро пропадает. Сехун смотрит не мигая в темные глаза напротив и чуть дёргается, когда в его щёку бесцеремонно тычут пальцем. Он чувствует себя абсолютно голым посреди улицы, униженным и оскорблённым. Хочется взять наглеца за шкирку и хорошо тряхнуть, как котёнка, но… но он не успевает. Парень уходит, словно растворяется в воздухе, оставляя после себя неприятное чувство под лёгкими и лёгкий запах шафрана с нотками чего-то едва уловимого, но Сехуну думается, что это мирра**. Немного кружится голова, и он стоит ещё несколько минут перед раковиной, пока не уходит противное чувство потерянности. Когда О выходит в коридор, оказывается, что пара уже закончилась. Вокруг слишком шумно, и возвращается ощущение тошноты, сковывающей горло и заставляющей дышать короткими вдохами. Сехун убеждает себя, что это всего лишь недосып. Возможно, он даже прав. — Где тебя черти носили, идиота кусок, — Соён налетает со спины, цепляется за его локоть и почти виснет. Давит на плечо, заставляя наклониться и хватает за ухо, шипя туда: — Мне пришлось прикрывать твою задницу перед профессором, какого хуя вообще? — Ты сама сказала, что мне нужно проветриться, — напоминают ей, но Соён делает вид, что не услышала. Она тянет его в кафетерий, просто потому что как это не есть каждый перерыв, о чём вы. Сехун закатывает глаза, о да, конечно, они ведь не ели целых два часа. Воротит об одной мысли о еде, но кофе хочется больше, к тому же составить девушке компанию больше просто некому. — Послезавтра будет приветствие первокурсников, как думаешь, эти несчастные хотя бы немного представляют, что их ждет? Сехун? Ты не слушаешь меня, и даже не притворяйся, что просто устал. Эти сказки можешь рассказывать кому угодно, но не мне, — Чон заставляет остановиться и говорит чуть громче, чем следовало, и на них оглядывается несколько особо любопытных студентов. — Соён… — Сехун вздыхает почти несчастно, потому что объяснить, что с ним творится, не может даже самому себе. Да, во всём однозначно виноваты университет и недосып. — Просто, ты знаешь, бывают такие дни, когда тошнит даже от мысли о том, что ты существуешь. Завтра я буду в форме, лады? Его голос звучит немного устало, и, похоже, что это единственное, что спасает его от нравоучений и долгих ковыряний в его настроении. Подруга смотрит почти с жалостью и тянется обниматься. Сехун ругается, что они в универе и это как минимум - блять, Соён, успокойся, — неприлично. А потом Соён замирает, напряжённо смотря куда-то за его спину. О оглядывается, и ему кажется, что внутри его головы звенит разбитый фарфор. Маленькие осколки стучат о пол и царапают каждую клетку его мозга. В метрах четырёх от них, возле автоматов с кофе и разными снеками стоит тот самый парень из туалета, и теперь не смотреть на него просто не получается. Парень стоит немного сгорбившись, и от этого кажется ещё ниже, его ладони покоятся в карманах свободных брюк, и весь он сам представляет собой нечто устало-спокойное. Если бы не лицо и одежда, О подумал бы, что видит совершенно другого человека. Парень разговаривает с девушкой, и её Сехун уж точно видит впервые, потому что не запомнить такие яркие волосы и большие оленьи глаза он бы просто не смог. — Хей, не знаешь, кто это? — пихает он подругу в бок и кивает в сторону парня. Он не совсем уверен, почему так уж интересно узнать человека, совсем недавно над тобой поглумившегося, но Сехуну от чего-то кажется, что знать об этом парне всё намного важнее, чем таблица умножения или что-то подобное. Это не чувство, так любимое авторами дамских романов, скорее больное ощущение необходимости что-то знать. Соён делает мечтательное лицо и медленно, тягуче произносит:  — Сон Ю Ци, с языкового, тоже второй курс, приехала из Китая, состоит в студсовете и… у неё есть парень, — последнее слово произносится с грустью с толикой омерзения, Сехун переводит взгляд с парня на девушку и слегка хлопает Соён по макушке. — Я про парня спрашивал, а не про рыжулю. А ты запала, да? — и улыбается, господи, наконец-то он улыбается, лукаво прищуривается и тычет пальцем Чон в бока. Надо отдать Соён должное, она не визжит, а только смеётся. — Да, конечно, уже строю планы уехать с ней вместе в Таиланд, расписаться и взять на воспитание какого-нибудь малыша. Не смеши меня. Такие как она не встречаются с девушками. А он Ким Минсок, наш сонбэ, между прочим. Зам председателя студсовета. Ты всерьез его не знаешь? Он толкал речь в начале учебного года для перваков. — Ээ, не уверен, что помню это… — Сехун морщится и снова смотрит на Минсока. Просто взгляда оторвать не может, как и объяснить себе, что именно в парне так привлекает. О ловит себя на мысли, что ему бы хотелось видеть этого парня немного чаще. Даже если он та ещё заноза в заднице. — Ты жопа с ручкой. Совсем ничего вокруг не замечаешь, бестолочь! — Соён ойкает и поправляет свои короткие волосы, заметив, что Ю Ци смотрит в их сторону. И словно бы специально прижимается к нему ещё ближе. Остаётся только вздохнуть, его подруга неисправима. — Зато ты всегда всё и про всех знаешь, — парирует Сехун, и просит, уже затем думая, что однозначно об этом пожалеет, — Можешь ещё что-нибудь о нём рассказать? Соён смотрит на него как на недалёкого, дергает плечами и прикусывает щёку, медленно кивая. Смеётся, мол, запал на него что ли? Ну слушай: — Только шансов у тебя даже с такой мордашкой маловато. Он мало с кем общается, даже из студсовета не со всеми. И вообще тихий он, даже улыбается редко. Так что флаг тебе в жопу. — Да что ж вы так к моему лицу прицепились, а… — он хочет ещё что-то сказать, но у Соён буквально глаза загораются и она тащит его в сторону Минсока. Сехуну хочется обладать какой-нибудь суперсилой вроде остановки времени или на худой конец суперскоростью, как у Ртути из людей крестик, чтобы сбежать от очередных затей Чон и не выглядеть ещё более глупо и жалко, чем уже. — Добрый день, сонбэ! — улыбается Соён, но смотрит только на Ю Ци. Она вся так и светится, и О думается, что они сейчас выглядят как та парочка из первого сезона одного подросткового сериала, что зазывает главную героиню на крутецкую вечеринку. Со сравнением он совсем не ошибается, — Завтра у меня День Рождения и я устраиваю пати в баре «Juice». С девяти вечера и до пяти утра. Напитки, музыка, будет весело. Знаю, что совсем скоро приветствие первокурсников и у студсовета наверняка масса дел, но может быть вы найдете немного времени? Я буду счастлива видеть вас! Соён болтает, весело жестикулируя, а Сехун чувствует на себе изучающий, почти прожигающий взгляд сонбэ и понимает, что начинает понемногу краснеть. От Минсока разит холодом, а в его чуть насмешливом взгляде столько презрения, что Сехун буквально физически чувствует себя дерьмом. — Нет, у меня есть планы, — Минсок разводит руками и складывает руки в извиняющемся жесте. Сехуну кажется это лицемерным, такой человек просто не может быть вежливым. Ким осторожно трет запястья, спрятанные под длинными рукавами. — Ой, что вы, он просто смущается. Конечно же мы придём! Спасибо за приглашение, отдохнуть от дел студсовета будет совсем не плохо, — Ю Ци смешно машет руками и улыбается так очаровательно, что будь Сехун хотя бы на три процента натуралом, он бы влюбился в тот же миг. Теперь О понимает, почему Соён смотрит на китаянку с таким восторгом, ловя каждое слово, сказанное неожиданно низким и бархатистым голосом. Соён радостно хлопает в ладоши и лезет обниматься к каждому по очереди. У Сехуна что-то вроде испанского стыда и совсем немного предвкушение перебирает маленькими лапками где-то под рёбрами. Они прощаются, и всю неловкость можно буквально почувствовать кожей, и это понимают все, кроме, видимо, Чон. От Ю Ци её приходится буквально оттаскивать, и Сехун не уверен, что ему за это потом не достанется. Уводя подругу в сторону кафетерия, он ощущает пронзительный взгляд в спину. Понять, чей, особого труда не составляет. — Ну и зачем? — спрашивает, когда они садятся за столик к самого окна. В такое время студентов здесь почти нет, и потому непривычная тишина действует на Сехуна благосклонно, тошнота и чувство собственной ничтожности отходят на второй план, и парень позволяет себе расслабиться и даже немного улыбнуться. — Фтобы фы пообфчалифь, — Соён запихивает за обе щеки кремовую булочку. На столе перед ней дымится ароматный карамельный латте, и это те маленькие детали, без которых день определённо был бы неполным, неправильным. Сехун смотрит на умильно сморщенный носик, растрепавшееся каре и неожиданно начинает смеяться. — Фто?! — Со ртом набитым, блять, не говори, дурында. Мать не говорила молча есть? — А тебе говорили, что материться неприлично? Мог бы хоть спасибо сказать, я ему личную жизнь устраиваю, а он меня оскорбляет! — Соён облокачивается на стол локтями и тянется к сехунову носу с намерением по нему щёлкнуть. Не дотягивается. — Ты не мою устраиваешь, а свою. С Ю Ци. Ты вообще видела, как он на меня смотрел?! Я думал, или заморозит, или убьет. Он однозначно психопат, — пыхтит Сехун и дёргается, когда подруга пинает его в колено. — И ты на него запал! Сехун на всякий случай отодвигается со стулом как можно дальше, бурча, что ничего он не запал, и вообще, не в его вкусе старые низкие… другие эпитеты он подобрать не может и подбирает ноги. Высокий, с длинными ногами парень, пытающийся усидеть на табурете с прижатыми к груди коленями выглядит забавно, а ещё очень неустойчиво. Правда, понимает это Сехун, когда заваливается на бок, вызывая смешки нескольких несчастных свидетелей и громкий вопль Соён. — Блять, когда-нибудь меня убьешь или ты, или твои идеи.

***

До конца дня Сехун не раз возвращается к странному столкновению в туалете, не менее странному разговору и взгляду Минсока. Вспоминает презрение и горечь, холод тёмных глаз и пытается понять, где же они раньше встречались, не мог же парень возненавидеть его ни за что. Но вспомнить, увы, не может. Сехуну кажется, встреть он такого парня, как Ким, он бы уже не смог забыть ни красивого лица, ни голоса этого человека. Минсок кажется словно не от мира сего, наедине хамоватый и бесцеремонный, холодный и немного потерянный среди людей, в этих своих нелепых кедах и с чуть опущенными, как от тяжелой ноши, плечами. И с запястьями. Сехун начинает обращать на Кима внимание в коридорах университета и неожиданно для себя открывает, что не заметить его действительно очень трудно. Минсок всегда скрывает запястья. Натягивает рукава до конца ладони, трёт их иногда, а затем растерянно смотрит на свои руки, словно впервые их видит. Сехун наблюдает. За тем, как Минсок общается, на что тот смотрит, с кем приветлив, к кому безразличен. Узнает, что парень за весь учебный день совершенно ничего не ест. (Нет, О не следит, разве что самую малость, но если начать обращать внимание на окружающий мир, можно заметить, что вокруг в целом одни и те же люди делают примерно похожие вещи.) О старается подмечать каждую деталь вроде лёгкого прищура, привычки облизывать губы или брезгливо сморщенного носа при виде капитана спортивного клуба Ву Ифаня.  — Боже, Сехун, скажи мне, когда перестанешь витать в облаках! — Соён щёлкает пальцами перед самым его лицом, это не действует и она ворует у друга баблти, на что тот лишь отмахивается. — Мать твою, посмотри на меня немедленно! Сехун, оторвись от своего красивого сонбэ и скажи, сколько алкоголя мне покупать?!  — Столько, сколько сама выпьешь. Ну или сколько нужно, чтобы подпоить твою китаяночку.  — Молчи, бесстыдник. Не опошляй своими низменностями мою возвышенную любовь! Сехун смеётся, смотрит на сосредоточенного читающего книгу Минсока и думает, что, пожалуй, День Рождения Соён в этом году он ждёт немного больше, чем все предыдущие. (О том, почему его притягивает Минсок, он старается не думать) Следующий день начинается с ужасной тошноты. Сводит желудок до тёмных кругов перед глазами и желания выблевать внутренности с кровью. До такого, к счастью, не доходит, но О долго смотрит в печальные недры унитаза прежде чем облегчённо вздохнуть. Пронесло. Приступы приходят и уходят, иногда принося до кучи головные боли и слабость в теле. Соён часто говорит, что он псих и стоит идти к врачу. Сехун думает, в этом нет смысла. Нет смысла держаться за себя человеку, ничего в этой жизни не желающему. Тому, кто учится там, где сказали родители, потому что ничего интересного для себя он так и не выбрал. Тому, что живёт по привычке, на автомате. Одевается, учится, проводит время с «друзьями», потому что так правильно, так делают все и так он привык. И лишь две вещи выбиваются из такой системы: Соён и… Сехуну хотелось бы назвать Ким Минсока, но это было бы лишь частью правды. Правды, в которой Сехун любит и трахает (иногда, если очень повезёт) мальчиков, совсем не милых, потому что милое и в юбочках это для Соён. До праздника он не живёт, выживает, томимый лишь мыслью о том, придёт ли Минсок. Внутри в клубок сворачивается дурацкое предвкушение. Возможно, они даже заговорят, и, наверное, он даже сможет ответить на колкости и не выбесить старшего больше, чем уже. А ещё обязательно, да, обязательно спросит, встречались ли они раньше. В жизни хоть ненадолго появляется подобие смысла, и упускать это чувство, само осознание, что ты живёшь Сехун совсем не хочет. О собирается в бар с каким-то маниакальным желанием выглядеть лучше, чем обычно. Не сказать, что такое поведение совсем уж необычно, но в последний раз он так прихорашивался ради милого парня в старшей школе, с которым, правда, так ничего и не получилось. Теперь же его заполняет предвкушение хорошего вечера и желание показать, что мордашка у него конечно ничего так, но и всем остальным он не обделён. Его парфюм отдаёт жасмином, и нет ничего, что будет сочетаться с шафраном лучше. Волосы после нескольких попыток зализать их гелем назад или же поднять остаются в обычном состоянии. Футболка, кажется, облегает слишком уж сильно, Соён назвала бы это пошлым, Сехун считает, что нужно отдаваться во все тяжкие. (Пока тошнота не скрутит новым приступом, не давая дышать и буквально заставляя мечтать о том, чтобы, мать его, просто сдохнуть) Пока парень едет к месту празднования, ему начинает казаться, что идея сблизиться с Минсоком была дурацкой. Собственно, а что он ему скажет? Привет, ты оскорбил меня в нашу первую встречу, а я хочу залезть к тебе в штаны, хоть ты и совсем не в моём вкусе? Глупо. — О, я думала, ты уже не придёшь… — Соён встречает его у входа в бар и выглядит совсем невесёлой. Сехун обнимает подругу и думает, что не он один, собственно, в сомнениях. Иногда мы придумываем себе идеальную картину будущего, а потом слишком сомневаемся в её реалистичности. И тем сильнее во всё разочаровываемся. — Что случилось, мелкая? Ты как-то не очень похожа на счастливую именинницу, — Сехун не уверен, что его состояние намного лучше её, но улыбается, хоть волнение и сжимает горло. Соён красивая, в чёрном платье и с блёстками на глазах. И очень хочется ударить того, кто посмел её обидеть. — Ю Ци пришла со своим парнем… Кстати твой Минсок пришёл тоже, мрачный как смерть в конце рабочего дня, — Чон делает попытку улыбнуться, но шутка выходит плохой, и они оба это чувствуют. Сехун тянет её внутрь, в духоту и полумрак бара, шепча, что она самая красивая и пусть нахер идут те, кто этого не понимают. Соён кивает, они пьют шампанское и понемногу настроение девушки улучшается. Шампанское откровенно кислит, а ещё отдаёт небольшой горечью, и нужно собраться с силами, чтобы не выплюнуть его после первого же глотка. На третьем становится хорошо, волнение чуть отпускает. Тошнота отходит на второй план. Минсока парень замечает, когда подругу утаскивают пить Минни и Миён. Тот сидит на небольшом диванчике в самом углу, куда почти не доходит свет и заметить который не так-то просто. Зато обзор оттуда замечательный. Сехун пробивается к нему сквозь танцующие полупьяные тела, прихватив из бара бутылку мартини. — Привет, хён, — О плюхается рядом вальяжно, смотрит с явной насмешкой, внутренне рассыпаясь на тысячи осколков, потому что Минсок, чёрт его побери, красивый. В неоново синем свете, с подведёнными тёмным глазами, в полупрозрачной тёмной рубашке и кожанных штанах. Максимально закрыто и развратно вместе с тем. — Кажется, я не разрешал обращаться ко мне неформально, — Ким щурится, явно недовольный вторжением в своё личное пространство. И Сехун бы смутился, не будь он так очарован каждой чёрточкой идеального лица. — Пфф, мы на крутой вечеринке, не будь такой занозой в заднице. И твои попытки оскорбить меня больше не подействуют, — О приподнимает бровь и предлагает бутылку. Ким смотрит на него долгие секунды, пока не забирает и не отхлёбывает, продолжая смотреть младшему в глаза. Сехун в восхищении. — Ты мазохист, в курсе? Я мысленно смешал тебя с дерьмом, а ты ко мне лезешь. Точно без мозгов, одно лицо, — Минсок отпивает ещё, морщится и возвращает бутылку. Сехун прижимается к горлу губами, понимая, что это непрямой поцелуй. Становится жарко. Алкоголь обжигает горло, и все его тело на миг напрягается и тут же расслабляется. — Я очень рад, что ты обратил внимание на моё лицо, но тело у меня тоже неплохое, — Сехун разом смелеет и позволяет себе подмигнуть старшему. Минсок закатывает глаза и отбирает бутылку себе. Он нервничает самую малость, это выдают запястья, которые он, кажется, скоро сотрёт до дыр. -Веришь, нет, мне похуй, — Ким наклоняется и выдыхает прямо Сехуну в лицо. Видимо, надеется смутить, как тогда в туалете, но никак не ожидает, что младший подастся вперёд и мазнет губами по его виску. — Круто пахнешь… Хён, — Сехун улыбается по-дурацки, и есть в этой улыбке что-то такое, от чего Минсок совершенно краснеет и больше на парня старается не смотреть. — Тебе больше не к кому приставать? Например, к твоей девушке? — Сехун выразительно поднимает бровь, мол, ты дурак? И говорит, что нет у него никакой девушки, только подруга детства. И не было никогда. А ещё смотрит-смотрит-смотрит своими полупьяными глазами, буквально ласкает старшего взглядом, так что тому, наверное, жутко неловко. Или нет, раз характер сучий. — Что, не спасают ни тело, ни лицо? — Ким с сожалением встряхивает опустевшую бутылку и просит кого-то из мимо проходящих принести ещё парочку. Они замолкают. Сехун не может не сравнивать Минсока с прекрасными принцами из старых сказок. Ему бы пошли дорогие шёлка и лёгкие полупрозрачные одежды, как у индийских наложниц. Он был бы самым прекрасным принцем на земле. — Мы были знакомы когда-то? У меня чувство, что ты ненавидишь меня, но никак не могу понять за что. Такого как ты я бы точно запомнил. Сехун уже достаточно пьян, чтобы задавать такие вопросы. Но недостаточно, чтобы не увидеть, как вздрагивает его собеседник. Как сжимает челюсти и вновь хватается за запястье. Хочется оттянуть длинные рукава рубашки и посмотреть, что же там такое. — Запомнил бы, да? Вряд ли. Я в прошлом и я сейчас два разных человека. Не вижу смысла об этом говорить. Скажем, ты просто тот тип людей, который мне не нравится. Высокомерный, самодовольный придурок, — Сехун не уверен, но Минсока трясёт мелкой дрожью. Мозг слабо барахтается в высокоградусной жиже и выдаёт, безусловно, гениальное решение. Сехун притягивает старшего к себе, обнимая его лицо руками, и целует. Осторожно, ничего не требуя в ответ. Обхватывает то нижнюю, то верхнюю губу. У Кима дрожат ресницы и он, должно быть, вот-вот оттолкнет, ударит, не может быть, чтобы он такое стерпел. Но старший подаётся вперёд и отвечает неумело, но честно. Они не слышат ни музыки, ни смеха и разговоров, только тяжёлое дыхание друг друга. В маленьком мире, разделенном на двоих. В эти минуты Сехун чувствует себя счастливым, чувствует себя живым. А потом где-то что-то со звоном разбивается, и музыка замолкает. — Прости, — шепчет О и бросается на звук, потому что чутье его редко когда обманывало. Он не ошибается. Соён стоит среди осколков и расплесканого вина. Смотрит на свои ладони и сжимает и разжигает пальцы. — Соенни? — он обнимает её крепко, загораживая от взглядов гостей. Чон, кажется, плачет. Минни и Миён подбегает тоже, и обнимают с боков, создавая маленький кокон. — Что случилось? — Я… Мы… Мы разговаривали, так хорошо было, и даже хотели танцевать. А потом… п-пришёл этот придурок Юкхэй, стал кричать на неё и… И я толкнула его, — Сехун гладит её по голове, а внутри подыхает огонь. Минни говорит, что этот Юкхэй налетел на официанта и потому всё разбилось. Сехун чувствует, что буквально ненавидит человека, испортившего его подруге праздник. Он оглядывается, ища взглядом Ю Ци. Та постоянно на них оглядывается, пока ругается с каким-то высоким лопоухим парнем. Сехун не думает, в общем-то. У него с «думать» небольшие проблемы, а вот злости хоть отбавляй. Поэтому бьёт он сильно, без заминки. Юкхэй отлетает назад на метр точно, хватается за скулу, получает снова, пока О не оттаскивают. — Чтобы больше блять не попадался на глаза ни мне, ни моей подруге, — рычит Сехун. Упирается ладонями в колени и выдыхает сквозь сжатые зубы. Злость немного отходит, приходит вопрос зачем. А потом поднимает голову и видит прямо перед собой Минсока. Сехун думает, он определённо проебался по полной. Минсок поворачивается к ошарашенной Ю Ци, кивает ей и уходит. Сехун думает, о да, наконец-то думает, что если не пойдёт за ним прямо сейчас, то никогда себя не простит. — Минсок-хён! Подождите! — Сехун вылетает на улицу, замечает удаляющегося парня не сразу. Бежит за ним и хватает за руки, когда догоняет. — Подожди же, черт тебя побери. Он устоять не может, падает коленями на асфальт. А потом понимает, что, блять, держит эти чёртовы запястья. Тело вновь работает быстрее мозга (мозг тихонько тонет в алкоголе, адреналине и чем-то ещё, отказываясь подавать признаки жизни). О осторожно закатывает рукав на одной руке и распахивает рот в немом крике. Всё запястье в глубоких шрамах, их так много, что один пересекает другой. А ещё ожоги. Маленькие и побольше, почти пятнами. Минсок отнимает руку и отшатывается. Сехун хватает его за колени, прижимается к чужому животу и чувствует себя жалким. — Зачем ты здесь? Зачем остановил. Тебе же никогда не было до меня дела, ты о моём существовании то до вчера толком не знал. Так отпусти меня и проваливай, — Минсок бы кричал, если бы смог, но его горло сводит так сильно, что слова едва слышно. — Я не знаю… Веришь, нет, я не знаю. Но и отпустить не могу. Это глупо так, но я наконец-то живым себя почувствовал. Я не хочу тебя разочаровать. Пожалуйста. Сехун тресется и думает, что вот сейчас Ким уйдёт. Желудок сжимает, и хотелось бы верить, что это от алкоголя. На тёмную макушку опускаются дрожащие пальцы. — Ты спрашивал, были ли мы знакомы, — Ким говорит тихо, его голос ломается, выдавая волнение, — мы учились вместе и в средней, и старшей школе. И хоть я был старше, этого не чувствовалось. Я был очень полным парнем в уродливый очках. Надо мной всегда смеялись, издевались. Но я терпел. А однажды увидел тебя. Ты был очень милым, постоянно смеялся и веселился. Я восхищался тобой, мечтал стать тебе другом. Когда я был в выпускном классе старшей школы, оказалось, ты поступил туда же. Я был так счастлив. Понял, что влюбился в тебя без памяти. За два года ты стал ещё прекраснее. Я же так и остался толстым, никому не нужным батаном. Только вот… Ты больше не улыбался, был усталым и холодным. Но мне было плевать. Я был счастлив от возможности наблюдать за тобой каждый день. А потом… Ты спас меня от школьных хулиганов и посоветовал обратиться в студсовет, потому что никогда нельзя молчать. Не знаю, что было в моей голове, но именно тогда я сказал, что ты мне нравишься… Что, даже не помнишь, что ты ответил мне? А я помню. На всю жизнь запомнил. Ты сказал, что свиньи должны быть со свиньями. И рассмеялся. — Голос Минсока злой, с хрипотцой, а в глазах стоят слёзы. Он словно заново переживает день своего унижения. — Тогда мне не нужно было ничего, лишь бы иметь возможность смотреть на тебя каждый день. Красивого, божественного, но ты сломал меня. Так легко разбил чужое сердце и ушёл, забыв об этом, наверное, в тот же день. И это то, почему я так тебя ненавижу. Сехун думает, что лучше уйти, хочет извиниться и оставить парня одного, но слышит едва различимое от слёз «Но не любить всё равно не могу» и бросается вперёд, сжимая Минсока в объятиях. Ким охает и пошатывается. — А шрамы… Откуда они? — Сехун не уверен, что имеет право знать, но не спросить не может. — Депрессия, ненависть к собственному телу… Я перестал есть, вес не уходил, и я резал себя каждый день, в память о том, как изрезано моё сердце… — Минсок всхлипывает и понимает, что по его щекам сбегают дорожки слез. Возможно, если бы не алкоголь, этого разговора бы не было, но он ни о чем не жалеет. — Прости меня. Пойдём ко мне… У меня дома… Давно уже никого. Нам не помешают, — Сехун дышит старшему в макушку. Возможно, их начало было не очень удачным, но кто знает, каким будет их будущее…

***

— Лапы убрал, шпала, — Минсок шипит, но из объятий не вырывается. Они встречаются уже два месяца, и не сказать, что они прекрасно понимают друг друга, но быть не вместе, кажется, уже не получится. — Минсокки-хен, я люблю тебя, — Сехун совсем не пьян, ему и своей дури хватает. Он прижимается ближе и пытается укусить старшего за ухо. Ким отбивается вяло, а ещё улыбается. — Ого, Минсок-оппа умеет улыбаться, — смеётся Ю Ци. В её ладошке ладонь Соен, и обе девушки выглядят очень счастливыми. Вспоминать события двухмесячной давности смешно. Но они на дне рождения Ю Ци, и это получается само собой. Как Соён думала, что Юкхей встречается с Сон, а он оказался её двоюродным братом, и как Сехун набил ему морду. И как именно после этого девушки стали намного ближе. — Я думал, он меня возненавидит, — признается Сехун, говоря о реакции Минсока. Они не рассказывают, что именно тогда произошло с ними, но, кажется, Соён давно уже всё поняла сама. — О да, я был разочарован в тебе ещё больше. Скушай пироженку, я не буду, — говорит Минсок под всеобщий гогот. Сехун согласно кивает, но вместо этого целует своего парня в губы. Да, Сехун определённо стал намного счастливее. И тошнота больше не является его постоянным спутником. Конец.