Тони, Питер и психотерапевт

Последние лучи сентябрьского солнца, оттенком напоминающие персик, только чуть светлее, и лёгкие — символ окончания очередного дня, плавно гуляют по комнате. Лучики небрежно шарятся по столу, заваленному всяким хламом, книгами и ещё чем-то, огибают спинку стула и попадают прямо на плакат с Железным человеком. Из всех плакатов именно этот для Питера самый любимый. В последнее время Питер проводит с Тони, по меркам прошлых лет, слишком много времени. Не то чтобы парень жаловался, но когда на контрольной по физике у тебя под боком стоит гений в этой сфере и комментирует каждое твоё действие, (причем с немалой долей сарказма) это немного отвлекает. Или на миссии. Или на приёме у психолога. Или везде. — Пацан, вот тут степень неправильная, — выдаёт Старк, показывая пальцем в одни из многочисленных каракулей Паркера. — Да я знаю, — бурчит Питер, пересчитывая уравнение и исправляя ошибку. — Я бы и сам додумался, когда перепроверял. Без Вашей помощи. Но говорит он это по большей части как ребёнок, который считает, что всё знает сам, а надоедливый взрослый всё равно лезет к нему с нравоучениями. Хотя без помощи мужчины он вряд-ли бы заметил ошибку, как и сейчас не замечает десятки ошарашенных взглядов в его сторону от одноклассников. Или когда на очередной миссии в него стреляют, а Тони комментирует всё, что происходит, не забывая вставлять нравоучения, Питер кричит: — Может быть поможешь? — Ты же знаешь, что я не могу. И Паркер на самом-то деле знает, что Тони не поможет, и не потому что ему нет до него дела. Просто так иногда бывает.

***

За последние пару месяцев всё изменилось. Питер вернулся в мир живых при помощи Старка, камней бесконечности и щелчка, так что даже Мэй, которая раньше его просто недолюбливала, стала относиться к нему более лояльно. Как-никак он теперь всемирный герой и спаситель половины вселенной. Ему памятники ставят. — И что Железный человек сегодня тебе говорил? — спрашивает женщина, сидя за столом их любимого ресторанчика китайской еды напротив племянника. — Да так, много чего. В основном помогал перепрошивать костюм, строя из себя «сэнсэя» и ругая за мелкие оплошности. Всё как обычно: Питер то, Питер сё. Отберу костюм. — И часто вы с ним видитесь? — Довольно часто. Чаще, чем до этого. — А приемы у врача ты не пропускаешь? — Нет, — произносит Питер гоняя квадратные кусочки сыра по тарелке. Только снова не замечает двух блестящих слезинок в уголках глаз тётушки. Или не хочет замечать. Впрочем, не важно.

***

Женщина, к которой он ходит два раза в неделю по просьбе Мэй, к тому же подосланную Щ.И.Т.ом в целях безопасности и сохранения тайны личности Человека-паука, говорит, что это нормально, после того, что он пережил. Многие бы уже давно сошли с ума. И Питер искренне верит, что это нормально — по просьбе Тони, не обращать внимания на Флэша, который кричит нечто на подобии «Пенис Паркер», или очередные высказывания, чтобы задеть его. Искренне верит, что это нормально — слушаться Тони, и не пропускать тренировки, правильно питаться и спать чуть дольше, чем три часа в сутки. Искренне верит, что это правильно — принимать таблетки, которые прописала та женщина, хоть от них болит голова и спать хочется. — Питер, пойми, у тебя стресс, и иногда он длится довольно долго, как в твоём случае, а то и годами, перерастая в хроническую депрессию. И с ним нужно бороться, как медикаментозно, так и ментально. Ты медитируешь, как я тебе советовала? — Два раза в день по полчаса. Утром и вечером. — И что Тони говорит на этот счёт? Или вы больше не видитесь? — Он хвалит меня. Говорит, что в свое время медитация и упорная работа над собой помогли ему справиться с паническими атаками. — Что ж, он прав. А часто вы с ним общаетесь? — спрашивает женщина, только парень смотрит не на неё, скорее ей за спину. — Мозгоправы, они такие, — бурчит Тони, обходя психолога по кругу и садится на стул возле парня. — Не очень. В последнее время почти не пересекаемся.

***

Они сидят как и в тот день, когда впервые встретились. Только Тони не ищет глазами нычку с костюмом, дабы потом с ухмылкой взять палку и ткнуть в потолок, чтобы оттуда вывалилась примитивная версия того, что сейчас парень полноправно называет костюмом. И Тони не собирается ненавязчиво вытягивать признание о его суперспособностях, а Питер не будет что-то неразборчиво мямлить и отрицать всё, чтобы в конечном итоге обиженно пробубнить «Я — Человек-паук», потому что Старк всё же нашел костюм. Лишь медленно прокручивать в руках небольшой оранжевый контейнер для таблеток, гоняя их из стороны в сторону, и сидеть с поникшей головой. — Паучок, ты чего? — Старк сидит всё на том же месте, и на удивление выглядит немного уставшим, как и тогда. — Врач говорит надо принимать таблетки, тогда всё пройдёт. — А ты ничего не принимаешь. — Нет. — Меня же этим не вернёшь. От этих слов у парня появляется сосущее чувство где-то в груди. Романтики называют это «разбитым сердцем», а Питер зовёт неожиданно пробившейся наружу реальностью. — Так Вы хотя-бы рядом со мной. — Питер, прошу, прими таблетки. Тебе от моего присутствия лучше не становится. Только хуже. Я лишь отблеск минувшего прошлого. Отпусти меня уже наконец-то, и не доводи себя до психбольнички. Тебе туда рано. — Но, Мистер Старк! — больше похожее на мольбу, чем на возражение. — Питер! — почти что рычит Старк. И одна беленькая продолговатая таблетка отправляется в рот юноши, под язык, чтобы потом, пока Тони не рядом, улететь в унитаз, потому что не видеть куда больнее, чем видеть постоянно.