Помочь?

В это время в фэс. Даже такое грустное известие, как перевод Николая Петровича не могло остановить коллектив от новогодних приготовлений к долгожданному празднику, хоть они были намного грустнее чем обычно. За окном хлопьями падал снег, а во всем помещении стояли крики фэсовцев и периодический громкий хохот. — Ваня! — закричал злой Андрей, на которому только что на голову упала новогодняя звезда. Именно из-за Вани, которому он подавал игрушки, в надежде что тот ничего не уронит, они и не смогут нормально без происшествий нарядить ёлку — рассудил Андрей, недовольно глядя вверх на Ивана, которой невинно пожал плечами, отведя взгляд. — Что, не видишь, стул качается? Неудобно мне. Я не специально тебе шишку поставил, — очень неумело оправдался компьютерный гений, на что Андрей показательно фыркнул и снова протянул Ване звезду, которую он на этот раз удачно установил. — Ребята, не ругайтесь, — миролюбиво вмешалась Валя, вставая поближе к двум парням. Хоть со стороны это смотрелось очень смешно, ей хотелось уже поскорее закончить с приготовлениями к празднику, чтобы все-таки спокойно посидеть и полюбоваться красотой за окном и в самом здании ФЭС. — Хорошо, не будем. Если конечно, Ваня не будет на меня ничего ронять. Да, Ваня?! — очень громко спросил Холодов с неким наездом, сложив руки на груди и злобно взглянув в глаза Ивану, после чего ему на голову прилетел красный пластмассавый шарик, что не на шутку его разозлило. Андрей заскрипел зубами от злости. — Конечно, — смеясь, ответил Ваня, все также невинно улыбаясь, чем еще больше разозлил фэсовца. — Ну всё, тебе конец. — Андрей быстро отложил игрушки обратно в коробку, стоящую на полу и закатал рукава, с готовностью смотря на Ваню. Тот не сдерживая смех, быстро спрыгнул со стула и побежал прочь от Андрея. Тот тоже не промах и тут же понесся за ним с криками «Убью гада!», сопровождающими хохотом Тихонова. — Как дети! — с улыбкой на лице, проговорила Антонова и параллельно взяла шарик из коробки, а затем повесила его на ёлку. Он был невероятно красивый: стеклянный, в него можно было смотреться, как в зеркало, что Антонова и сделала, улыбнувшись самой себе. Краем глаза Валентина разглядела кабинет Рогозиной. И Валя решила, почему бы не зайти бы к подруге, ведь она её не видела весь этот день? Стук в дверь. — Входите, — суровый и хладнокровный голос позволил войти. Антонова ничуть не испугалась такого тона, но немного напряглась, ведь обычно Галя немного приветливее, особенно с ней. — Привет, Валь, садись. Что хотела? — Рогозина тут же сменила тон, ведь это же её подруга. И она понимала, что только она может понять причину её плохого настроения. — Галь, пойдём с нами ёлку украшать, а то весь день сидишь одна в кабинете, как собака на привязи. Мы вчера закрыли дело, а значит пока из работы только отчёты. Но при этом ты опять сидишь среди бумаг. Как у тебя это получается? — Валентина недоуменно развела руками, взглянув на Рогозину, которая, почему-то опустила голову. — Валь, мне надо закончить с отчётами, — с ноткой грусти произнесла Рогозина, не поднимая головы и неотрывно перебирая бумаги. По голосу Гали Антонова поняла, что у нее что-то случилось, ведь должна же быть причина такого состояния. Такой безразличной она подругу никогда не видела. — Галь, давай на чистоту, что случилось? — Валя смотрела на Галю очень взволнованными и серьезными глазами, беспокойство за подругу читалось неосознанно. Рогозина промолчала, отведя взгляд в сторону. — Это из-за перевода Круглова, ты так по нему скучаешь? — патологоанатом не перестала допытывать Галю, зная, что в конце концов она скажет и тогда ей от этого станет легче. Валя попытается помочь, чем сможет, потом они улыбнутся друг другу и… — Валь, у меня всё хорошо, давай не будет об этом, — Галя хотела, чтобы подруга поверила, что у неё всё хорошо. Она совершенно не хотела говорить про него, как только Рогозина начинала говорить про Круглова, к горлу сразу подкатывает ком, а на глазах появлялась предательская влага. Полковник просто боялась заплакать, она ни за что не разрешит себе показать чувства на людях. Будет держаться до конца, и разрыдается только наедине с собой, а на следующий день будет вести себя, как ни в чем не бывало. — Галь, ты же знаешь, что я тебе не поверю, у тебя на лице написано, что тебе его не хватает, вы с ним были неразлучны. И я же вижу, что тебе его очень не хватает, — Антонова очень расстроилась, увидев, что подруга не хочет ей открыться, но не оставила попыток вывести ее на чистую воду. — Да, не спорю, мне не хватает Круглова, одна я не справляюсь, но скоро Руслан Султанович пришлёт нам временный персонал, пока мне будут искать человека на место моего заместителя, — Рогозина сделала очень серьёзный вид, так сказать надела маску безразличия, а на душе скребли кошки. — Ты уверена, что тебе его не хватает только… в рабочем плане? — уточнила патологоанатом, а затем взглянула на Рогозину. Ее зрачки сузились, брови свелись к переносице, а глаза заблестели. Галя держалась из последних сил на протяжении всего этого диалога, но сейчас ее идеальное самообладание с треском развалилось. Рогозина стукнула ладонью по столу. Бумаги разлетелись по полу, а сама женщина, дрожа, сорвалась на хриплый крик: — Валентина Антонова! Вон!!! Валя вскочила с места от удивления, а затем поняла, что только что спросила и виновато отвела взгляд, кивнув. Галя очень переживала, что ее подруга обидится, но не смогла сдержать себя. Антонова только понимающе улыбнулась и отошла к двери. — Ладно, заканчивай побыстрей, мы тебя ждём, — патологоанатом быстро скрылась за дверью, а Рогозина обессиленно откинулась на спинку кресла и простонала от собственных чувств, что свалились на ее плечи. Каким бы характером не обладала Галина, она все еще была женщиной, хрупкой, с эмоциями, которые хоть она и пыталась их скрыть за маской безразличия. Она закрыла глаза рукой, стирая с щек бегущие слезы. Женщина скомкала первый попавшийся ей под руку пустой лист и кинула бумагу в стену, заливаясь горькими слезами и чувствуя, как содрогаются ее плечи. Она не знала, сколько просидела так, но очевидно недолго, потому что сквозь прикрытые жалюзи видела, как работники продолжают украшать здание. Дописав последний отчет, Рогозина быстро стерла слезы, взглянула на себя в зеркало. Макияж ни капли не испортился — чудо влагоустойчивых теней и туши — а поэтому Галя, еще немного посмотря в стену, вышла из кабинета, звонко цокая каблуками, чтобы наконец-то помочь своим коллегам подготовить все к Новому Году.