Портрет

Однажды один мальчик лет семи-девяти куда-то сильно спешил. Он бежал по улицам Петербурга, мимо высоких вековых домов, не глядя по сторонам. Мальчик добежал до пешеходного перехода и, не останавливаясь, бросился вперед, но вдруг кто-то сзади крепко, прямо-таки железно, схватил его за руку. Тут же, прямо у мальчика перед носом, пронесся черный автомобиль, кажется, «Волга». Мальчик не успел понять, что случилось. Он задрал голову и посмотрел на светофор. Красный. Тут из-за спины мальчика появился мужчина лет за тридцать, среднего роста, брюнет. Мужчина присел перед мальчиком, взял его за плечи и стал поучительно вещать: - Ты куда так несешься, а, мальчик? Ну так же нельзя… Можно ведь и под машину попасть. Тебя как зовут? - Валера, - ответил мальчик, смотря в глаза неизвестному мужчине, который говорил с ним так мягко и безобидно, - а вас? - Анатолий, - улыбнулся мужчина, - где же твои родители, Валера? Почему они за тобой не смотрят? Валера покачал головой: - Нету у меня родителей, Анатолий. Я живу один. Мужчина сильно удивился: - Как так – нет родителей? Это что же получается… Совсем нет?.. Анатолий еще что-то спрашивал у Валеры, но мальчик его уже не слышал. Валера, не отрываясь, смотрел в темно-карие глаза (он мог поклясться, что на самом деле эти глаза были намного светлее, но в тот день было пасмурно, моросил дождик – вот и потемнели). У мальчика все напрочь вылетело из головы – настолько красота этих глаз пленила его, зажала ему уши, стерла его память. Валера очнулся только тогда, когда Анатолий выпрямился и задумчиво протянул: - Да-а-а… Это хорошо, что я вовремя подоспел, а не то все могло бы закончится крайне печально. Мальчик запрокинул голову и посмотрел на Анатолия, сказал: - Анатолий, вы меня извините, но мне идти надо, я тороплюсь очень. Не дождавшись ответа, Валера отвернулся и перешел дорогу на правильный, зеленый свет, а Анатолий так и остался стоять на противоположной стороне и смотреть мальчику вслед. *** Вообще-то восьмилетний Валера Харламов был художник. Рисовал он с детства, и к восьми годам занимался своим делом уже не по-детски нешуточно. Мальчик пробовал переносить на бумагу все на свете: пейзажи, композиции из кувшинов с невсамделишными яблоками и кусками разноцветных тканей, птиц, животных, цветы, даже камни. Но больше всего Валере нравилось рисовать портреты. Именно в разнообразных, не похожих друг на друга лицах мальчик видел саму красоту. Валера видел ее в исключительности черт каждого человека, и эта исключительность его восхищала, вдохновляла, поражала. Мальчик с самого начала понял, что рисовать людей ему никогда не надоест. Был у мальчика, как у художника, пусть и любителя, хоть и очень большого, один пунктик. Охотился Валера за самыми красивыми лицами, и если хоть одно попадалось на мушку, то мальчик не мог позволить себе его упустить. Как же – упустить саму красоту! Немыслимо! Если Валера видел красивое лицо, – каждое новое лицо тут же становилось самым красивым – то говорил себе, что должен во что бы то ни стало заполучить хоть немного времени человека с красивым лицом и нарисовать его портрет. Мальчик не мог удержаться. Но, по правде говоря, по-настоящему красивых лиц он видел немного. По пальцам можно пересчитать. Как говорится, omnia preclara rara. Однако в тот день, когда Валера чуть не угодил под колеса «Волги», ему повезло дважды. Во-первых, его спасли. А во-вторых, его спас человек с красивым лицом, назвавшийся Анатолием. И Валера взял Анатолия на мушку, в то время как сам Анатолий не имел ни малейшего понятия о том, с кем он связался. С опасным художником, который охотится за прекрасными лицами. Всю неделю после того дня Валера не находил себе покою. Он не мог забыть темно-карие глаза Анатолия. Мальчик, как всегда, искал спасения в своем искусстве, но и там Валера не находил утешения. Он рисовал, рисовал, рисовал – эти глаза, это лицо, этого человека, но в итоге видел на бумаге кого-то, лишь отдаленно напоминающего Анатолия. И так раз за разом. Валера бился и бился, бился и бился, извел гору бумаги, но, в конце концов, решил, что он ее только марал. Ничего не получалось. Но мальчик не собирался опускать руки. Помучившись с неделю, Валера решил, что называется, пойти на крайние меры. Мальчик сказал себе, что это его долг – нарисовать портрет Анатолия. Долг, как раба красоты и искусства. И Валера намеревался нарисовать очередной портрет с натуры, чтобы уж точно получилось как надо, а для того, чтобы получилось как надо, необходимо было разыскать Анатолия и заставить его пожертвовать своим временем. И Валера пошел в милицию. Пришел, значит, сказал там милиционерам, мол, так-то и так-то – брат у меня куда-то запропастился, целых четыре дня его уже дома нет. В общем, наврал Валера с три короба, а в милиции и поверили. Стали искать… *** И нашли. Буквально за два дня. Задержали Анатолия прямо на улице, посадили в машину, привезли в участок и позвонили на домашний Валере: сказали, мол, нашли вашего непутевого братца. Мальчик пулей вылетел из дома и примчался в милицейский участок, влетел в двери и увидел Анатолия, который сидел на стуле возле стола одного из милицейских. Валера счастливо уставился на Анатолия, переводя дыхание после бега, а Анатолий, в свою очередь, уставился на мальчика с недоумением. Что здесь, бляха-муха, происходит-то? Мальчик поблагодарил милицейских за помощь, а потом, без лишних слов, под пристальным взглядом Анатолия, в чьих глазах не унималось удивление, взял «брата» за руку и повел прочь из милицейского участка. По пути к Валере домой Анатолий расспрашивал мальчика: - Так это ты подал в розыск? - Да, я, - честно признался Валера, держа руки в карманах зеленой куртки. - Зачем?! – воскликнул Анатолий и всплеснул руками. - Я больше не знал, как вас еще найти. А вы мне очень нужны. Анатолий опустил руки, задрал голову к небу и с лицом, припорошенным мелкими каплями дождя, вздохнул и спросил, выпрямив шею: - Можно я еще раз спрошу: зачем? Зачем я тебе нужен, Валера? Мальчик приподнял голову и покосился на мужчину: - Это вопрос жизни и смерти. Мне позарез надо отнять у вас немного времени, чтобы нарисовать ваш портрет. Анатолий посмеялся и с улыбкой, оставшейся от недавнего смеха, уточнил: - Ты не шутишь? Сколько тебе лет, Валера? - Восемь, - признался мальчик, не смотря на мужчину, а глядя прямо перед собой – перед ними двумя тянулся вдаль глянцевый от дождя тротуар. - Восемь! – громко повторил Анатолий. Вдруг Валера остановился, повернулся всем телом к Анатолию, запрокинул голову и строго посмотрел на мужчину, который тоже, не без снисходительности, какая бывает только у взрослого к ребенку, смотрел на него. Мальчик полюбопытствовал: - Вы что, в меня не верите? Думаете, я рисую, как ребенок? Ха, как бы не так! Пойдемте быстрее, вот увидите: вы еще пожалеете, что недооценивали меня! Мальчик развернулся и зашагал быстрее. - Ну, хорошо, пойдем, - согласился обескураженный Анатолий и прибавил шагу, чтобы не отстать от Валеры. Вскоре они добрались до дома Валеры. Вошли в чистый подъезд, поднялись по лестнице на третий этаж. Перед нужной дверью остановились, мальчик достал из кармана куртки ключ, открыл ключом дверь и пропустил своего гостя вперед, сам зашел следом и затворил дверь, запер. Валера держал квартиру, в которой он жил один уже целый год, в чистоте и порядке. Грязи и разбросанных то тут, то там вещей мальчик не терпел. Привычку прибирать за собой свои вещи ему привили родители. - Помойте, пожалуйста, руки и проходите в гостиную, - попросил Валера, снимая в передней обувь. Анатолий, застывший под аркой между прихожей и гостиной, спохватился и стал искать ванную: - А где же у тебя можно руки помыть? Вешая куртку на крючок, мальчик ответил: - В кухне. Это прямо и направо. В раковине и помойте. - Хорошо. Спасибо, - поблагодарил мужчина и ушел в кухню. Вскоре мальчик присоединился к Анатолию на кухне, и мужчина своими намыленными руками передал мыло в мокрые ладони Валере. Анатолий первый закончил, первый насухо вытер руки полотенцем и отдал его Валере. Мальчик сделал то же самое, и, повернувшись к Анатолию, негромко сказал: - Что я вам сказал? Ну же, проходите в гостиную, Анатолий. Не стесняйтесь. Я сейчас к вам приду – только бумагу с карандашом и ластиком возьму. Вы чуть-чуть меня подождите, хорошо? Не бойтесь. - Да ничего я не боюсь, что ты, - отмахнулся Анатолий и пошел в гостиную. Валера проводил его спину взглядом и ушел в свою спальную за бумагой, карандашом и ластиком. Когда у мальчика в руках появилось все необходимое, он пришел в гостиную. Анатолий стоял посреди комнаты и не знал, куда себя деть. Валера помог ему: - Садитесь вот на этот стул, - взглядом он указал мужчине на стул, который стоял возле окна, и продолжил чуть тише, смотря вниз и ковыряя пальцем первый лист бумаги, - знаете, я ведь вас ждал. И стул этот именно для вас поставил. - Вот как, - кивнул Анатолий, сел у окна и уставился на Валеру. Мальчик взял другой стул, сел напротив мужчины, расположился с листком поудобнее и попросил Анатолия повернуть голову, так как было нужно для хорошего портрета. Этим портретом Валера замахивался передать всю красоту человека, который сидел перед ним, который согласился одолжить ему немного своего времени. Анатолий сделал все так, как сказал ему мальчик и набрался терпения. Валера рисовал, поглядывая то на лицо мужчины, то на лист бумаги, делал какие-то быстрые штрихи, росчерки, что-то закрашивал, что-то стирал… Поначалу Валера боялся, что опять у него ничего не выйдет с этим портретом и с этим Анатолием, но едва мальчик стал переносить то, что он видел, на бумагу, страх испарился бесследно. Валера уверенно держал в руке карандаш, уверенно рисовал, уверенно исправлял, и у него больше даже в мыслях не было, что теперь что-то не получится. Получится. Теперь – точно получится. Наконец, спустя, примерно, полтора часа, Валера, кажется, закончил портрет Анатолия Тарасова. Мальчик сдул с листка мусор от ластика, взял его двумя пальцами и поднял в воздух, отодвинул подальше от глаз, чтобы убедиться, что сделал все как надо. Несколько раз Валера сравнил свою работу с бесценным оригиналом, который чем дольше, тем чаще нетерпеливо косился на него. Убедившись, что в этот раз Анатолий на бумаге – то же самое, что Анатолий в жизни, мальчик объявил голосом человека, который закончил что-то очень значительное, и не мог поверить в то, что ему это все-таки удалось: - Все. Готово. А вы готовы, Анатолий? Мужчина размял затекшие от долгой недвижности мышцы, потянулся и ответил: - Ну, давай, показывай, что там у тебя получилось, Валера. Мальчик перевернул листок и протянул его Анатолию. Мужчина еще не успел взять портрет в руки, как уже раскрыл рот от удивления и впился глазами в почти фотографичный рисунок. - Очуметь! – воскликнул Анатолий, - да если бы кто-нибудь показал мне этот портрет и сказал, что его нарисовал восьмилетний мальчик, то я бы ни за что не поверил! Валера, - мужчина оторвался от рисунка и посмотрел на художника, - какой же ты талантливый! Просто невероятно! Анатолий закрыл рот рукой и опять стал рассматривать портрет. Валера же, закончив то, что он мечтал сделать целую неделю, почувствовал, будто портрет нарисовал не он, будто его работа ему не принадлежит, какое-то отчуждение – насколько мальчик помнил, такое с ним было всегда. В творчестве Валера постоянно ощущал пропасть между собой и своим искусством. Мальчик иногда думал, что он, наверное, не достоин обладать таким заметным даром, не достоин так хорошо рисовать, не достоин иметь внутри самого себя что-то, что делает его счастливым. - Анатолий, больше я вас задерживать не собираюсь. Вы можете идти. Портрет я вам дарю – безвозмездно, - тихо, даже грустно сказал мальчик, понурив голову. На самом же деле Валера не хотел отпускать Анатолия, а хотел удержать его как можно дольше. Нет, даже не так. Хотел присвоить, навсегда присвоить. - Нет уж, голубчик, - возразил Анатолий, - я теперь не могу уйти. Валера вскинул голову. В его глазах блеснула надежда. Анатолий продолжил с теплой улыбкой, от которой на сердце у мальчика стало горячо-горячо: - Я же твой брат. Как я уйду-то? От этих слов и от этой горячей улыбки лицо Валеры Харламова озарилось счастьем. 30. 06. 19