kiss your homie goodnight

Природа карает пьяниц, поэтому как обычно ночью во время одной из самых крупных вечеринок кампуса температура неожиданно падает к десяти по Цельсию. А ещё природа карает долбоёбов, поэтому Сяоджун раздраженно трёт рукава слишком тонкой бежевой рубашки, словно пытаясь спугнуть весь холод, окутывающий руки, а потом оплетает их вокруг своего дрожащего от холода тельца, пока ЯнЯн захлопывает дверь машины. - Почему так холодно-то? Середина лета, - он бурчит и жалуется, запуская облачка горячего воздуха в не такой уж и большой салон тачки. В мыслях удивляется, слыша бодрый голос ЯнЯна и это-то для полтретьего ночи - хотя нечему удивляться, у того на вечеринки словно нескончаемая батарейка, удивляться скорее следует тому, что Лю согласился на предложение почилить в тачке и отдохнуть от душных помещений особняка Кунхана. Но, наверно, все дело в бро-кодексе, или как там его эта коллаборация придурков под кличкой "ЛуХенЯн" это называют. - Одеваться теплее надо было, держи, - плед бесцеремонно оказывается скинут прямо на его лицо и даже с такого мизерного расстояния он может различить мультяшных барашков на ярко-лиловом фоне - крайняя безвкусица. Ему даже смотреть на лицо Яна не надо, чтобы понять, что то улыбается своей белозубой от маленькой совершенной пакости. - Ты этот плед точно в трезвом состоянии покупал? Потому что он больше похож на необходимость визита к окулисту, а не на нормальный человеческий плед. Лю фыркает, устраиваясь рядом в кожаном кресле: - Кун подарил. Сам знаешь как он может быть настойчив со всем этим хайпом "самого младшего". Сяоджун знал, отлично знал, как того заносило иногда; вздыхает тяжко и укрывается в плед, что оказывается удивительно тёплым. Его взгляд падает на голые из-за коротких рукавов руки Яна и он озабоченно сводит брови: - А тебе не холодно? - Не-а. Сяоджун бровь поднимает - с одной стороны, учитывая его заплывы весной в местной речке и повадки пятиклассника в отрицании существования верхней одежды весной, лишь бы доказать что ему не холодно, - говорят о том, что ему действительно может быть не холодно; а с другой стороны младший всегда был упертым козлом (ну, не упёртее Сяо, конечно, но) и если ему действительно холодно - вида не подаст. Поэтому Сяоджун разумно решает укрыть и его пледом, аккуратно подворачивая уголок под чужое предплечье и оказываясь плечом к плечу с ним. Кожа - удивительно горячая, как и всегда. Живая печка. В такую холодную погоду как нельзя сильно хотелось как можно ближе оказаться к нему - а может быть, вовсе и не холодная погода была виновата в этом желании и совсем не пять шотов у самодельного бара Кунхана. Луна светила сегодня слишком ярко, а на небе не было ни облачка - можно было без проблем отвлечься на её блеск, отпуская от себя все ненужные мысли куда подальше. Несмотря на молчание, тишина была уютной - из того разряда тишины, когда все слова выговорены, вы оба усталые и пьяные на грани неосознанности, но только лишь на грани. Кажется, луна помогла немного отрезветь. Сяоджуну привычна эта тишина, он часто уходил в свои мысли, витая там часами, но ЯнЯн... Нет, Ян никогда не был поверхностным, ни в коем разе, и как его лучший друг Сяо понимал груз ответственности, что тот нес на своих плечах; все сложности и внутренние комплексы. Но сейчас, расслабленный и молчаливый, комфортно раскинувшийся на кресле, отчего его ноги раздражающе касались неловко сведенных вместе Сяоджуновых - он выглядел сюрреалистично. Его скулы и красивая линия широкой челюсти подчеркивались светом луны так, что он выглядел на несколько лет старше. Но глаза были такими же живыми и озорными - Сяоджун лишь мечтал, чтобы этот блеск ЯнЯн не утратил до своей старости. С проходящими минутами, тишина переставала становится уютной, а в воздухе витала недосказанность им двоим ранее незнакомая - обычно Ян начинал их любой разговор, сегодня же Сяоджун чувствовал, что наступила его очередь и он уже было открыл рот чтобы выдать что-то неловко-социальное, но ЯнЯн опередил его как и всегда: - Ну что, как дела с Дери? Он вздохнул тяжко: - Хорошо? - больше неуверенно, чем уверенно; только с ЯнЯном наедине он мог позволить сомнениям прокрасться в его голос, - дальше поцелуев пока ничего не ходило... - Но? Смотреть на лицо младшего не надо, чтобы почувствовать приподнятую бровь в недоумении. Сяоджун, не думая, начал кусать полусломанный многострадальческий ноготь, пытаясь успокоить нервы. - Он не тот человек, что привык медлить, скажем так. А я-- - Ха, девственник. Сяоджун раздраженно дергается, отрывая спину от удобной спинки сиденья - сжимает обиженно губы в линию и смотрит нахмурившись, ждёт пока ЯнЯн в горести падёт перед ним на колени и будет слёзно умолять простить за нанесённое душевное оскорбление. Этого не происходит. ЯнЯн смотрит на него игриво: то ли ухмыляясь, то ли улыбаясь, совершенно раздражающе и совершенно безупречно выглядя под лунным светом - огоньки фонарей с улиц кажется строят галактику новую в его глазах. И Дэджун теряется - потому что не уверен, чего хочет больше вдарить в рожу, чтобы стереть эту ухмылку или же сорвать её собственными губами. - Ну чего, ты, Сяо, не дуйся, ты же все равно не умеешь на меня обижаться. Сяо фыркает беззлобно, потому что обида предсказуемо отпадает после одного взгляда на эту ослепляющую улыбку, он снова облокачивается на спинку и взгляд отводит, чтобы его перестали читать как открытую книгу. Хотя, скорее всего с их опытом дружбы это невозможно. - А ты? Как там с Соён? - Хорошо. В октябре ей на стажировку, так что пока есть время, - говорит слишком быстро, как кажется Сяоджуну, что странно - учитывая, что во время вечеринки он просто не затыкался про неё. Словно рядом с Сяоджуном ему совершенно не хотелось развивать эту тему. - А что потом? - Потом? Сяоджун пальцами скользит между рукавов слишком сильно укрывающих его запястья. - После того как она уедет, вы же будете вместе дальше? Или?.. ЯнЯн задумывается и вопрос неловко повисает в воздухе. Сяоджун просто надеется не звучать с надеждой, ведь это вообще-то жалко и совсем не нужно никому из них. - Мы не думали, по ситуации посмотрим. Единственное, что важно на данный момент, что сейчас мы любим друг друга и сегодня мы вместе. Ведь в любой момент это может измениться - а значит надо этим дорожить. Мысль хорошая и глубокая, думает Сяоджун. Вот если бы это "недо" вовремя ушло из его сердца к его лучшему другу - попиздострадал, подраматизировал в сласть, как говориться, надо бы и честь знать. Если бы. Да только почему-то логика Яна не работает на нём. Роковая константа следует за ним по пятам и абсолютно отказывается уходить. - Понятно. Дальше ему не ясно понятно, что что ещё можно сказать, поэтому он молчит и глаза прикрывает, вслушиваясь в звучащую в отдалении музыку. Узнает несколько песен из избранного плейлиста Кунхана, что тот настойчиво шлёт десятками в их чат. Не то чтобы он игнорировал эти сообщения, но у него и самого в Айтюнсе три подборки непрослушанных. Но громче музыки он слышит их дыхание и чувствует, как тяжелеет его грудная клетка с каждым чужим-своим вздохом, как учащается его пульс и неприятные мурашки бегают по телу. Ощущения того, что сегодня ночью произойдёт что-то. Надежда на то, что сегодня ночью произойдёт что-то. Или скорее желание, чтобы это что-то наконец произошло - ведь чем эта ночь хуже тех многих, что они проводили вместе после вечеринок? Сяоджун пытается затолкнуть эти ненужные и неуместные мысли подальше куда-нибудь в своём сознании, чтобы потом в темноте своей квартиры предаваться им как запретным плодом Адам и Ева. Ему это "что-то" не нужно, он не должен желать это "что-то". Он слышит шаги, приближающиеся к машине; а на периферии видит фигуру заслоняющую капельку потока лунного света. Веки кажутся немыслимо тяжелыми и, с трудом подняв их, он обнаруживает за ними Кунхана. С пьяной, немного глуповатой улыбкой, что так не подходила всему его образу — от дорогущих брендовых вещей на теле до часов стоимость которых, вероятно, приравнивалась к стоимости двух почек Сяоджуна. Улыбка показывала его настоящую сущность — немного безалаберную, весёлую и практически никогда не унывающую, а в некоторых аспектах — даже слишком наивную, очаровательным образом так. Кунхан стоит, согнувшись и облокотившись на раму, и у Сяоджуна дыхание спирает; несмотря на это «что-то непонятное» к ЯнЯну, Вон всегда умел сбивать его дыхание одним лишь взглядом: у него отросшие длинные иссиня-чёрные волосы, словно у какого-то принца из сказок, безупречная улыбка и глаза большие, чистые и честные. — Тебе на сегодня хватит? — тон варьирует между добродушной издёвкой и чистосердечной заботой; он скользит глазами по чужому бледному лицу, — не перепил? Разве может один-единственный человек оказывать такое влияние на Сяоджуна лишь одним своим присутствием? Он очухивается, когда чувствует чужую шершавую ладонь у себя на лбу, ласково убирающую челку — прижимается к ней неосознанно в поисках ласки. — Все хорошо, мы решили проветриться, поболтать. Кажется, нам уже хватит. Сяоджун ерзает и чувствует себя не в своей тарелке, хотелось просто прижаться к чужому тёплому телу и не думать ни о чем, потому что внезапно, в компании двух самых близких своих людей он почувствовал себя как никогда одиноко - даже с ладонью на лбу. Кунхан словно почувствовал это, ладонью спустился на его щеку и нежно погладил прикрытые ресницы большим пальцем. — Хорошо, не хватало, чтобы мой парень упился в стельку на моей же вечеринке, — хохотнул он совсем рядом у чужих губ и Сяоджун было растерялся, потому что совершенно не заметил как расстояние между ними сократилось, но инстинктивно приоткрыл губы, надеясь наконец получить хоть частичку желаемой близости. — Хендери! Услышав своё имя, Кунхан дернулся и неловко ударился головой об раму машины; Сяоджун даже обидеться на друга Вона не смог за разрушенный момент, потому что его парень выглядит совершенно очаровательно-нелепо, шипя от злости на кусок металла — Дэджун успокаивающе погладил его по макушке и тихо, скрытно засмеялся в свою ладошку, чтобы совсем уже не рушить браваду Кунхана. — Кунхан, кто-то разбил вазу в гостинной! — отозвался со стороны дома кто-то из гостей вечеринки, заставляя глаза Кунхана округлиться. — О, Господи, надеюсь, это не прах нашей бабушки, — он пробормотал озабоченно и быстро чмокнув Сяоджуна в уголок губ, подмигнул, своеобразно обозначая свой уход, — уже иду. Сяоджун снова откидывается на сиденье и закрывает глаза рукой, вспоминая лицо Кунхана в проёме окна и думает о том, что ничего больше не хотел сильнее кроме как притянуть его к себе тогда, зарывшись руками в густые волосы. Машина Яна не самая удобная лежанка - но на пьяную голову любая более-менее мягкая поверхность кажется самой уютной постелью; сон же начал потихоньку пробираться в его уголки сознания и он встряхнул головой - потому что абсолютно точно не хотел отрубиться на жёсткой коже, чтобы спина потом болела с неделю. А ещё думает о том, чтобы было если бы тот парень не позвал Кунхана разбираться с возникшей во время вечеринки проблемой. Поцеловались бы они? И дело было не в том, что они с Кунханом не целовались - но отчего-то мысли о поцелуе там, где любой их мог заметить, практически в общественном месте заставляли клубок собираться внизу живота. Если бы они поцеловались - ЯнЯн бы тоже увидел... Как бы он отреагировал? Скорее всего никак, не стоило ни на что надеяться - самый полезный урок, которому научила его жизнь. А вдруг на самом деле мысль лишь о поцелуе с другим перед Яном пробуждала в нём такие чувства? Сяоджун искренне надеется, что нет, потому что иначе - он является полнейшим мудаком. В свете луны намного легче представить чужие мокрые губы у себя на ключицах и чёрные волосы в своих руках - не чужие совсем, мозг вырисовывает Кунхана знакомого до чёртиков и родного. Как кожа Сяоджуна медленно, но верно приобретает оттенки свежих засосов под губами; он мстительно кусает того в уголок челюсти в очередной раз неслышимо шепча "без следов, меня мама убьёт". Он вспоминает о ЯнЯне, как о молоке оставленном на плите. Дёргается, но видит, что тот всё так же задумчиво пырится в лобовое стекло и сразу же расслабляется. Сиденье уже не кажется таким удобным и дурацкие колики в кончиках пальцев не уходят. Он царапает обивку ногтями, чувствуя как кости непонятным образом хочется вывернуть в разные стороны и похрустеть. Сяоджун винил Кунхана в этом странном ощущении в своём теле, но, видимо, дело было вовсе не в нём, а в ЯнЯне. И это пугает. До чёртиков. Чёртов ЯнЯн. Чёртов ЯнЯн в своей очередной белоснежной футболке, что оттеняет смуглую кожу и открывает вид на безупречную широкую шею, на которую вероятнее всего следовало бы молиться из-за видимости перекатывающихся мышц при малейшем движении головы. Он помнит какая она твёрдая под его руками - когда однажды по пьяни они обнимались у закрытого торгового центра; - и ему просто любопытно такие ли же твёрдые его плечи. Просто научный интерес. Не то, чтобы ЯнЯн как Тэн и Лукас зависал в зале день и ночь, но явно был с ним знаком - судя по той же шее, прекрасной, прекрасной шее. Никогда ещё эта шея не выглядела так зазывающе для того чтобы обернуть вокруг неё руки, прижимаясь всем телом. — Знаешь, если бы я, когда-нибудь мутил бы с парнем, то только с тобой. Сяоджун давится от неожиданности, сглатывает и выдавливает из себя смех — и старается, чтобы его ЯнЯн услышал. Потому что: как иначе он должен реагировать? Что он должен сказать? Чтобы не сделать ситуацию хуже, а непонятное напряжение чтобы не стало ещё более угнетающим, таким словно его можно было резать ножом. Чего вообще от него хочет ЯнЯн? Между дикими чертятами и безудержным весельем в пьяных глазах Лю иногда проскакивало что-то пугающее и расчётливое, словно он что-то знает, но спускает с рук, неосознанно добивается чего-то, но потом опускает руки, словно натыкаясь на препятствие. Всё, на что способен его помутненный насильно впихнутым Лукасом косяком мозг, это взгляд в сторону и неловкое, но чистосердечное - граничащее между поддержанием беседы и признанием: — И я… не могу представить себя с кем-то другим если не Кунхан или ты. — Хороший вкус в мужчинах. Сяоджун голову медленно поворачивает в сторону ЯнЯна, чувствуя как кровь приливает к его лицу и физически ощущает неприятное покалывание в щеках. У ЯнЯна на щеках тоже розовый налёт — скорее всего из-за слишком большого количества выпитого; он обрамляет его скулы и оживляет его, делая менее похожим на искусную скульптуру. — Как и у тебя, — пять шотов и косяк говорят сами за себя, а Сяоджун как никто другой умеет прятаться и убегать, поэтому ему практически не страшно выдавить из себя, мягкое и ровное, словно он вовсе не нервничает, — в настроении поцеловаться с кем-нибудь сегодня? — Как в старые добрые времена? — Как в старые и добрые. Сяоджун не уверен насколько те времена были старые и добрые, а ещё не уверен остались ли у него банки недопитых снотворных, что стали нужны ему из-за ЯнЯна - и перестали быть нужны из-за Кунхана. Лю снова улыбается своей убийственной улыбкой, и Сяоджун чувствует как слабеют его ноги из-за неё — как же хорошо, что он не стоит. Некоторыми частями своего тела, по крайней мере. Эта улыбка, кажется Сяоджуну, должна быть запрещена всеми законами всех государств — потому что эффект от неё такой же летальный и убийственный как и от любой катастрофы. Младший кивает благосклонно — Сяо находит свою голову слишком тяжелой и окружающий мир — слишком вертящимся и ненадёжным, поэтому глаза прикрывает, чувствуя чужие внимательные глаза по всему лицу; руку вслепую протягивает, туда где примерно должна находится шея Лю. Она не достигает своей цели и оказывается пойманной чужими руками, а позже мягкими губами, касающимися худых костяшек. Он распахивает глаза. — Не спи, — ему в ответ; и за запястье тянут на себя, отправляя плед в падение вниз, к переплетённым уже ногам. Как и Кунхан, ЯнЯн привык непонятно куда торопиться; Сяоджун совсем не удивиться, что спустя несколько месяцев он таки женится на Соён, возбужденный взаимными чувствами, и заживёт себе счастливо. От этой мысли проснулась в душе очевидная злость и зависть, поэтому он удобнее устроился, перекидывая свою ногу через ногу ЯнЯна и резко притянул его к себе, обнимая за шею и со всей силы прижимая к себе, сталкиваясь своими губами об губы Лю. Однако, Сяоджун совсем не ожидал что сразу же, спустя секунду этого практически невинного прикосновения, тот требовательно проникнет языком к нему в рот. Но он выдыхает лишь ошарашенно в чужие губы, послушно переплетая чужой язык со своим, — когда Сяо мягко укусил Лю за язык, тот тихо простонал и зарылся руками под край рубашки Сяоджуна, впиваясь ногтями в мягкую кожу. Сяоджуну нравилось хоть на секунду иметь такую власть над ним. Поцелуй был не милым и не нёс никаких высоких чувств — они кусали губы друг друга, языки, и это невыносимо быстро накаляло атмосферу; Сяоджун почувствовал ладонь на своём бедре и по её велению перекинул ногу через вторую ногу ЯнЯна, неуклюже плюхаясь на его колени — и по выпущенному вздоху через сцепленные зубы — оказался он там где нужно. Когда их губы, мокрые и чуть ли не с капающими слюнями друг друга соединились снова, Сяоджун на пробу двинул бёдрами. От его действий младший не может сдержать тяжкий вздох и скользит ногтями по выпирающему позвоночнику, заставляя довольно выгибаться Сяоджуна, совершенно не удивлённого, что находит наслаждение в боли. Он отпускает чужую шею наконец и медленно ведет руками вниз, давая себе всласть ощутить чужое горячее тело под своими руками, цепляется за плечи пальчиками цепко, а потом скользит ниже к груди и дальше ближе к торсу; ощущая как с каждым издевательски медленным движением его бёдер все сильнее напрягается тело ЯнЯна — медленно и изучающе, он скользит всё ближе к его паху, пытаясь ощутить, почувствовать насколько сильно у Лю от него стоит, пока у ЯнЯна терпение не кончается и тот резко их не переворачивает, заставляя глаза Сяоджуна расшириться. — Не дразни, — тихо и хрипло в ухо, перед мокрым поцелуем туда же. От щекочащего дыхания чувствительную ушную раковину Сяоджун скрючивается в раздражении и хлопает по чужим плечам, говоря прекратить, но вместо извинений в ответ получает лишь сильный толчок, ведущий к соприкосновению их членов через тонкую ткань джинс и мстительный укус в нижнюю губу. ЯнЯн смотрит на него тёмными, сосредоточенными глазами, следит за капелькой крови, что следует по его подбородку, словно это самое увлекательное занятие во вселенной. Сяо же сносит крышу абсолютно, потому что в этом взгляде возбуждения немыслимо и всё из-за него; он ползет руками в широкие рукава футболки, рисуя неведомые круги на чужой плоти, и ногами к себе притягивает, крепко обхватывая, ещё ближе — хотя казалось куда ещё. Этот взгляд такой горячий и такой желанный — он так отличается от того дневного простодушного ЯнЯна; Сяоджун обожал, когда открывается первобытная человеческая подноготная — когда человек не мог думать ни о чём кроме как о исполнении захватившего его желания. А всё из-за него; и от этой мысли он несдержанно, громко и надрывно простонал, чувствуя как от его стона у ЯнЯна мурашки возбуждения по спине табунами. - Как-то ты... не слишком сдержан для того, у кого есть девушка. - Bi rights, - выдаёт ему в ответ ЯнЯн, все ещё тупо лыбясь в губы, пока Сяоджун мнёт пальцами напрягшиеся мышцы его плеч. ЯнЯн на вкус как чили и мартини с апельсиновым соком - на самом деле так чётко он определить не может, а понимает это по тому, что именно они и вместе распивали у Кунхана на кухне спизженную бутылку мартини из общего бара и заедали острыми. Думается: почему это "bi rights" полностью на него не распространяется, а только иногда пососаться на пьяную голову - хочется ЯнЯна назвать трусом, но трус тут только он на самом деле. Он царапает в отместку чужие плечи, слушая недовольное шипение и как его кисти перехватывают за запястья, заводя за его голову. Они несколько секунд смотрят друг другу в глаза, пытаясь отдышаться - Лю языком разрывает тонкую ниточку слюны, что связывала их; его глаза больше не мягко-коричневого, а более тёмного, практически чёрного оттенка, словно две бездонные дыры - они блестят похотью и чем-то ещё, что Сяоджун не может разглядеть в совершенно бесполезном свете луны. Каштановые волосы липнут к взмокшему лбу И в данный момент, Дэджуну кажется, что он был бы совсем и не прочь, если бы что-то между ними, прямо здесь и сейчас, произошло. Конечно, до этого заветного "что-то" не доходит, потому что ЯнЯн внезапно замедляется и медленно спускается поцелуями по тонкой шее вниз, заставляя капризно ёрзать, требуя продолжения банкета. А ещё от того, что из-за этих бабочек-поцелуев в животе не возбуждение вьётся, а кое-что более тягостное и болезненное, выковыривающее остатки самоуважения и рациональности. Лю, оставляя с десяток поцелуев, крепко в рука сжимает чужие бедра, не позволяя сдвинутся ни на миллиметр - что кажется сладостной пыткой, потому что Сяоджун чувствует чужой член практически между ягодиц и ничего сделать не может, кроме как корябаться в чужие предплечья беспомощно. Довольный проделанной работой, младший устало утыкается головой на его грудь, ослабляя хватку на Сяоджуновых бедрах и обнимает крепко, руками стискивая ребра; у самого Сяо душа скрипит и сжимается от вида усталого младшего и он, игнорируя вопли не сошедшего возбуждения, массирует успокаивающе его голову, тонкими пальцами перебирая густые волосы. - Спать хочу, - ноёт он и зевает, отстраняясь от чужой груди, а потом и вовсе отстраняется, плюхаясь обратно на своё место в кресло. Сяоджун старается не в наглую пялится на бугорок вставшего члена в чужих штанах. - Иди на второй этаж, там гостевые комнаты, - говорит тихо Сяоджун, которой скучает по теплу прижатому к нему телу несколько секунд назад, - поцелуй на ночь? ЯнЯн снова лыбится во все 32 и смеётся вымотано - всё таки он на ногах с шести утра: - Никогда я ещё не целовал тебя на ночь, придурок, - но все равно касается губ Сяоджуна своими, быстро сократив расстояние между ними - Сяо наигранно закатывает глаза. - Сладких снов. - Сладких.