Начать жизнь заново

Часть третья: «Жить будущим»

Ты, кажется, запутался в себе, Хоть жизнь за время многому учила. Вновь поддаёшься внутренней борьбе, Но знаешь — не в сомненьях этих сила. И снова будто лезвие прошло По коже, след на много лет оставив. Принять боишься из души тепло И к сердцу приложить его, добавив. Улыбкою, приклеенной к устам, Волненье уберёшь в знакомых лицах. Не ластишься к родным таким рукам, А в жизни это очень пригодится. Ты всё такой же, и опять — совсем другой, Любимый и чужой одновременно. Единственный по жизни — как герой. «Мы встретимся?» — «О да, всенепременно!» Ты веришь, всё равно лелея страх. Под маской прячешь истинные чувства. «Мы встретимся?» — «О нет, ведь это — крах!» Так плохо, больно и немного грустно… (А мне порой так хочется сказать: Зачем всё это? Ведь оно не нужно! Я за кулисами и не могу понять: Ну почему нельзя всегда жить "дружно"? Я знаю — глупость, знаю — не пойму Те чувства, преисполненные болью. Быть может, маски все твои возьму, Попробую с твоей сыграть я ролью. И даже если просто не смогу, И даже есль она мне не по силам. Я жизнь твою от бед уберегу, Мечом ударю по проклятым вилам). Ты любишь, даже думая — прошло, И снова, снова подводя итоги, Пройдёшься босиком… Вот рассвело… У дома станешь. Прямо на пороге.

От третьего лица. Кате никогда не отказывали мужчины. Наверное, поэтому она была очень разборчивой и никогда не испытывала недостатка в сексе. В Киев девушка приехала отдохнуть от любимой работы дизайнера и вот уже третий день кочевала от клуба к клубу. Сегодня утром она разговорилась с соседкой из 216 номера, и та посоветовала ей этот клуб, почему-то сопровождая слова хитроватой улыбкой. Брюнетка не обратила на это особого внимания и поэтому сейчас, потягивая мартини, сидела на высоком стуле, лениво рассматривая посетителей. Часы показывали всего лишь половину восьмого, так что народ только подтягивался. Что Кате понравилось здесь сразу, так это лёгкая, ненавязчивая обстановка и атмосфера. Бармен, казалось, с полуслова понял, чего она хочет, ди-джей не ставил новомодный клубняк, а включил негромкое, приятное слуху электро, под которое так и хотелось щелкнуть пальцами в ритм. В общем, девушка была довольна. Оставалось только найти партнёра на ночь, и, считай, вечер удался. В других заведениях, даже в её родном Харькове, всё было совсем по-другому. Видимо, сегодня Катьке здорово везло — вот и тот, кто достоин провести с ней тёмную часть суток. Она до этого не особо всматривалась в дальние уголки помещения, а теперь заметила стройного подтянутого шатена, потягивающего коктейль. Тот боком к ней свободно сидел на угловом диване и, кажется, скучал. Девушка поднялась, легкой походкой от бедра направившись туда, и, когда шатен чуть повернулся, чтобы посмотреть, кому принадлежит громкий стук шпилек, её сердце пропустило удар. Казалось, нет ничего необычного в его чертах лица — небольшой лоб, прикрытый челкой, среднего размера брови, чуть курносый нос. Глаза тоже обычные – карие, правда, очень чистого цвета, без каких-либо других вкраплений и оттенков. Такой цвет тающего, плавленого шоколада, приправленного озорными искорками веселья. Лицо правильной формы, волевой подбородок, выдающий упрямство владельца, на губах будто застыла мягкая приветливая улыбка. Что, может, и было немного непривычным, так это его стиль — волосы где-то прямыми, где-то непослушными вьющимися прядями доходили до плеч, завязанные в хвост. В левом ухе гвоздик из серебра и рубина. Сверху тонкого белого свитера и светло-голубых джинсов с огромной бляхой на поясе накинут тёмно-коричневый кардиган с замысловатыми узорами цвета золота по всей поверхности. За ухом почему-то карандаш, на шее крестик и две цепочки: одна с небольшим кулоном в виде замка, а вторая с двумя жетонами. Так что же в нём необычного? Катя просто не могла этого понять и в первый раз в жизни не знала, как начать разговор. Положение спас сам парень. Он поставил полупустой стеклянный стакан на столик, где рядом стояла небольшая чашка кофе, который никак не могли продавать в этом клубе, и спросил: — Скучаете? — Да, к сожалению, — девушка кокетливо улыбнулась и едва заметно облегчённо выдохнула. — В такое время здесь действительно скучно, — шатен пожал плечами, чуть скосив взгляд на бармена. — Некоторые ещё не пришли с работы, а кроме постоянных клиентов здесь редко кто появляется. — Так Вы часто бываете в этом клубе? — поинтересовалась Катя, наконец присаживаясь. — Не очень, — краешки губ дернулись в улыбке. — Раньше бывал, теперь вот, только из Питера прилетел, решил зайти. — Вы россиянин? И, кстати, меня Катя зовут, — она прикоснулась губами к стакану, чуть отпивая и смотря на собеседника из-под пушистой чёлки. На всех этот приём действовал без промаха – мужчины моментально попадались на крючок, оказываясь в плену сине-зелёных глаз. Но в этот раз всё пошло по-другому. — Миша, — улыбка оставалась всё такой же, а парень спокойно смотрел на её лицо, не высказывая и капли страсти или похоти. — И, нет, я украинец, просто недолго работал в спортивной школе, а теперь снова занялся любимым делом. — Ну, по Вам можно предположить, что Вы занимались спортом, а какая вторая профессия? Это какое-нибудь хобби? — брюнетка, конечно, не имела привычки узнавать о партнёре больше, чем имя и предпочтения в позе, но ведь надо было поддержать разговор, прежде чем перейти к самой главной теме. — Нет, в каких-то школах не учился, все случилось немного, м-м-м… нестандартно. Но не думаю, что это настолько интересно. Я вообще-то художник. Тонкие брови взлетели вверх: — О, так Вы ещё и мой коллега, — Катя шутливо подала руку для пожатия. — Екатерина Любарская. Дизайнер. — Михаил, - немного подумав, добавил, — моя фамилия Вам, в принципе, ничего не скажет. — Не скажет, - согласилась, а потом, облизав губы, предложила. — Но, думаю, ты не против весело провести со мной время? Теперь уже удивился Миша. Карие глаза вдруг засветились пониманием, и он прокашлялся, скрывая смех. — Катя, кхм… спрошу так: Вы же знали, что зашли в тематический клуб? — В смысле? — девушка слегка нахмурилась, закидывая ногу на ногу. — Ладно, а если так: «Вы в теме?», — задал он вопрос по-другому, снова беря стакан. Та закусила губу, задумываясь: — О какой «теме» Вы говорите? Ничего не понимаю, — она всё ещё пыталась уверенно улыбаться, продолжая флирт. — Проехали, — улыбка на губах молодого человека стала ещё шире, и он едва слышно пробормотал. — Везёт же мне на таких… Катя хотела было возмущённо спросить: «Каких ещё «таких»?» — но тут двери с хлопком открылись, и внутрь зашла эффектная брюнетка, с недовольством осматриваясь. Сзади неё шагали два брата-близнеца, на первый взгляд и не скажешь, что они вообще родня. Настолько по-разному они выглядели. Наконец брюнетка в обжигающе-красном вечернем платье заметила Мишу и решительным шагом направилась к нему, на ходу начиная высказывать всё шатену: — Нишовский, твою мать! Почему я узнаю, что ты в Киеве, не от тебя, а от него? — кивок на закусившего губу бармена. — Ты ошиваешься в городе четвёртый день, а нам ни слуху ни духу, старику ты вообще написал, что до сих пор сидишь в этом своём Питере, галерею обустраиваешь. Как это понимать, предатель?! — Эм-м… Юля… — О, неужели ты вспомнил моё имя! Девушка нагло уселась рядом с ним и потянула руки к горлу жертвы. При этом она совершенно не беспокоилась о состоянии пышной юбки, и та разметалась по дивану, переливаясь шелковыми волнами при малейшем движении хозяйки. Да и вообще, на фоне Юли даже Катя выглядела бледно и невзрачно, и это вовсе не из-за наряда — ключевую роль тут играли твёрдость и уверенность движений, какая-то подсознательная лёгкая грация и та самая небрежность, будто обладательница явно недешёвого платья носила такие каждый день. Впрочем, скорее всего, так и было. Краем глаза Катя заметила восхищённые взгляды, причём большинство из них принадлежали именно девушкам. Заодно дизайнер пыталась вспомнить, где же она слышала фамилию «Нишовский». Что-то мелькало на периферии, но никак не хотело складываться в единую картинку. — Юль, Юльча, я правда забыл, — шатен оправдывался как мог, пока девушка трясла его, словно тряпичную куклу. — Скажи лучше: «Не хотел волновать», — хмыкнул один из близнецов, склонив голову набок. Другой задумчиво смотрел на устроенную сцену «возвращения блудного сына» и выдал: — Пойдём, что ли, в карты рубанёмся? — Колода с собой? — Обижаешь. И оба, кивнув чему-то, зашагали в сторону барной стойки. — Как. Ты. Мог? — Юля встряхивала его при каждом отчеканенном слове, игнорируя тщетные попытки отстранить руки от горла. — За. Всё. Это. Время. Ни. Единого. Сообщения!!! В конце концов Миша прекратил попытки сопротивления и сдался на волю победительницы, дожидаясь, пока закончится подобное проявление «радости». Юльке же было плевать на то, что кругом люди, а тем более какая-то зачахшая брюнетка, пытающаяся подкатить к её другу. То, что Нишовский - гей, она знала уже давно — с тех самых пор, как братья, никогда ничего от неё не скрывавшие, в лицах разыграли сцену соблазнения, сдабривая её своими комментариями. Как же стыдно тогда было, кто б знал. Но сейчас они, тем не менее, продолжают общаться, и гораздо теснее, чем на тот момент. А всё после того проклятого случая… Никто не любил вспоминать об этом, хотя, как говорится: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Миха же, по мнению девушки, как был балбесом, так и остался - по-прежнему не умеет врать, такой же понимающий и добрый, всё так же потрясающе рисует. С каждым днём, часом, минутой, проведённой за холстом, всё лучше. Его внутренний мир поражал. Особенно на выставке заметили одну картину под названием «Ночь перед шабашем». Казалось бы, обычные предметы: лодка, месяц, деревья, пусть и со свитой странноватых неземных огоньков, — но всё так… сказочно. И в то же время реально. Так хочется поверить, что — да, такое место действительно существует. Умом понимаешь — такого быть не может, но сердце всё равно откликается на потусторонний зов. За эту картину предлагали огромные деньги, такие даже на аукционе не выручишь, но Миша отказался, после этого повесив картину в своей комнате старого дома в Киеве. Причём на его губах была так ненавистная Юле грустная улыбка. Но сейчас не об этом. Опомнившись, девчонка тряхнула головой, немного сбивая идеально уложенные пряди, собранные в какую-то замысловатую причёску. — Чуть не задушила, — с извиняющейся улыбкой пожаловался парень то ли Кате, то ли самой мучительнице. — Так тебе и надо, — проворчала та, складывая руки на груди. — Ты, кстати, сюда с какого-то приема, что ли, приехала? — Да, папаня мне, кажись, смотрины решил устроить, — девушка хмыкнула, а потом встала и изящно покрутилась вокруг своей оси на радость остальным зрителям. Невероятное сочетание хрупкой грации и жесткой грубости невольно притягивало восхищённые взгляды. — Ты же у нас эстет, полюбуйся. — Ага, полюбуйся, она в третий раз надела вечернее платье, — не отрываясь от игры, отозвался близнец. — Которое влетело нам в копеечку, — подтвердил второй. Их, кажется, тоже мало волновала публика. Ещё бы, с такой жизнью и эпатажными выходками. — Заткнитесь, — привычно огрызнулась Юля и вдруг придирчиво осмотрела Нишовского, взглядом-сканером отметив все изменения. — Похудел, — констатация факта. — А одеваешься как раньше. Так, всё, хватит болтать на радость этим зевакам. Они на меня уже слюни по полу пускают, как бы не захлебнулись. Да и мадам Воспиталка всё ещё за мной следит. Зеваки тут же с характерным звуком сглотнули, а Миша удивился: — Как? Она всё ещё с вами? — Ага. Ты же не спрашивал, вот я и забывала рассказать — когда мы на два месяца свалили из дома, она от того, что не уследила, запила, а отец из солидарности к ней присоединился. Он на ней, кстати, теперь женат. — Баба неплохая, только когда чепчик не надевает и по-русски говорит, — вставил свои «пять копеек» играющий в карты Влад. — Захлопнись, — Юльча с раздражением повернулась, крича чуть ли не на весь зал. — Когда не просят, молчи и дыши в тряпочку. Если твои мозги ограничиваются азартными играми, они больше ни для чего не пригодны. За брата хотел ответить его близнец, но, больше ничего не слушая, девчонка схватила Мишу за руку и потащила не сопротивляющуюся тушу к выходу. Сама «туша» только и успела шепнуть забытой всеми Кате: «Прости, мои друзья такие шумные», а после чуть ли не за шкирку была вытащена наружу. С тяжелым вздохом оставшиеся картёжники остановили недоигранную партию и поплелись следом, переговариваясь: — Как думаешь, куда она? — К Лере. Ты ж знаешь, у неё в голове шестерёнки со скоростью света двигаются, особенно после ночи с классным партнёром. Небось уже экскурс-план составляет — сначала к Лере, потом ещё к кому-нибудь. Ночь длинная. — Угу, длинная, прикинь, сколько раз мы смогли бы сыграть. Я тебя почти уделал. — Мечтай, салага. Ты ещё прошлое желание не выполнил. — По-твоему, позвонить по случайному номеру, прикидываясь услугой «секс по телефону», — удачная идея? Где ты такое откопал? — А помнишь, мы передачу смотрели… Дальше Катя не услышала, так как парни тоже скрылись из виду. Она рассеянно взяла чашку кофе, отхлебнув холодный напиток, и вспомнила кое-что, охнула, прикрыв рот рукой. Точно! Как же она могла забыть — Нишовский — фамилия самого молодого участника, занявшего третье место в международном художественном конкурсе на определённую тематику. Сейчас о нём печатают во всех газетах — мол, гений, талант. Катька всегда относилась к такому скептически, но в этот раз сердце дрогнуло, раненной птицей забившись в груди-клетке. И это вовсе не из-за громкой фамилии, просто та самая лёгкая улыбка: «Прости, мои друзья…» — прочно залегла внутри. Возможно, это именно тот, кого она давно искала, тот, кто был ей нужен всё это время? Девушка крепко сжала кулаки: она не привыкла сдаваться.