Выдающееся исключение

— Ну вот, почти закончили. Может, пока есть время, расскажешь, зачем мне тебя заказали? — произнёс мужчина, перезаряжая допотопный кольт.       Он спокойно сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и явно уже никуда не торопился, и даже не напрягался. Да и вообще не было похоже, что его могло хоть что-то насторожить. Это было ясно и лежащему возле него уумие.       Тот с трудом приподнял свою израненную тушу и взглянул на своего мучителя. Флабул, совсем ещё юный по меркам своего народа, всего каких-то триста мегапульсов, уже успел вопреки заповедям и даже врождённым особенностям своего народа насквозь пройти все перипетии преступного мира.       Начать с того, что он, ещё неразумный сирота, который попал с потерпевшего катастрофу корабля к космическим стервятникам. Но тем не было охоты возиться с неразумной мелочью, и потому сбагрили его знакомым контрабандистам, которые не слишком гнушались работорговли.       Те и загнали малыша на жестокие невольничьи рынки, где, по сути, у него и начался период пробуждения осознанности. Оттуда же он попал уже к пиратам, служащим в одной из крупнейших космических полупреступных синдикатов во Вселенной — банде «Золотого дракона».       И дальше пошла жизнь мальчишки по такой наклонной, что многим его сородичам и представить страшно…       Ведь кто бы ещё мог из его расы, расы Проповедников, представить, что бы кто-нибудь из их послушной, кроткой и глубоко религиозной нации так безбожно лгал и обманывал окружающих, угонял неприкосновенные чужые корабли, а так же участвовал в похищениях и пытках других разумных существ… и даже убийствах.       Морях убийств и океанах крови… по меркам самих же китообразных.       А по сути — максимум шесть разумных (или почти) существ. Больше просто ранил. Всё же китообразные не являются прирожденными бойцам, просто от слова Никак. Только проповедники и пилоты многогабаритных кораблей.       Впрочем, в любом правиле рано или поздно должно встретиться хотя бы одно исключение…       Охотник за головами поглядел на свою «работу» ничего не выражающим взглядом. Или точнее — ничего внятно читаемого для Флабула во взгляде этого головореза не нашлось.       Совсем плохо. Подобный взгляд выдаёт настоящего профессионала в своём деле!       А учитывая, что этот Охотник носит красный ворот-повязку, то ещё и очень опасного профессионала. Такие же красные вороты обычно выдают самых отъявленных головорезов… .       С трудом дыша от боли и сломанного респиратора, Флабул нашёл в себе силы спросить: — К…кто ты?       В ответ — тишина. Мужчина, по виду, явно ксенос гуманоидного типа, только вот с точным определением расы имелись неопределённости, даже не подал вида, что обратил внимания на жалкие бормотания пленного.       Флабул очень хорошо знал, ещё со времён почти позабытого детства на «театрах вечной скорби», что слезам никто не верит.       Верят только закону Силы/Слабости. И с точки зрения этого закона, слёзы, особенно когда они наворачиваются на глаза не по определениям слабым женщинам, но мужчине, является лишь сигналом к продолжению издевательств.       А над маленьким Флабулом в своё время поиздевались часто и знатно. От того он и дал себе зарок, что как подрастёт — станет сильным и жестоким, что бы больше никто не мог его мучить и унижать.       Но время шло, он взрослел, учился у пиратов и бандитов, стал неплохим угонщиком и, опять же, пилотом пиратских кораблей, с невиданным набором богохульских для его расы словечек и неплохо поставленным на бластер рукой-плавником.       Но всё равно по настоящему сильным Флабул ощутить себя так и не смог. Пусть и уважали его другие преступники и даже контрабандисты, загнавшие его на рынки, но всё равно… но всё равно…       Флабул в глубине души ощущал лишь саднящую пустоту. Пустоту, боль и… одиночество.       Хотя фактически Флабул одиноким не был. По своему парень то был и общительным, и даже обаятельным (хотя, вполне возможно секретом его обаяния послужила непоколебимая репутация его расы). Но в остальным одиноким Флабул вроде как и не был.       Вокруг него часто крутились весёлые «дружки», готовые ради «добряка Флабула», заказать любую выпивку за его и даже собственный счёт. И даже тот факт, что представители родной расы Флабула могли сноситься только с представителями своей расы (ну, или с махокусами, как отшучивались некоторые особо большие любители скабрезных шуточек), не мешало представительницам прекрасного пола свободно флиртовать с внешне безобидным Проповедником. Причём, к нему одинаково льнули красотки абсолютно любой расы. Наверно, именно это и стало основополагающим фактором в выборе Флабулом своей основной, в конечном счёте, деятельности. И, как очевидно из дальнейшего развития событий, причиной своего фатального краха об грязный пол заброшенной забегаловки на Шебу забытой планете.       Ведь именно сюда его загнал этот мелкий (уж по сравнению с Флабулом!), но очень быстрый и проворный гуманоид. А ведь, Флабулу приходилось видать бойцов внушительнее этого, уж при его то неслабых габаритах!       А тут ещё эти старинный огнестрельные штуки вместо таких благонадёжных и проверенных всем Космическим Сообществом бластеров! Какой внешне несерьёзный, даже нестрашный охотник… который теперь спокойно сидит за стулом, опираясь о его спинку. Наблюдая как Флабул мучительно корчиться на полу, и из последних сил пытаясь узнать свою дальнейшею участь. Но только вот зачем?       Ведь всё и так до печального очевидно.       Мошенники, даже самые искусные, могут прожить долго…       Но уж точно не счастливо.       Да и конец попавшихся «жуликов» как правило удручающий. Особенно у тех, кто додумался обжуливать своих же соратников по преступному цеху.       Флабул незаслуженно долго заигрался в выдающееся исключение из правил собственной расы.       Но игры заканчиваются… а его уж подавно не только сдала все ставки, но и уже объявила счёт. — Какая впрочем уже разница, кто я, кто ты… Насколько мне известно, тебе уже вынесли приговор, мне лишь приказано придержать тебя до появления тех, кто отвезёт тебя к палачу. Даже мелковата как-то моя роль здесь, не находишь…       Флабул снова предпринял попытку шевельнуться. За неё он тут же расплатился приступом боли, выбившем из него столь ненавистные и обидные слёзы.       Охотнику за головами было плевать на них. За время своей работы он и не на такое насмотрелся…       А Флобулу вдруг вспомнилось…       …Жёлтое ясное небо, оранжевый песок. Сладкое послевкусие победы над одной зазнавшейся «креветкой» на гонках. Помимо него особый пивной порошок, потребляемый лишь расами, подобными китообразным, приятно скрипел на зубах, а голова была пуста и легка, иногда взрываясь болью при особо крутых поворотах.       С такого, казалось, похмелья, самое то с разбегу прыгнуть в послушные волны такой близкой большой воды. Да вот беда — местное море мало годилось для купания. Нет, не кислота и даже химикатами особо не отравлено, а особо опасных форм жизни там и вовсе не водится.       Просто мало у кого из Разумных Рас при виде на полуподтаявшее желе из рыбьего жира, на которое больше всего походило это море, появиться мысль туда не только нырнуть, но и хотя бы одну лапку обмакнуть.       И вот на берегу этого моря, а точнее возле стоящих на берегу бело-полосатых круглых скал, сплошь усыпанных дырками как на сотах драгийских ос, стояла делегация Проповедников. Самых классических. Его расы. Иумие!       Они что-то там бормотали о Шебу Предвечном, о важности сохранения гармонии во Вселенной и любви ко всем расам, населяющим её, и прочую подобную чушь. Даже репертуар особо не удосуживались сменять от планеты к планете. Флабул точно не запомнил да и не пытался запомнить, что они там говорили. Просто кучка психов из нескольких рас, в центре которой его родная по генетике… Но не по духу.       Это было даже странно, и чуть забавно, хотя и с душком горького. Флабул — оторванная ветвь своей расы. Неожиданное исключение из правил — закоренелый грешник в большой семье святош.       Вот только именно сейчас не тянуло Флабула больше смеяться и особо рассуждать над этим сложившимся казусом Судьбы. Прямо перед ним в кровавой пелене Охотник ждал окончательной расправы над его жизнью, а эхо воспоминаний вдруг дохнуло неожиданной, внезапной, словно прозрение, ностальгией.       Почему-то больше, чем когда-то, оглядываясь на ту далёкую планету с жёлтыми как моча цыплёнка небесами, Флобулу вспоминалась не его внезапно обнаружившаяся отделённость от общности проповедников Шебу Предвечного. А то спокойствие и смирение в их фигурах и голосах, как у нашедших своё место в жизни, что есть тайный предел мечтания любого разумного существа. И точно не фанатичное сияние тихого маразма мог прочитать уже опытный мошенник в глазах проповедников той маленькой паствы.       То, что так далеко и чуждо было для мира Флобула. То, что так редко встречалось именно в столь чистом от безумия виде, что можно назвать предтечей счастья.       Как назло, но именно эта «предтеча счастья» и именно сейчас, когда для него всё так позорно кончилось, больше всего занимала и не давала покоя Флобулу.       От этого он заворочался сильнее, отупевая от боли в сломанном фильтре. Но благодаря этой же боли до него дошло, что немного его воздуха оставалось для того, что бы ещё что-нибудь сказать. Или спросить. — Слушай, хотя, можешь не отвечать… Мне уже не важно кто ты, какой ты расы, планеты, что привело тебя… в наш мир. Одно только интересно мне… бывал ли ты, или кто-нибудь из твоих знакомых, счастлив от такой жизни?       Охотник, до этого отвлёкшийся на странные манипуляции с зажигалкой, вдруг резко обернулся на вопрос. Опять что-то трудноопределимое мелькнуло в его тёмно-жёлтых глазах с маленьким круглым зрачком. Но Флобул кое-что всё же рассмотрел, вопрос его задел.       Однако мужчина-гуманоид быстро взял себя в руки и выражение его глаз вновь обрело равнодушно-рабочий дух. — Счастье? О чём ты? — без всякого выражения произнёс наёмник, а затем чуть отвернулся и склонил голову слегка набок. Так, что бы широкополая шляпа накрыла тенью большую часть его лица. Затем стянул с себя красную горловину-маску, закусив фильтр уже тлеющей сигареты. Зажигалка щёлкнула раз огнём и погасла. — Если ты имеешь в виду те виды удовольствий, что предлагаются видами заведений, как когда-то этот бар, то я обычно обхожусь выпивкой и куревом. А, ещё чувством удовлетворения от любой тяжёлой и интересной выполненной работы. Кому как, но для меня это куда больший кайф, чем девочки и наркотики. Или другие извращения.       Всё так же спокойно и внешне безразлично ответил охотник за головами. Но только для Флобула тон его речи уже не имел значения.       Он ответил. — Это то да… у каждого свои вкусы... но разве в этом… ли… счастье? — осмелился вновь продолжить «проповедник».       Охотник только дрогнул уголком губ, отчего сигарета в его зубах вильнула, и как показалось в плавающем взоре Флобула, чуть мигнула огоньком. — Счастье — не для нас понятие. Кажется, твоим сородичам в какой-то мере это ещё знакомо. Но точно не нам, добровольно расписавшимся в своей путёвке в Ад. — Ад… Что это? — Флобулу становилось всё труднее думать, разум туманился. Однако отдельные фразы и их смыслы всплывали, подобно льдинам после расколовшегося айсберга, очень произвольно. — Объясни… хоть. Ты ведь вейланин? Или… беггарец?.. Очень похож, но не совсем, — Флобул отчаянно откашлялся, но всё равно постарался спросить. — Как и какое отношение имеет то… сколько тебе дадут за… мою… причастность к Расе?       Охотник молчал. Очевидно, что в общении со своими жертвами он был более тонким психологом, чем даже заматеревший в мошенничестве Флабул. Однако сам уумие, хоть и слабел, всё более отдавал себе отчёт лишь в одной мысли: Флабул как никогда хочет жить! — Если я всё равно проиграл… Да какое это имеет значение… Мы все проиграли… Пожалуйста, ответь — ты хоть где-нибудь чувствовал себя своим? На своём месте? Вот я… нет. Нигде и никогда.       Флабул замолк, что бы перевести дух. А затем продолжил: — Знаешь, в какой-то момент мне даже нравилось чувствовать себя уникальным. Изгой из своей расы, случайно выросший и выживший там, где мои сородичи погибают… Я не знал никогда, как молиться Шебу, срывать с себя последнюю рубашку для ближнего, быть верным своему слову… да просто не любил я быть верным с тех пор, как от меня начали этого просить разные мерзавцы и ублюдки на невольничьи рынк… Кхаа-кхе! Спустя мгновение: — Пожалуй, единственное, что меня связывало с другими Проповедниками, это пилотирование… И да вот… жажда исповеди, как сейчас перед тобой, моим мучителем и убийцей. Ты… верить мне не станешь… и правильно… — Флобул очередной раз разразился кашлем, в которой слышалась тень усмешки над своей судьбой. — Я мошенник, и это правда. Как и то, что я одурачил и обокрал своих же… картель, на который работал. З…Золотой Дракон… Не смог, не удержался, позволив себе уверовать, что я почти… лучший в своём деле…       Флобула с новой силой пробрал кровавый кашель. И особо одарённым доктором быть не надо, что бы знать, к чему это всё.       В этот раз ему не суждено было выкарабкаться. И Флабул это не только осознал, но и принял сей факт. От такого не спасёт даже его врождённая гибернезация.       Даже как-то легко у него это получилось, словно в глубине души он готовился к чему то подобному. На миг ему даже подумалось, что всё же остатки совестливости его расы ещё не окончательно сгнили в кислотных океанах его грешной души… Неожиданное открытие… — Ну и пусть… Будь теперь как… Деньги промотать не успел, закопал на заднем дворе этой лачуги… в подполе… подвала… Да пускай твои наниматели подавятся ими, так им и передай… ты ведь этого ждал?..       Охотник только вытащил сигарету, выдохнув облегчённо дым. А ведь ему говорили, что это опытный и упорный гад, будет молчать до последнего при любых пытках.       Но как не раз показывал ему старый учитель, господин Опыт, мало кому удаётся выдержать такую величайшую пытку из пыток, как Ожидание.       А необходимое для этого Терпение, как известно, нынче во Вселенском дефиците.       Хех! Видать и правда… не рождён я… для… гения преступного мира… — произнёс Флобул, окончательно приняв и осознав свой наступивший конец. А вслед за этим его сознание благодарно погрузилось в смутную вязкость забытья… — Здорово ты его, однако… — озадаченно почесал голову один из стервятников. — Заказчик просил клиента в полуживом состоянии, а не наоборот.       Его напарник ничего не ответил. Только неопределённо повёл плечами. А из-за обычной для их банды Охотников за головами красной повязки на пол лица, мысли и чувства его были трудно определимы. Хотя, по правде, их и без повязки трудно определить точно. — В любом случае, свою часть работы я выполнил. Дальше он уже твоя забота. И заказчика, разумеется.       От охотника-недовейланина несло чем-то кислым и острым. Напарник догадался, что тот снова курил. Да впрочем не важно, Шебу с этим безродым выродком. В любом случае «клиент» на борту, а вот с выручкой скорей всего будет туго. Стервятник был достаточно опытен, что бы понимать, что такие заказчики, как их, предпочитают сами доделывать «клиентов», а стало быть гуманоиду придётся очень сильно урезать гонорар.       Впрочем, не было заметно, что бы «недовейланина» это сильно волновало. — Кэп, у нас проблемы! Сбой в системе навигации корабля! — Шшизт тебя побери! Кажется в распределителе тоже неполадки!       Капитана стервятников всё более настораживало то, как их ещё стойкий корабль, последний раз нуждавшийся в починке только два с половиной мегапульса назад, вдруг выйдя из гиперпросранства, разом начал «расцветать» красными экранами известий о сбоях. — Где этот механик шляется? Отправьте его в машинное разбираться… — У нас ещё проблемы, кэп! — продолжил пилот. — похоже, нас засёк патруль Союза.       И в правду в иллюминаторе уже виднелись характерные шатлы мито и прочих уродов из Союза Равновесия и Порядка. — Дерьмо! Похоже, нас кто-то сдал, — другой причины происшествия капитан «стервятников» не видел. Сама собой голова его повернулась в сторону стоящего невозмутимым новичка, который ещё недавно так ярко проявил себя на последнем задании…       Флабул открыл глаза, и увидел темноту. Первое время у него успела возникнуть мысль, что именно так и выглядит тот мифический «Ад». Но проснувшаяся следом боль по всему телу и органах дыхания в особенности подтвердили обратное.       Не успевшего обдумать это всё Флабула ослепила вспышка яркого света, появившаяся вслед за звуком расстёгиваемой молнией.       Флабул пытался вскрикнуть, но вместо крика получился слабый хрип. Когда слезящиеся глаза привыкли к слепящему свету, он смог различить фигуры китообразных Проповедников. И отверженные сородичи Флабула над ним очень сильно суетились. — Как ты? Тише, тише, сейчас мы тебе поможем, брат, — тихо произнесла женщина-уумие, явно настоятельница местного храма.       Остальные послушники, повинуюсь приказу старшей Проповедницы, аккуратно унесли раненого собрата на носилках. Проповедница обернулась было поблагодарить таинственного инопланетянина, привёзшего в их святую обитель еле живого, но ещё способного вернуться к жизни сородичего. Но обернувшись, не увидела за спиной никого. Таинственная фигура гуманоида в плаще и шляпе словно испарилась, сделав своё дело.       Охотник за головами тенью скользнул в небольшой храм. Там, среди колонн на ступенях сидела хрупкая женская фигура. На первый взгляд — молилась. На более внимательный — ждала.       Молодая таджарка не подавала виду, что заметила подошедшего ещё за долго до того, как тот вошёл в ворота помещения, и подняла плоское лицо своё только тогда, когда Охотник уже стоял напротив неё. — А я уже не ожжидала, шшш-то вссстречу тебя так ссссскоро, Каро, — внимательные глаза с узкими щёлками зрачков чутко смотрели на того, кого она знала и помнила уже очень давно. — Как ни странно, я тоже не ожидал так скоро снова найти тебя, Тшиллара, — было заметно, что и мужчина тоже её не забыл. Во только какой памятью, доброй или не очень, задавалась вопросом таджарка. — Да ещё в таком месте… Вот уж не ждал такого от настоящего учёного, почти профессора, до мозга костей — оказаться в столь сомнительном месте и в такой непривычной для тебя роли. Храм и монашка. Хэ! — Вряд ли бардель лучш-ше, — таджарка только усмехнулась уголками своих узких губ.       Кто-то может скажет, что у рептилиоподобных нет сердца. Но тот вряд ли тогда может знать, откуда в таджарском языке могло родиться слово «Каро», которое было подарено этому когда-то ещё безобидному мальчишке с одной очень далёкой изолированной планеты.       Ссссмотрю, тебе ужж-же надоело летать сссо «сссстервятниками»? Нет, не думай, чч-что я пытаюсссь залезззать вновь в твои чувссства, — произнесла она чуть дрожащим от окружающего холода и врождённого расового акцента голосом. И произнесла вполне искренне, Каро это заметил. — Да я и не думаю, что ты взялась за старое. Просто вдруг и в прям, надоело летать в стае сумасбродов-садистов. Видать, старею. А тут ещё вспомнилось кое-что на досуге, решил, что лишним навестить тебя не будет.       Тогда легендарный в своей грозной славе, опасный одиночка, охотник за головами, убийца и террорист, ещё не подозревал, что эта встреча — лишь ещё одна решающая развилка, которая обязательно вернёт одну блудную птичку в её родные края.       На родную планету, с которой его совсем ещё неокрепшим детёнышем забрала одна ящероподобная учёная. Можно сказать, спасла. А затем вернула уже зрелым хищником. — Так ш-што жжже теперь, Феникссс? — осторожно поинтересовалась Тшиллара, по совместительству бывший старший исследователь межгалактической станции Изоляционного Корпуса планеты Теозис. — Для начала знай: я тебя прощаю, — ответил с почти забытой искрой грусти в глазах её подопечный. Уже взрослый, состоявшийся мужчина, но где-то в глубине…       Тшиллара всегда видела в нём всё того же очень одарённого и чудного мальчика, которого она без зазрения совести похитила с его родной планеты, а потом и забрала со станции после изгнания. Ни разу не пожалев об этом потом. Почти.       Так что жже, всссё таки, возвращаеш-шься? — спустя мгновение снова обратилась она.       Каро Феникс молчал. Пока.       Ведь он был всего лишь бывшим подопытным мальчишкой, увезённым с планеты в разгар одной страшной войны. Планеты, которую её коренное население называет Землёй.