Взглянуть под иным углом.

Глава 6.       Без полетов, Гарри едва не лез на стену. Спасало только плотное налегание на учебу, самостоятельную практику, и занятия в их небольшом кружке ЗОТИ. Рон увлеченный Лавандой, не замечал, как отдалился от друзей. И все чаще вечера Гарри и Гермиона проводили за книгой сидя на диване или в кресле. По Хогвартсу вновь поползли слухи, что они встречаются, хотя это было не так. Они просто проводили время вместе, ведь они лучшие друзья, как утверждали оба подростка.       Время шло, Амбридж получала еще больше власти от министра и его назначений и декретов. Гарри старался изо всех сил не нарываться. Ему было тяжело сдерживать свой характер и горячий, гриффиндорский темперамент. Да и не ему одному. Многие его однокурсники уже не раз и не два получали отработки у Генерального Инспектора Хогвартса. Многие видели, как его провоцирует Амбридж, и чего ему стоит терпеть все ее нападки. Порой он буквально вылетал из кабинета, чтобы только разгромить заклинаниями какой-нибудь заброшенный класс. В такие моменты даже Малфой предпочитал молчать и не отсвечивать.       Луна предложила, использовать дополнительные консультации у преподавателей для практики заклинаний. Благо МакГонагал, Флитвик и все остальные не отказывали школьникам в помощи. А уж после того как Розовая Жаба посетила их уроки с еще большей охотой шли навстречу.       Гарри пару раз пытался поговорить с Директором, но тот его словно избегал. Марлин предположила, что у него для этого есть какие-то основания, и Гарри успокоился. Марлин еще ни разу не ошиблась в своих предположениях. А после того, как Дамблдор защищал его в суде, немного пошатнувшаяся вера была восстановлена. К тому же Марлин говорила, что это именно ее мнение, и что это ей не нравится директор, она ведь его не знает, так как знает Гарри, а следовательно может и ошибиться.       Гермионе эти дни тоже дались нелегко. Когда их рыжий приятель самоустранился, и они стали чаще проводить время вместе с Гарри, она начала понимать, что имела в виду тетя. Ей нравились те моменты, когда они сидели вместе, когда она спиной облокачивалась о его грудь, и они читали каждый свой учебник или книгу. В такие мгновения все заботы уходили, оставалось только уютное тепло и невероятное удобство. Она все чаще стала замечать за собой, что в ожидании подобного бросает взгляды на Гарри. Она лишь надеялась, что никто этого не видит. Она старалась сохранять спокойствие, но все чаще в ее голове, роились мысли — а какие на вкус его губы? А что будет если… И вот это если могло быть чем угодно. Гермиона обвиняла во всем тетю и ее шутки по поводу влюбленности, но уже и сама понимала, что влюбилась в своего лучшего друга, просто отказывается это признавать.       Гермиона видела состояние Гарри, и как тяжело ему сдерживать себя. Возможно сам парень этого и не замечал, зато это отлично видели все на их маленьком уроке ЗОТИ, как он кипит. С какой скоростью формирует заклинания, как лихо их разбрасывает. Но, надо отдать ему должное, Гарри никогда не срывался на них. Он всегда старался работать с едва-едва превышающей скоростью своего спарринг партнера. Это позволяло работать над собой и улучшать свои навыки.       — Гарри, ты не хочешь провести рождество с нами, мои родители приглашают тебя? — Спросила Гермиона, после того как Амбридж прицепилась к парню и отчитала его по какой-то мелочной и надуманной причине.       — А можно? — Робко уточнил парень. Гермиона только улыбнулась и кивнула головой. Теперь ей еще родителей предстояло уговорить. — Тогда я с радостью. — Заверил ее Гарри, у которого настроение поползло вверх.       А вот чего она не ожидала, это того, что родителей не придется уговаривать, и они едва ли не с радостью согласятся принять у себя Гарри. Тетя Марлин пошутила, что Гермиона наконец-то сделала первый шаг на сближение со своим «другом», причем, когда она это произносила, так и читалось «парнем».       Минерва МакГонагал конечно удивилась решению Гарри провести рождество вне школы, но с легким сердцем подписала разрешение. Она видела как мальчику достается от Амбридж, и чего стоит ему это терпеть. Уже не раз и не два она отвлекала Генерального инспектора, что могла застукать Гарри за разгромом очередного класса. Ей несколько раз приходилось исправлять последствия его заклинаний, но она по прежнему предпочитала умалчивать об этом.       И все бы наверное сложилось как и хотели подростки, если бы не сон Гарри. Сон в котором змея Волан-де-Морта нападает на Артура Уизли. Гарри, тогда даже толком не думал, и почти моментально побежал к своему Декану, несмотря на то, что была ночь, а после и к директору. Директор отправил портреты проверить, а затем, пришли первые известия. Декана отправили разбудить оставшихся Уизли, а затем их всех скопом переправили на Гриммо. Гарри даже не успел попрощаться или сказать что-то Гермионе, ее в отличии от остальных оставили в замке.       Но тут Минерва взяла на себя инициативу, и еще ранним утром предупредила Гермиону, о случившемся ночью происшествии, и его последствиях. Гермиона сильно расстроилась. Она надеялась провести каникулы вдвоем с Гарри. Видимо сама судьба против этого.       Это рождество для Гермионы было наполнено грустью, даже в кругу семьи с любящими ее родителями, она ощущала пустоту и немного одиночества. Ей не хватало Гарри. Она за эти пару месяцев слишком привыкла, что он всегда рядом. А читая она невольно поднимала руку, чтобы столь привычно зарыться пальцами в его непослушную шевелюру. Благо с подобным ей помогал справиться Живоглот и его пушистая шерсть, но все равно это было не то, чего ей так хотелось.       Немного поправило ситуацию общение через сквозное зеркало, но это по прежнему было не то. Ей порой не хватало тепла его тела рядом. Сопения, когда он что-то не понимает, но упорно пытается осознать. Казалось всего пара недель разлуки, а мир словно выцвел как негатив. Потерял краски, как нарисованный карандашом набросок. Именно эти рождественские дни проведенные с семьей дали толчок к пониманию того, что именно она испытывает к своему лучшему другу. Она и раньше замечала, сколь разительно изменились их отношения после бесед с Марлин. А вот теперь это стало настолько очевидно, что даже она не могла отрицать. Да по большому счету и не хотела.       Еще до того как Гарри услышал, что с мистером Уизли все будет в порядке, и до того как они все вместе отправились его навестить в больницу у Гарри неожиданно возникла идея, которую он очень хотел обсудить именно с Гермионой и ее родителями. Ведь в какой-то мере это касалось и их тоже. И если с первой частью идеи ему помогла Тонкс, то вот со второй возникли небольшие затруднения, пока он не получил с помощью Хедвиг сквозное зеркало и не связался с Гермионой. К сожалению вторая часть его плана была завязана, непосредственно на родителей Гермионы.       А все просто, Гарри очень хотел помочь Ремусу. Он видел как тяжело старому другу приходится без работы, которую ему как оборотню, да еще и прославившемуся в газете никто не хотел давать. Он замечал, как Ремус тяготится тем, что якобы сидит на шее у Сириуса. И он хотел ему помочь. И тогда он придумал устроить Ремуса в клинику родителей Гермионы. Он даже был готов платить ему из собственного сейфа предварительно обменяв галеоны на фунты. Но, для первой части плана нужна была нормальная, а не потрепанная одежда. И именно с этой частью помогла справиться Тонкс, которой судя по всему Ремус был не безразличен.       Тогда они придумали план с хождением по магазинам, с целью купить подарки к рождеству. А в одном из магазинов пока Тонкс отвлекала Ремуса каким-то разговором, Гарри подошел к продавцу и тихо заговорил:       — Добрый день. Вы не могли бы мне помочь, — поинтересовался он у продавца, — мне надо на глаз подобрать несколько костюмов, хороших костюмов, можно даже дорогих, для своего дяди. — На этих словах он кивнул в сторону Ремуса беседующего с Тонкс. — У него временные трудности. И он слишком горд и не принимает помощи просто так, даже от родственников, но от рождественского подарка отказаться не посмеет. Вот мы и задумали спрятать подарки для него в ворохе купленных мною вещей.       — Всенепременно. — Улыбнулась продавец.       Пока Тонкс продолжала отвлекать Ремуса, Гарри и продавец, не сильно скрываясь и все время оставаясь на виду, спокойно подобрали вполне неплохой гардероб для упрямца, состоящий не только из добротных, хороших и дорогих вещей, но и несколько повседневных нарядов. Гарри сердечно поблагодарил и распрощался с продавцом вполне довольный как собой так и произведенными покупками. Тонкс же просто и без затей отнесла купленные вещи в магическое ателье, где на тех сделали рунную вышивку и зачаровали. Это был их совместный подарок.       А после рождества, когда Люпин недоверчиво рассматривал новые вещи, и даже пытался отказаться, встретив два категорических отказа. Гарри ошарашил его новостью, что они с Гермионой возможно помогут найти ему работу. Да, не в магическом мире, а в магловском, но ведь деньги есть деньги. Да и его пушистая проблема не сильно будет ему мешать, ведь люди которые возможно станут его работодателями это родители Гермионы. К тому же, так он сможет за ними присмотреть, а то мало ли что. Особенно это актуально в связи с массовым побегом заключенных из Азкабана.       Люпин был настолько тронут, что едва не заплакал от счастья. Зато Тонкс удостоилась довольно жаркого поцелуя. И судя по блестящим глазам девушки, на одном только поцелуе она останавливаться не собирается. Слишком решительный у нее настрой. А блеск в глазах пугал даже Гарри.       После рождества, Гарри, Тонкс и Люпин ненадолго покинули Площадь Гриммо, и направились в дом Грейнджеров. Люпин был одет в один из новых костюмов, а вот Тонкс щеголяла цветным пуховиком и рваными джинсами, да еще и прической цвета морской волны. Наверное со стороны они представляли собой забавное зрелище, особенно Тонкс что активно клеилась к Ремусу, а тот стесняясь и краснея отвечал ей.       Дверь открыла Гермиона и едва ли не с порога бросилась обнимать Гарри. Гарри так же обнял ее в ответ. Ему вдруг стало так хорошо и уютно, а еще не хотелось ее отпускать. Хотелось стоять так вечность и прижимать к себе такую теплую и мягкую подругу.       — Эй, голубки, хорош обниматься, мы сюда вроде как по делу пришли. — Поддела их Тонкс, сама при этом обнимая Ремуса со спины и болтая ногами в воздухе.       Пока взрослые вели беседу на кухне, Гарри и Гермиона сидели в ее комнате и тоже разговаривали. Просто разговаривали, и ничего более. Гермиона уже осознавшая свои чувства к лучшему другу и Гарри, что был только на пути к этому открытию. Они беседовали ни о чем, обсуждая самые разные вещи. Гарри рассказал как они с Тонкс лихо провернули покупку вещей для Ремуса. Подруга поведала о времени в школе и своем ожидании Рождества и времени проведенном с родителями. Они говорили и говорили, и если бы не необходимость Гарри возвращаться обратно на площадь Гриммо так бы и продолжили говорить.       Вернувшись на Гриммо, Гарри за ужином заметил странное поведение домовика. Он словно случайно разбил тарелку Гарри. А затем вместо сока налил ему кофе в стакан. При этом делал большие глаза и мотал головой, когда на него никто кроме Гарри не смотрел. Разговор с домовиком принес довольно странные результаты. Молли что-то подливала в его порцию, а домовик благодарный за приказ ничего не выкидывать из дома, решил помочь своему благодетелю, хотя бы таким образом. Он не перестал обзывать его полукровкой и поносить, но при этом был благодарен. А когда Гарри еще узнал что из дома его крестного воруют, и предложил запереть вора предварительно отобрав палочку, в подвале и посадить на хлеб и воду до момента пока тот не поклянется собственной жизнью и магией вернуть все и более не воровать, так и вовсе даже оскорблять перестал. Но Гарри сам попросил его вернуться к прежней манере общения, иначе окружающие могли что-то заподозрить. Старый домовик согласился.       Так началась если не дружба то точно вполне плодотворное сотрудничество. Гарри просто не мог поступить иначе. Он вообще не понимал как можно воровать будучи приглашенным в чей-то дом. Для него это было немыслимо. А на хлебе и воде вполне можно нормально жить - он, Гарри, прямое тому свидетельство. Он даже это за наказание не считал, так небольшое порицание и только.       Единственной кому Гарри рассказал о достигнутом соглашении была Гермиона, которую, к слову, так же возмутило поведение так и оставшегося неизвестным вора. Она о подобных вещах и помыслить не могла, считая их в корне неверными и отвратительными, до сих пор распекая себя за украденные ингредиенты у Снейпа на втором курсе. Правда попеняла Гарри на его чрезмерную по ее мнению жестокость, но с наказанием согласилась.       Когда домовик четвертый раз как бы случайно уронил тарелку Гарри, Сириус разозлился и начал его отчитывать. Гарри попробовал вступиться за домовика, но Сириус и слушать ничего не стал, отправил того в дальние комнаты. А вот Гарри зато успел быстро поменять стаканы с соком, и его стакан достался Рону. Его манипуляции заметила только Тонкс, но промолчала, лишь многообещающе улыбнулась и вздернула одну бровь, как бы намекая на возникшие у нее вопросы. Гарри понял, что придется ей все рассказать, в том числе и о соглашении с домовиком.       Тонкс тоже не была в восторге от того, что сделал Гарри, но отнеслась к подобному вполне благосклонно. А когда услышала, что эльф-домовик все делает потому, что в еду Гарри что-то подмешивают и вовсе задалась целью узнать, что же именно задумала Молли и она ли? Нимфадора даже толком не скрывалась и уже к вечеру Гарри мог слышать как Молли оправдывала свои поступки и действия, а Тонкс только еще больше злилась.       — Амортеция, Молли, это не игрушка! — кричала она. — Как тебе вообще в голову пришло подливать это подростку?! Ты же уже не ребенок! Я бы еще поняла, если бы это делала твоя дочь, но тебе то это зачем, Молли.       Гарри слышал как мама его лучшего друга оправдывает свои действия. Слышал как она кричит о счастье дочери. О том, что все это ради нее. О том, что их семья никогда бы не обидела Гарри. Рядом стояла красная словно рак Джинни, и тихо глотала слезы. Ей было действительно больно и обидно за поступок своей матери. И в какой-то момент она не выдержала и выскочила к скандалящим женщинам, закричала на мать.       Из бессвязных, и по большей части разрозненных криков Гарри понял, что Джинни может и была когда-то влюблена в Мальчика-Который-Выжил, как в образ героя. Но потом Гарри ее спас, и они даже подружились. Детская любовь ушла, они просто друзья.       —… да и вообще у меня уже есть парень! — Запальчиво закончила Джинни.       — Джинни девочка моя, что ты такое говоришь?! Ты же всегда так любила Гарри! — Воскликнула Молли. И явно собиралась спорить с дочерью.       Этому помешал мистер Уизли, он подкатил на своем кресле и оглушил жену. Затем поднял ее тело заклинанием, и с трудом поднялся с кресла. Он огляделся по сторонам виноватым взглядом и произнес:       — Я приношу извинения за действия своей супруги. Нам лучше покинуть дом. Я поговорю с Молли дома. Гарри, еще раз извини, я даже не догадывался… — он оборвал себя на полуслове и опустил голову. — Ты спас меня, спас мою дочь. Прости, Гарри, нам, нашему поступку, нет оправдания. — Было видно как тяжело ему даются эти слова. — Я лишь прошу, не отталкивай Джинни и Рона, они не знали о замыслах Молли и уж точно не хотели бы терять дружбу с тобой. Еще раз простите, и мы пойдем.       — Хорошо мистер Уизли. — Произнес Гарри. Внутри он кипел как чайник, на раскаленной плите, но пока еще сдерживал себя. — Я вижу, что вы, по крайней мере не виноваты, но вот с вашей женой мне пока лучше не общаться и вообще не встречаться, боюсь могу сказать то, о чем в последствии пожалею. — Признался он.       — Спасибо и на этом, — слабо улыбнулся Артур, и медленно и неуверенно зашагал в сторону камина. Джинни бросилась помогать отцу, и так же что-то бормотала с извинениями смотря на Гарри. А он ушел наверх в одну из пустующих комнат, его душа рвалась на части, ему было до безумия больно.       Даже под пытками Волан-де-Морта, там на кладбище ему не было так больно как сейчас. Те кому он доверял, те кого он считал своей семьей. Почему она поступила так с ним? За что? В чем он виновен? Он задавался этим вопросом и не находил ответа. Пока в комнату не вошла Тонкс и приобняв его за плечи растрепала волосы на голове.       — Не печалься, так или иначе все закончилось хорошо. — Тихо произнесла она. И Гарри не удержался выпалил все вопросы скопившиеся в душе едва удерживая предательские слезы. Тонкс слабо улыбнулась. — Знаешь ее тоже можно понять. — Тихо произнесла она. — Молли мать, и она хочет счастья своим детям. Хочет дать им самое лучшее, и по ее мнению ты для Джинни и есть лучшее.       Гарри эти слова не успокоили, но помогли удержать слезы в себе. Тонкс еще что-то говорила, пыталась донести до него, он не слушал. Сейчас весь его мир был сосредоточен вокруг этого маленького, но такого болезненного предательства. Он даже не знал как теперь вести себя с Роном, Джинни, близнецами и прочими. Их он не винил, они не знали. Он винил во всем Молли, но Артур ясно дал понять, что в любом случае разделит вину с женой, даже если сам ничего не знал. Гарри не знал как ему вообще быть, и даже слова Тонкс ему слабо помогали.       Утешением в эти дни ему стала подруга, о которой он мог точно сказать что она не предаст его и не оставит. Они разговаривали по сквозному зеркалу несколько часов кряду. Постепенно он стал оживать и возвращаться к прежнему состоянию. И даже смог вполне нормально общаться с близнецами, что эти дни ходили за ним с видом побитых щенков. Рон от них не сильно отставал, но был больше поглощен перепиской с Лавандой. Гарри не мог долго на него сердиться, в конце концов это же Рон. А вот Джинни появлялась на Гриммо редко и каждый раз краснея прятала глаза. Она как и он слишком близко к сердцу восприняла поступок матери, но в отличии от Гарри ей было не с кем поговорить и поделиться своей болью.       В последний день своих рождественских каникул Гарри не спалось. И он прогуливался по старому особняку, словно по коридорам ночного Хогвартса. В доме как и в замке присутствовали портреты с живыми изображениями, которые сейчас спали. В замке это были картины, но здесь именно портреты бывших хозяев. Он медленно шел от одной рамы к другой и читал имена когда-то большого семейства. Почти все они были так или иначе связаны со звездами. Но встречались и иные. И Гарри задавался вопросом, по какому принципу Блэки называли своих детей? Почему допустим две взрослые похожие друг на друга женщины имеют разные имена. У одной оно как и у всех остальных связано со звездами, а у другой обычное, красивое имя. Почему? Он мог бы спросить у крестного, но что-то останавливало его от этого поступка. (Автору тупо не дает покоя имя Нарциссы Малфой из канона. Если она урожденная Блэк, почему у нее не звездное имя?)