Хроники Конца Света, который не случился.

За сотни лет у людей сложились определенные традиции и обычаи. Конечно, у каждого свои ценности, которые очень отличаются, могут не совпадать, противоречить друг другу. Но есть некоторые, которые в душе отзываются одинаково, задевают какие-то определенные струны, будят что-то светлое и чудесное, спрятанное глубоко. У каждого человека должен быть дом. Место, куда он может вернуться с тяжелой и утомительной работы или после веселой вечеринки, хмельной и озорной, не важно. Но должна быть дверь, к которой подойдут ключи, завалившиеся за подкладку в кармане, которую откроешь и услышишь чьё-то радостное: «Ты пришёл, наконец-то!». И чтобы пахло чем-то горячим и вкусным, уютным, домашним. Наверное, вот этот кто-то, кто шагнёт навстречу и поможет стянуть промокшие под дождем пальто и шарф, полотенцем промокнет торчащие в разные стороны волосы и обнимет, не обращая внимания на грязь на одежде — самое важное составляющее. Так же, есть праздники и события, которые без близких людей теряют весь свой смысл. На свадьбе хочется видеть родные лица, сидящие в первом ряду. Родители, самые близкие друзья. Конечно, главный человек будет стоять рядом, переплетая пальцы, но и сияющий взгляд мамы или гордо вскинутый подбородок отца — неотъемлемая часть всего происходящего. День рождения каждый предпочитает праздновать по-своему. Кому-то нужна большая тусовка, шум, праздник до утра. Некоторым хватает тихих посиделок на кухне с гитарой и самыми близкими друзьями, с которыми жизнь ведет уже много лет. Бывают и те, кто предпочитает проводить этот день в одиночестве, занимаясь любимыми делами, наслаждаясь тишиной и уединением. Но есть праздник, который нужно проводить в кругу семьи и друзей, в самом светлом доме, с самой вкусной едой и самыми любящими людьми рядом. Это закон мироздания, по-другому нельзя. Их вылет задержали практически на два дня. За эти 40 часов в аэропорту они едва не сошли с ума. Метель не унималась, заметая огромными снежными хлопьями и взлетную полосу, и большие раскинувшие крылья самолеты, и само здание. Кроули ходил кругами, ругаясь отвратительно и грязно во весь голос, пинал чемоданы и злился. На съемки, на Баал, которая не смогла все проконтролировать, на Хастура, который улетел днём ранее, на самого себя. Он должен был быть дома 22 декабря, чтобы превратить первое рождество, которое собирался провести с Азирафаэлем, в нечто потрясающее и волшебное: с большой душистой елкой, с мигающими лампочками по всей квартире, с подарками и объятиями под бой часов. Он хотел сделать из своей огромной холодной квартиры действительно достойный дом для своего любимого человека. А вместо этого он сидел на холодном стуле и натягивал на уши тонкое пальто. Пустые стаканчики из-под кофе валялись под ногами. Они с Баал спали прямо на сумках, по очереди глядели на табло и ходили к информационным стойкам, чтобы хоть что-нибудь узнать. Но вылет откладывали, время шло. Телефон грелся в ладонях Кроули, потому что он безостановочно крутил его, перекладывал из одной в другую, смотрел на часы. Азирафаэль не злился, отвечал как обычно по-доброму, ласково. Успокаивал злющего Энтони, просил не срываться на директора, рассказывал о том, какой снежной и холодной была прошлая ночь. Он ничего не говорил, но Кроули чувствовал грусть в таком родном голосе, слышал тихие вздохи. Чувствовал себя последним мудаком, который так глупо попал в ловушку стихии и обстоятельств. То, что он не успеет на Рождество было понятно любому идиоту. Пересилив себя, Энтони позвонил Азирафаэлю через мессенджер, включая камеру. Хотелось видеть его лицо, не прятаться за телефонную трубку. Два дня без нормального сна и элементарного душа, само собой, отпечатались на его лице. Под глазами были синяки, белки были красными от усталости, волосы торчали, хотя он и стягивал их в хвост. Кроули старался не снимать очков в таком людном месте, но в этот раз содрал их раздраженно и бросил на соседнее сидение. Азирафаэль ответил после первого же гудка. Он был в своём магазине. Кроули видел уютный белый свитер с высоким вязаным воротом, который лично купил ему. Книжные полки были украшены еловыми ветками и бантами, мигали лампочки на окнах. Увидев звонившего, Азирафаэль улыбнулся радостно, чуть щуря светлые глаза. — Мой дорогой! — голос его звучал довольно и звонко, выдавая истинные чувства. — Привет, — через силу улыбнулся Энтони. — Вы все ещё в аэропорту, — констатировал Азирафаэль, чья улыбка чуть померкла, но он продолжал смотреть широко распахнутыми глазами. — К сожалению, метель не стихает, — Кроули положил голову на локоть, не в силах сопротивляться усталости. — Сколько ты уже не спишь? — серьезно спросил Азирафаэль. — Опять на кофе? — Тут больше ничего нет, — в своё оправдание Энтони показал на автомат с кофе и чипсами. — Баал удалось раздобыть немного бургеров, но я не могу это есть. Я просто хочу к тебе. Азирафаэль прошёл по залу и опустился в кресло, становясь таким уютным и тёплым, что Кроули едва не взвыл в голос от жгущего желания оказаться рядом и наконец заснуть. Он представил, как в магазине пахнет старой бумагой и одновременно с этим свежей краской, а от самого коллекционера какао и шоколадом. Обида, помноженная на разочарование и злость встали поперёк горла. Так сильно захотелось элементарно расплакаться, как ребенок, которому никак не покупают такую желанную машинку или не пускают гулять, когда все остальные ребята уже давно на улице. — Кроули, — позвал Азирафаэль, прекрасно прочитав по дрогнувшим губам и изогнувшимся бровям чужое состояние. — Все хорошо, вы скоро прилетите, ты окажешься дома и сможешь отдохнуть. А потом мы пойдём гулять. — Я не хочу… — хрипло сказал он. — Чтобы ты сидел дома в Рождество. Не хочу, чтобы ты был один. — Но как же… — растерянность отразилась на лице мужчины. — Пойди к кому-нибудь, — спазм, сковавший горло Энтони на этих словах едва не задушил его. — В гости. Или, может быть, на площадь. Если захочешь. — Зачем? — не понял Азирафаэль и сел ровнее, взяв телефон в две руки. — Там будет народ, там каток, я не знаю, — Кроули не мог смотреть на него, глядел на ненавистное табло и сжимал тонкие губы. — Но что мне там делать без тебя? — мягкая улыбка снова отразилась в экране, уничтожая зародившуюся в его душе злость и раздражение. — Дорогой мой, я не хочу праздновать Рождество непонятно с кем, когда ты сидишь в аэропорту. — Но так хотя бы кто-то из нас получит удовольствие, — возразил Энтони. — Не нужно тебе сидеть одному в пустой квартире. — Если я останусь в магазине, ты успокоишься? — Азирафаэль склонил голову к плечу в забавном жесте. — Тогда оставь его открытым, — выставил встречное условие парень и подмигнул ему. — Вдруг, колядовать кто заглянет? — Думаешь? — вскинулся он. — Тогда надо успеть купить конфет! — Ангел, — устало закрыл глаза Кроули. — Мой рождественский ангел. — Я… — на бледных щеках выступил легкий румянец, но он не успел насладиться им всласть. — Ох, у меня вторая линия! Прости, пожалуйста! Прилетай скорее! И связь прервалась. ~~ Магазин был закрыт. Наглухо. Металлические шторы на окнах были опущены, свет погашен. Ступени уже успел замести мелкий снег. Фонари уютно светили вдоль улицы, редко проезжали машины. Вечер уже полностью вошёл в свои права. Все магазины были закрыты, кафе тоже. Работал только один круглосуточный, в котором все было дорогое и несвежее. Кроули в сердцах ударил рукой по двери. Он сам сказал Азирафаэлю его не ждать. Кто же знал, что Баал кому-то продаст свою душу и организует им самолёт. Похоже, ее тоже не устраивала перспектива провести Рождество в аэропорту на жестких стульях и чемоданах. С одной стороны, Энтони был рад, действительно рад, что Азирафаэль нашёл, чем себя занять. Но в глубине души он все же надеялся, что сможет сделать ему сюрприз. Что войдёт в магазин, с мороза раскрасневшийся, и увидит любимую удивленную улыбку. Он хотел прижимать к себе любимого человека, греть нос, уткнувшись в его щеку, засовывать ледяные ладони под свитер, заставляя ёжиться и вздрагивать. Он хотел вернуться домой. На звонки Азирафаэль не отвечал. Перегруженная линия то и дело не пропускала вызов, но когда удавалось, компанию Кроули составляли только длинные гудки. На секунду прижавшись спиной к холодной стене, он закрыл глаза и выдохнул. Иногда его жизнь напоминала тупой фарс. Переведя дыхание, он протянул руку, подзывая такси. Окна квартиры были темными. Закатив чемодан на лестницу, Энтони ощутил жгучее желание напиться чего-то алкогольного и крепкого. Он знал, что нельзя. Утром нужно было проснуться пораньше, купить Азирафаэлю подарок и поехать, наконец, отпраздновать как человек. Ключи не находились никаким образом, он перерыл всю сумку, которую держал в руках, потом принялся хлопать по карманам. Искомое обнаружилось через несколько минут, где-то под подкладкой, провалившееся до самого низа. Пришлось натягивать подол пальто на руку, словно рукав. Выкинет, как только окажется внутри. Разорвёт на куски и выкинет. К черту старые вещи. Стоило двери распахнуться, в лицо ударило тёплым воздухом, запахом жареного мяса и свежезаваренного чая. Он услышал какие-то рождественские песни, тихо играющие из гостиной комнаты. По стенам была развешана разноцветная мишура и бумажные фигурные шарики. Челюсть Энтони с грохотом упала вниз, едва не отдавив ноги. С кухни высунулась голова Азирафаэля. Он широко улыбнулся и шагнул навстречу, вытирая руки о завязанный кое-как фартук. Из волос у него торчали маленькие коричневые оленьи рожки с бубенцами, перезвякивающими при каждом шаге. Щеки Азирафаэля были перемазаны в муке, на ухе был след от джема. — Ты, наконец, приехал! — его голос звучал едва ли не звонче, чем все песни и колокольчики вместе. — Как раз вовремя! — Что… — глупо выдавил он из себя, пока любовник затаскивал его вместе с чемоданом в коридор и закрывал дверь. — Что? — Я думаю, что горячая ванна, ужин и какой-нибудь фильм ужасов, который ты так хотел посмотреть, смогут спасти этот день, — Азирафаэль ловко расстегнул его пальто, стряхивая прямо на пол остатки снега. — И… Договорить он не успел, потому что его сгребли в тесные объятия, прижимая к сильному телу. Кроули зарылся носом в светлые волосы, не в силах начать правильно дышать. Сердце стучало так быстро, где-то в горле, что было почти больно. Азирафаэль обнял его в ответ, под руками, поглаживая мягко по лопаткам. — Я думал, что ты пошёл праздновать… — хрипло сказал Кроули, кусая губы до боли. — Я знаю, я видел тебя в окно, — с улыбкой ответил Азирафаэль, чуть повернув голову. — Баал? — догадался хозяин преобразившейся квартиры — Баал, — подтвердил догадку Рождественский Олень. — Как только ты зашёл, я сразу включил все. Пришлось почти час сидеть в темноте и готовить на ощупь, знаешь ли. — Я вижу, — усталость пропитала все его слова, но ее вытеснила щемящая нежность, которая текла откуда-то из самой души. — Ты весь в джеме. — Сопутствующий ущерб, — нашёлся Азирафаэль. — Так что, ванна и… Кроули покачал головой и, на мгновение отстранившись, поймал чужие губы в поцелуй. Его ладони скользнули под испачканный в чем-то сладком свитер, касаясь нежной кожи и острых лопаток. Они опустились прямо на пол, в маленькие лужи, оставшиеся от растаявшего снега. Энтони выпутывался из мокрого пальто, отдирая пуговицы, и тихо шипел, Азирафаэль счастливо смеялся, и от этого звука внутри что-то дрожало, словно в резонанс. С улицы были слышны веселые крики и смех, праздничные песни пошли на второй круг. Но в светлых глазах отражались огоньки, мигающими самыми разными цветами, пахло свежей хвоей и яблочным джемом. Азирафаэль ударился затылком о пол и сморщился, но Энтони тут же подставил ладонь, накрывая мягкие пряди. Чемодан от чьего-то неосторожного движения завалился на бок, опрокидывая печальную вешалку. Домой нельзя опоздать, пока Вас ждут. Домой нужно спешить, чтобы излечить измученную душу и наполнить сердце искренними чувствами. Дома Вам всегда будут рады, с улыбкой выходить навстречу, выслушивать сбивчивые жалобы, подставлять плечо. Если Вам есть кому сказать: «Я вернулся и очень по тебе скучал», берегите это. Ничего ценнее в жизни не найдёте. Часы давно пробили двенадцать, на улице затихли все звуки. Они сидели около большой красивой елки, украшенной всевозможными игрушками, пили горячий глинтвейн и смотрели старый черно-белый ужастик. В какой-то момент Кроули дотянулся до пульта и нажал на паузу. Азирафаэль удивленно повернулся к нему. — Я тебя очень сильно люблю, — сказал Энтони с улыбкой, касаясь его щеки. — Каждую секунду, где бы я ни был. Рождественский ангел, заглядывающий к ним в окно, счастливо сощурился и растер покрасневшие щеки. Так же, как и Азирафаэль, который уткнулся в чужую грудь, пряча смущение и искреннюю радость. Чудеса совсем рядом, нужно лишь смотреть внимательнее.