***
— Боже мой, Ляпис, с тобой все в порядке? Все в порядке ли с Ляпис? Нет. Признается ли она? Нет. Впрочем, а что с ней не в порядке? У людей всегда много проблем, и про какую именно у неё спрашивают. Если Перл волнует этот шрам на руке, то тогда все прекрасно, на него Ляпис все равно, а если волнуется про то,что у Ляпис на душе, то тогда нет конечно. — Да что же ты молчишь! Тебе не больно?－ Не успокаивалась Перл. Будто можно было ждать чего-нибудь другого. Если больно внутри, то это не обязательно видно, если же снаружи, то это легко привлекает внимание. Люди такие предсказуемые. Стоило Ляпис получить этот шрам, то сразу каждый третий начал спрашивать, что это, откуда это, и не больно ли девушке. Многие начали даже проявлять заботу и напрашиваться помочь. Всех Ляпис пыталась куда по дальше отослать. Не в прямом смысле конечно. Ляпис не делала ничего, кроме как говорила пару слов, что доставляли собеседнику дискомфорт. Она не орала на людей, не материла, не говорила излюбленные нытиками: «Отстань, мне и так хорошо». Нет, она отвечала спокойно, без агрессии, или чего-то еще. Разве что с небольшим раздражением, но это ведь нормально, когда к тебе постоянно лезут. Многие бы не поняли, почему девушка отказывается от возможной помощи, не поняли бы так же, как и Ляпис не поняла тех, кто пытался ей помочь. На самом деле им ведь все равно на состояние девушки. И Ляпис ведь понимала, что им все равно, и люди тоже понимали, что Ляпис знала, что они чувствуют на самом деле. Она просто не понимала, зачем они продолжают делать вид, что им есть до неё какое-то дело. От того и пыталась отойти подальше. Все, кого Ляпис не могла понять, она сторонилась. Наверное, они играли на публику. Это звучит логичней всего. Все ведь хотят, чтобы тебя считали хорошим? Наверное, не все, но большинство. И это большинство постоянно ко всем лезет, дабы «помочь». Они просто играют на публику. Или тешат свое эго. Такое тоже возможно. Наверное, они хотят хоть в своих собственных глазах выглядеть лучше. Вполне нормально, если не лучший человек хотя-бы пытается делать вид, что он хороший. Это даже благородно. Все, кто говорит, что если ты мудак, но делаешь хорошие поступки, дабы им не казаться, то ты двуличный урод, те еще придурки. Если человек делает что-то хорошие, не все ли равно, с каких побуждений, и кто он на самом деле? Пусть человек хоть раз в жизнь покажется хоть себе хорошим, это ведь не преступление. Впрочем, Ляпис было все равно. На эту клоунаду с «хорошими» поступками, на свою клоунаду с отверганием этих «хороших» поступков. На то, какая она у себя в глазах, какая в глазах других… Все равно, абсолютно. Ей вообще нет ни до чего дела. Когда-то, было, но сейчас… Кто его знает, похоже, в девушке что-то сломалось. Она знает когда, но... не хочет это вспоминать, пытается блокировать это этим "все равно". Но и на это все равно. Для себя － она просто человек, который существует. Существует, и когда-нибудь перестанет это делать. Возможно, умрет, а возможно, начнет жить. Все равно. Возможно, кто-то скажет: «Она? Существует? Если это не жизнь, а существование, то что тогда у меня?!». Если ты хоть что-то чувствуешь, если ты завидуешь, любишь, злишься… Ты уже живешь. Ляпис же, просто существует. Бессмысленно и бесцельно существует. То что она шляется по парням, девушкам, барам, компаниям, каждый день проживает как последний, это ничего не значит. Ничего, абсолютно. И не может значить. По крайней мере, для неё. Возможно, кому-то, это не просто что-то значит, кому-то это даже вызывает эмоции. Ляпис отвыкла от них. От этих эмоций. Перестала их ощущать. Или не перестала, а просто начала игнорировать. Как и все окружающее. Неважно. В общем, ей плевать на все. На учебу, на родителей, на своих парней и девушек, на… все. И это было взаимное наплевательство. Всем все равно на всех, а кто говорит, что ему не все равно, тому все равно в двойне. — Да, нормально. Как ни крути, придется ответить. Если в случае с физическим повреждением не ответишь, а будешь продолжать морозится, как это делает девушка, от тебя уж точно не отстанут. Если начнешь морозить своего парня или девушку, то они разозлятся на тебя, и бросят. Если же это касается физической боли, то чем больше ты молчишь, тем сильнее складывается ощущение, что ты что-то скрываешь, и на самом деле, тебе еще больнее, чем на вид. — Точно? О боже. И всем «кто волнуется за тебя», просто обязательно продолжать делать вид, что им есть до тебя дело. И даже если ты им ответишь, что все в порядке, они продолжат тебя доставать. Боже, как же это бесит. Да впрочем, Ляпис все бесит. Вообще все. Эти «переживающие» за тебя люди, эти бесконечные отношения со всеми подряд, эта школа… эта жизнь, она тоже бесит… наверное. Ну, а как она может не бесить, если все и так бесит? Если бесит все вокруг, значит, тебя бесит само существование. И твое, и чужое. По крайней мере, так с Ляпис. Возможно, кого-то бесит все, кроме себя самого. «Видите-ли, я лучше всего». Такие люди ужасны. Все люди и так ужасны, просто по определению, но кто думает, что он не ужасен, ужасен больше всех остальных. И наоборот, кто признает, что он ужасен, ужасен уже менее. Ляпис признает. Но её это менее ужасной не делает. И хуже её, наверное, тоже ничего не сделает. Ну, а что может сделать хуже человека, которого все и так считают бесчувственной шлюхой? Наверное, ничего. А может, и есть что-то, что делает, но что это, Ляпис не знает, и знать не хочет. И даже если бы это что-то и случилось, ей было бы все равно. Ей всегда все равно. Может ли это что-то изменить? — Да, со мной точно все в порядке, и я не нуждаюсь абсолютно ни в какой помощи, и у этого шрама нет виновника кроме моей невнимательности. Все? Ляпис конечно все равно, но людям она отвечает. Скорее всего, просто по привычке. Но и отвечает она так, чтобы от неё отстали. За то время, что Ляпис начала отдаляться от общества, она также начала учить приемы, с помощью которых можно от это общества и ограждаться. Вот сейчас таким она и использовала. Если не хочешь большого количества вопросов, на которые нет желания отвечать, просто ответь сразу, и на все возможные. Многие считают, что такой ответ невежлив, и не подобающий, и просто перестают хотеть с тобой общаться. И сейчас действие этого приема и можно наблюдать. Перл фыркнула, и поскорее удалилась. Как Ляпис и хотела. Ей не нужна была компания, не нужен был собеседник. Ей нужен… покой, наверное. Она не знала, что ей нужно, не знала, почему отдалялась от нормального общения, играла в пользу однодневных отношений и пошлых разговоров, не знала, зачем ей это нужно. Да что вообще она знала? Ничего. Ничего, что бы отвечало на эти вопросы. Впрочем, ей ответы и не нужны были. Ей ничего не нужно было. Это наверное плохо, когда человеку плевать на все. Это вроде-бы даже признак депрессии. Впрочем, также признаком являются мысли о суициде, но Ляпис они не посещали. Или посещали. Она могла просто не обращать на это внимание. Она на очень много чего не обращает внимание, может не обращать и на неприятные мысли. Наверное, у Ляпис не просто депрессия, а какое-то очень странное её ответвление. Возможно, досели еще не задокументированное. Это ведь вполне возможно. Если депрессия － сильная психическая болезнь, вещь, что толкает людей на жуткие поступки, романтизированная, то почему состояние, в котором тебе на все все равно, и ты все игнорируешь, нет? Это не логично. Хотя, что в нашем мире логично? Наверное ничего. И на это все равно. И на логику, и на возможную болезнь. Ляпис посмотрела в сторону уходящей Перл. Она ушла уже как минимум минуту назад, и Ляпис по сути смотрела в пустоту. Впрочем, даже если бы тут кто-то кроме девушки и был, он бы не обратил на это внимание. Пускай Ляпис хоть час просто стоит на месте, и втыкает в одну точку, никто бы на это и внимание бы не обратил. Потому-что ты не будешь выглядеть страдающим. Всем все равно на всех, но тем, кто выглядит страдающим помогают. Потому, что у общества такие принципы. Хотя, даже это не совсем так. Эти самые принципы отступают, если человеку не было смысла помогать. Ляпис помогут, она красивая, да и дает, а вот какой-нибудь стремной толстушке, вряд-ли. Она ведь неприятная внешне, зачем ей помогать? Это плохо, наверное. Не все ведь из них могут как-то повлиять на себя. У некоторых проблемы врожденные, и они ну не как не могут изменить свой дефект. Их жалко. По крайней мере, для Ляпис, люди с отклонениями, пусть только во внешности, не обязательно инвалиды, или люди сильными физическими проблемами, просто некрасивые, это единственные люди, которых можно жалеть. И себя она к ним не относит. Ну да ладно, сейчас это не важно. － Важно…－ Говорила пустоте девушка.－ Что может быть важно? Наверное, жизнь. А может и нет. Она пожала плечами. На этот вопрос невозможно получить ответ. А те, кто отвечают на него, заблуждаются. Что бы ты не ответил, это будет неправильно. Может, для тебя все будет именно так, но обязательно найдется хотя бы один человек, что считает твою точку зрения истинно неправильной. Так всегда бывает. Мы люди, мы создания странные, непонятые, нелогичные. В нас нет смысла, как и во всем. Но мы продолжаем его искать. «Смысл жизни － Любовь!». Это глупо, но Ляпис обожает людей, что так говорят. Эта фраза звучит даже более глупо, чем жизнь ради жизни. Жизнь, ради возможно нереальной эмоции! Ну не глупо? Ляпис улыбнулась. Очень, очень глупо. И еще более бессмысленно чем все окружающее. Жить ради ничего. В этом нет смысла. Никакого, вообще. Впрочем, в отличии от самой философии любви, у этой фразы был смысл. Возможно, он отличался от того, что эту фразу вкладывал автор, но он был. Не подумай бы об этом Ляпис, сейчас бы она не шла с улыбкой на лице и сигаретой в руке в туалет, дабы покурить, и спокойно обдумать… что-то. Все равно что, главное, подумать, покопаться в себе. Настроение у неё было такое. Как там это называется? Неважно. Возможно, у такого даже нет названия. А может и есть, Ляпис не увлекается психологией, и не может знать. Главное, сейчас у неё именно такое состояние. Хочется сидеть, и копаться в себе. Сидеть, и вырывать самые темные и грязные могилы, открывать шкафы с самыми жуткими скелетами, и просто узнавать о себе что-то интересное. А может и скучное, главное, узнать себя по лучше. Конечно, такое самокопание не обязано принести положительного результата, а чаще даже наоборот, заставляет думать о депрессии и суициде, но… это как садо-мазохизм. Вроде бы больно, но боль сама то приятна. Да, для некоторых, в том числе Ляпис, самокопание это личный способ доставить себе мазохистское удовольствие. Да, это странно, но… приятно. Приятно думать о том, что ты натворил, что ты есть, чем ты был… Чем мог быть, и чем можешь стать. Это такой эскапизм. Немного своеобразная его версия. В которой ты бежишь не от себя и будничности, а наоборот в себя, в свою жизнь. Только внутрь её, в её корни. Это можно назвать… － Неправильная версия эскапизма. Звучит длинно и глупо, но логично.－ Комментировала Ляпис, поднимаясь на лестнице на самый верхний этаж. Да, Ляпис направлялась именно в тот санузел, что был от неё дальше всего. И в этом был смысл. Им почти никогда не пользовались, и никогда не чистили, и заходили туда разве что такие же как и Ляпис, кто хотел покурить. Но то что его редко используют, это не единственная причина, по которой Ляпис направляется именно туда. Как бы странно ни было, но в туалете на самом верху было окно. И его даже можно было открыть, так что курить с него было одно удовольствие. Как ни как, в общежитии было целых семь этажей, и с самого последнего открывался просто божественный вид. Все было как на ладони. В те дни, когда Ляпис была именно в состоянии самокопания, ей казалось, что если она прыгнет, то не упадет, и не разобьётся, а отрастит крылья, и полетит… нахуй, вместе с мечами. Она знала тех, кто «Хотел летать». За прошлый год было совершенно три суицида, и всех, кто это делали Ляпис знала лично, и все они грезили идеей летать. Конечно, двое из них баловались травкой, и не удивительно, что когда-нибудь они бы точно закончили плачевно, но третий… Он ведь был отличным парнем, и причин на совершение такой жуткой вещи, как суицид, у него было не много. Парень он был странный, но приятный, и Ляпис с ним проводила очень и очень много времени. И знала про него очень и очень много... Впрочем, как и он про неё. Они всегда встречались в парке, когда им нужно было подумать или выговорится. Это как-то само получалось. У них почти всегда это состояние самокопания начиналась в одно время, и оба они всегда приходили во время него на одно и тоже место. Там они познакомились, там они и общались, там они… впрочем, лучше не сейчас. Да, и про него можно подумать. Про него, про неё, про то что они натворили... Опять же, про все.***
－ Боже, что ты блять творишь! －Ляпис с максимально возможной для неё скоростью подбежала к девушке, стоящей на подоконнике. Бывает, что что-то плохое делает кто-то, а плохо от этого тебе. Чаще всего, если так происходит, то хрень творит твой знакомый или друг, и тебе становится стыдно, или неприятно от того, что ты этого человека знаешь. Да такое бывает иногда, если твои друзья оказываются не такими, какими ты их считал. Это нормально, но увы, это часто приводит к разрушению каких-либо отношений. Сейчас же, был совсем другой случай. Ляпис стало очень, очень, очень плохо. Она даже не знала эту девочку, но уже ненавидела её за то, что та пыталась сделать что-то настолько ужасное и непоправимое. Слишком много людей ушли от Ляпис таким способом, и даже если она не знает, кто она, и почему она это делает, она этого не допустит. Тогда, в ту роковую пятницу, она не была рядом, и он… ушел. Именно с этого места, именно с этого окна. И сейчас, отсюда же пытался уйти еще один человек, хоть до сели с Ляпис незнакомый. Девушка не могла этого допустить. Из принципов, памяти… Похуй. Вообще. Главное, не дать случится тому, что невозможно изменить. У этой девочки может быть парень, родители, друзья… Она о них вообще подумала? Конечно же нет. Такие слабые люди не думают о последствия. Подбежав, Ляпис со свей возможной дури ухватилась девушку за талию. Хорошо, что та еще не успела сделать шаг на встречу смерти, в ином бы случае, тел могло быть двое. Потому-что Ляпис бы не отпустила. Она бы держала бы эту девочку до последнего. До того момента, пока она сама не начнет падать, или до того как её спасет. Ухватившись, с такой же чудовищной силой Ляпис кинула девочку подальше от окна. Синеволосая хоть никогда и не занималась единоборствами, или еще чем-то подобным, но силы у неё хватило дабы откинуть её чуть ли не в другой конец туалета. Как там, от адреналина повышается болевой порог и физическая сила? Вроде так, да и выглядит все именно так. Наверное, не запаникуй Ляпис, она бы не смогла ни снять девушку с окна, ни откинуть на такое расстояние. Приземлившись та издала приглушенный стон. Её лицо залила краска. Из глаз почти в тот же момент потекли слезы. Девочке было больно. Очень больно. Лицо Ляпис озарила злобная, безумная улыбка. «Больно? Ей больно?! А как бы было больно твоим родителям, друзьям?! А как бы было больно тебе, если бы ты все же упала?! О нет, об этом ты не подумала! Ты хоть представляешь, насколько невыносимо может быть то мгновение приземления?!». Ляпис подбежала к корчащей больную рожицу девушке. Та подняла мокрые от слез глаза, и мгновенно получила пощечину. Очень, очень сильную пощечину. От неё на руке у Ляпис появилась кровь. И кровь принадлежала явно не Ляпис. Похоже, она немного переборщила. Или не немного. Девушка сплюнула выбитый зуб, и застонала. Ляпис же, продолжала смотреть на неё. Злобно, глазами полными ненависти и отвращения. Она не могла смотреть на неё нормально. И никогда больше не посмотрит. Она додумалась попытаться прыгнуть. Додумалась уйти. Она － бесчувственная мразь. Такая же, как и был он… А девочка уже во всю заливалась слезами и соплями. Она выглядела жалко. Очень жалко. Все люди, кто готов на суицид, во время него такие решительные, а посмотри на них, если не дать им свершить задуманное, то перед вами оказываются такие тряпки, что смотреть мерзко. И Ляпис было мерзко. Слезы, сопли, слюни, кровь… Все перемешалось на плачущем, мерзком, не от внешности, а от натуры, что способна на непоправимое, перепугом лице. Наверное, Ляпис могла даже назвать его самым мерзким лицом из всех, которых она когда-то видела. Хотя, его лицо было более мерзко… － З… за…ч-ч-чем?! － Подала наконец писклявый, заикающийся, плачущий голос девушка.－ З-з-з-зач-ч-чем ты э-э-это с-с-сдел-л-ла?! П-п-почему т-т-ты не д-д-дала мне п-п-просто сдохнуть?! Что я тебе сделала?! Почему, почему, почему все хотят сделать мне больно! П-п-п-п-почему?! － Больно?! － С каждым словом этой девочки отвращение к её особе все нарастало. С каждым плачущим, мерзким, убогим словом.－ Тебе больно?! А как бы было больно твоим родителям, друзьям?! Про них ты не подумала?! Больно ей! Ха! Ты хоть знаешь, － Она взяла девочку за щеки и пододвинула ко своему лицу так, что бы та чувствовала её тяжелое дыхание и ненавистный взгляд с полной силой, － что чувствуют люди, чей любимый ушел путем суицида? Знаешь?!! － Ляпис резко закричала, от чего девочка закрыла глаза и попыталась отвернуть лицо, но не смогла, из-за хватки Ляпис.－ Конечно…－ Она отпустила девочку, и очень резко голос её стал абсолютно спокоен.－ Конечно ты не знаешь! Ха…－ Ляпис пыталась отдышаться, и раз в пару секунд выдавала эти «ха…». Она отошла от девочки, и уставилась в окно. Та же в свою очередь продолжала лежать на полу и плакать, раз в некоторое время неприятно всхлипывать. Эти звуки были такими мерзкими… Как и сама девочка. Красивой она не была, но и уродливой снаружи назвать её нельзя, а вот внутри… Внутри была мерзость, трусость и глупость. Ляпис не знала эту девочку, но имела полное право, на то, чтобы судить её. Все люди имеют право судить других людей, это ведь не запрещено законом. И приговором Ляпис была слабость и трусость. В глазах синеволосой, девочка была именно такой. Глупой, беспомощной, обидчивой... Настолько, что скорее всего, с ней даже ничего такого не случилось. Может, бросил парень, может, умер кто-то из родителей… Неважно, если это что-то заставило тебя сделать что-то настолько страшное, как суицид, то ты слаб. Морально. － Конечно не знаешь! － Ляпис снова повысила тон, и говорила таким голосом, будто она сейчас засмеется от горя.－ Я тебе расскажу.－ Она снова впритык подошла к плачущей девочке, и схватила её за шкирку, заставив закрыть глаза в ожидании еще одной пощечины.－ Если кто-то дорогой уходит Так,－ Она сделала сильный акцент на последнем слове,－ то тебе кажется, что это твоя вина. Что это из-за тебя он ушел. Что это ты не смогла его удержать тут, на земле.－ Она была в истерике, кричала на девушку, что вся позеленела от страха.－ И это невыносимо! Такое чувство, что именно ты убил человека! Что на твоих руках его кровь! Ты понимаешь это?!! － Она снова пододвинула свое лицо как можно ближе, от чего девочка съежилась еще сильнее.－ А теперь представь.－ Она говорила голосом маньяка, обезумевшего от горя. Злобно, обиженно, но спокойно.－ Представь, как твоя мать сидит на коленях, возле твоего тела, и обливается слезами. На вид, она готова умереть от горя, но на самом деле… Она уже от него мертва. Для неё, твоя смерть, её вина. И она может умереть, может не выдержать.－ Ляпис перевела дыхание, и начала смотреть куда-то в пустоту. Взгляд её плавал, и углядеть, что именно она высматривала было невозможно. Она отпустила девочку на землю. Та, будто она мешок картошки просто упала.－ Ты готова пойти на эти жертвы? Эта фраза... В ней было столько силы. Эта фраза, сказанная спокойным, холодным, безэмоциональным тоном, могла быть настолько сильна, что приносила бы больше боли, чем выстрел. Да, такая простая фраза. Простая, но сильная. Сильная тем, что давит на живое. Ляпис выбрала мать. Для большинства, мать － единственный идеальный человек. И этим можно воспользоватся. И Ляпис показалось, что она убила девочку. Выстрелила именно туда, где находится самое важное. В теории все было именно так. Но реальность жестока. Похоже, выстрел был не просто мимо, он еще и сыграл девочке на руку. Ляпис ждала, что та расплачется еще сильнее, прямо тут синеволосой придется выслушивать её исповедь, но... Она успокоилась, и улыбнулась. Посмотрела Ляпис прямо в глаза, и хохотнула. Это было очень, очень неожиданно. Похоже, настолько, что Ляпис даже сдала позицию судьи этой девочки. Девочка издала еще один смешок, и отодвинула челку. Под ней красовался ожог. Ровным треугольником, кожа была прожженна настолько, что можно было видеть мясо. Наверное, когда она его получила было очень больно. － Мать? И ты через неё попыталась на меня надавить?－ На лице все еще было болезненное выражение, но сама девушка уже улыбалась.－ Вот,－ Она ткнула пальцем прямо в центр ожога.－ Это её след. И это не случайность. Она сделала его специально, как наказание. А знаешь за что? За то что я пришла без куртки, в порванной одежде, c кровью на лице...－ Она перевела дыхание, и посмотрела Ляпис прямо в глаза. В них читалась боль. Очень очень много боли. Наверное, Ляпис никогда не видела столько страдания в одном взгляде. Что бы не случилось с девочкой, это что-то очень серьезное. Ляпис сильно прикусила себе язык. Сразу почувствовался вкус железа. Боль, она поможет проснутся. В ином случае, она может сдать позицию, и решить, что не дав девочке умереть, она сделала неправильный поступок. Насколько "больно" бы ей не было, суицид не выход. И Ляпис не должна сдать своей позиции. В ином случае, то что девочка жива, может показаться издевательством над ней. Девочка начала отодвигать штанину, и открывать рот, дабы закончить предложение. － И сломанным протезом. Бах. Сдержать позицию не удалось. Пуля, пущенная Ляпис, отрикошетила прямо в неё. Куда именно она попала, Ляпис не волновало, главное, что это было прямое попадание. У девочки по колено не было ноги. Вместо неё － протез. Дешевый, очень дешевый. Это было видно невооруженным взглядом. Весь он был каким-то кривым, неправильным. Наверное, ходить на таком, тот еще ад. Скорее всего, он может сломаться от легкого толчка, и тогда, бедной девочке придется прыгать, пытаясь хоть как-то идти. Это наверное, очень страшно, не иметь ноги, быть неполноценным. Таких людей Ляпис было жалко. Она не любила людей по понятиям, но инвалиды... их жалко, она не может их ненавидеть, только если они конечно не сами нанесли себе увечья. Но даже из последнего правила есть исключения. "Черт...". Ляпис стало стыдно. Она ведь ударила её. Дважды. И хоть первый раз и был ради её спасения, от этого не так больно не становилось. Ляпис покраснела. Сейчас, она была... сконфуженной. Да, именно сконфуженной. Она просто не знала, что сейчас думать про девочку. С одной стороны, она слаба, что способна на суицид, с другой же, её жалко. Она инвалид, её явно бьют дома... "Черт...". Да, Ляпис была в ступоре. "Черт, черт, черт!". Повторяла она себе. Ей казалось, что от неожиданно больших проблем у девочки, она не только пересмотрит свои взгляды на её смерть, но и получит биполярку, так и не определившись, что же про неё думать. Для Ляпис, это было... странно. Она была человеком, что всегда остается при своем мнении, и сейчас, просто отсутствие одной ноги у девочки, так сильно пошатнуло её принципы. － Что,－ Очень злым сарказмом девушка подала голос.－ нечего сказать, да? Никак меня упрекнуть? Хех...－ Она улыбнулась. В зубах и вправду был пробел. Черт, Ляпис ведь выбила ей зуб, который уже не отрастет...－ А знаешь что? Ты ведь сейчас не начнешь извинятся, я ведь знаю вас, противников суицида... Сейчас начнешь говорить о моих "друзьях", "парне",－ Она показывала кавычки каждый раз, когда перечисляла тех людей, которые бы грустили от её ухода.－ и не жалко ли мне их... А тебе жалко единорогов? Ляпис склонила голову набок. Нет, она понимала, к чему та клонит, но не понимала, как она может так шутить. Эта девочка теперь уже точно не укладывалась у Ляпис в голове. Это было так странно... Она способна шутить настолько по черному, что может потемнеть комната. Это удивляло. Люди, способные на суицид слабы, и не могут морально позволить пошутить себе таким образом, не расплакавшись. － Я же по лицу вижу, что ты поняла намек...－ Она подмигнула Ляпис. Это заставило синеволосую окончательно впасть в ступор. Как она способна на такую чернуху?－ У меня нет друзей и близких... И никогда не было... Зато были враги. И их было очень много. Я не знаю почему. Точнее, не понимаю, почему именно эта причина.－ Она пожала плечами, и перестала смотреть Ляпис в душу. Она начала смотреть через неё, куда-то, что где-то дальше и глубже чем душа.－ Наверное, потому что я не полноценна, чем-то наивна... не уверенна... а хотела бы.－ Она снова улыбнулась.－ Знаешь, я как-то даже спросила это... Давно, еще когда была маленькой и глупенькой...－ По её лицу покатилась одинокая слеза. Ляпис было больно на неё смотреть, очень больно...－ знаешь что мне сказали? То что я слабачка. Немощная груша для битья, уродец, заучка, и еще куча обидных вещей...－ Вторая слеза. Ляпис еле держалась, что бы самой не расплакаться. Боже, как эта девочка может вообще о таком говорить?－ Я бы стерпела, поверь, но... они сказали, что я неполноценная.－ Снова. Девочка уже плакала.－ Знаешь как это больно?!!－ Она резко перешла на крик, от чего Ляпис даже сделала шаг назад.－ Знаешь как больно, когда ты еле ходишь на этих двух хернях,－ Она отодвинула вторую штанину. Ну конечно, у неё не было обоих ног,－ а тебе еще и говорят, что ты неполноценна?!! И мне говорят это с самого детства! Со мной не хотели играть, потому-что я не полноценна, со мной не хотели общаться, потому что я неполноценна, со мной не хотели жить в общежитии в одной комнате, потому что я неполноценна!..－ Она плакала. Очень горькими слезами. Ляпис тоже. Боже мой, синеволосая всю жизнь пыталась отгородится от всех, когда ей были рады, все равно почему, пускай только из-за внешности, а эта девочка всю жизнь пытается хоть как-то жить, но отвергается, просто по тому, что её считают не полноценной. "Блять! Какая я же сука... Боже, я даже не представляла, что моя жизнь, настолько идеальна! Всю свою жизнь я блять просто существовала, когда могла нормально жить, могла уже давно забыть его, дышать полной грудью, и дабы понять, что я просто ничтожество, мне нужно было в это ткнуть лицом! Почему, боже мой, почему так?! Почему я теперь, когда уже все считают меня не интересной шлюхой на одну ночь?! Почему когда я уже ушла ото всех друзей, и людей, что были мне дороги?! Почему?!". Ляпис было больно. Из-за жалости к девочки, из-за жалости к себе. Теперь, ей казалось, что она просто не достойна жить. Она ведь все время была просто биомусором, когда могла иметь все, а эта девочка, что пыталась жить, дружить, любить, не могла иметь ничего? －Что, почему ты плачешь?! Жалеешь меня, да?! Ты могла просто отпустить меня, дать мне упасть, а теперь мне придется продолжить страдать!－ Кричала девочка, вызывая у Ляпис все больше слёз.－ А, кстати,－ Она перешла на нервный сарказм,－ теперь мне еще и жить с большущей дыркой во рту!－ Она издала довольный звук, и нервно засмеялась.－ Спасибо тебе! Теперь у всех будет еще больше причин, чтобы меня дразнить! Ляпис плакала. Боже, сейчас, ей и вправду казалось, что было бы лучше, если бы она отпустила девочку, но... она этого не сделала. И даже знай она её, она бы продолжила бы её держать. Для Ляпис это было долгом, наверное... Все равно. Но все же, Ляпис чувствовала себя плохо. Очень плохо. Сейчас, ей казалось, что её страдания на её руках. Также, как и его кровь. Черт... Но эти ситуации разные. Он － был и вправду простым бесчувственным мудилой, этой девочке же, просто не повезло. У неё нет друзей, семьи, по крайней мере нормальной, тоже... У неё ничего нет. Боже, да для неё, суицид возможно даже и был выходом, но... Ляпис не дала его совершить, и теперь, она ответственна за дальнейшую жизнь девочки. Раз Ляпис решила за неё в такой важный момент, она должна ответить за свои решения. Она должна хотя-бы попробовать наладить жизнь этой девочки. Если она её ей дала, значит, должна и сохранить. Обязана. В ином случае, это было не "спасение", а лишь ухудшение ситуации. － Ха, ты продолжаешь плакать, будто тебе есть дело!－ Снова начала кричать девочка, каждым словом раня Ляпис все сильнее.－Тебе не понять этого! Никогда! Потому что ты вся из себя сильная, красивая, обоятельная, решительная! И даже потеряй ты какую-то часть тела, тебя продолжат любить! До тебя всегда будет дело, а до меня － никогда! И тебе не понять это, никогда!－ То что девочка выкрикивала правду, приносило все больше боли. Нет, Ляпис и вправду не понять, она ведь и вправду будет всегда нужна, хотя-бы как однодневная шлюха.－ Ты слышишь меня?! Ни-ко-гда! Ляпис плакала. Так, как ни плакала никогда до этого. Нет, ей не понять, и она хочет, что бы эта девочка перестала это понимать, потому-что такая жизнь, это кошмар. Такой просто нельзя терпеть. － Боже мой,－ Ляпис подбежала к девочке, и села возле неё на колени.－ Прости! Пожалуйста, прости меня!－ Ляпис обняла девочку, и плакала той в плечо. Она сидела смирно, боясь пошелохнутся. Похоже, для неё данный жест был в новинку.－ Прошу, прости меня... Я все исправлю, и-и-и,－ заикаясь пыталась сказать Ляпис. Сейчас, ей было плохо, как никогда, и стыдно, как никогда.－ ты будешь жить нормально! Н-нормально полноценной жизнью, слышишь меня!－ Она посмотрела на мокрые, красные глаза девочки. Она не верила. Совсем. Для неё, это был просто странный цирк.－ Я обещаю, слышишь меня! Я － обещаю! Девочка не верила. Ляпис смотрела в её скептичные глаза, и видела в них страх. Похоже, она не только не верила Ляпис, но и боялась её. Похоже, для неё, это просто был извращенный способ издевательства, еще менее гуманный, чем все те, что до этого на неё применяли. － Я не вру, слышишь!－ Через слезы пыталась убедить её Ляпис.－ Не вру! Пожалуйста, я не пытаюсь сделать вид, что мне есть дело, а потом поиздеваться над тобой! Мне и вправду есть дело! Прошу, поверь мне! Ляпис умоляла. Она бы просто не смогла простить себя, если бы эта девочка еще страдала. Не смогла бы. Она дала ей жизнь, и если она не поможет ей, то тогда зачем она вообще это делала. Девочка улыбнулась. Очень измученной, страдальческой улыбкой. Сейчас, по её глазам невозможно было хоть что-то прочитать. Верит она, нет, неясно. － Это...－ Девочка улыбалась, но явно не от счастья.－ Это так странно... Знаешь, для меня это и вправду выглядит так, будто ты так пытаешься завоевать мое доверие, а потом сунуть нож в спину... Я просто привыкла никому не доверять... Со мной это уже проворачивали, но...－ Она снова посмотрела на Ляпис, которая заливалась слезами, и пыталась понять, почему с этой девочкой все так жестоки.－ я тебе поверю. Не знаю зачем, просто поверю. Просто пообещай мне. Все будет хорошо? Она смотрела Ляпис в душу. На неё так никто не смотрел, а если и пытался, не мог пробить тот барьер, что девушка выстроила вокруг себя. Сейчас же, врата сами распахнулись перед этой девочкой, оголяя все самые потаенные уголки души Ляпис. Сейчас, эта девочка могла читать её. И Ляпис этому и не сопротивлялась. Она должна была распахнуть перед собой дверь. Должна была дать девочке прочитать себя. В ином же случае, она бы Ляпис просто не поверила. － Да, я обещаю...－ Проговорила Ляпис. Медленно, измученно. － Я верю тебе... И если ты окажешься такой же, как и все остальные, моя кровь, мои страдания, все будет на твоих руках... － Я не окажусь...－ Ляпис снова обняла девочку. Снова заплакала, но теперь от счастья. Да, Ляпис не окажется, она и вправду изменит жизнь девочки. Теперь, она начнет жить.