***
Когда мывший руки Вэй Усянь понимает, что за ним кто-то есть, тяжёлый предмет уже ударяется с характерным шлепком о его спину. «Какого.?» Он сдавленно вскрикивает, на автомате хватается скользкими пальцами за край раковины, и оседает на пол. Место удара полыхает от неприятных ощущений, но Вэй Ин упорно пытается подняться. Сзади раздаётся издевательский смешок, а потом его вздёргивают на ноги. Чужой кулак неожиданно бьёт прямо в солнечное сплетение. Усяня буквально сгибает пополам; с глухим звуком он падает на спину, не в силах подняться от резкой боли. Морщится, но терпит. Парень моргает несколько раз прежде, чем, наконец, увидеть озлобленное лицо стоящего над ним человека. — Стоило следить за тем, что говоришь, мразь! — с желчью в голосе шипит Су Шэ, с размаху двигая носком ботинка тому в живот. Удары тут же сыплются один за другим, не давая Вэй Ину и шанса уйти от них. — Что, паскуда, язык проглотил? А кто будет отвечать за свои слова? Неужели Лань Ванцзи? — Оставь его в покое, — еле слышно хрипит Усянь, охая от очередного пинка, и Миньшань гадко смеётся: — Сколько бесполезного благородства! Этой выскочке оно нахрен не сдалось, — он ставит ногу на искалеченного Вэй Ина так, что тот кривится от подступающей боли и хватается ослабевшими руками за неё в попытках сбросить. — Постоянно смотрит на всех свысока, постоянно весь из себя правильный, постоянно лучший… Ненавижу! Су Шэ с силой давит на грудную клетку, и Усянь кричит почти в голос и задыхается одновременно, впиваясь пальцами в чужую голень через плотную ткань джинс. В глазах на мгновение темнеет, а сознание затуманивается. В себя он приходит, когда его буквально затаскивают в самую дальнюю кабинку, а металлический замок звонко щёлкает. Вэй Ин не успевает толком среагировать, но этого секундного замешательства очень даже достаточно: Су Миньшань прижимает его к стенке, вцепившись в горло и не обращая внимания на трепыхания парня. Вэй Усянь смотрит на него со смесью испуга, решимости не сдаваться и вызова, пытается предугадать действия противника. И в мозгу у Су Шэ словно что-то щелкает: ему непременно хочется унизить здесь и сейчас этого парня, увидеть вместо вызова дикий ужас в глазах, сломать… Потому что ему нужно, как сделать глоток свежего воздуха, содрать маску отчужденности и спокойствия с лица Ванцзи. Чтобы он пылал от гнева, бессилия и отчаяния (а Су Шэ даже не сомневался, что тот это всё испытает). В конце концов, кто любит, когда покушаются на что-то ему дорогое? Миньшань, мысленно расплываясь в победной улыбке, опускает одну руку ниже, пальцы нащупывают чужой ремень и яростно начинают его расстёгивать. Вэй Ин тут же напрягается, пытается оттолкнуть руку, за что снова получает. — Прекрати! Придурок! — сипит Усянь настолько громко, насколько это позволяет его положение. — Убери свои грязные руки! — Они не грязнее, чем твой поганый рот, — от тона Су Шэ по спине пробегает неприятный холодок, а где-то в подсознании звенит тревожный звоночек. Но не успевает Вэй прийти в себя, как его снова бьют в живот, что у него даже искры сыпятся из глаз; пользуясь временной остановкой сопротивления, Миньшань крепко закрепляет чужие руки спереди и почти швыряет Вэй Ина перед собой на колени. Ухмыляется: — А знаешь, что обычно делают грязными ртами? Глаза, смотрящие снизу, тут же шокированно распахиваются. Вэй Усянь неверяще мотает головой. «Нет–нет–нет!» Он отчаянно пытается отползти, но его крепко хватают за волосы, не давая уйти в сторону, придвигают к уже расстегнутым джинсам; парень плотно смыкает губы и пытается отвернуться. — Ну же, будь паинькой, открой рот, — Су Шэ тянет его хвост назад, заставляя подчиниться. Грубые пальцы тут же вцепляются в челюсть, не дают снова стиснуть её. «Не надо… Пожалуйста», — мысленно просит Вэй Ин прежде, чем почувствовать прикосновение мягкой плоти к своим губам; он даже не успевает податься назад, когда Су Шэ одним движением вторгается почти до конца, а горло судорожно сжимается. Его держат цепко, не давая даже толком вдохнуть, и постепенно начинают двигаться. В уголках раскрытых глаз собирается влага; Вэй Ин болезненно мычит, превозмогая подбирающуюся тошноту, и отчаянно колотит по чужим ногам связанными руками, но не получает никакой ответной реакции. Голова идёт кругом от неприятных ощущений, от мучительно растягиваемого рта, от липкого страха, сдавливающего грудь; Усяню плохо и мерзко настолько, что кажется, ещё немного и его вывернет наизнанку. «Хватит… пожалуйста… Хватит…» Но Су Шэ даже не думает прекращать, и Вэй Ин чувствует, как некогда вялая плоть становится во рту всё твёрже. В тот момент, когда Миньшань останавливается и выпускает челюсть из хватки, Усянь испытывает секундное облегчение. Неужели он закончил? Неужели всё? Но эта зародившаяся было надежда тут же умирает: Су Шэ сильнее вцепляется в волосы теперь уже двумя руками, не позволяя отстраниться. А потом на мгновение Вэй Ину чудится, что он теряет сознание. Миньшань входит до конца. Упирается глубоко в глотку, прижимает чужую голову вплотную, не обращая внимания на давящегося и закашливающегося парня. Усяня трясёт, точно в лихорадке; он почти ничего не соображает и уже просто машинально пытается оттолкнуть, избавиться от давления и боли, но ослабевшие руки совершенно не слушаются. Перед глазами всё расплывается, смазывается, и Вэй Ин не сразу понимает, что плачет. Су Шэ двигается остервенело, несдержанно, буквально насаживая Вэй Усяня на себя. Громкое хлюпанье и сжимающееся горло на его члене — всё это несомненно доставляет удовольствие. Но больше Су Миньшаня возбуждает не это. Он смотрит на мокрые дорожки, остающиеся на щеках Вэя, и в голове у него мелькает, что будь у того накрашены ресницы, тушь бы непременно потекла, размазалась бы чёрными следами по лицу. Прямо как у красавиц из эротических видео. Как у дешёвых шлюх. Мысль, что именно он делает Вэй Ина таким, заставляет упиваться своим превосходством. Доставляет извращенное наслаждение. — Ты выглядишь как заправская блядь! Потаскуха, — насмешливо хрипит Су Шэ, ускоряясь, от чего красный от нехватки кислорода Усянь жалобно морщится и жмурится. Вэй даже не пытается переварить сказанное, ему просто хочется, чтобы это наконец закончилось. Когда Миньшань резко вжимает парня носом в лобок и содрогается, толкаясь ещё глубже, Вэй Ин чуть ли не захлёбывается. Они находятся в таком положении пару секунд прежде, чем Су Шэ со звонким чпоканьем отстраняется и отпускает волосы; Усянь сразу же безвольной куклой оседает на пол, его ужасно колотит, а горло сдавливает спазмами. Он пытается откашляться и чувствует, как изо рта что-то сочится. Белёсая вязкая жидкость медленно стекает по подбородку, капает, пачкая джинсы и так любимую им футболку. Су Миньшань легонько водит по чужому лицу своим мягким членом, размазывая остатки спермы, словно вытирая о тряпку, и наконец приводит себя в порядок. Окидывает взглядом оцепеневшего от потрясения Усяня и наклоняется, чтобы немного ослабить ремень на перетянутых запястьях. Ноль реакции. — В следующий раз подумай, когда будешь открывать свой грязный рот, — с презрением и в тоже время с издёвкой произносит Су Шэ и прежде, чем выйти из кабинки, добавляет. — Выглядишь как изнасилованная девка.***
При всём своём беззаботном и порою беспечном характере Вэй Ин умудрялся почти никогда не опаздывать на лекции. Крайне редко и даже на самые скучные. Поэтому когда Усянь задерживается на пять минут, его друзья немного напрягаются. Но несильно. В конце концов, может, приспичило человеку, с кем не бывает? Но проходят ещё десять минут, потом двадцать… А он так и не появляется. Его сумка одиноко валяется рядом с раздраженным Цзян Чэном, который пытается слушать преподавателя, но не может, не получается. Лань Чжань сам сидит как на иголках, то и дело поглядывая на дверь. Внутри в геометрической прогрессии нарастает беспокойство: что-то не так. Что-то, чёрт побери, точно не так. Он же не мог просто уйти, оставив свои вещи, телефон, в конце концов! Он же не мог сбежать. С ним же ничего не могло случиться… Правда ведь не могло? От последней мысли Ванцзи становится немного дурно; нехорошее предчувствие скребёт его изнутри, как кошка старается когтями разодрать обои в клочья. Нервно постукивая пальцами по столу, он с нетерпением ждёт окончания последней пары, усилием воли сохраняет на лице спокойствие и подавляет желание просто сорваться и выбежать из аудитории. «Господи, скажи, что он никуда не вляпался!» — мысленно просит Лань Чжань и украдкой кидает взгляд на экран телефона. Ещё пять минут.***
— Где его, мать вашу, носит? Увижу — ноги переломаю! — злится Цзян Чэн, когда последняя полупара, наконец, подходит к концу и они все оказываются в коридоре, даже Лань Хуань подтягивается. Последний мягко опускает руку на плечо Ваньиню в попытке остудить нервничающего. Остальные тоже не находят себе место. — Может, поищем его? — всё-таки предлагает Вэнь Нин, нарушая давящую атмосферу. — Так быстрее… — Я найду его. Сам, — уверенно, но с едва заметной дрожью в голосе прерывает Ванцзи. Он видит, как возмущённый Цзян Чэн пытается возразить, ведь в конце концов, они лучшие друзья и вообще так действительно будет быстрее; однако, к счастью, на помощь приходит брат. Сичень с пониманием смотрит на Лань Чжаня. — Иди, мы подождём возле машины.***
Лань Ванцзи обходит три туалетные комнаты прежде, чем попадает в эту — обычную, не отличающуюся от других, пустую уборную на третьем этаже. Сначала ему кажется, что и здесь он не найдёт Усяня — на тихо произнесённое имя никто не откликается. Но что-то заставляет остаться и упорно заглядывать в каждую из кабинок. Когда Лань Чжань распахивает последнюю дверцу, пол словно уходит из-под его ног, и он опасно пошатывается. Он видит прислонившегося к стене, съежившегося Вэй Ина, и внутри всё ухает. — Вэй Ин, — тихо зовёт Ванцзи, медленно опускаясь рядом. Сердце бешено рвётся из груди, грозится выскочить наружу, потому что дрожащий Усянь, чтоб его, даже не поднимает головы на его голос, пряча её в согнутых локтях связанных рук. Связанных рук. Лань Чжань смотрит на стягивающий запястья ремень — он ведь точно принадлежит Вэю — и случайно замечает под слегка задравшейся футболкой расцветающий багровый кровоподтёк. В глазах темнеет от злости и гнева: кто-то посмел причинить вред, тронуть Вэй Ина. Его Вэй Ина, — набатом бьётся у Ванцзи в голове. Он со всей осторожностью освобождает руки Усяня от ремня, невесомо проводит большим пальцем по оставшимся красным следам и шепотом снова зовёт того по имени. — Лань… Чжань.., — вторит ему сиплый, едва различимый голос, и Вэй Ин наконец поднимает голову, встречаясь своими остекленевшими глазами с золотыми напротив. Лань Ванцзи скользит взглядом по спутанным чёрным волосам, по мокрым от слёз бледным щекам, по стягивающей кожу на подбородке и у рта белой корке… Осознание произошедшего приходит очень быстро. Ванцзи до белых костяшек сжимает кулаки, ему хочется выть, разнести здесь всё к чёртовой матери (Кто?! Кто вообще посмел это сделать с Вэй Ином?!), но он просто достаёт из своей брошенной сумки влажные салфетки и бережно касается кожи лица. Усянь непроизвольно дёргается назад и смотрит теперь уже затравленно и с неожиданным испугом. — Вэй Ин, всё хорошо. Я не причиню тебе вреда. Просто вытру, — в подтверждении своих слов он осторожно протирает холодное от пота лицо Вэя, сошкрябывает с бушующей внутри яростью чужое засохшее семя. Закончив, швыряет использованные салфетки в мусорку и замечает, как Вэй Ин, будто окончательно выйдя из оцепенения, меняется в лице. «Больно! Мне больно! И до тошноты противно», — буквально кричит оно, и Ванцзи чувствует, как сердце болезненно сжимается. Особенно когда Усянь, борясь с накатывающейся болью, утыкается ему в грудь. Его ужасно колотит, казалось прошедший мандраж возвращается с новой силой; и Лань Чжань ощущает, как намокает его рубашка. Вэй Ин не плачет — рыдает. Беспомощно, не издавая ни звука, только спина и плечи ходят ходуном. Ванцзи с осторожностью, нежно прижимает его к себе, обнимает, успокаивающе гладит вдоль позвоночника, повторяя как мантру: «Я рядом. Больше никто не тронет. Не позволю». Они сидят так какое-то время. Когда Усяня перестаёт так сильно потряхивать, Лань Чжань набирает брата. — Заводи машину. Поедем в больницу, — быстро бросает он в трубку пораженному Лань Хуаню и сразу отключается.***
Последующие несколько часов проходят словно в замедленной съёмке. Вот Лань Чжань бережно несёт Вэй Ина на руках до автомобиля, вот увидевшие их друзья почти синхронно бледнеют, а плюнувший на гордость Цзян Чэн со всех ног бежит им навстречу… Вместе они аккуратно сажают Усяня на заднее сидение, туда же садится и Ванцзи, в которого он буквально вцепился своими подрагивающими пальцами. Лань мягко поглаживает его напряжённые костяшки в успокаивающем жесте, попутно отсылая напуганных Вэнь Нина и Не Хуайсана по домам; Ваньиня отправить в общежитие не удаётся (на все попытки он зло шипит, но упрямо не уходит), поэтому он по умолчанию едет с ними. Цзян Чэн ничего не спрашивает о произошедшем, только украдкой кидает беспокойные взгляды в сторону Вэя. В больнице они первым делом отправляются в травматологический кабинет. Как бы не хотелось побыстрее, но им приходится отсидеть минут десять прежде, чем, наконец, подходит их очередь. Аккуратно придерживая за плечи, Лань Чжань заводит всё ещё не крепко стоящего на ногах Вэй Ина в кабинет. Ванцзи не может перестать переживать. Он то и дело поглядывает на Вэй Ина, молчащего на самые банальные вопросы врача, сам отвечает на них. Когда же травматолог просит показать так тревожащий Ланя кровоподтёк, Усянь теряется: он неуверенно, дрожащими руками пытается приподнять свою футболку, но ткань упорно выскальзывает из слабых пальцев; и Лань Чжаню приходится ему помочь. Обнажённые бока, живот и грудь покрыты безобразными багровыми кровоподтёками, только начинающимися проявляться гематомами и просто мелкими синяками — на них буквально нет живого места. Лань Чжань просто не в силах отвести взгляд, открывающееся зрелище повергает его в настоящий шок. Пугает. И даже врач не остаётся невозмутимым: он осматривает так и не избавившееся от судорожной дрожи тело Вэй Ина, а потом заключает — анализ мочи и крови, рентген и УЗИ брюшной полости, срочно. В конце концов, Усяня кладут в больницу. Многочисленные повреждения тканей кожных покровов, ушибы стенки брюшной полости с угрозой разрывов фасций — так обосновывают своё решение доктора, ужасая всю троицу, но не Вэй Ина — тот даже ухом не ведёт на диагноз (сначала врачи вполне разумно объясняют это болевым потрясением), находясь постоянно в какой-то прострации. «Будто в полуобморочном состоянии», — шёпотом подмечает Лань Хуань, когда Вэй Ин уже лежит в своей палате. Усянь вообще мало на что реагирует, лишь тяжело дышит и изредка подрагивает под кажущимся таким тяжёлым приложенным холодом. Врачи с трудом выпихивают упирающихся молодых людей из помещения, разумно пытаясь донести, что «сейчас пациенту нужен отдых, а ваше присутствие ничего не изменит». Но как, как можно уйти, когда Вэй Ин, такой бледный и беспомощный Вэй Ин, не может даже нормально вздохнуть?! Как можно бросить его сейчас один на один с болью в покалеченном теле, с отвратительным чувством бессильного неверия внутри? Это неверие… Тогда в туалете (Ванцзи до мелочей запомнил этот момент) он точно видел его во взгляде Вэй Ина, только поднявшего голову. Тот смотрел так, словно не мог смириться, словно убеждал себя, что это сон и он скоро закончится, что всё в порядке. Лань Чжаню до сих пор самому хочется верить в это, но захлопывающаяся сразу за ним дверь даёт понять — это, чёрт побери, жизнь.***
На следующий день, когда они буквально срываются в больницу, их останавливает врач. Мужчина отводит компанию в сторону и предупреждает: «Ваш друг не разговаривает». Друзья так и застывают на месте. Лань Чжань стискивает кулаки. Неужели горло повреждено и Вэй Ин больше не заговорит? Не засмеётся? Не будет доставать своей вездесущей болтовней? Похоже, доктор читает их выражения лиц безо всякого труда и успокаивает: «Не волнуйтесь, никаких нарушений не выявлено. Поэтому сейчас с ним работает психотерапевт. По его словам, пациент пережил сильное эмоциональное потрясение, которое, скорее всего, было как-то связано со ртом или непосредственно с разговорами. К сожалению, ваш друг будет молчать столько, сколько ему потребуется, чтобы прийти в себя. Разумеется, наш специалист постарается ускорить процесс, но всё зависит лишь от него». После этого они какое-то время разговаривают с тем самым психотерапевтом и их, наконец, впускают в палату. Вэй Ин лежит на своей койке, без интереса уставившись в потолок. Он не поворачивает и головы в сторону друзей, словно их и нет вовсе. Они садятся рядом с постелью и просто молчат. В тишине пролетает час. Потом ещё полчаса. Но Усянь не произносит ни звука. Ни-че-го. Но, к счастью, врач не соврал, и, действительно, спустя пару дней Вэй Ин начинает снова говорить. Он всё ещё не встаёт с кровати, но уже не игнорирует окружающих, задаёт какие-то вопросы… И не улыбается. Вернее, улыбается, но не так. Натянуто, не по-настоящему. И каждый из них понимает — это страшно. Страшно видеть, как один из самых весёлых и буйных людей, просто душа любой компании превращается в свою собственную тень. Пародию на самого себя. Однажды, когда Ванцзи приходит один, его останавливает тот психотерапевт. «Я хочу поговорить о моём пациенте, — сразу напрямую объясняет она. — Он поделился со мной частью воспоминаний о произошедшем. Вы же представляете, что случилось?» Ванцзи медленно кивает. «Это хорошо. Сейчас ему как никогда нужна ваша поддержка, участие. И хотя он пока не хочет никому из близких рассказывать об этом, настоятельно прошу, не спрашивайте его о случившемся. Он сам всё скажет, когда будет готов. Просто будьте рядом с ним. И… Я опасаюсь, что у него возможны возникновения панических атак…» — женщина ещё долго делится с Ланем своими наблюдениями и тревогами, который мысленно делает пометку передать её слова остальным. В особенности неугомонному Цзян Чэну.***
Вэй Ин возвращается в общежитие через неделю. Он уже самостоятельно передвигается и снова болтает без умолку, поддразнивает и спорит с Ваньинем, который держит своё обещание не спрашивать ни о чём. Кажется, что ничего не изменилось. Да вот только Усянь всё ещё сам не свой. Лань Чжань это видит. По тому, как тот часто отводит глаза, как нервно теребит футболку, как задумчиво касается повязок на животе. Вэй Ина временно освобождают от занятий, и Ванцзи, с одной стороны, даже радуется этому — в четырех стенах всё-таки безопаснее. Но с другой стороны, его настораживает, что Усянь — никогда не сидящий на месте Вэй Усянь — безропотно соглашается с этим. «Так будет лучше», — улыбается он, и Лань понимает, что оставлять его одного просто нельзя. Он впервые в жизни притворяется больным (Вэнь Нин обещает договориться насчёт справки с сестрой), пропуская занятия. В воскресенье они, как обычно, собираются в комнате Цзян Чэна и Вэй Ина. От скуки и безделья играют в карты. Просто так, на интерес. Шумно, весело, но до тех пор, пока Ваньинь и Хуайсан не начинают спорить. Как и всегда. — Ай-ай-ай, — театрально надувает губы Не Хуайсан, — Цзян Чэн, как тебе не стыдно! Обвиняешь меня в жульничестве, хотя сам втихаря подтасовал себе козырный туз! Бессовестный! — Заткни свой грязный рот!.. Вэй Ин, как ошпаренный, дёргается в сторону, сметая игральные карты в разные стороны, и остальные поражённо замирают. Усянь пытается остановить рвущееся из груди, стучащее как молот сердце, но в голове снова и снова всплывают картинки и слышится голос. «Знаешь, что обычно делают грязными ртами?» Он словно опять чувствует чужую плоть на своих губах и липкую вязкую жидкость вокруг рта. И боль в горле. «Выглядишь как заправская блядь». Нет… Перестань, перестань, перестань! В глазах предательски щиплет, а дышать становится ещё труднее, словно чужая рука давит на горло. Вэю кажется, что он сейчас задохнётся. Или упадёт от идущей кругом головы и ударится об край. И умрёт на месте. Спасение приходит в пальцах. Тёплые пальцы переплетаются с его собственными, бережно поглаживают костяшки, и он слышит, как сквозь толщу воды, спокойный уверенный голос. — Вэй Ин, я рядом, — Лань Чжань ощущает, как того бьёт мелкая дрожь. — Смотри на меня. Я тебя держу. Ты в безопасности. Сейчас мы с тобой вместе будем глубоко и ровно дышать, хорошо? — сам медленно делает вдох, а затем выдох, не отводят взгляд от Усяня. Тот смотрит широко распахнутыми в испуге глазами, но повторяет. Вдохнуть, выдохнуть, вдохнуть, выдохнуть… Они дышат в унисон, и приступ постепенно начинает отступать. Когда тремор немного спадает, напуганный до чёртиков Вэнь Нин приносит стакан воды. Вэй Ин пьёт жадно, большими глотками, но не отпуская руку Ванцзи. Растерянные остальные сидят тихо, безмолвно наблюдают за этой картиной. Спустя ещё несколько минут стараниями Ланя Вэй Ин окончательно успокаивается. Он как-то совсем вяло облокачивается на подставленное плечо и прикрывает глаза, пока Лань Чжань осторожно прижимает его к себе. «Всё хорошо. Я не оставлю тебя», — на грани слышимости шепчет он, но Усянь все равно понимает и благодарно утыкается носом в его шею — верит. Этим же вечером Лань Ванцзи ночует в одной кровати с Усянем, потому что чувствующий вину Цзян Чэн напрочь отказывается оставаться с ним один на один.***
Проходит ещё неделя прежде, чем Вэй Ин может снова посещать университет. Он немного нервничает, и Лань Чжань мысленно обещает себе, что не отойдёт ни на шаг. Остальные негласно решают так же. Быстро проходит первая лекция, вторая, но ничего не происходит. Всё как обычно, как было всегда, и Усянь даже немного расслабляется. Друзья рядом, они сейчас стоят в коридоре, болтают и смеются, вокруг море других студентов… Взгляд Вэя неожиданно цепляется за знакомую фигуру, стоящую возле противоположной стены, словно высматривающую кого-то. Внутри всё холодеет, ноги подкашиваются. Вэй Ин тянет за рукав голубой рубашки. — Лань Чжань… Лань Чжань, давай уйдём? Пожалуйста. Тот всматривается в обеспокоенное лицо, чувствуя, как подрагивают чужие пальцы, и пытается осмотреться, понять, что так тревожит Усяня. Он замечает приближающегося к ним Су Шэ. Разговоры тут же смолкают. — Какие люди! Это же сам Лань Ванцзи! — произносит Миньшань нарочито громко, и половина университета с любопытством поворачивает головы. — Как прогуливаются занятия? Ну, не кайф ли? — Я болел, — сухо отвечает Лань Чжань, взглядом останавливая брата от вмешательства. Но Су Шэ сейчас не интересен Лань, краем глаза он поглядывает на Вэй Ина. Криво улыбается, когда видит, как тот с каждым словом ещё сильнее сжимает пальцы на руке Ванцзи, съеживается, подрагивает. У Су Шэ по-тихоньку едет крыша. Черт возьми, Усянь его боится! Он чувствует этот страх, как хищник, загнавший свою жертву. Ощущение собственного превосходства сводит с ума. — Давай рассказывай это кому-нибудь другому, — всё же реагирует на слова Ванцзи Миньшань. — Думаешь, раз один из лучших студентов университета, то всё дозволено? Ничего, дядюшка отмажет, да? — он поворачивается в сторону Вэй Ина и издевательски смеётся. — Что такое, Вэй Усянь? Неужели даже не откроешь свой грязный рот, чтобы заступиться за своего дорогого Лань Ванцзи? Вэй Ин буквально впивается ногтями до кожи — Лань Чжань чувствует. Тот дышит тяжело, пытаясь успокоиться, подавить дрожь во всём теле. Но получается не очень, и липкий страх скручивает всё внутри, взгляд расфокусировается. Где-то недалеко раздаётся обеспокоенный девичий шепот: «Что с Вэй Усянем? Он побледнел. Ему плохо?» Тихий гомон тут же проносится по коридору. Заткнитесь, у него приступ — хочется прокричать Вэнь Нину, который с помощью Сиченя аккуратно отцепляет друга от чужой руки. — Чего тебе нужно? — сквозь зубы шипит Цзян Чэн, закрывая собой трясущегося Вэй Ина. — Отвали от него! Су Шэ облизывает пересохшие губы. — Пока не покажу, где место этой бляди с его грязным ротиком, нет!.. Кулак тут же с силой врезается в его челюсть. Вскрики и шокированные ахи. Миньшань падает на пол, держась за ушибленное место — он обескуражен не меньше, чем все присутствующие. А вот Лань Чжань, напротив, спокоен и бесстрастен, только почерневшее золото глаз красноречиво намекает о том, как он зол. Ванцзи сжимает кулак ещё сильнее. Чёрт побери, он не позволит этому подонку унижать Вэй Ина! Один раз уже опоздал, но теперь он здесь, и Су Миньшань безнаказанным не уйдёт. — Лань Ванцзи! — Су Шэ с рыком кидается в его сторону и бьёт того в грудь. Удар выходит точным. Но Лань уверенно стоит на ногах. Толчок. Хук справа. Блок. Слева. Попал. Повсюду испуганные крики. Кажется, даже Сичень что-то кричит. Не слышно. В голове — шум. Неожиданно Миньшань подскальзывается, но успевает схватиться за чужую рубашку. Оба падают. Ванцзи сверху. Сцепляются руками, но бестолку. Никто не хочет уступать. Су Шэ немного наклоняется к Ланю и глумливо шепчет на ухо. — Кинулся защищать его. Всё знаешь, да?.. А хочешь я расскажу тебе, как эта потаскуха плакала, пока я засаживал ему по самую глотку?.. Звонкий шлепок. Лань Чжань с силой даёт ему по лицу, да так, что голова дёргается, словно тряпичная. Но улыбка не пропадает. Наоборот, Су Шэ начинает смеяться. Конченый мазохист. Вдруг Миньшань неожиданно бьёт своим лбом в подбородок Ванцзи, и тот на секунду ослабляет хватку. Ловкое движение. Блеск металла. От боли темнеет в глазах. Алые пятна мгновенно расцветают на рукаве, кровь струйками бежит по коже. Су Шэ скидывает Ланя с себя и уже заносит нож, но Цзян Чэн крепко хватает его руку. Ещё двое старшекурсников помогают оттащить активно брыкающегося парня. — Ванцзи, ты как? — Лань Хуань обеспокоенно заглядывает в побледневшее лицо младшего брата, но тот молчит. — У кого-нибудь есть ножницы, вата?.. Дальше Лань Чжань не слушает. Он лишь смотрит в сторону. Смотрит на подрагивающего Вэй Ина, которого так старательно отпаивают водой.***
Лань Чжань не жалеет. Ни капли. Они с Сичэнем едут на скорой, брат то и дело спрашивает о самочувствии, зовёт, но Ванцзи упорно молчит. Он думает. Много и долго. Думает, что за такую драку его скорее всего исключат, что за побои можно и срок схлопотать. Но почему-то это нисколько не пугает. Внутри всё ещё кипит злость, а в голову настойчиво лезет издевательский смех Су Шэ. «Хочешь расскажу тебе, как он плакал?» — так он сказал, да только Лань бы не смог слушать. Потому что Вэй Ин плакал. Его Вэй Ин плакал. Ванцзи не понимает, откуда снова взялось это собственническое «его», но сам факт порождал желание просто взять и прибить Миньшаня. Желательно, с особой жестокостью, которую за собой младший Лань до сегодняшнего дня даже не замечал. … В общежитии на удивление тихо, так что в комнату они попадают без посторонних глаз. Вообще, по идее, раз всё более или менее в порядке, ему бы обратно в университет, в кабинет ректора, объясняться. Но зашитая рука ноет и отдаёт тупой болью, что Ванцзи решает — пошло всё к чёрту, не сегодня. Когда друзья собираются у них в комнате, проходит полчаса. Или час?.. Лань Чжань теряет ощущение времени, едва видит Вэй Ина. Тот выглядит уставшим и обеспокоенным, но молчит. А вот остальные смотрят на него хмуро, серьёзно. Разговор будет не из приятных. — Какого чёрта это было? — наконец начинает Цзян Чэн, которому надоела давящая тишина. — Я понимаю, этот ублюдок не выносим и он задевает всех за живое, но начинать драку да ещё и в университете… — Ванцзи, ты же понимаешь, что за такое могут исключить? — взволнованно подхватывает Лань Хуань. — А если Су Миньшань подаст в суд? Это статья. Неужели ты не понимаешь, что это глупо? — Нет. Это «нет», сказанное так уверенно, заставляет всех опешить, кроме Вэй Ина. Он нервно стискивает кулаки. Он знает, что Ванцзи в курсе, просто ничего не говорит. Он знает, что Ванцзи бил Су Шэ не за себя, а за него. Он знает, что то, что случилось, это не вина Ванцзи. Это его вина. И как же, как же несправедливо все накинулись на Ланя. Обвиняют его, ругают, поучают — но только зачем? Лань Чжань же не сам, это ведь он, Вэй Усянь, слабак, не смог дать отпор и защититься, а теперь из-за него мучается дорогой сердцу человек. Любимый человек. Человек, за которого он и нарвался на Миньшаня. Но Ванцзи не виновен — Вэй Ин это знает и не хочет, чтобы тот из-за этого страдал. —…! — что-то кричит Цзян Чэн, но разобрать так трудно. В голове гул. Он не позволит ругаться на Лань Ванцзи. Ведь это он причина всех бед. Неожиданно для себя и для всех Вэй вскакивает с места: — Прекратите! Лань Чжань вообще ни при чём! Это всё из-за меня! Друзья непонимающе смотрят на него, и внутри Усяня что-то с треском ломается. Его буквально прорывает. Он говорит, говорит о том, что так долго рвёт душу на части, что он так и не решался произнести вслух. Он рассказывает. Всё рассказывает. Воспоминания всплывают в голове, но он не останавливается. Уже не может. В глазах предательски щиплет, заставляя зажмуриться, и Вэй Ин чувствует, что сейчас позорно разрыдается. Как девчонка. «Как изнасилованная девка», — услужливо подсказывает сознание, и от этого становится ещё хуже, противнее. К концу голос Усяня окончательно срывается и затихает, оставляя лишь сбившееся дыхание и молчание. Вэй боится даже взглянуть на остальных, он не хочет видеть их лица. Уже ничего не хочет. — Вэй Ин, — тихо зовёт Ванцзи, аккуратно беря его за руку, — ты ни в чём не виноват. Чужие руки крепко обнимают его. Бледный Цзян Чэн шепчет: — Идиот, хорошо, что ты рассказал нам. Мы ведь волнуемся за тебя. — Вэй-сюн, нам очень жаль. Ванцзи прав, здесь нет твоей вины. Вся ответственность лежит только на плечах этого урода. Поддержка. Вэй Ину не кажется, они действительно его поддерживают? Им не противно, не стыдно? Они правда о нём переживают? Усянь оседает прямо на пол, на руки младшего Ланя. Еле слышно шепчет: «Ребята…» и тихонечко всхлипывает, чем пугает остальных. Они сидят так какое-то время. Ванцзи гладит его по роскошным чёрным волосам, проводит ладонью как-то по-особому нежно, ласково, успокаивающе, и Лань Хуань внезапно понимает, что они тут немного лишние. «Мы скоро. Нужно кое-что купить», — хватая под руку упирающегося и, как всегда, не въезжающего Ваньиня, сообщает он. Вэнь Нин и Не Хуайсан так же тактично покидают комнату. Вэй Ин слегка удивлён такой перемене, но Ванцзи невозмутим, и значит, так надо. Усянь с удовольствием сильнее льнёт к чужой груди, слушает биение сердца — быстрое, рваное, и почему-то на душе становится теплее. Он рассеянно проводит пальцами по бинтам, чувствует, как Лань дёргается от прикосновения. — Болит, — с грустью вздыхая, скорее не спрашивает, а утверждает Вэй. — Прости. Лань Чжань бережно перехватывает его руку, переплетает их пальцы. — Вэй Ин. Ты не виноват. И Усяню бы возразить, но в крепких объятиях так хорошо и уютно, что вместо этого у него вырывается: — Лань Чжань… Лань-гэгэ… Поцелуй меня… И Ванцзи целует. Но не грубо и страстно, как ему хотелось бы. Он трепетно касается таких желанных податливых губ, ведёт своими вдоль, чтобы нежно — настолько нежно, насколько только возможно — поцеловать в уголок рта. Вэй Ин чувствует тёплую ладонь на своей шее, большой палец, легонько поглаживающий его скулы, и тает. Жмётся ближе, запуская пальцы в чужие волосы, спутывая их, счастливо прикрывает глаза. Ему ответили взаимностью. Его любят. Несмотря на всё произошедшее, любят. В груди как-то приятно щемит, и он выдыхает прямо в чужие губы. — Гэгэ… Я люблю тебя… Так люблю… — Я тоже. Давно. Ванцзи покрывает поцелуями его залившиеся румянцем щеки, невесомо чмокает в кончик носа. Наконец-то он его. Только его. Лань Чжань никогда его не оставит, никому не позволит сделать больно. Боже, как ему хочется спрятать Усяня от всего мира, просто по-детски крикнуть «Мой!» и убежать с ним куда-нибудь далеко, желательно, туда, где их не найдут. Ванцзи утыкается в ключицу Вэя, вдыхая любимый запах, оставляет мимолетное прикосновение губ на чужой коже. — Вэй Ин, люблю. Всегда рядом.