перестать бояться

— Не трогай, — учтиво говорит Вэй Усянь. Проворные руки тянутся к следующей небрежной стопке бумаг. — И это тоже, — добавляет он, — лучше вообще ничего не трогай, мало ли что ты можешь натворить. Юноша напротив недовольно хмыкнул и с улыбкой проговорил: — Тогда я сам сворую ваши записи! Да так, что вы и не заметите, обещаю, — заливался тот смехом. — Ну уж нет, — такой же шутливый ответ, — читай сколько влезет, но даже не думай что-то делать как по инструкции. У тебя либо не получится, либо люди обозлятся ещё больше. — Меня ещё ни разу так не недооценивали, — наивная ухмылка и хитрый взгляд. В голове Вэй Усянь слышит только два слова — «ребёнок» и «безумец». Он осознанно помогает убийце без принципов, но разве он хоть чем-то лучше? Они отлично работают в паре, сколько бы это ни выглядело как просто пара двух головорезов. Они отличаются смелостью, от которой отдаёт наплевательским отношением. Наплевательским отношением к самой смерти. Сюэ Ян слишком привыкший, ему изначально нет никакого дела до смерти незнакомцев. Вэй Усянь заложник обстоятельств — терпит и держится. Искренне удивляется, когда не видит в глазах Сюэ Яна никакой тени жалости к мертвым. Не видит ни капли обвинения. От этого правда местами жутко, а потом он снова ударяется в ребячество, что путает еще больше. Но это всё ему не особо важно. Если он хороший союзник, то не плевать ли на всё это? На его репутацию, на странную дикость и злобу. И почти — совсем немного — всё же не плевать. Вэй Усянь всё ещё человек. Он всё ещё хочет знать ответы. Кто перед ним, как он вообще докатился до такого, где правда и где ложь? — Эй, — послышался тихий голос, — Сюэ Ян! — он пихнул того в бок, пытаясь привлечь внимание Ответа не послышалось. Юноша нахмурился и перевёл взгляд с еле освещённой каменной стены перед глазами на говорящего. Увидев дружелюбную улыбку, Сюэ Ян, хоть и со всей своей присущей ехидностью, всё же попытался ответить тем же. — Пришли с какими-то нравоучениями? — он любил издеваться над всеми подряд, а если это ещё и кто-то старше него, то от постоянных подколов точно не уйти. — Возможно, — усмехнулся мужчина, повысив тон, — но я пришёл утолить любопытство. Мне всё же надо знать что-то о своих союзниках, — он немного помолчал, заметив как собеседник точно напрягся, но давить ухмылку не переставал, — ну, например, с Вэнь Нином я знаком ещё очень давно — — Даже не зна-аю, к чему это вы ведёте, — громкий смех прервал спокойствие и размеренность разговора, — хотите чтобы я выдал вам какие-то тайны? Неужели вам недостаточно чужих слухов? — Слухи это не всегда правда. Вэй Усянь ощутил на себе оценивающий, раздражённый взгляд. — То, что говорят обо мне — разве всё это правда, Сюэ Ян? — Да, — он пожал плечами и добавил, — ну, не всё. Но ведь много что! После секундной паузы они засмеялись вдвоём. Будто так и надо. — И всё же, — попытка вернуться к вопросу, — ты ведь точно не просто кровожадный ребёнок и тебе есть что рассказать, так? — О чём же? О своём любимом способе убийства? С радостью! — Постой, об этом ты уже говорил. И не один раз. Просто, — он тяжело выдохнул, — что-то о прошлом. Ты же не просто так почему-то всё еще не пробовал убить меня или моих друзей — с твоей стороны даже это странно. — Спасибо за похвалу, — подмигнул Сюэ Ян, без конца отшучиваясь. — Чего уж о чём-то важном, я ведь даже не знаю, где ты умудрился потерять палец, — он доброжелательно улыбался. И не заметил за усмешкой юноши злобный блеск в глазах. Сюэ Ян усмехнулся ещё раз — и со всей своей силой отвесил пощёчину так громко, так искренне смеявшемуся человеку. Левой рукой. Какая ирония. Вэй Усянь пошатнулся и почти что свалился на спину. Он ошеломлённо взглянул на всё ещё радостного Сюэ Яна, одной рукой держась за щеку. Удивление быстро сменилось тенью недовольства и злости, а рука подалась вперёд и намертво ухватилась за ткань на чужом плече, потянув на себя. Вэй Усянь уже хотел сказать что-то ему прямо в лицо, но Сюэ Ян, не сводя с него внимания, заговорил раньше. — Не все ваши союзники будут вашими друзьями, — он прикрыл глаза, — и не все друзья будут союзниками. Вы и без меня должны были это понять. Вэй Усянь грубо отпустил его плечо и фыркнул себе под нос лишь обозлённое «чушь», не переставая хмуриться. Сюэ Ян же, видимо, виноватым себя не чувствовал. Может, он и не должен. Все свечи погасли разом. Эти слова застряли в его голове, и подтверждались раз за разом. На его стороне почти никого — конечно, это из-за заботы. Это из-за чужого страха. Но легче не становится. У него ничего не было обдумано, а со всех сторон сыпались одни предупреждения и волнения. В один момент всё может исчезнуть, и эти установки пытались зажать его в рамки, сделать таким же пугливым, выгнать всю смелость и заставить задуматься. Сюэ Ян про смерть молчал и никогда его не отговаривал. Но всегда был рядом. Бросался в бой самый первый, заразно смеялся и шутил над каждым вторым. Он бранился без повода, провоцировал и оставался доволен даже мелкими раздражениями. Мало что из этого обходило Вэй Усяня стороной. Но ему повезло больше. С ним он заводил разговоры: совсем ни о чём, такие простые и такие непривычные. Дурные конфликты отходили на задний план; Сюэ Ян не стал бы ничего рассказывать, и Вэй Усянь больше ничего не спрашивал. У них своё молчаливое понимание, которое позволяет забывать о секретах и продолжать кричать от отчаянья. Трудно назвать доверием, да и дружбой, наверное, тоже. Но если эти пустые разговоры как-то помогают, то они готовы говорить целую вечность. Улыбаться — не важно, фальшиво или нет. Пусть это глупо и совсем уж наивно, но Вэй Усянь всей своей душой хотел верить, что всё будет хорошо. Относительно — конечно. Даже идеально. А потом всё идёт наперекосяк. Вечность прерывается вместе с контролем. Вместе с жизнью Цзысюаня. Он прекрасно осознаёт свою вину. А в голове всё равно детское и глупое «это нечестно». Нечестно, потому что прав опять не он. Нечестно, потому что ни одно ожидание не оправдалось. Нечестно, потому что никто не знает, какая темнота может ждать впереди. Нечестно, потому что «хорошо» стёрлось одним взмахом. У него нет даже надежды — все разговоры сейчас будут лишь в тяжесть. Он вздрагивает от шума и оборачивается. Сюэ Ян. Если бы у Усяня остались хоть какие-то силы — он бы точно выгнал его в эту же секунду. Но в этот раз он просто махнул рукой, словно давая ему право голоса. Разбитый, обозлённый и обиженный, он даже не поднимает на него и взгляда. Усаживается на сырой пол пещеры и покорно ждёт. Ни за что не заговорит первым. — Жалеете, да? — в голосе была едкая усмешка. Видимо, привычка. — Заткнись, — Вэй Усянь же ответил даже без злости. Только усталостью и грустью, — какая уже разница? Я проживу не сильно дольше. Сюэ Ян готов был рассмеяться. — Смерти боитесь? Похоже, я многого о вас не знал. — Ты никому не доверяешь. Думаешь, что можешь знать что-то о других? Тихий смех был исчерпывающим ответом. Несколько минут они ничего не говорили — лишь пытались избегать любого зрительного контакта. — А знаете, — резко начал Сюэ Ян, — вы мне кое-кого напоминаете! — Кого? — Мерзавца, который был благосклонным и добрым, а потом… А потом он стал просто мерзавцем. Выкинул ненужную вещицу, которая ему прислуживала! Вы такой же, да? — он склонил голову на бок, а смотрел так жутко, словно был готов наброситься на него сию же минуту. Вэй Усянь поднялся на ноги и недовольно спросил: — С чего это? — Я же не могу знать что-то о других, — ухмылялся он, — вот и догадываюсь. — Сюэ Ян! Хватит нести чушь! — Могу ли я рассчитывать на вас? А другие? Вы давали им обещания, что у вас всё под контролем. Вы просите о доверии, но вам ведь совсем нельзя верить! — слова таили за собой всё больше неясных эмоций, — как я вообще могу быть уверен в том, что не стану вашей следующей жертвой? А? Вэй Усянь не успевал отвечать; каждое новое обвинение оставляло всё меньше надежды. Он пытался дослушать до конца. С налитыми кровью глазами и растущей виной, со своим страхом и гневом. — У меня нет ни одной гарантии, что вы не вышвырнете меня при удобном случае, — шаг вперёд, — а все люди в чём-то похожи. Им не нужны бесполезные и жалкие мальчики на побегушках, да? Вэй Усянь ощущал, как его руки трясло от горечи и ярости. Терпение было на исходе. — Сюэ Ян! Что на тебя нашло? — вскричал мужчина, — откуда ты вообще это придумал? — Факты. И не более. — Сюэ Ян, — он тяжело выдохнул. Только ради того, чтобы закричать ещё громче, — сколько бы обещаний я ни упускал, я никогда, никогда не бросал людей добровольно! И ты, паршивец! — Что? Могли бы подобрать слово и получше. — Ты! Я тебя никогда не брошу! Он прерывисто дышал, с хрипом выкрикивая последние слова. Слова из-за вины. Вэй Усянь слишком сильно этого хочет — просто чтобы ему доверяли. Хотя бы один раз. И чтобы он не подвёл. Сюэ Ян даже почти не поменялся в лице; разве что — может, Вэй Усяню показалось — но в его улыбке стало больше отчаянья. — Спасибо за обещания. Но вы пустослов. — Хватит, — умоляюще прошипел Усянь, пошатываясь на месте. А через секунду — уже один. — Куда? Куда, чёрт побери, ты собрался? — он шепотом проговаривал тысячу разных вопросов — и больше обращался к себе. Сюэ Ян был честен. Он был честен, потому что вывалил наружу омерзительный страх. Вся эта нападка, от начала и до конца, была тем самым доверием. Спрятанным, мрачным и последним, но всё же доверием. После всех несчастий, которые только могли произойти с обычным ребёнком, единожды к нему отнеслись хорошо. С пониманием и удивительной заботой. В тот момент Сюэ Ян доверился незнакомому мужчине — как и в прошлый раз. Но ему было в радость даже просто иметь место для сна, скапливая внутри ненависть и омерзение ко всем подряд. Раз я живу — всё хорошо. Всё хорошо. Напряжение было едким и постепенным. Маленькими кусочками, обрывками фраз, мимолётной усталостью. Создавалось ощущение, что это подготовка к чему-то, на что никто не соглашался. О чём никто не предупреждал, никто не догадывался. Сюэ Ян увидел этого мужчину искренне счастливым, а потом уловил на себе наплевательский взгляд. Внутри зажигалась яркая тревога, и всё подсказывало об угрозе. Он хотел ошибаться. Настолько, насколько можно. И оказался за дверью. Всё, что он знал — ему там больше нет никакого места. Хотелось биться в окна, караулить и не давать спать, хотелось, чтобы они ощутили такой же страх. Только он не видел смысла в простом страхе. Они умрут в муках чуть позже. Все. Без исключений. Сходство есть. Сюэ Ян думал, что всё лишь ждёт своего момента, чтобы сломать всё на части. У него была маленькая надежда — если он уйдёт раньше, то ничего плохого не произойдёт. Если он ушёл сейчас, то у Старейшины всё хорошо, у него тоже всё будет нормально, и это лишь обязательство; предостеречь себя от разочарования. Да и враг из Вэй Усяня слишком уж скучный. Сюэ Ян слышит ото всех разные слухи и мнения; чужие сплетни запутывают его, а незнание злит, задаёт вопросы без ответа и оставляет сплошь догадки. Ни одна из них не будет верна. Пока не прозвучат слова правды. Время любит ложь — затягивает и таит что-то за белым шумом. Сюэ Ян ненавидит пустоту, в которой запирают всех месяца, дни и минуты. В которой не остаётся ничего значительного. В которой он запер себя сам. Ничего не слышно — несвязная суета. Очередное утро среди городских сплетников и завистников. На этот раз стало шумней в два раза, больше пыли и больше криков. Меньше неопределённого шёпота и смеха — радует и пугает. — Старейшина Илин умер! Сюэ Ян обречённо усмехается. «Доигрался», — мерзко шипит в голове. Теперь он точно один. И он точно доказал, что Вэй Усянь солгал. Нагло солгал самому себе. Все эти крики и предубеждения его друзей не имели никакого смысла; те обещания, которые они слышали — в первую очередь обещания перед собой. А чтобы ложь сошла на нет, надо просто позабыть про обещания, так их и не выполнив. Все будут вспоминать, но никто и не заикнётся про громадную разницу между началом и концом. Гордые и чистые слова обратились в бесконечный хаос. Как жаль. Молчать невыносимо сложно, но молчание даёт безопасность. Обдумывать наперёд трудно, но Сюэ Ян не хочет себя подвести. Не наживать врагов невозможно. Он даже не пытается. Когда месть берёт над ним верх, он вспоминает одно шумное утро. И ничего не меняется. Совсем. У него контроля никогда и не было, никогда не было чего-то, чем можно дорожить, важных людей и важных слов. Особенно с того момента. Нечего терять. Можно только нагло забирать чужие жизни и чужое счастье. — Мне поверят, — Сюэ Ян шёпотом говорил сам с собой, — а потом их добро их и погубит. Звучит правильно и складно, без лишних движений и непростительных ошибок. Всё придёт к одной сладкой победе. Над невинными людьми — но они слишком себя любят, чтобы оставаться счастливыми. В душе остались напоминания о том, что смерть может дышать в затылок и просто ждать человеческого зова. И никакие игры с ней не помогут избежать своей участи. Хорошо, что он готов к ней заранее.

***

Вэй Усянь догадывался, что перед ним кто-то знакомый. Ещё по голосу. Вэй Усянь догадывался, а Сюэ Ян непременно знал. — Ты совсем сошёл с ума, Сюэ Ян, — безразлично и очевидно. — Вам ли об этом говорить, — он разводил руками, — или вы таким образом говорите, что помощи мне лучше и не ждать? Противно и грустно. Противно смотреть на то, насколько хуже всё стало за это время. Грустно осознавать, что ничего не исправить. Притянутое «хорошо» больше не случится, разгромное «плохо» поджидает на пороге. — Не жди, — прорычал Вэй Усянь, — ты ведь точно сломал всё сам. И просишь исправить твою вину? — Какая вина, учитель Вэй? — Я тебе не учитель. — А! Извините, — раздался хохот в ответ, — и всё же, о какой вине идёт речь? Мне не нужно искупление. Вэй Усянь уверен — это их последний разговор. — Ну, а если у тебя ничего не получится? Если ты сегодня умрёшь, Сюэ Ян, чего ты ждёшь? — Ужас какой, — он продолжал улыбаться, — но смертью меня не напугать. Я уже знаю всё о ней. Тебе — отдельное спасибо. — Обращайся, — с ухмылкой и сожалением. Всё просто так сложилось. Жизни осталось слишком мало, а Сюэ Ян за неё и не берется. «Ребёнок» пропало к чертям. Осталось лишь «безумец».