До чего дошёл прогресс - у Мориарти ПМС

Сегодня Мориарти решил уподобиться великому Соломону и стал мудрее. Он понял одну нехитрую истину: больше никогда не светиться своим лицом, никогда не встречаться с клиентами лично и никогда-никогда больше не участвовать в собственных операциях, если на то не будет поистине веских причин. А учителем ему стал собственный пах, который стал первым и после уймы других мест на хрупком человеческом теле последним, по чему ударили из ниоткуда появившиеся вышибалы, сообщающие, что, если еще хоть раз что-то пойдет не так, Джеймс лишится не только своих зубов и пары ребер, но и члена, который сможет прекрасно заменить во рту его лживый язычок. Откинув назад голову, которая гудела от боли и казалась тяжелее, чем тот цементный блок, у которого консультант истекал кровью, он протянул окровавленные пальцы, доставая свой телефон, так заботливо оставленный обидчиками на прощание. Они ведь не хотели, чтобы исполнитель прихотей их босса СОВСЕМ перестал работать… Номер телефона своего снайпера Джеймс помнил наизусть, поэтому не утруждался забивать в список контактов, о чем сейчас чуток пожалел. Пара длинных гудков, отдающихся болью в висках, - и знакомый голос приветственно заговорил в телефоне. - Себ... - голос, казалось, звучал подобно хрусту разрубаемого пополам дерева – надломленно –перебивая любые вопросы. - Забери меня отсюда. *** Живот, который принимал на себя большинство ударов, продолжал нестерпимо болеть каждый раз, как Мориарти пытался сходить в туалет. Так как его пальцы сейчас были туго перебинтованы, помогал ему в нелегком деле облегчения мочевого пузыря сам снайпер, расстегивая и спуская брюки любовника к его коленям. Разумеется, сам орган ненасытного облегчения был также в руках бывалого мужчины. Маленькая красная струйка ударила о белоснежность стенки унитаза, стекая к кругу проточной воды. - До чего дошёл прогресс – у Мориарти ПМС, - усмехается Моран, аккуратно встряхивая мягкий член Джима, избавляя его от влажности. Программист лишь хмыкнул, обернувшись к развеселившемуся бывшему военному. Можно было бы сказать, что он бы посмотрел, как реагировал бы организм киллера после получения подобных травм, однако Джеймс прекрасно знал, что Себастьян никогда не даст себя так избить. Сейчас у полковника более благодушное настроение, нежели оно было, когда он примчался туда, куда позвал его сам чёрт. Морану не стоило потратить и секунды, чтобы понять, что Джеймс влип. Рано или поздно это должно было произойти, но Себастьяну думалось, что сама удача сатаны на стороне его пришибленного босса. Сам процесс нуждоизбавления был завершён с присущей им обоим педантичностью, без смущённого кашля и покрасневших щёк. Джим на этом настоял, ненавязчиво наступая снайперу на ногу. *** Полковник искренне пытался поддержать попавшего под раздачу Мориарти, причём видя воспитательный эффект в полученном уроке. Ему было даже не противно помогать ему раз за разом, представляя, как же это унизительно для Короля криминала. Однажды дошло до того, что преступник не выдержал и объявил бойкот, упиваясь в хлам и уходя в нирвану, где не было ехидства со стороны Морана, да и проблем с и так не крепким здоровьем тоже. Однако Себастьян не сдавался до победы. В одну особо разгульную ночь гения, он решил заняться рукоделием, благо с руками у него всё было в порядке – не раз приходилось пришивать и зашивать во времена службы. Хотя смешливое при этом настроение делу не помогало, да и аккомпанемент мистера-я?!-да-я-в-жизни-не-издавал-любых-отвратительных-звуков-присущих-всем-людишкам делу не способствовал. Но закончил Моран к утру под особенно громкий и торжественный храп Мориарти, особенно довольный собой. Он по-отцовски любовно разбросал свои сшитые детища на другом – своём- краю кровати и стал ждать пробуждения проспавшейся пьяни. Долго ждать не пришлось. Джеймс впервые так весело рассмеялся за всё прошедшее время (всего лишь три дня), напоминая сейчас собой маленького мальчика, а вовсе не зрелого мужчину, способного так по-детски беззаботно веселиться. Однако тут же нахмурившись от боли в животе, которая не покидала его все это время, плевать, двигался от как-то или нет, вернула ему мимические морщины, свойственные только взрослым лицам. Особенно небритым. Особенно регулярно выпивающим. Особенно недосыпающим. Злодей-консультант взял один из тампонов, которые россыпью, будто пепел от недавно взорвавшегося искрами фейерверка, лежали на их с Мораном кровати, начиная вертеть его в своих руках. Он успел один из них препарировать, обнаружив, что это всего лишь тонкие листы ваты, сшитые посредине и раскрытыми напоминающие пестик тюльпана. Взяв из тумбочки у кровати собственные трусы, он туго натянул на них резинку, зарядил импровизированную рогатку тампоном и пустил прямо в грудь своему снайперу. - Знаешь, мне тампоны напоминают пули. Вот если бы они были каким-нибудь хитромудрым гаджетом, способным стереть с лица земли всех людей, что мне мешают... - Новый тампон в руках консультанта превратился в ракету, которая отбыла с планеты Постельное белье и прибыла на Плечо Морана. Джимбо сглотнул комок горечи и слабо улыбнулся, отбрасывая в сторону уже надоевшую игрушку. И утыкаясь лбом в планету Плечо своего любовника, вовремя подоспевшего на раздачу ласк, устроившись рядом с планетой-воитилем, поддерживая веселье. - Знаешь, есть у меня тут одна идея... *** - Джеймс, это будет… - Бомба! – восторженно громко перебивает снайпера Мориарти, не смущаясь заведения в котором они находятся, а именно – театре оперы и балета. Последний ряд, вдали от опасности, что ждёт остальных… Моран закатывает глаза, обречённо вздыхая. Свет потухает, и кулисы раздвигаются. Да, Джим не хотел долго ждать, убив сразу двух зайцев: сорвав балет «Шопениана» нелюбимого Шопена и отомстив своим обидчикам, конкурентам и какому-то парню, однажды отбившему у Джимбо парня. Хотя полковник не мог не порадоваться активности босса, тому стало явно лучше, что само собой уничтожило маленького червячка беспокойства, так и не пробившего стену беспристрастности Морана к жизненным урокам. Зал притих, но, кажется, тишина стала абсолютной, когда на сцену вышли люди в чёрных костюмах, держащие в руках цепи, в которые были окованы девять человек, что шли на четвереньках за ними нагишом. Даже самые истеричные мамаши, приведшие с собой детей, не двигались и не издавали ни звука. Девятерых развернули неприличным местом к зрителям. Только первые ряды и пара на последнем ряду могли догадаться, что находится в их…межягодичном пространстве. Не без изюминки, разумеется. В каждой «плохой» попке был оригинальный гаджет, игриво подписанный «Он мой», имея различное значение, будь то униженно брошенный тот-самый-парень, контракт или проект. Тишину разрывает какая-то соната Шопена, пренебрежительно выбранная Джимом в спешке. - Третий такт, пятый, - бормочет Джим, привлекая внимание Себастьяна, который в свою очередь заключает: - Седьмой. Ошмётки мяса, кровь и конечности разлетаются по всей сцене. Люди в костюмах предусмотрительно спрятались за кулисы, из-за них весело махая рукой с пультом. Во всеобщей панике, криках и истерике Джим смеётся и поворачивается к Себастьяну. - Надо красиво завершить… Моран ухмыляется и приникает к его губам. Два занятых места, передние ряды, залитые кровью…торжественное закрытие кулис. Акт первый окончен.