Чудовище Цветочного озера

      Пышные тяжёлые ветви склонились над водой зелёным шалашом так, что надёжно скрывали это место. Было удобно здесь прятаться от дождя, а людей опасаться и вовсе не стоило — они не бывали в диких краях даже гостями. Маленький забытый зелёный островок под куполом листвы плакучниц — типичных для приводной местности деревьев, ещё называемых “плаксами”. Из-под длинных веток выглядывали только доски старого помоста, прогибающиеся под тяжестью жестяного ведра, полного воды. Внутри плескались две серебристые рыбки.       Чем не место для размышлений? По-моему, это то самое обиталище тишины и покоя, которое было необходимо долгие годы. В водном зеркале отражались вытянутые ватные облака, растянувшиеся по горизонту пушистой шерстяной нитью. У берега медленно проплывали шершавые тёмные листья и белые лепестки цветов, которые распускались к середине весны на ветвях “плаксы”, были ароматными и слегка водянистыми, но хрупкими до малейшего прикосновения к себе, легко ломались. Эти цветы увядали к лету, зато сейчас можно было вовсю насладиться их видом, если бы кому-то было вообще до этого дело — на много миль вперёд ни одного человека.       Лепестки покрывалом легли на не колеблемую поверхность озера. Дальше берега вода была чистая и голубая, как низкое небо. Изредка ровную воду тревожил всплеск поплавка, забрасываемого далеко от берега. Яркий красный шарик равномерно покачивался на воде и вскоре так же замирал. Только редкая перекличка птиц возвращала в эти минуты Винсента на землю.       После дождя было свежо, но ещё немного сыро. Некоторые смелые птички уже порхали над верхушками деревьев, некоторые парили над самой водой, выискивая добычу и цепко подхватывая неосторожное насекомое. Взгляд Винсента был прикован к красному пятну, отражённому в воде, но краем глаза он видел каждый взмах крыла. И даже находясь в глубоком размышлении, не мог потерять бдительности. Это было не просто привычкой, а необходимостью на уровне инстинкта, приобретённого со временем, научившего слушать и ветер, и горы, и даже рокот подводных камней. Такому его научила война.       Хотя это жестокое время уже давно прошло, но кровавые годы оставили свой невидимый след на бледном хмуром лице. Это была та часть человека, от которой нельзя избавиться, она отражалась в тёмно-красных глазах вместе с багровым небом и тёмным озером, приобретавшим оттенок крови, в каждом втором и третьем шраме, покрывавшим тело Винсента целым полотном порезов и швов, затянувшихся со временем. Всё, чего хотел Винсент — тишины и покоя.       Здесь, в гавани спокойствия и умиротворения, он слушал шелест листвы и пение птиц, которые со временем стали привычны и приятны слуху. Если подняться от берега дальше по крутому склону вверх, можно было найти небольшой, но крепкий дом, принадлежавший Винсенту, спрятанный в тени высоких хвойных деревьев. Он жил в этом крае уже несколько лет в гордом одиночестве, большего и не нужно. Может быть, выживать в разных условиях было его хобби, но людское общество было диким и непривычным для человека, привыкшего убивать. Потому что там, за чертой розовых мечт и жизни под ласковым солнышком, чужая жизнь ничего не стоила.       Поплавок слегка покачивался под порывом тёплого ветра и опять замирал. Если смотреть вдаль, можно было увидеть за синей полосой воды и зелёно-коричневой сушей ещё кусочек горного рельефа, угловатый и острый, пробивающий верхушку облаков. Там уже другая жизнь, человеческая и непонятная Винсенту. Несмотря на свою дикую природу, одиночество давило на него даже здесь — на Цветочном озере. У Винсента нет выбора: здесь он останется один и будет жить в тишине и мире с природой, а среди людей будет так же одинок, но не найдёт себе места. Потому его домом станет…       Поплавок дёрнулся слегка один раз, испарив все мысли из головы Винсента. Потом качнулся сильнее и рванул вбок, натягивая леску.       «Ладно, это последняя сегодня» — подумал он, оценивая размеры уже двух пойманных крупных рыбин в ведре. Большего ему не было нужно.       В голове Винсент уже строил план дальнейших действий. Нужно собрать ещё немного больших веток, которых после сильного ночного ветра много выше берега в чаще. Он бы мог съесть эту рыбу живой и сырой, не тратя времени на приготовление, но лучше будет попробовать пожарить её на костре с травами и кислыми ягодами, собранными с колючих кустов около дома.       Однако, улов оказался крупнее, чем Винсент предполагал. Осторожно, но уверенно подсекая рыбину, он прикидывал в голове примерный размер ужина. Это была действительно крупная находка, весившая примерно сорок килограмм. Слишком много, но можно закоптить, если получится всё-таки выловить.       Сражение с рыбой продолжалось некоторое время и было весьма ожесточённым. Леска угрожающе звенела и дрожала, поблёскивая в свете солнца, но всё-таки победа в этой схватке была за Винсентом. Он рванул удочку уже последний раз, вытягивая добычу к себе на сушу, но с глухим мычанием из воды выскочило нечто неожиданное. Цепляясь когтистыми пальцами за острую нить, из воды показалось существо, напоминавшее человека, лет семнадцати по людским меркам. Мальчик с длинными светлыми волосами тихо стонал, карябая когтями помост. Нижняя его часть находилась в воде, но вместо ног из-под прозрачной воды виднелся рыбий хвост, покрытый золотистой чешуёй.       Таких чудес Винсент и за всю свою насыщенную жизнь не видел. Он вообще в чудеса не верил, несмотря на то, в каком мире жил. Здесь могли встречаться эльфы, вампиры или оборотни, но никак не русалки. Нет-нет, русалки — это только в детских сказках бывает. Только увиденное доказывало обратное, но никак не могло быть видением. Существо было живым и настоящим.       Винсент вздрогнул и опомнился. Улов уже не сопротивлялся, боясь причинить себе ещё больше вреда, вытягивая шею вперёд. В нижней губе плотно засел стальной крючок, сочилась кровь, красная, как у людей. Чем бы эта странная рыба-мутант не была, но его Винсент есть не собирался. Он бросил удочку и потянул мальчика на себя, оттягивая леску. Нужно было вытащить аккуратно крючок, пока он не порвала губу окончательно.       Конечно, “русалка” в благие намерения не верил. Пока Винсент медленно постепенно высовывал железку из кожи, он крепко вцепился тонкими человечьими руками в рубашку своего мучителя. Маленькие красные капли разбивались о сырое дерево и растекались пятнами, стекали по подбородку и шее.       — Подожди минуту, это можно прижечь и обработать. — Проговорил Винсент, с трудом высунув треугольное острие-наконечник крючка из кожи.       Но стоило ему это сделать, как мальчик, крепко сжимавший края рубашки, с силой оттолкнул его и, глухо ударившись о помост, упал назад в воду. На прощание он с размаху ударил жёлтым хвостом по воде, окатив живодёра целым фонтаном брызг с ног до головы, и быстро скрылся в глубине.       Винсент так и остался стоять, ошарашенный этой встречей, насквозь промокший и в помятой рубашке. На ней осталось размытое кровавое пятно — единственное, но подлинное доказательство случившегося.       — Так это была настоящая русалка?..

***

      С необыкновенной встречи прошло несколько дней, а Винсент всё ещё думал о произошедшем, представляя перед собой то самое напуганное лицо с тонкими острыми чертами, взлохмаченные золотистые волосы, в которых застряли кусочки водорослей и листьев. Если этот мальчик живёт в озере, то у Винсента явно проблемы.       В глубине души, он даже чувствовал некоторую вину. Всё-таки доставил своими действиями боль и обиду чудесному жителю Цветочного озера. Наверно, при других обстоятельствах эта русалочка вцепился бы Винсенту когтистыми пальцами в шею, и утянул его за собой на дно. Винсент постарался больше не думать об этом, потому что сегодня он собирался снова полакомиться жареной на костре рыбой, спускаясь на своё излюбленное место.       Первое время, забросив удочку, он ещё следил за водной поверхностью. Стоял такой же солнечный тёплый день, но вскоре, находясь в тени дерева, Винсент задремал. Ему чудились разные вещи, среди которых преобладали кошмары. Взрывы, огонь, много крови и боли было в его снах, но последним видением стало женственное лицо с крючком, плотно застрявшим в губе и тонкой красной нитью, струящейся к подбородку.       Открыв глаза, Винсент понял, в чём дело. За ним уже давно следили: сбоку, под нависшими ветвями дерева в воде виднелась золотистая лохматая макушка.       «Значит, ты всё-таки живёшь здесь» — Удостоверился Винсент.       Впрочем, как только русалочка заметил на себе чужой взгляд, сразу потерял интерес и демонстративно отвернулся. Винсент понимал: всё ещё обижен. Но ему было жутко любопытно, ведь это первый почти что человек за несколько лет его жизни в безлюдных краях. Украдкой, забрасывая удочку, Винсент поглядывал вбок, где вдалеке под тенью веток виднелась худая фигура. Тревожить мальчика не хотелось, но разглядывать его — нравилось.       За несколько часов периодических наблюдений, Винсент понял, что русалочка дышал обычным воздухом, как он сам и птицы. Это не мешало также плавать под водой: оказывается, он мог достаточно надолго заныривать в глубину без кислорода. К удивлению, хозяин озера не пытался прогнать Винсента, несмотря на недавнее происшествие, но всё равно поглядывал с опаской на красный шар поплавка над поверхностью.       В конечном счёте, Винсент привык к нему. Несколько дней подряд он приходил на озеро и видел мальчика, греющегося на камне под солнышком. Хвост его находился в воде, а сам он животом лежал на нагретом камне, выступающем из воды. Однажды даже удалось увидеть, как это создание поймало стрекозу и запихало целиком её в рот. Питается насекомыми? Тогда понятно, почему клюнул на наживку для рыб.       Отдыхая после обеда под деревом, Винсент наблюдал за плесканиями русалочки в воде. Он уже поймал себя на мысли, что стал приходить чаще к берегу только чтобы посмотреть на это чудо. Иногда мальчик тоже на него поглядывал, а потом отпускал камень, за который держался руками, и уходил под воду, изящно взмахнув хвостом.       «Наверно, выделывается» — Подумал про себя Винсент и, устало вздохнув, облокотился о дерево, прикрыв глаза. Полдень был очень жарким, а переносить жару он в принципе не мог. Вот бы и ему залезть в прохладную воду, искупаться…       Совсем рядом что-то упало в воду. Винсент резко приподнялся и уставился перед собой. Совсем близко, сложив руки на камни у берега в воде сидел мальчик, с любопытством поглядывая на Винсента.       «Кажется, он не боится» — Винсент удивился внезапному дружелюбию и медленно и осторожно придвинулся к берегу.       — Привет… Ты больше не обижаешься, рыбка? Мальчик только втянул голову на мгновение, но не уплыл и остался на своём месте. Ему понравилось обращение в свою сторону, так что он слегка наклонил голову и уставился на Винсента умными глазами: карим и напоминающим янтарь. Винсент, загипнотизированный его взглядом, долгое время молча смотрел и не двигался с места, пока их обладатель не улыбнулся хитро.       — Ты не можешь говорить?       «Когда-то умел» — Прочитал по губам Винсент немой ответ мальчика. С плеч будто гора свалилась от осознания того, что его слышат и понимают. На губе он видел запёкшуюся ранку, оставленную им самим.       — Значит, ты хозяин этого озера?       Русалочка задумчиво отвёл взгляд и улыбнулся. Под водой было видно часть хвоста, нетерпеливо бьющегося о слои воды, поднимая со дна песок и мелкий камень.       «Можно и так сказать. Я живу здесь тихо много лет» — Таким был ответ на вопрос.       С тех пор жизнь Винсента немного преобразилась. Он много времени проводил у озера, выжидая появление мальчика, которого называл Рыбкой. Много раз Винсент пытался узнать имя, но не мог прочесть его правильно по губам, так как русалочка постоянно отрицательно мотал головой. Он частенько подплывал к берегу, даже когда Винсент рыбачил, хватаясь за помост руками. Однажды заглянул в ведро, в котором плескались мелкие рыбки, и осуждающе посмотрел на Винсента.       — Извини, но мне тоже нужно кушать.       Рыбка не обращал никакого внимания на хмурый взгляд и принимал его по-своему. Единственное, что его расстроило — Винсент не собирался есть стрекоз и кузнечиков. Даже отворачивался от омерзения, когда сам мальчик засовывал их в рот живьём. Впрочем, это не было особой помехой для общения.       Само общение тоже происходило с трудом. Винсент иногда задавал вопросы, а потом пытался прочитать ответ по губам. Не всегда это получалось правильно, поэтому приходилось переспрашивать, чтобы совсем не запутаться. Иногда Рыбка хмурился, если Винсент совсем его не понимал, но не уплывал, потому что тоже чувствовал сильное одиночество на Цветочном озере.       Со временем Винсент смог сделать некоторые выводы о мальчике: он был человеком при своей обычной жизни, но потом провинился в чём-то перед своим учителем по волшебству, который и заколдовал его. В чем именно был виноват, хитрец не говорил, может быть, стыдился. Зато охотно принимал расчёсывания своих длинных волос. Как только он видел расчёску в руках Винсента, сразу подплывал к берегу. Это было его маленьким удовольствием, а возможно и приятностью Винсента, который проводил гребешком по золотистым мягким волосам, но сам в это время чувствовал тёплое равномерное дыхание Рыбки, сложившего голову на его коленях.       Винсенту было чертовски трудно покидать излюбленный берег вечерами.

***

      «Пожалуйста, расскажи мне о своём прошлом» — Рыбка уже много раз просил Винсента об этом в своей немой просьбе, глядя жалобно разноцветными глазами.       — Нет. — Каждый раз ответ был одинаковым.       Винсент не хотел вспоминать об этом, а ещё больше боялся испортить отношение русалочки к себе. И хоть ответ был резким и холодным, но Рыбка не унимался. Пришлось сдаться.       — Хорошо, я расскажу тебе совсем немного.       Он наклонился вниз к тянущимся к нему рукам русалочки. Это был первый раз, когда он держал мальчика. Винсент не знал, чем заслужил такую честь, но Рыбка доверительно позволил подтянуть себя на мостик так, что нижняя его часть всё ещё находилась в воде. Так он мог комфортно чувствовать себя даже при соприкосновении с сушей и не испытывал сильной потребности в воде. Худыми костлявыми руками он держался за одежду Винсента, чтобы не выскользнуть назад в воду.       — Это было плохое время. — Винсент вдел тонкую веточку с маленькими белыми цветами в волосы Рыбки. — Я ещё никому об этом не рассказывал.       И Винсент начал свой рассказ. Он поведал о своём горьком детстве, в котором был лишён родительской ласки, о том, как выросший был обязан сражаться за короля, который не дал ему ничего для нормальной жизни, о годах проведённых в крови и дыму, голоде, который толкал самых слабых есть живых, о жестоких схватках, которые он пережил. Русалочка внимательно слушал и верил, прикасаясь к загрубевшим рубцам на коже рук Винсента.       «Значит, хороших ты тоже убивал?» — Такой вопрос задал мальчик, нахмурившись, дослушав рассказ.       — Да.       Русалочка, ничего не ответив, медленно разжал руки и плюхнулся в воду. В вечернем тёмном небе не было видно, как далеко он уплыл, но Винсент и не хотел этого знать. Он остался сидеть на берегу и смотреть на горный рельеф на горизонте, принимавший багровые оттенки.       Может быть, он навсегда обязан похоронить эти чувства и правду в себе, но вскоре Рыбка вновь показался на поверхности с ракушкой.       «Ты не был виноват в том, как сложилась твоя жизнь.»       Рыбка удивлённо смотрел, как Винсент аккуратно прощупывает его ранку на губе. На самом деле, он уже давно не чувствовал боли.

***

      Спустя долгое трудное время Винсенту удалось научить Рыбку некоторым звукам и буквам. Так он смог услышать впервые за много лет своё имя:       — Вин-цент.       — Нет-нет, Винс-с-сент.       Стало понятно, что у Рыбки не получалось выговаривать букву «с», но эта деталь даже забавляла. Вскоре после этого Винсент смог выучить Рыбку произносить своё собственное имя, которое оказалось довольно любопытным для его ушей. Оказалось, мальчика звали Цеда.       Винсент уже сильно привык называть его Рыбкой, поэтому часто обращался именно так, когда, задумавшись о чём-то, Цеда мычал себе под нос какую-нибудь песенку, лёжа на тёплом камушке. Он охотно подплывал к берегу при приближении Винсента и с удовольствием произносил имя своего человека, а иногда специально обрызгивал водой, ударяя хвостом по воде. Эти рыбьи игры не раздражали Винсента, а наоборот печалили. Он уже давно перестал приходить на берег с удочкой, потому что Цеда расстраивался, когда Винсент вылавливал рыбу из его озера. Что-то другое скребло его душу. Винсент горевал от того, что не мог быть всегда рядом с полюбившемся ему существом. Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее он ощущал далёкое расстояние между его сушей и озером Рыбки.       Вечер постепенно приобретал оттенки фиолетового, вода представлялась отражением звёздного неба. Этот день казался Рыбке потрясающим, но Винсент так не считал. Даже когда Цеда подплыл к берегу, не обратил внимания.       — А. Извини, я задумался. — Опомнился Винсент, когда в его ладонь легла холодная мокрая рука.       По встревоженному взгляду Цеды он понял, насколько глупым было выражение его лица. — Может быть, знаешь, ты единственная русалка, которую я видел. Может быть, вообще в целом мире. Я слишком часто говорю «может быть», да? — Голос дрожал от нервов.       Лицо Рыбки стало печальным. Он схватывал всё на лету.       «Это потому что я чудовище?» — Было слишком трудно читать такое даже по губам.       — С чего ты вообще это взял!       «Учитель сказал, что превратит в меня в страшно чудовище, вот я и стал таким…»       — У него плохо получилось изобразить чудовище.       Цеда грустно улыбнулся и сделал маленький кружок рядом с берегом, наконец устроившись у сырых досок, на которых сидел Винсент. Солнце уже скрылось за горизонтом, но небо ещё было черничного цвета. Долгие годы он был отравлен одиночеством, находясь на Цветочном озере в своём ужасном облике, а теперь мучился от противоположного чувства. Даже при человеческой жизни у него не было ни с кем таких тёплых отношений.       Белые цветы на деревьях «плаксах» вдоль берега уже отцвели, а потому поверхность воды была чистой и отражающей перед собой целый мир. Тихо стрекотали кузнечики.       — Скажи, Цеда. — Винсент тяжело выдохнул, собираясь с мыслями, стиснув руки. — Русалки… Русалки умеют любить? Цеда приподнял голову и удивлённо посмотрел, точно, как на дурачка. Винсент уже успел пожалеть, что родился на белом свете, но на ответ Рыбки всё равно посмотрел:       «Не знаю, я ведь не встречал русалок. Ты же сам сказал, что их больше нет?»       — Да, сказал. — Раздражённо вздохнул Винсент, закрывая глаза. — Но…       Не успев договорить, он почувствовал, как холодные руки требовательно тянут его вниз, обхватывая шею. Винсенту пришлось склониться, как того желал Цеда. Он видел перед собой два цветных глаза и маленький тёмный листик, застрявший в лохматых волосах. Единственное чего он желал — вернуться на войну и позабыть о своей прежней жизни. Но на своих шершавых губах он почувствовал другое мягкое прикосновение и загрубевшую колючую ранку. На секунду боль даже отступила, позволяя вздохнуть спокойно.       Вдалеке послышалось несколько выстрелов, разрезавших тишину поперёк. Птицы со всех деревьев вокруг озера взлетели в небо с оглушительным хлопаньем крыльев, послышался далёкий лай собак. Прежде чем Винсент опомнился, он сидел согнутый над самой водой, едва не касаясь её носом, глядя в своё отражение и глубокие тёмные глаза. Вокруг него небрежно были разбросаны копны звёзд, а над самой макушкой светилось огромное небесное око — луна. Даже кузнечики не стрекотали. Только ночной ветер шелестел в густой листве. Это была та часть человека, от которой нельзя избавиться.       Всё, чего всю свою жизнь хотел Винсент — тишины и покоя.