***
3 июля 3018 г. Бэг Энд. Летнее утро было прекрасно. Через открытое окно доносился запах клубники — на кухне у Сэма кипело варенье. Фродо собирался еще поваляться в постели, но планам его не суждено было сбыться. В утреннюю тишину ворвался перезвон дверного колокольчика. — Эге-гей! — услышал Фродо знакомый голос. — Открывай, дорогой родственник! Он встал, потягиваясь, не без сожаления взглянул на постель, накинул халат и пошел открывать. Плитки пола были приятно прохладными. Колокольчик продолжал трезвонить. Теперь к нему добавился еще и стук, да не костяшками, а основательно, кулаком. Фродо взялся за ручку. — Прошу прощения, хозяин! — в прихожую выскочил Сэм. — Из кухни сразу и не услышишь. Сэм прошмыгнул мимо, чтобы открыть как полагается. На пороге стоял Мерри. Он потряс конвертом и произнес, не церемонясь с приветствиями: — Угадай, от кого? — Сэм, там наши пони, — сказал, входя, Пиппин. Сэм опрометью бросился наружу. Он чуял, что назревает что-то из ряда вон выходящее, и надеялся обернуться побыстрее, чтобы как можно меньше пропустить. — А кому оно? — спросил Фродо. Он не до конца еще проснулся. — Да тебе же! Иначе поскакали бы мы в такую даль? Словно желая дать Сэму побольше времени, оба друга не торопясь прошли в гостиную, уселись. Фродо почувствовал, что сгорает от нетерпения. Кто бы мог ему писать? То есть отправителей-то хватало, но их послания приносили обычные почтальоны. — Первая буква «г», — смилостивился подсказать Пиппин. Это помогло мало. Фродо мысленно перебрал всех, кого мог вспомнить из обширной родни Брендибаков и Туков, но не нашел никого, чье имя или прозвище начиналось бы с этой буквы. — Вторая «э»… — Не знаю, — сдался Фродо. — Я же говорил, что не угадает! — торжествующе воскликнул Пиппин, глядя на Мерри. — С тебя обед! Вперед, Туки! Мерри сказал с досадой: — Какой ты недогадливый! От Гэндальфа, конечно. — Не может быть! Фродо забрал конверт и принялся недоверчиво рассматривать печать. Гэндальф уехал всего неделю назад. — Как оно к тебе попало?! — Почему «к тебе»?! — обиделся напоказ Пиппин. — К нам. — Три дня тому мы решили прокатиться до Брендивинского моста… — Нам было скучно, — ввернул Пиппин. — Заодно посмотреть, каковы новые пони, — продолжил Мерри. — И прямо у Ворот встретили старого Бальдрута Пескороя, он на праздник ездил в Бри, у него там полно родни. Он вез с собой письмо для тебя. — Очень удачно мы там оказались. А когда увидели, что письмо от Гэндальфа, — тут Мерри бросил на приятеля убийственный взгляд, Пиппин осекся, но сказанного уже нельзя было вернуть назад. Впрочем, Фродо не обратил на эти слова особого внимания. — В общем, мы забрали письмо и тут же поскакали к тебе. Чуть не загнали бедных Черныша и Мятлика, даже заночевали только на ферме у перекрестка. — Спасибо, — только и мог сказать Фродо, ошеломленный таким ворохом событий. — Ну, читай же! — заторопил Пиппин. Фродо сломал печать, развернул лист и начал вслух: «Гарцующий Пони», Бри, День Середины Лета года по ширскому летосчислению 1418. Дорогой Фродо! Плохие новости дошли до меня здесь. Я должен уйти сразу. Тебе лучше покинуть…» Фродо замолчал и дальше читал про себя. Приятели ждали, когда он закончит бегать глазами по строчкам. — Что там? — спросил Пиппин. — Там… — Фродо запнулся. — То есть тут… Я… Фродо не знал, что говорить. Он был совершенно растерян. Все его планы были нарушены. Он рассчитывал, что у него в запасе время до конца сентября. Что он успеет и порадоваться такому прекрасному лету, и продать Бэг Энд, и спокойно переехать куда-нибудь в Баклэнд… За месяц всего этого никак не успеть! А спешно уехать, бросив все, — такое дело никак не останется в тайне. И как же тогда насчет ухода втихомолку?! И что сказать друзьям? Он собирался до самого последнего момента не посвящать в свои планы никого, кроме Сэма, который и так все знал. Надо же было так случиться, что именно они… Фродо смотрел в письмо, на Мерри и Пиппина, потом снова в письмо… — Что тебе лучше покинуть? — спросил Мерри с ужасно невинным видом. В голову не приходило никакого подходящего вранья. Фродо набрал в грудь побольше воздуха и решительно произнес: — Я должен сказать вам что-то очень важное. Решительности хватило только на это. — Ну-ну-ну? — подбодрил его Пиппин. — Я даже не знаю, как начать… — Начни прямо с главного, — сказал Мерри. — Например, так: дорогие друзья! Колечко дяди Бильбо оказалось Кольцом самого Врага, и я должен отправиться с ним в Ривенделл. Если, конечно, Гэндальф в письме не назвал тебе другого места. Фродо с трудом удалось закрыть рот. — Откуда?.. — только и мог выговорить он. Мерри и Пиппин так и покатились со смеху. — А ты думал, что сумел всем заморочить голову? — Но как… — Мы непременно расскажем тебе, как, — сказал Мерри, — но только после завтрака. Мы, конечно, перекусили хлебом с молоком на ферме, но это было еще на рассвете. Завтрак — дело серьезное и обстоятельное. И к тому времени, как трое хоббитов покончили с пышным омлетом, беконом, жареными почками и тостами с маслом и джемом, гости успели не только заморить червячка, но и раскрыть подробности невероятно таинственного заговора, составленного еще весной, чтобы помешать Фродо удрать в одиночку. Главный осведомитель Сэм краснел, извинялся и выглядел виноватым. — Вы же помните, мистер Фродо, — бубнил он, — мистер Гэндальф велел вам брать с собой тех, кому вы можете доверять. Фродо всплеснул руками. — Даже не знаю, кому теперь можно доверять! — Смотря в чем, — сказал Мерри. — Если в хранении секретов, то во всем Шире тебе никого лучше не найти. А если в потворстве всяким глупостям, то да, тут нам доверять нельзя. — Негодяи, — только и мог сказать Фродо. — Ну и что мне теперь делать? — Прочесть нам письмо, — напомнил Пиппин. Фродо покорно достал из кармана исписанный листок. Сэм примостился на краешке кресла в углу — мытье посуды могло и подождать. — «Плохие новости дошли до меня здесь, — читал Фродо вслух. — Я должен уйти сразу. Тебе лучше покинуть Бэг Энд поскорее и выйти из Шира самое позднее в конце июля. Я вернусь, как только смогу, и поеду за тобой, если обнаружу, что ты ушел. Оставь весточку для меня здесь, если пройдешь через Бри. Ты можешь доверять гостиннику (Баттербуру). На Тракте ты можешь встретить моего друга: человек, худой, темноволосый, высокий, некоторые зовут его Бродяжником. Он знает наше дело и поможет тебе. Направляйся в Ривенделл. Там, надеюсь, мы можем встретиться снова. Если я не приду, Элронд посоветует тебе. Твой в спешке, Гэндальф. P.S. Не пользуйся Этим снова ни при каких обстоятельствах! Не путешествуй ночью! Г. P.P.S. Убедись, что это настоящий Бродяжник. На дорогах много незнакомых людей. Его настоящее имя Арагорн. Г. P.P.P.S. Надеюсь, Баттербур отправит это незамедлительно. Достойный человек, но его память как чулан: нужная вещь всегда погребена. Если забудет, я его зажарю. Прощай! Г.» — И только-то?! — воскликнул Пиппин. — Глядя на тебя, я уж было подумал, что сам Враг вот-вот заявится. Фродо вздрогнул и поежился: — Не надо так шутить. — Но на самом деле, — сказал Мерри, — в письме нет ничего ужасного. Ты все равно собирался уезжать. Ну, сделаем это на несколько месяцев раньше, только и всего. — Сделаем? — Дорогой наш Фродо, неужели ты думал, что мы отпустим тебя одного? — Но ведь это опасно! Вы даже не представляете… — Что опасного в поездке в Ривенделл?! — перебил его Пиппин. — Мы разузнавали — это не очень и далеко. Если честно, Фродо тоже всегда казалось, что съездить в Ривенделл не так уж страшно. Но это неожиданное письмо… — Не знаю, — задумчиво сказал он. — Но Гэндальф пишет о плохих новостях. И раз он требует, чтобы я уехал поскорее, а не ждал осени, как мы договаривались, значит, случилось что-то серьезное. Может быть, Враг уже знает, где Шир. Может, — и Фродо сам содрогнулся от внезапной догадки, — Враг уже едет за мной. Вам лучше быть подальше от меня, когда он… — Ну, ну, Фродо, дорогой, — сказал Мерри. — Конечно, Кольцо не игрушка. Но если старина Гэндальф дает тебе еще целый месяц сроку, тебе пока нечего бояться. И если мы выедем на днях, то к концу июля нас и след давно простынет. Может, в это время мы уже будем в Ривенделле. — Но сегодня-завтра выехать я не могу! У меня ничего не готово. Грабб сказал, что успеет уладить все формальности не раньше середины августа. А потом еще нужно будет сделать опись вещей и еще кучу всего. Почтенный Брисилас Грабб уже много лет был поверенным семейства Бэггинс. Пиппин вытаращил глаза: — Так это не слухи?! Ты в самом деле продаешь Бэг Энд Лобелии?! Такую прекрасную нору — и этой старой грымзе?! Фродо печально вздохнул. Ему и самому было до слез жать расставаться со своим уютным, удобным, во всех отношениях приятным жилищем. — Ты что, с ума сошел?! Зачем?! — Гэндальф ведь говорил, — стал оправдываться Фродо, — чтобы я уехал скрытно. Чтобы никто не понял, что я покинул Шир, и не догадывался, в какую сторону я поехал. И я решил продать Бэг Энд и для отвода глаз купить скромную нору где-нибудь на окраине, в глуши, в Баклэнде. Как будто у меня кончились деньги, и я переехал жить туда. А оттуда уже выберусь как-нибудь незаметно. По-моему, неплохой план. И Гэндальф его одобрил. — Да уж, — заметил Мерри, слегка уязвленный тем, как Фродо назвал Баклэнд, — для того, чтобы уехать на несколько месяцев, план замечательнее некуда. А где ты собираешься жить, когда вернешься? В глуши, в Баклэнде? — О чем ты говоришь?! — воскликнул Фродо. — Я даже не знаю, вернусь ли я вообще! Его друзья явно относились ко всему слишком легкомысленно. — А если не вернешься, — сказал Пиппин, — то и тем более незачем продавать Бэг Энд. Лобелия и так его унаследует. Если, конечно, ты не захочешь завещать его мне. — Пиппин! — Или мне, — сказал Мерри. — Меланхолия меланхолией, но незачем заранее рассылать приглашения на свои похороны. Давай все-таки будем считать, что ты вернешься. Так где ты проведешь следующие полвека жизни? В скромной норе? — Не знаю, — на лице Фродо была растерянность. — Я как-то не думал об этом. Мне было не до того. Мерри с укоризной покачал головой: — Скольких глупостей ты бы избежал, если бы рассказал нам все сразу! Твой отъезд можно обстряпать гораздо проще. Сказал бы, что уехал погостить ко мне. У меня там есть небольшой домик неподалеку от Брэнди Холла. Мои родственники — милейшие хоббиты, но, знаешь, иногда они делаются невыносимыми в больших количествах, и кто-нибудь порой сбегает в этот домик пожить в тишине и отдохнуть. Ты можешь уехать туда понарошку, и отсутствуй ты хоть полгода, ни у кого не появится подозрений. И не надо ничего продавать и описывать. Пары дней хватит, чтобы Сэм собрал вещи, и можно отправляться в путь. Все действительно оказывалось проще некуда. Но Фродо еще продолжал сопротивляться: — Но не потащу же я поклажу на себе до самого Ривенделла. Понадобятся пони… — Ты бы без нас пропал, — сказал Пиппин. — Уже готово и это. Для чего, как ты думаешь, мы купили новых пони, если у нас есть свои? Как раз для путешествия. Один тебе, другой Сэму. Мы опробовали их в деле — хорошие лошадки. И еще один вьючный жует травку у Мерри в Брэнди Холле. Втроем они быстро составили новый план. Мерри и Пиппин уедут прямо сейчас, каждый к себе, чтобы собраться и что-нибудь соврать родне. Через два дня Пиппин по пути из Тукборо заедет за Фродо, и втроем они отправятся как будто в Баклэнд. А Мерри будет ждать их у Брендивинского моста. Они сделают вид, словно не хотят связываться с паромом, и свернут в Баклэнд за мостом, а потом спокойно покинут Шир через Баклэндские ворота. — И вперед, навстречу приключениям! — подытожил Пиппин. — Нет, — сказал Фродо, — лучше обойтись без них. — Немножко приключений быть должно, — рассудительно заметил Мерри. — Иначе неинтересно. Но кто как, а за этими разговорами я снова успел проголодаться. Да и время уже обеденное. Фродо обернулся и посмотрел на Сэма вопросительно. Тот быстренько поднялся: — Сейчас что-нибудь придумаю, мистер Фродо. И он убежал на кухню. День выдался такой, что и готовить было некогда, но Сэм уповал на свою смекалку. — Как я рад, что все так выходит! — воскликнул Фродо с облегчением.***
27 июля 3018 г. Ривенделл. — Мистер Фродо! Мистер Фродо! — задыхаясь от волнения, затараторил Сэм. — Это же он! Это он! Я узнаю его! — Кого ты узнал, Сэм? — насмешливо спросил Мерри. — Я никого вокруг не вижу. — Так мостик же, мастер Мериадок! Вот этот самый мостик через поток. Мистер Бильбо так часто рассказывал о нем, что я с первого взгляда его узнал: узкий, каменный, без перил, так что пони пройдет с трудом. — Да уж, что с трудом, то с трудом, — задумчиво глядя на мостик, отозвался Пиппин. — Но если когда-то через него прошли гномы, то и мы пройдем тоже. — Только надо спешиться и вести пони в поводу, — торопливо подсказал Сэм. Он весь прямо светился, его распирало от радости, что он сейчас точь-в-точь как мистер Бильбо. А на том берегу его ждет волшебный Ривенделл, Последний Домашний Приют. И там он встретит эльфов, а среди них — Элронда, о котором Бильбо всегда отзывался только в превосходных выражениях. Однако, несмотря на восторги, мостик действительно оказался узким, и, перебираясь через него, путешественники пережили несколько неприятных минут. Наконец все собрались на другом берегу и двинулись дальше. Сэм то и дело приподнимался в седле, крутил головой и шумно втягивал в себя воздух. — Что с тобой, Сэм? — с улыбкой глядя на него, спросил Фродо. — Мистер Бильбо говорил, что тут пахнет эльфами, — огорченно ответил Сэм. — А я ничего подобного не чувствую. Фродо и молодые хоббиты переглянулись. — А ты знаешь, как пахнут эльфы? — коварно спросил Пиппин. — Ну... я ощущаю только знакомые запахи. А эльфы... они должны пахнуть как-то особенно! — Это все оттого, что тогда эльфы были рядом, — разъяснил Фродо. — А теперь, видимо, они где-то подальше. — Только не вздумай обнюхивать Элронда, когда окажешься в его покоях, — предупредил Пиппин. — Ему это может не понравиться. Мерри фыркнул, а потом не сдержался и захохотал во все горло. Сэм надулся и дальше ехал молча. Дом Элронда оказался в точности таким, как описывал Бильбо. Только вот сам хозяин не спешил источать приветливость. — Что привело ко мне сразу четверых хоббитов? — спросил он, с нескрываемым удивлением рассматривая незваных гостей. Фродо вышел вперед и поклонился. — Меня зовут Фродо Бэггинс, я племянник Бильбо Бэггинса, которого вы... — О! — вырвалось у Элронда. — Так ты, наверное, разыскиваешь своего дядю? Он здесь, живой и в добром здравии, если так можно сказать о хоббите его возраста. Ты хочешь вернуть его домой? Пиппин не удержался толкнуть Мерри в бок: — А Фродо был прав! Старина Бильбо еще жив! — Я... э... нет... — слегка растерялся Фродо. — То есть я очень рад, что у Бильбо все хорошо, и с удовольствием повидаюсь с ним, но я… я по другому делу. — Вот как? — удивился Элронд еще сильнее. — Какому же? Фродо мялся, подбирая подходящие слова. — Гэндальф ничего не говорил вам обо мне? Элронд только покачал головой, слегка сдвинув брови, будто упоминание о Гэндальфе озаботило его. — А что он должен был сказать? — Он написал, чтобы я шел сюда, и, если его не будет, мне посоветуете вы. Тут Элронд вспомнил о законах гостеприимства. — Я полагаю, вы все устали и голодны. Сейчас вас проводят туда, где вы сможете умыться с дороги, потом подадут обед. После обеда твои друзья смогут отдохнуть в саду или на веранде, а мы поговорим в моем кабинете. За обедом Сэм порывался ухаживать за Фродо, но ему не позволили сделать это и усадили за одним столом с хозяином, из-за чего Сэм чувствовал себя ужасно неловко. По правую руку от Элронда сидели два эльфа, очень похожие между собой — это были его сыновья Элладан и Элрохир, а по левую — его дочь Арвен. Она была столь прекрасна, что Фродо поначалу даже забыл спросить, почему за столом нет Бильбо, и спохватился только в середине трапезы. — Бильбо редко выходит из своей комнаты, — объяснил Элронд. — Он проводит там большую часть времени, сидя на скамеечке у камина, там же предпочитает обедать и ужинать. После обеда Элронд, как и обещал, пригласил Фродо к себе в кабинет. Здесь было тихо и покойно. В высокие стрельчатые окна лился мягкий солнечный свет, слегка притененный широкими кронами деревьев, на полках стояли и лежали книги и рукописные свитки, а кресла оказались просторными и уютными. — Итак, я слушаю тебя, — обратился к гостю Элронд. Фродо слегка поерзал, не зная, как лучше начать. — Я не знаю, Владыка, известно ли вам, что во время своего Путешествия мой дядя нашел в подземелье под Туманными Горами кольцо... При последних словах лицо Элронда отразило множество чувств, но Фродо не сумел прочитать ни одно из них. — Оказалось, что кольцо это не совсем обычное. Например, оно делало невидимым того, кто надевал его на палец... Так, одно слово за другим, Фродо поведал всю историю. Элронд слушал с возрастающим вниманием, а письмо Гэндальфа прочел, как показалось Фродо, дважды, а то и трижды. — Это очень странная и необычная история, — молвил он наконец, складывая бумагу и возвращая ее. — Скажи, а это Кольцо... Оно сейчас при тебе? — Да, конечно. Фродо полез в карман и отстегнул Кольцо с цепочки. — Вот оно, — просто сказал он, протягивая его Элронду. Тот сделал было жест, намереваясь взять Кольцо, но так же быстро убрал руку. — Я полагаю, что Кольцу лучше пока остаться у тебя. Ты носишь его на цепочке — это разумно. Верни его обратно, и пусть никто, кроме тебя, меня и твоих спутников, не знает о нем. Кстати, ты можешь поручиться за их здравомыслие и выдержку? — Конечно, Владыка. Иначе я не взял бы их с собой. Гэндальф посоветовал мне прихватить в дорогу одного-двух спутников, которым я могу доверять. — Гэндальф... — задумчиво проговорил Элронд. — Гэндальф мудр, но и Мудрые иногда ошибаются... Поэтому я должен подумать, как лучше поступить с этим Кольцом. А вы с друзьями погостите тем временем у меня, отдохнете после долгого пути... — Я хотел бы увидеть дядю, — робко напомнил Фродо. — Да-да, — благожелательно кивнул Элронд. — Сейчас тебя проводят к нему. Оставшись в одиночестве, Элронд отрешенно смотрел в темную пустоту камина. Какая невероятная история! Однако именно из-за этой невероятности она не должна быть выдумкой. Значит — правда?! Но это... Этого просто не может быть! Прошло три тысячи лет, о Кольце за все эти годы не было ни слуху ни духу. Оно кануло в неизвестность, как будто никогда не существовало на свете. По крайней мере, все так считали. И вдруг оказалось в руках какого-то полурослика! Но если это Кольцо, что он, Владыка Имладриса, должен теперь делать? Почему Гэндальф велел этому хоббиту нести Кольцо именно сюда? Полагает, что Элронд лучше сумеет им распорядиться, чем он сам? Или хочет посмотреть, что станет делать правитель эльфов? Но зачем? Это же очень опасно... Кроме сомнений, которые глодали душу Элронда, он испытывал еще одно чувство — страх. А вдруг это в самом деле То Самое Кольцо?! Внешне, во всяком случае, очень похоже, нет только надписи, но Фродо уверяет, что видел ее после того, как Кольцо побывало в огне. Хранить такую вещь в Имладрисе? Да ни за что! Гэндальф явно что-то не додумал или недоговорил, когда отдал распоряжение этому хоббиту. Разве может Элронд в одиночку решать подобные вещи?! Для этого надо собирать Белый Совет. Но его не соберешь тайно, слух о нем непременно докатится до ушей Врага. К тому же Совет не соберешь быстро. И Гэндальф неизвестно где... Лицо Элронда просветлело: он понял, что нашел правильный выход.***
8 августа 3018 г. Изенгард. — Послание от Владыки Элронда! — с усилием выговорил Глорфиндель. Он выглядел почти таким же измученным, как и его конь. Сто тридцать пять лиг по прямой, как летит птица, отделяли Ривенделл от Изенгарда, и много больше — по земле, как бежит волк. Верхом на своем Асфалоте Глорфиндель преодолел это расстояние всего за девять дней. Он ехал вдоль Туманных Гор древними заброшенными дорогами, проложенными эльфами Эрегиона еще во Вторую Эпоху. Через полноводный и бурный от таяния горных снегов Гландуин с трудом удалось переправиться по старому броду. Потом потянулся Дунланд, где под копыта коня ложилась сочная трава, а вместо дорог попадались только тропы. В этих землях жили смертные, и Глорфиндель порой видел их поселения, но проезжал мимо. В свою очередь и смертные — те немногие, что встречались в полях и лугах — сторонились диковинного всадника и провожали его взглядами неприязненными. Наконец очередная тропа, более торная, чем предыдущие, привела к Великому Тракту, огибающему здесь южную оконечность Туманных Гор. Еще через день широкие пологие склоны возвестили о приближении Изенских бродов. Но переправляться не понадобилось. На западном берегу Изена от Тракта ответвлялась дорога поменьше, мощеная каменными плитами. У развилки стояла высокая черная колонна. Венчала ее вытесанная из белого камня длань, указывающая на север. Изенгард был близко. Глорфиндель дал только необходимый краткий отдых Асфалоту, сам же переложил послание так, чтобы легче было достать. Что-то подсказывало ему, что здесь уже нечего опасаться. Рассвет застал его в пути. Стены Изенгарда показались к полудню. Ворота хорошо охранялись, но стражники пропустили эльфа, едва услышав о его поручении. Теперь эти же слова Глорфиндель произнес, стоя перед громадой Ортханка. По широким черным ступеням с величавой поспешностью спускался глава Совета Мудрых. В тени образующих Ортханк столпов белое одеяние Сарумана выглядело столь ослепительным, что, казалось, чуть рябило по краям. Поклонившись в знак приветствия, Глорфиндель вручил ему маленький, чуть больше наперстка, серебряный футляр. Внутри лежало свернутое письмо или, вернее, короткая записка. «Любезный Курунир! Чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня писать тебе. Сегодня, 27 июля, ко мне явился некто Фродо Бэггинс, хоббит из Шира, и рассказал невероятные вещи. Его дядя, путешествуя с компанией гномов к Эребору в 2941 году, нашел где-то в пещерах под Туманными Горами некое кольцо. Этой весной Гэндальф якобы опознал в кольце то самое, исчезнувшее вскоре после битвы Последнего Союза. Теперь оно в Имладрисе. Не имея достаточно знаний, я не берусь решать судьбу этого предмета, а вместе с ней, возможно, и судьбы мира. Надеюсь, ты правильно меня понял. Остаюсь твой Элронд, владыка Имладриса». Саруман перечел письмо еще раз, теперь медленнее, и поднял испытующий взгляд на лицо посланника. Отчего-то Глорфинделю стало не по себе, но Саруман заговорил, и ощущение рассеялось. — Ты утомлен дорогой, но дело впрямь чрезвычайное. Я прошу тебя рассказать все, что ты знаешь об обстоятельствах, заставивших владыку Элронда отправить это письмо. Потом ты сможешь отдохнуть, — продолжал он, поднимаясь вместе с Глорфинделем по ступеням. — О твоем коне тоже позаботятся. Будто услышав эти слова, подбежал один из слуг, подхватил под уздцы Асфалота. Глорфиндель мельком заметил, что этот смертный, как и все, виденные им тут, нисколько не походил на привычных эльфам Ривенделла дунэдайн. Но, отметив, Глорфиндель не придал этому значения. Он плохо различал породы смертных. Для него это был просто низкорослый, коренастый, с довольно смуглой кожей и глубоко посаженными темными глазами человек, и только. Час спустя из ворот Изенгарда умчался гонец в Эдорас. Владыка Саруман, неизменно благорасположенный к доброму своему соседу, просил у короля Теодена за плату или в дар, насовсем или на время, но как можно скорее, коня, самого лучшего, которого только можно найти в Рохане, славном своими скакунами.***
18 августа 3018 г. Ривенделл. Многие в Шире относились к Гэндальфу неодобрительно, считая его подозрительным бродячим колдуном. А вот Саруман внушил бы хоббитам уважение к себе с самого первого взгляда. Высокий, прямой, статный, с гордо посаженной головой и величественными движениями, он приковывал внимание собеседника мгновенно. Его длинное просторное одеяние казалось ослепительно белым, только во время движения на изгибах материи проблескивали искорки изумительно ярких и чистых цветов, словно солнечные блики в каплях росы: пронзительно-оранжевые, нежно-зеленые, густо-фиолетовые, огненно-красные, небесно-голубые. Длинные волосы и борода, аккуратно расчесанные и уложенные, тоже были белоснежными, а густые брови над пристальными темными глазами — черными. — Здравствуй, Фродо, сын Дрого, хоббит из Шира! — приветливо произнес он таким звучным голосом, что Фродо, заслушавшись, даже не сразу сообразил ответить. Торопливо поклонившись, он выговорил: — Приветствую тебя, Саруман Мудрый! Саруман плавно повел рукой. — В ногах правды нет, друг мой. Давай же присядем и тогда уж побеседуем. Фродо неловко приткнулся на краешке кресла. — Устраивайся поудобнее, — тепло сказал Саруман своим удивительным голосом. — Беседа нам предстоит долгая, а потому нам обоим ничто не должно мешать. Вот так... Много-много лет, — начал он, — я, среди прочего, занимаюсь изучением волшебных колец. В давние времена их было сотворено достаточно, и все они различны и по своему могуществу, и по разным другим свойствам. Я задался целью свести воедино все знания о них, а потому собираю сведения где только возможно: в старых рукописях, в рассказах очевидцев и владельцев, в легендах, преданиях. Наверное, нет в мире никого, кто знал бы о кольцах больше меня. Поэтому Владыка Элронд и обратился ко мне за советом, когда ты принес в его владения некое кольцо. — Гэндальф говорит, что это то самое... Единое... — выговорил Фродо. — Возможно, — кивнул Саруман. — Но я не привык торопиться с выводами. Владыка Элронд в немногих словах уже рассказал мне, как это Кольцо оказалось в твоих руках, но я хотел бы услышать эту историю более подробно. Не откажи в любезности, Фродо, поведай ее, пожалуйста, еще раз — для меня. Ни Гэндальф, ни Элронд никогда не слушали Фродо так внимательно. Саруман не сводил с него взгляда и, казалось, вбирал в себя каждое слово. Когда хотел о чем-то спросить, сперва останавливал жестом и, лишь когда Фродо замолкал, спрашивал с таким интересом, что даже на самые простые вопросы хотелось отвечать подробно и понятно, чтобы не осталось ни малейшей тени неясности. Помня, сколь нетерпим бывает Гэндальф к проявлениям нерасторопности ума, Фродо робел поначалу, но Саруман неизменно оставался доброжелателен, даже если хоббиту случалось путаться в деталях рассказа. Он понятливо кивал, помогал подыскивать нужные слова, его чудный голос звучал так же мягко и ровно, и если он позволял себе слегка повысить тон, то лишь для того, чтобы подчеркнуть какую-то особо важную деталь. Поэтому Фродо быстро успокоился и говорил охотно, связно и образно. — Прекрасно! — выслушав его, кивнул Саруман. — Ты отличный рассказчик, Фродо. А теперь покажи уже мне это самое Кольцо. Фродо торопливо, чтобы не заставлять себя ждать, потянул цепочку из кармана. Ловкими пальцами Саруман расстегнул замочек и небрежным движением стряхнул Кольцо к себе в ладонь. Посмотрел на него пару секунд, затем накрыл второй ладонью — крест-накрест и, слегка изогнув их, сжал пальцы, чтобы не осталось щелочек, как будто Кольцо очутилось в закрытом сундучке. На секунду Саруман прикрыл глаза и разжал руки. Фродо ахнул. На золотом ободке явственно проступали светящиеся письмена. — Как... как это получилось? — выдохнул он. — Гэндальф говорил... что только огонь... только в огне... Саруман значительно поднял указательный палец. — Огонь — это верно. Но не только он. Ведь Саурон же не раскалял Кольцо, надевая на палец, а у него надпись светилась всегда. Имя Врага соскользнуло с губ Сарумана так легко и просто, что Фродо не успел даже испугаться, а когда спохватился, было уже как-то некстати. — Да, это и вправду оно, — держа Кольцо двумя пальцами и внимательно разглядывая надпись, произнес Саруман. — Сомнений у меня почти нет... Что ж, Фродо, от имени всего Белого Совета прими благодарность за то, что доставил его сюда. Пока не решена дальнейшая судьба Кольца, я заберу его в Ортханк. Стены моей крепости прочны и надежны, подданные мне верны. Там оно будет в безопасности. — И ты не боишься, что об этом узнает Враг? — Кого ты столь многозначительно называешь Врагом? Саурона? Фродо в ужасе распахнул глаза. Саруман посмотрел на него и вдруг рассмеялся — искренне и весело. — Милый Фродо! — произнес он по-прежнему дружелюбно. — По своему происхождению, по своей природе мы с ним абсолютно равны. Отчего же я должен его бояться? — Но как же... — Фродо был совершенно сбит с толку. — Гэндальф говорил, что Враг силен и коварен... и хочет завоевать весь мир!.. — Возможно, он этого хочет, — кивнул Саруман. — Но для завоевания он попросту собирает армию, а это под силу любому смертному королю, если у него есть достаточное количество подданных. К тому же от Мордора до Изенгарда многие сотни миль. И, если он все-таки решится отправить ко мне войско, он будет неприятно удивлен. Что же касается личного могущества, то я думаю, что и тут вполне сумею с ним потягаться. — Но если... — начал Фродо и осекся. — Продолжай, — подбодрил его Саруман. — Говори, все, что хочешь сказать, не оставляй на душе сомнений. — Гэндальф отказался взять Кольцо, когда я предложил ему. Он говорил, что Кольцо порабощает того, кто хочет владеть им... И чем могущественнее тот, кто этого желает... тем страшнее... И тебя оно может превратить в Темного Властелина... Под взглядом Сарумана Фродо запинался все сильнее, а сердце его все более уходило в пятки. Что он делает, маленький хоббит из Шира?! Он пытается указывать на ошибки Мудрому?! Гэндальф уже давно заставил бы его замолчать... Но Саруман внимательно выслушал сбивчивую речь Фродо до конца и улыбнулся. — Гэндальф, безусловно, мудр и владеет знаниями из самых различных областей, — снова услышал хоббит неподражаемый голос. — Много разъезжая по свету, он черпает то тут, то там, оттого его познания широки, но поверхностны. Я же пошел иным путем. Понимая, что никто не может объять необъятного, я очертил для своих изысканий некую область. Да, от этого круг моих интересов сделался уже, но я проникаю вглубь природы вещей. Я говорил уже тебе, и можешь мне поверить, — дружески кладя ладонь Фродо на плечо, сказал Саруман, — во всем, что касается волшебных колец, мои знания неизмеримо глубже, чем чьи бы то ни было, пусть даже это познания Гэндальфа. Ты же сам видел, что я могу заставить надпись на Кольце появляться без огня. То есть Кольцо подчиняется мне, а не я — ему. Думаю, что я не сделаюсь невидимым, когда надену его, только пока не стану проводить этот опыт. Не беспокойся обо мне, милый Фродо. Тебе больше вообще ни о чем не следует беспокоиться, — с глубокой убежденностью проговорил он. — Ты с честью исполнил твой долг, и твоя миссия закончена. — Я все-таки беспокоюсь, — признался Фродо. — О Гэндальфе. Он прислал письмо, и я понял, что у него какие-то неприятности. Я рассчитывал, что он приедет в Ривенделл, но его до сих пор нет и нет. — О Гэндальфе тоже можешь не беспокоиться, — уверил его Саруман. — Я не могу рассказать тебе всех подробностей, но в настоящий момент ему ровным счетом ничего не грозит, он в полной безопасности. — Правда? — просиял Фродо. — Ну, разумеется! — Ты получил от него какие-то известия? — Мы сносились через нашего общего друга Радагаста Бурого. — Как я рад! А ты сможешь ему передать, что Кольцо у тебя? — При первой же возможности непременно сделаю это. Скажи, вы теперь сразу вернетесь в Шир? — Не знаю, — ответил Фродо. Он еще не думал над этим. — Но мне бы хотелось остаться тут на месяц. Двадцать второго сентября наш с дядей общий день рождения, и, если бы Владыка Элронд позволил, мы отметили бы праздник вместе. Саруман улыбнулся. — Думаю, Владыка Элронд охотно согласится на это. Владыка Имладриса с нетерпением ждал, чем закончится беседа мага и хоббита. Узнав, что Кольцо в руках Сарумана, Элронд вздохнул с облегчением. — Я рад, что ты забираешь его с собой. Это мудрое решение. — Не знаю, насколько оно мудрое, но сейчас оно единственное. — Спасибо тебе, Курунир. Ты снял тяжкое бремя с моей души. — Не стоит благодарности. Но если ты считаешь, что мое мнение что-то значит, то позволь дать совет. Задержи полуросликов здесь на какое-то время. — Ты полагаешь, что им может грозить опасность? — немедленно откликнулся Элронд. — Ходят неясные слухи. Возможно, назгулы рыскают по Средиземью. Если так, то они ищут Кольцо, а значит, по крайней мере догадываются, где оно. Мы должны подождать, чтобы знать наверняка. Если мои подозрения подтвердятся, полурослики должны вернуться домой не раньше, чем минует опасность. Они знают слишком многое. Элронд согласно кивнул. — Я оставлю их погостить. Это будет нетрудно. Полурослики очарованы эльфами — это видно с первого взгляда. А пока разошлю разведчиков наблюдать за дорогами. И, пожалуй, сделаю еще вот что: когда полуросликам придет время ехать домой, я отправлю их вместе с одним из отрядов, собирающимся в Гавани. Он пойдет тайными тропами, избегая проезжих дорог. Мы должны быть уверены, что Фродо благополучно доберется до дома. — Владыка Элронд мудр! — сказал Саруман. — А теперь мне пора. — Быть может, ты тоже останешься погостить? — О, нет! Я не могу надолго оставлять Изенгард без присмотра.***
6 октября 3018 г. Где-то в Минхириате. Местность была ровной как стол, и для всадников вид вокруг открывался на лигу с лишним. Но смотреть все равно было не на что: зеленая трава, отросшая после осенних дождей, и древняя дорога, чуть изгибающаяся к востоку. Вороные кони шли неторопливым шагом. После четырех месяцев странствий назгулы возвращались в Мордор несолоно хлебавши. Они все-таки нашли Шир. Но Бэггинса в нем уже не было. То есть там были Саквиль-Бэггинсы и Чабб-Бэггинсы, и Браунлок-Бэггинсы, но единственный настоящий, беспримесный уехал неизвестно куда три месяца назад. Об этом назгулам с нескрываемой досадой рассказала вреднейшего вида востроносая старушенция. Нагоняемая Слугами Зла жуть не действовала на нее совершенно, и вообще чем-то она напоминала Ангмарцу его тещу, почившую в середине Второй Эпохи. Эта же старушенция поведала, что предыдущий Бэггинс, такой же чокнутый, и вовсе растворился в воздухе на глазах у гросса гостей еще семнадцать лет тому, и с тех пор никто не видел его ни живым, ни мертвым. «Ни живым, ни мертвым», — повторила она, раскрыла свой зонтик едва ли не в лицо Ангмарцу и тем дала понять, что разговор окончен. На всякий случай назгулы наведались в жилище этих двух чокнутых Бэггинсов, но хоромы на холме стояли основательно запертыми, а глуховатый и туповатый садовник не имел ни малейшего представления, куда уехал хозяин и когда вернется. Для очистки совести назгулы пугнули его как следует, вломились в Бэг Энд — но внутри все было пыльно и необитаемо. Бэггинс действительно исчез. Теперь его можно было искать по всему Средиземью, да так и не найти. Они занялись бы и этим, если бы Темному Владыке было угодно, но пока такие поиски выходили за пределы данных им приказов. На обратном пути все девятеро пребывали в мрачном настроении — назгулы не любили проигрывать. На горизонте возникла неясная едва заметная точка. Она увеличивалась быстрее, чем полагалось бы неподвижному предмету. Кто-то ехал верхом с юга. Еще сколько-то времени спустя уже можно было разглядеть фигурку всадника на светло-серой лошади. Назгулы лениво следили за его приближением. Но еще чуть погодя стало происходить нечто странное. Всадник замедлил ход, привстал на стременах, разглядывая что-то впереди. Остановился вовсе, начал озираться, а потом развернул коня и поехал в обратную сторону. Кхамул даже обернулся, нет ли чего за их спинами, но дорога на север была пуста. Неведомый всадник хотел избежать встречи именно с ними. Это не было простой опаской одинокого странника — робкие не странствуют в одиночку по диким землям. И назгулы устремились в погоню. Всадник понукал лошадь, но состязаться с конями преследователей ей было не под силу. Расстояние сокращалось. Назгулы рассыпались полукругом, обходя всадника справа и слева. Видя, что клещи вот-вот готовы сомкнуться, Ангмарец пустил коня во весь опор. Над равниной разнесся клич, несколько дней назад наводивший ужас на ширских обывателей. Всадник в сером плаще и островерхой шляпе развернулся снова, желая, должно быть, отражать нападение. Но испуганная лошадь вздыбилась свечкой, сбросила седока и умчалась прочь. Лежа на земле, он попытался еще дотянуться до своего посоха. Послушный хозяину конь Ангмарца сделал шаг, и посох с треском сломался под копытом. Король-чародей наклонился в седле, пристальнее взглянул на лежащего и засмеялся холодным смехом: — Нам не придется возвращаться с пустыми руками. Вяжите его!***
16 ноября 3018 г. Бри. Арагорн ждал хоббитов. Но хоббитов не было. Маг тоже не появлялся. Расспрашивать Арагорн остерегался — расспросы привлекли бы ненужное внимание. Он уходил проверять Тракт между Бри и Широм, но на Тракте и вблизи него ничего не происходило, и Арагорн возвращался обратно. Прошла неделя, другая, месяц… И без того немногие деньги кончились совсем. Покинуть «Пони», условленное место встречи, он не мог — нехорошо было бы нарушить данное Гэндальфу обещание. Арагорн согласился бы ночевать где-нибудь в чулане или конюшне, но кормить в долг трактирщик отказывался. Деваться было некуда, пришлось отрабатывать кров и еду, ухаживая за лошадьми или помогая на кухне. Проезжих в трактире становилось все меньше. Поздняя осень — не лучшее время для путешествий. Сейчас Арагорн чистил двор. Неяркое ноябрьское солнце коснулось края земли. Над кромкой дальнего леса еще некоторое время был виден красный его краешек. Ясное закатное небо зарделось, обещая к утру морозец. На улице, ведущей к трактиру, послышался перестук копыт. Запоздалому путнику повезло успеть до закрытия ворот. Арагорн вспомнил его сразу, как только увидел. Этот человек останавливался здесь месяца полтора назад. Тогда он путешествовал пешком, но одежда на нем была дорогая, и сам он держался как привыкший повелевать. Должно быть, какие-то превратности долгого пути оставили его без коня и спутников. Но внимание Арагорна он привлек не этим. Неизвестный странник тоже был из дунэдайн и прибыл с юга — здешних Арагорн знал всех. Он искал Имладрис — трактирщик, вряд ли хоть раз слыхавший это слово, посоветовал обратиться к Арагорну, как к самому известному бродяге. В иное время Следопыт попросту бы вызвался быть проводником, но теперь пришлось довольствоваться только объяснением на словах. Что нужно было в Ривенделле человеку с юга, Арагорн не мог даже представить. Теперь этот человек возвращался назад. Каким бы ни было дело, ведшее его к Элронду, оно так или иначе закончилось. Южанин спешился, бросил монетку Арагорну, должно быть, приняв его в сумерках за конюха, и пошел к трактиру. На пороге возник Баттербур, еще из-за дверей словно по волшебству почуяв важную птицу. — Добро пожаловать, господин! Как съездили? — Зря! — в голосе приезжего слышались нотки раздражения. — Стоило ехать на край света, чтобы выслушать какую-то чепуху о полуросликах и сломанных мечах! — Постой! — воскликнул Арагорн. — Как ты сказал? Что ты знаешь об этом? Он кинулся следом. Но путь ему преградил трактирщик: — Опять ты! Не тревожь почтенных гостей! Присмотри лучше за лошадью. Дверь захлопнулась.