Нарисуй то, что у тебя внутри

      - Карл, - Маркус замирает в дверях, рассматривая своего названого отца. Тот бодр и поразительно активен. Он снова взялся за кисти и краски.       Сейчас на стене растянуто новое полотно, пока еще не заполненное, только силуэты немного очерчены бледно-серыми. Пока это было похоже на два человеческих силуэта, стоящих рука об руку... Маркус мог бы предположить, что будет далее, но не стал, наслаждаясь видом работы в процессе. Он очень часто рисовал с закрытыми глазами, чувствуя мазки и краску не столько зрением, сколько прогнозированием и эмоциями.       - У меня сегодня целый день посещений, - Карл оборачивается, смотря сверху вниз на вошедшего названного сына, - Лео заходил утром.       - Я рад, - лидер революции улыбается искренне, смотря на картину и почти чистый холст. - Ему удалось вернуться к нормальной жизни.       - Не без твоей помощи, - он даже не скрывает иронию: смеющиеся глаза опускаются на Маркуса.       - Верно...       - Ну а ты, Маркус? Что хорошего мне расскажет новый глава Детройта? - Карл опускает манипулятор до середины, осматривая черты будущей картины.       - У нас все идет хорошо... это не общие фразы, действительно, очень многое мы смогли сделать успешно, и люди идут нам навстречу. И немаловажна ваша поддержка. Вы высказались от лица художников - и деятели искусства разделили... Это неоценимо.       - Плох тот родитель, что не поддерживает благие цели своих детей, - Карл проницательно смотрит сверху на старательно отводящего глаза Маркуса, - но ведь ты приехал поговорить со мной не о том, как вы переделываете общество.       - Карл, - проницательность отца не пугает, но заставляет немного смутиться, - я...       - Давай же, не тушуйся. В конце концов, я хорошо тебя знаю и свою жизнь прожил не зря. Мне... еще есть что сказать и чем поделиться.       Маркус не знает, то ли смущаться, то ли искренне радоваться - рисуя последний раз перед тем злополучным визитом Лео, Карл произнес тревожащую фразу о том, что ему боле нечего сказать. И все же улыбается, поднимая взгляд на отца.       - Рядом со мной есть человек... которому я бы хотел показать мир через краски, но не знаю, как это сделать.       - Должно быть, он очень тебе дорог?       - Не передать, насколько. Только он...       - Андроид? Маркус, неужели ты думаешь, что это еще имеет для меня хоть какое-то значение? Моя поддержка и принятие - это искренняя правда не просто потому, что ты - мой сын, - в груди Маркуса сжимается тириумное сердце, - а потому, что вы заслужили быть счастливыми и свободными. В том числе, - в лоб Маркусу неожиданно утыкается мягкая широкая кисть, оставляя отпечаток сине-серой краски, - и в выборе партнера... ну а что до урока рисования...       Они проговорили почти до ночи, делились опытом работы: Карл - с людьми, Маркус - с андроидами, не просто как близкие люди, но как лидеры мнений, каждый представитель своей культуры и нравов; и Маркус слушал, как Карл обсуждал возможность урока по живописи...       "Маркус, у вас есть одна особенность. Вы не ошибаетесь в своих движениях и способны создать линии, которые человек в силу своей природы не способен. Вам не нужно представлять себе перспективу и высчитывать ее - в вас это заложено. Вы - идеальные художники и музыканты, сынок... но многим нужно учиться слушать то, что внутри"       Слушать то, что внутри.       Будь Маркус не девиантом, будь он чуть менее эмоционален, подумал бы о тириумном сердце и биокомпонентах. Но у него внутри - душа. Живая, яркая, горящая. И у Саймона тоже, может, даже поболе, чем у самого Маркуса.       - Ну а теперь... - Карл отставляет опустевший стакан виски на одну из рабочих полок, Маркус лишь покачивает своим, с ярко-синей жидкостью, - пойдем к холсту...       Белый лист. Пустое полотно, лишь с рельефом, который способен обернуться на пользу или во вред созданному рисунку.       - Закрой глаза и нарисуй, каким ты видишь того человека.       Маркус опускает веки, чуть сжимает губы - и берет в руки кисть, повинуясь эмоциям и программному движению-реакциям.       Почти час у него уходит на рисунок, но он того стоит.       Фон - кровавый рассвет, их первый рассвет на свободе после того, как президент приказала сдать Детройт ожившим машинам. И Саймон, касающийся своей груди, где штрихами цвета тириума было нарисовано сердце, тириумной лазурью горят и глаза андроида, смотрящего в теперь уже вольное небо, где только-только гаснут звезды. Последние звёзды их пленения и рабства.       - Ох, Маркус... я надеюсь на то, что этот юноша столь же открыт, сколь ты его нарисовал.       - Возможно, даже больше, - Маркус стирает с рук остатки краски, смотря с улыбкой на получившийся портрет...

***

      - Саймон, - лидер революции накрывает плечи друга ладонями, прося расслабиться, - мы видим мир таким, какой он есть на самом деле, но в каждом из нас живет душа, способная интерпретировать его так, как она чувствует...       - Я никогда не рисовал, - светлоглазый андроид чуть оборачивается, сжимая в руках пока что девственно-чистую палитру и кисть.       - Попробуй, - Маркус осторожно запрашивает разрешение на связь и касается мыслей Саймона своими.       "Попробуй нарисовать то, чего ты не видишь, но что... чувствуешь"       Он смущен. Он опускает ресницы, трогательно вздохнув и чуть сильнее необходимого сжав кисть, но стоит Маркусу огладить его предплечье, как рука расслабляется, и Саймон осторожно подносит кисть к холсту.       Маркус с любопытством наблюдает за тем, как под эмоциями Саймона появляются на холсте линии. Он сам сильно заимствовал стиль Карла, у Саймона же получалось что-то совершенно другое, легче, светлее. Укладывая мазки плавными движениями Саймон создавал... крылья. Невесомые, они словно бы готовы были прорвать холст, выйти за рамки этой картины. Контуры спины крылатого человека сперва были неверными, но все больше и больше проявлялись в той же лёгкой полупрозрачной манере.       Маркус едва не задохнулся, делая все, чтобы Саймон не почувствовал его эмоций раньше, чем закончит картину.       У крылатого человека были его глаза.       Его нарисованный двойник смотрел вверх так же, как сам Саймон на картине Маркуса, смотрел на возвышающиеся небоскребы близ Харт-Плаза.       Открыв глаза, Саймон смущенно опускает взгляд, поводит плечами, чувствуя тепло рук Маркуса.       - Это удивительно, - выдыхает лидер на ухо другу, и касается грудью тонкой спины, позволяя их сознаниям слиться.       Саймон смущен, но счастлив той невероятно-человечной легкостью, с которой он рисовал картину, с какой относился к Маркусу.       "Повесим их рядом?"       "Кого?"       "Картины. Я нарисовал твой портрет, когда был у Карла - ему стало интересно, кто тот человек, в которого я..."       "В которого ты... - Саймон словно дразнит его, но в голосе искренняя нежность и желание подтвердить чувства, облекая их в слова.       "Влюблён."       Мало кто из андроидов понимает смысл поцелуя, но некоторая часть наслаждается этим процессом.       И Маркус думает, что есть определенная прелесть в том, что андроидам не нужно дышать.