Они любят ее, а мы - друг друга (ночное продолжение)

Губы ощущают лёгкую шероховатость кончиков пальцев, что получена барабанными палочками за годы игры. Тайлер кутается в тепло родных рук, устало улыбаясь. Кровать мягкая, будто бы облако. Облако, словно расположенное на том самом «седьмом небе», которое состоит из счастья. — Спасибо тебе. За все. — белая простынь под телами шуршит. Сейчас все в порядке. Уже все хорошо. Тайлер понимает, что не справился бы без Джоша сегодня. Да и не только сегодня. Он вообще бы без него не справился. Так, как поддерживал музыканта Дан, его не поддерживал никто. Тайлер целует размеренно, даже немного лениво. На губах улыбка такая разнеженная. Уставший, но счастливый. В поцелуе тонет любовь. Она с каждым выдохом, который перехватывают губы напротив, пробирается в лёгкие и не уходит. Возможно, ещё через несколько таких вдохов и места не останется. Задохнутся. Тайлер готов сделать это. Готов раствориться в парне, в его чувствах, прикосновениях, поцелуях, нежностях. Готов уйти в него с головой. Пальцы, на которых все ещё застыло ощущение клавиш пианино и струн, ласково вплетаются мягкие кудри, до приятной боли стягивая. — Спасибо за все, Джош. Я ведь не стал бы тем, кем есть сейчас без тебя, — шепчет Джозеф ему на ушко, прижимаясь к любимому телу. Его мягкое горячее дыхание разбегается сводящими с ума мурашками по спине Джоша. Парню хочется ответить, сказать, что он всегда рядом, что всегда на его стороне, но Тайлер и так это прекрасно знает. Нет смысла говорить опять. Поэтому Дан просто позволяет себе начать таять и плавиться, оттого как его мальчик касается кожи. Сейчас не хочется думать ни о чем. Ни о концертах, ни о фанатах, ни о проблемах. Сегодня был сложный вечер. Кончик носа проходится по венке, щекоча теплым дыханием сливочную кожу. Губы ведут нежную дорожку поцелуев, доходят до точки, где челюсть переходит в шею. Ладони неспешно стекают к задней стороне шеи, заключая в объятия. Джош гладит спину с немного выпирающими позвонкам, глотая стон, когда Тайлер с особой нежностью, которая будит дрожь где-то в груди и разливает мёд где-то под ключицами, засасывает его губу между своих. Между их телами не остаётся пространства. Джозеф прижимается так тесно, будто хочет слиться воедино с Даном, чтобы никогда больше не терять. Хочет стать с ним одним целым. Хочет прижать к себе и не отпускать. Тайлер перестает терзать поцелуем любимые, немного искусанные губы и начинает спускаться ниже, оставляя на коже барабанщика влажную дорожку. Не пропускает ни миллиметра. Джош сжимает в ладонях ткань своей растянутой футболки на худом теле младшего, когда губы так нежно касаются ключиц. А потом где-то внизу живота все сжимается до размера атома и взрывается, как ядерная бомба — Джозеф начинает вести теплым языком по шее. Вырисовывает узоры, петли, а Джош тем временем все больше улетает в мир наслаждения. Все больше теряет контроль над разумом. Все больше хочет. Тайлер может думать только о том, что хочет оставить несколько розовых следов на коже, которые будут подобны нераспустившимися бутонами цветов. Думает о том, что делать этого нельзя, потому что их точно заметят, потому что это неправильно. Джозеф сжимает губы в единую линию, одергивая себя от навязчивого желания. — Солнце, ты можешь сделать это. А Джош словно читает мысли. Он рассыпается, когда кожа на ключице оказывается зажатой между губами — так будет менее заметно. Язык касается свежего пятна. Прикосновения щекотные. Джозеф поднимает голову, выпрашивая ещё один ласковый поцелуй. От нежности, что поселилась в груди распускаются какие-то цветы глупой, даже детской влюбленности. Их корни дотягиваются до низа живота. Джош немного приподнимает подол одежды на теле и нежно проводит рукой по спине. Мурашки бегут по разгоряченной коже от прикосновений. И Тайлер готов отдать все, чтобы это не кончалось. Теряя контроль, он прижимается к Джошу так близко, как только может, чувствует его разгоряченное дыхание на шее. Чувствует любимые пальцы, ласкающие спину. И сходит с ума. Стон полный желания разрезает тишину, заполняет каждую клетку. Джош понимает. Джош всегда все, мать его, понимает. Дан пальцами цепляет резинку чужого нижнего белья. Щеки Тайлера горят. От смущения, от возбуждения, от блядского всего, что только что может быть внутри прямо сейчас. Он не может проглотить очередной стон и позволяет ему стекать с губ. — Ты такой невероятный. Дан целует шею младшего, пробираясь пальцами в белье. Секунда — и мир пронзают сотни молний. Перед глазами будто мелькают яркие вспышки, мозг окончательно теряет контроль над телом. Одно прикосновение. Лишь одно прикосновение. Хочется большего. — Джош, смазка, — Джозеф шатко выдыхает, найдя в лёгких воздух чтобы сказать несколько слов. Джошуа вздыхает, нехотя выбираясь из теплых рук. Телу становится как-то слишком холодно и одиноко. Тайлер тихо хихикает, когда слышит полувыдох-полурык копошащегося в рюкзаке парня. Джош бросает флакончик к подушкам. Потом. Сейчас желание заласкать любимое тело так невозможно велико, что сопротивляться не получается. Младший быстро влезает на бедра Дана, целуя губы. Забывая обо всем на свете. Острые коленки сжимают талию, которую обнимают. Тайлер все целует. Темные кудри словно вытекают между пальцев. Они оба ощущают возбуждение друг друга. Но не спешат что-то делать с этим. Горящее любовью сердце тлеет. Джозеф позволяет целовать свою шею, подставляясь. Немного жалеет о том, что черная краска на шее осталась в прошлой эре, но мысли уходят. Потому что заплывают волнами удовольствия. Слабо ерзает бедрами, ощущая возбуждение Дана. Тайлер хнычет, буквально напрашиваясь на прикосновения. Капризный. — Т-ш-ш… Джош укладывает ладонь на талию младшего. Джозеф вздрагивает, когда кончики пальцев касаются тонкой ниточки бледного шрама на животе. Не может привыкнуть. Кусает губы, с неуверенностью опускает глаза, боясь встречаться взглядами. Но Дан касается его подбородка пальцами другой руки, побудив поднять голову. Тайлер кивает, принимая знак, но Джош все же немного смещает руку. Щеки Джозефа все ещё горят ощущением слез, которые стягивали кожу. Он целует. Отчаянно. Так, словно старается забыть, словно с немой просьбой высосать черноту души сквозь поцелуй. Утыкается носом в шею парня, пробегает языком по пульсирующей венке. И внутри становится так спокойно, хоть возбуждение не отпускает. — Ты в порядке? Мы можем одеться и просто пообниматься, — Джош говорит беспокойно. Касается губами виска младшего, прижимает его к себе, будто бы защищая и пряча. И Джозеф ощущает, что в безопасности. — В порядке. Ты спасаешь. Уголки губ Джоша ползут вверх. Он целует кончик немного вздернутого к небу носика. Пальцы, покрытые вязкой субстанцией, вкусно пахнущей чем-то медовым, касаются сжатого отверстия. Тайлер содрогается от холода. Мурашки бегут по загорелой коже и все волоски встают дыбом. — Скажи мне, хорошо? — Дан гладит младшего по волосам, прижавшись губами к макушке. Младший кивает. Не сдерживает себя. Стонет совсем безудержно. Это тебе не койка в тур автобусе и не гримерка, где от других не утаишь даже шепот. Кусает сливочную кожу и не думает о том, что будет потом. Тайлер слабо соображает, будучи утопленным в ласке. Да сейчас и не важно что будет потом. Важно то, что происходит в эту секунду. Важно то, что Джош рядом в эту секунду. Джозеф ощущает, как пальцы растягивают его тугие мышцы, проходят даже с каким-то усилием. Этого так давно не было… Худые пальчики уцепляются в плечи, будто бы усики вьющегося плюща, сжимают крепко. Дан ловит стоны на свои губы. Джозеф падает на мокрую грудь, прогибаясь в спине, словно подставляясь к пальцам. С каждым движением Джоша, внутри младшего будто взрывается фейерверк. Чувств, эмоций, ощущений. Они заполняют Тайлера, затапливают изнутри. И чем глубже проникают пальцы Дана, тем быстрее Тайлер тонет во всем этом. Он уже готов безвозвратно отдаться барабанщику, лишь бы это не заканчивалось, а ведь они даже не дошли до самого главного. Джозеф сходит с ума. Глаза закатываются, с каждым толчком изо рта вырывается короткий пошлый стон. И Джош силится вобрать в себя каждый из них. Тайлер лежит на парне, покусывая его ключицу, одной рукой вцепившись в его плечо, а другой — в шелковые простыни под ними. Ох, знали бы их фанаты, чем парни сейчас занимаются, они бы посходили с ума, так же, как Тайлер сходит с ума от Джоша — шальная мысль проносится в затуманенной возбуждением голове. Хочется большего. Ох, как хочется… — Джош, — собственный стон перебивает Тайлера, — Джош, трахни меня, — голос мальчика такой жалкий, просящий, а сам отчаян настолько, что, кажется, сейчас на все готов, лишь бы получить свою дозу удовольствия. Из горла Дана вырывается сдавленный вздох, переходящий то-ли в хрип, то-ли в рык. Он запрокидывает голову назад, и Тайлер чувствует, как стояк барабанщика упирается ему в бедро. Дан мягко сталкивает с себя мальчика и стаскивает с худого тела джинсы вместе с бельем, которые секундой позже летят в другой конец комнаты. Тайлер ложиться на спину и жестом, хотя он и не слишком нужен, приглашает Джоша к себе. Парень и так все понимает. Они обнимаются, утопая друг в друге, трутся, делясь возбуждением. Руки младшего блуждают по сильной спине, тянут Дана к телу под ним, выискивая какую-то теплоту и безопасность. Джош гладит худой живот, касается ребер, обтянутых тонкой кожей, и снова понимает, насколько Тайлер на самом деле нуждается в защите, какой он хрупкий и нежный. Сколько бы раз это не происходило, Джозеф, казалось бы такой сильный на людях, реагирует будто впервые — стонет сладко и нежно, его кожа покрывается мурашками, щеки застилает румянец стеснения, какие бы развратные вещи мальчик не делал, он все еще немного дрожит, когда приходится раздвигать худые ножки, а его губы все ещё горят от каждого поцелуя, а вместе с тем его музыкальные пальчики немного подрагивают, когда расправляются со штанами ударника. Тайлер смотрит в глаза парня, выискивая одобрение на то, чтобы стянуть одежду вместе с бельем. С губ невольно слетает восхищённый «ох», а взгляд невольно старается куда-то уйти. Джош впивается в мягкие губы, чтобы немного унять смущение, сменяя чувство стеснения в груди лаской. Мальчик стонет прямо в поцелуй, ощущая, как рука Дана гладит худой живот, а кончики суховатых пальцев слабо задевают головку члена, заставляя шатко выдохнуть от пронзивших тело электрических импульсов. Тайлер стонет шумно, не заботясь о постояльцах в соседних номерах (вообще-то, их команды). Джош целует гладковыбритую щеку, совсем нежно, и это так невинно во всей ситуации. Стоны мальчика, каждый рваный вдох и шаткий выдох такие шумные. Тайлер сводит ноги вместе. Стесняется. Хотя было бы чего и кого. Тянет к себе, чтобы забрать на губы все возможные поцелуи. Но получает лишь один. Остальные Джош оставляет на шее вместе с яркими бордовыми метками, а после спускается ниже, к ключицам и груди, касается губами так, что уносит куда-то в небо, и кусает так, что потом за косметикой не спрячешь. Тайлер теряется в стоне, когда Дан задевает языком бусинку соска. Мальчик чувствительный. Музыкальные пальчики впутываются в каштановые кудри, стягивают где-то на затылке. Джозеф так отчаянно цепляется. Старший все понимает и нагло смотрит в покрытые пеленой удовольствия глаза. Тайлер отводит взгляд, чтобы не встречаться с этими испепеляющими глазами. Очаровательно краснеет. Джош не может не целовать эти залитые румянцем щеки. Мальчик хихикает оттого, как это нежно и мягко. Дан не хочет сбивать эту улыбку со счастливого лица, потому совсем не спешит заталкивать член в хрупкое тельце. Ласково гладит своей теплой ладошкой по животу. И эти ненавязчивые движения словно напоминание о том, чем они тут занимаются. Но Тайлер на это совсем не обращает внимания. Только обнимает парня ещё крепче, перехватывая поцелуи на губы. — Я соскучился по нам, — тихо выдыхает младший. Эти слова тонут прямо в губах Джоша и совсем не попадают в воздух. Потому что и не должны. В медовых глазах плещутся искры счастья, когда встречаются взглядами с шоколадным кофе. Мальчик треплет взмокшие кудряшки, накручивает одну прядку на пальчик, когда вновь получает дозу сладких поцелуев. Джош нежно кладет ладонь на лицо Тайлеру, вынуждая его поднять глаза. Старший хочет убедиться, что может двигаться дальше. Он ищет во взгляде разрешение. И получает его. Дан в рыке запрокидывает голову назад и плавно входит в такое любимое и желанное тело. Тайлер выгибается, резко выдыхает. Теряется в эмоциях. Джош замирает, ждёт разрешения. Джозеф понимает, начинает двигаться навстречу, умоляя продолжать. Они двигаются навстречу друг другу, сливаясь в одно целое. Младший постанывает от каждого движения, цепляется за плечи, за голову, за постель, улетает куда-то далеко в небо. А Джош смотрит на своего мальчика. Смотрит, как Тайлер рассыпается на крошечные осколки от каждого толчка, как закатывает глаза, как стонет. И Дан просто не может поверить. Поверить в то, что Тайлер действительно его и только его. Не верит своему счастью. Тайлер стонет сладко и так мягко. Джош думает о том, что не будь его парень вокалистом, это всё равно бы звучало чудесно. Потому что мальчик прекрасен. Дан склоняется к распухшим от укусов алым губам, мягко сминая своими. Тайлер стягивает волосы барабанщика пальцами, давит на затылок парня, не давая отстраняться. Кажется, в этих поцелуях весь воздух, который нужен Джозефу. Его руки расслабляются, когда Дан все же спускается ниже, целует линию подбородка, кусает кожу шеи, оставляет пятно, и им все равно на то, что потом понадобится очень много усилий, чтобы спрятать это. А возможно и не понадобится. Они, получается, свершили каминг-аут на сцене? И эта мысль невероятна. Потому что их настоящих первыми увидели и приняли их люди, а не интервьюер или пьяная толпа на фестивале. — Джошии, — выстанывает мальчик. Хочет сказать о том, как сильно любит, как восхищается, но не может. Слова застряют в горле и остаются ненужными, когда стоны стекают с губ. Тайлер краснеет ещё сильнее, когда ощущает лёгкий поцелуй на щеке, нежный, мягкий. Но Дан буквально вытрахивает на мгновение появившуюся улыбку, заставив раскрыть губы в стонах от попаданий по простате. Джозеф кусает усыпанное веснушками плечо, но Джош не позволяет глушить мелодичные звуки, а сам срывается на хриплые рыки и еле слышные стоны. Тайлер смотрит в невероятно черные глаза парня. Он неосознанно сжимает член в себе, заставляя Дана утонуть в тех-же ощущениях, что были в их первый раз. Это, кажется, так давно было, и так многое с того времени изменилось. Они теперь живут в своей мечте. И до сих пор не верят, что смогли оказаться там, путь куда казался пешим путешествием в Китай. Но теперь они тут и сами не понимают, что на самом деле происходит. Джош мягко целует шею солиста, неторопливо спускается к груди, где начинает оставлять беспорядочные цветки укусами. Тайлер стонет, буквально рассыпаясь под лаской мягких губ. Срывается на скулеж, когда получает по простате. Его щеки горят. Дан так ласково обсыпает тельце под собой поцелуями, что Джозеф начинает чувствовать себя будто масло под солнечными лучами. Стягивает кудри, но старается не причинить боль, когда тянет к себе, завлекая во влажный поцелуй. Джош на несколько мгновений замирает, сжимает бедра младшего, оставаясь в мальчике лишь головкой, а затем резко входит на всю длину, выбивая из горла вскрик, который перетекает в стон. Худой живот, испачканный белыми каплями, неровно содрогается от частых вдохов. Тело безвольно мякнет. Джош мягко целует шею Джозефа, не сдерживая себя оттого, чтобы оставить ещё одно нежно-розовое пятно, которое к утру обретёт свой бордовый оттенок. Младший прогибается в спинке, поджимая пальчики на ногах, когда слышит глухой рык и ощущает внутри себя теплую жидкость. — Ты такой милый, — Дан знает, как странно это звучит после того, как они оба кончили, но это правда. Растрепанный, раскрасневшийся, с распухшими от поцелуев губами Тайлер, прячущий свои глаза под подрагивающими веками выглядит невинно, даже ангельски. Джош целует кончик немного вздёрнутого к небу носика. Младший сводит ножки вместе, чем вызывает улыбку. Теперь стесняется. — Идём в душ, Тай-Тай, или ты слишком уставший? — ласково шепчет Дан. Его мокрые, растрепанные кудри щекочут подбородок Тайлера, когда Джош целует шею Джозефа, покрывая беспорядочной россыпью поцелуев. Младший отрицательно мотает головой, демонстрируя бессильность, не может обронить и слова. Дан улыбается, падает рядом с разнеженным мальчиком, загребая его в свои крепкие объятия. Тайлер что-то недовольно бормочет, толкает ладошками мокрую грудь с веснушками. Ему жарко и липко, но Тайлер все же сдается и обнимает шею парня, прижимаясь к его телу своим. Ощущает, как на простынь стекает лужица вязкой жидкости. Джозеф тихо сопит, уткнувшись носом в расписанную засосами шею. Уголки темно-вишневых губ немного приподнимаются, когда Тайлер ощущает ласковые руки в волосах, перебирающие пряди где-то около затылка, а вместе с тем теплые губы на макушке. Он прикрывает веки и как будто сквозь пелену слышит тихое «Я люблю тебя, чудо» и где-то находит в себе остатки сил, чтобы пробормотать ответное «я тебя тоже». Внутри Джоша ворошится что-то приятное. Возможно, виной тому сонная улыбка на зацелованных губах после тяжёлого дня.