любовные колыбельные

      чан медленно проснулся, краем уха улавливая глухие шаги где-то в коридоре, быстро приближающиеся к спальне бана. парень чуть приоткрыл глаза, заметно насторожившись, и посмотрел на закрытую дверь. спросонья крис даже не успел испугаться, но что, если это грабители? не исключено, конечно, но вряд ли: в таком скромном домишке даже и красть нечего. вариант со злым призраком-домовым-фантомом отпал сразу же. дверь с лёгким скрипом открылась, и в проходе появилась чья-то высокая фигура. из-за света в коридоре она казалась абсолютно чёрной, на ней было не разглядеть даже лица. фигура, бросив мимолётный взгляд на место, где спал чан, на всех порах поспешила к нему. чувство лёгкой пугливости в миг улетучилось, когда рядом с парнем на кровать легко плюхнулась ещё одна тёплая тушка и тут же прижалась к чану сзади, уткнувшись носом в его спину. крис, наконец полностью открыв глаза, медленно повернулся к ночному гостю, пытаясь разглядеть лицо напротив. бледно-жёлтый свет пал на сонную мордашку, чуть поблёскивающую из-за пота. чонин поднял заплаканные глаза на чана, и тот сразу понял, в чём дело. вспомнив проблемы со сном, что уже несколько лет тревожат юношу и часто доводят его до слёз, крис тяжело вздохнул. дорогой человек страдает, а он даже помочь ничем не может, разве что морально.       — снова? в ответ чан получил лишь робкий кивок, а следом и тихий всхлип. сердце чана едва-ли не сжимается до размеров молекулы, когда он слышит, как плачет чонин. крис нежно обнял юношу, прижимая его голову к своей тёплой груди, и потрепал его по лохматым волосам цвета тёмного каштана. чонин долго не мог успокоиться, через какое-то время его опять накрыла истерика, а чан так и не знал, что делать. он мог только продолжать обнимать и лихорадочно шептать на ухо тёплые слова, вечно повторяя одно и то же. таблетки не помогали, а нервы были уже на исходе. неизвестно, сколько времени прошло. может сорок минут, может час, а чонин наконец выдохся из сил. тупую головную боль терпеть было невозможно, и чонин больше не плакал, лишь учащённо дышал, пытаясь окончательно успокоиться. в голове у него был бардак, душа напоминала распотрошённый старый кладовой шкаф. время будто бесконечно, а в объятиях чана всегда было уютно. они и вправду лечат. чан лечит. но что чан? он счастлив, что это наконец закончилось. такого давно не было.       — малыш... чонин прикрывает глаза, услышав это так полюбившееся прозвище. его тонкие губы расплылись в скромной улыбке и тут же оказались слабо накрытыми губами чана. чонин понял, что так крис просит разрешения, однако аккуратно отстранился и притеснился чуть ниже, теперь просто дыша в шею напротив. чан даже расстроился каплю, однако оставил на вспотевшем лбу лёгкий и отдающий теплом по всему чониновому телу поцелуй.       — молоко будешь?       — буду. так и прошёл остаток ночи: два мягких кокона из одеял, растрёпанные волосы, сонные лица, тёплое молоко и слишком затянувшийся разговор с перерывами на поцелуи и щекотку. чан лишь надеялся, что чонину полегчает, и что его смех действительно искренний, идёт от самого сердца.       — хён, — вдруг залепетал чонин, — я люблю тебя.       — и я тебя люблю, — юноша нырнул в объятия чана, будто желая пропасть там навечно, всё теснился ближе, а чан продолжал выцеловывать его тёплый лоб, убирая мешающие тёмные пряди.       — ты же помнишь, что мы всегда будем вместе, да? — чонин поднял глаза, неестественно глубоко смотря в глаза напротив. как ни странно, чан не был удивлён или смущён, он лишь ещё крепче обнял чонина, кратко кивнув головой. — куда бы я не пошёл, ты всегда пойдёшь за мной... чонин вдруг обхватил руками шею чана, опаляя её участившимся горячим дыханием, странно заёрзал на месте. чан почувствовал, как сильно забилось чужое сердце, ему казалось, будто оно прямо сейчас выпрыгнет из его груди, зато себя парень не чувстовал совсем, будто онемел.       — я в любом случае заберу тебя с собой, чани-хён. я люблю тебя. чан резко открыл глаза. на него накатило ощущение, будто он только что вынырнул из воды, он ощутил то, как адреналин бодро ударил в кровь. парень поднял голову, суетливо огляделся по сторонам, выпучив глаза. сквозь тёмные шторы уже сочился свет раннего солнца, слышались привычный шум с улицы и глухое пение птиц. чан в своей спальне. мебель на месте, вещи тоже. всё хорошо. чан медленно встал с кровати и, съёжившись от холодка, что резво прошёлся по его тёплым ступням, подошёл к комоду. на нём, в окружении нескольких давным-давно потухших свеч, лежала упавшая лицевой стороной вниз фоторамка. чан тяжело вздохнул, прикрыв глаза на несколько секунд, и аккуратно поднял её. он взглянул на фотографию и медленно, любовно провёл подушечкой большого пальца по правой её стороне, в которой располагался яркий и счастливый юноша с яркими волосами и в нелепой одежде, явно для него большой. он обнимал такого же весёлого и улыбающегося чана, голова юноши была на чановом плече. парня пробила лёгкая дрожь, он вновь вздохнул и закрыл глаза, на его губах расцвела горькая улыбка. чан почувствовал наступающие слёзы и попытался их остановить, но они предательски быстро начали стекать по его щекам, оставляя за собой влажные дорожки, и капали на помятую пижамную футболку. "я так скучаю по тебе, родной", — крутилось в голове у чана. ему очень хотелось сказать это вслух, обратиться именно к его фотографии, но в тот момент дар речи словно покинул его, он не смог произнести и слова, поэтому молча прижимал к груди фоторамку своими холодными руками, вспоминая все лучшие моменты их с чонином счастливой совместной жизни. "судьба забрала тебя слишком рано... спи спокойно, ангел"