Он похож на ангела... Слишком чист и невинен

      Тёплые лучи солнца осветили лицо Чимина, и Юнги очередной раз убедился в том, насколько тот был прекрасен. Мягкие черты, узкие разрезы глаз, небольшой аккуратный носик… Ярко-розовые волосы тонкими прядками спадают на светлый лоб, от чего тот недовольно морщится и лениво, неуклюже поправляет их рукой, а после переворачивается на другой бок, с головой прячась под одеялом от утреннего солнца.       Юнги тихонько смеётся и ловко возвращает младшего на прежнее место, вновь разворачивая к себе лицом.       Сколько раз он думал о том, как сильно любит Чимина, о том, что хочет всегда быть рядом с ним. Сколько раз переживал болезненные часы ревности, когда тот все время крутился возле Чонгука. Он прекрасно понимал, что это лишь фансервис, что это только для подогрева интереса публики, но ничего не мог с собой сделать и мучился домыслами собственной фантазии.       И вот наконец он видит его в своей постели мирно спящим и прячущимся от утренних лучей, жмуря глаза.       Он похож на ангела… Слишком чист и невинен.       Юнги может любоваться им вечно, каждый раз замечая новую черточку, новую родинку, которой можно восхищаться.       Он и сам не заметил, что просто глупо, но счастливо улыбается, заново разглядывая Чимина, начиная от розовой макушки и заканчивая маленьким носиком. Юнги нежно провёл грубой ладонью по мягкой щечке, и лицо младшего украсила еле заметная довольная улыбка, от чего возле глаз образовались тоненькие складочки.       — Я же вижу, что ты уже не спишь, — Юнги начал тихонько стягивать с него одеяло, так как весь Чимин, за исключением верхней части лица, находился под ним. Тот недовольно нахмурился, замотал головой и, пробормотав что-то нечленораздельное, ещё глубже залез в своё «противосолнечное» укрытие.       — Господи, Чимин, тебе точно больше двадцати? — старший саркастически закатил глаза и, глубоко вздохнув, решил сам нырнуть под одеяло.       Чимин продолжал тихо посапывать, несмотря на явный недостаток кислорода.       — Тут так жарко… — Юнги глубоко дышал, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, которого и так было немного. Чимин постепенно стал придвигаться и уже фактически лежал на нем, обхватив его талию руками и закинув одну ногу на его бедро.       — Мм, Чимин… Мне правда очень жарко, но я не хочу вылезать, лишь потому что ты тут сидишь, так что, пожалуйста, слезь. Ты же не хочешь, чтобы я совсем задохнулся? — дышать и правда становилось трудней. Ещё и горячее тело придавливало к кровати и не давало пошевельнуться.       Младший никак не отреагировал, продолжая лежать, как ни в чем не бывало. Юнги ничего не оставалось, как одной рукой приобнять его в ответ, а второй начать поглаживать по ярким, пушистым волосам, потому что скинуть с себя это сонное чудо он не мог, но сам всё же высунул пол-лица из-под одеяла и прикрыл глаза, понимая, что скорее всего утренний сон затянется ещё на пару часов. Но он был и не против. Тем более в такой компании…       Проснулся Юнги от того, что одеяло зашевелилось, и маленькая рука начала поглаживать его торс, пробегаясь пальчиками от шеи до резинки боксеров, а тёплые пухлые губы прикоснулись к ключице, немного прикусив нежную кожу. Он резко открыл глаза, шумно выдохнув, и немного сжал волосы Чимина, давая понять, что тому стоит прекратить эти действия. Но тот и не думал останавливаться. Из-под одеяла прямо возле лица старшего показались два узких смеющихся глаза, выглядывающих из-за челки, которые вскоре снова исчезли под светлой тканью. Чимин стал покрывать чужую шею нежными поцелуями и легкими укусами, тут же касаясь языком оставшихся следов. Дыхание старшего участилось, но он даже не пошевельнулся.       — Чимин… Тебе было мало вчерашнего? Я пока держусь. Но это только пока. Ты если доведёшь меня, то ещё долгое время тебе придётся жить исключительно стоя, — довольно спокойно сказал парень, хотя терпеть было всё труднее, ткань боксеров сильно давила, а разум постепенно отключался, полностью отдаваясь фантазиям о приближающемся удовольствии. Чимин продолжал свои медленные поцелуи, одной рукой опускаясь по телу Юнги вниз, а второй помогая себе избавиться от единственного предмета одежды, что доставлял дискомфорт. Его возбуждение росло, но он так хотел усыпать ласками тело Юнги, даря ему всю любовь и всего себя, что совсем перестал об этом думать.       Закончив с поцелуями, он провёл мокрую дорожку от нижней точки живота до острых ключиц, еле касаясь чувствительной кожи и обвёл кончиком языка набухший сосок, слегка его прикусив. Юнги, рвано выдохнув, сорвал край одеяла и, увидев игривый взгляд, грубо схватил Чимина за волосы, притянув для поцелуя, но остановился в миллиметре от желанных губ, обдавая их горячим дыханием.       — Что же ты делаешь со мной… — смотрит прямо в глаза, от чего младшего пробирает до самых глубин, а тело покрывается мурашками от предвкушения его дальнейших действий.       — Провоцирую… — с придыханием шепчет Чимин прямо в губы и затягивает Юнги в долгий, мокрый поцелуй. Тот резким движением подминает младшего под себя и углубляет поцелуй, надавливая на тонкую шею и врываясь в чужой, но такой сладкий рот языком.       Воздуха катастрофически мало, но, кажется, он не так нужен. Не так важен, как горячие губы, что заставляют тело дрожать и желать большего. Руки Юнги медленно исследуют чужое желанное тело, оглаживая плечи и ярко очерченные кубики пресса. Заметив, что Чимин уже полностью раздет, он отстраняется от его губ, чтобы осмотреть красивое тело.       Он лежит, откинув голову вбок, делая глубокие вдохи, и старший шумно сглатывает, оглядывая изящную шею, на которой виднелись алые остатки воспоминаний о вчерашнем вечере. Ноги согнуты в коленях, открывая вид на упругие ягодицы и возбужденный орган.       — Чимин… Ты даже не представляешь, насколько сексуально сейчас выглядишь…       Тяжело дыша, Юнги вновь придвигается ближе, обводя рукой все мягкие изгибы тела Чимина. Его Чимина. Он сейчас кажется таким хрупким, но таким желанным, что сдерживаться становится всё трудней. Голова медленно отключается, а на глаза стелется пелена, но ещё рано… Еще рано срываться. Он все же не хотел так быстро завершать свои ласки. Юнги касается рукой члена младшего, от чего тот издаёт слегка жалобный полустон.       — Юнги-и…       — Если будешь тихим, я сделаю тебе приятно. Понял меня?       — Юнги, но ты же никогда…       — Понял меня?       — Да, я понял…       — Молодец.       Он наклоняется ближе и слегка касается губами уже влажной от природной смазки головки. После, обхватывая ее, начинает посасывать. Чимин изо всех сил старается не застонать от новых приятных ощущений, зажимая себе рот одной рукой, а второй цепляясь за простыни. Он боится открыть глаза, потому что знает, что не продержится и кончит только от столь возбуждающей картины. Во рту появился солоноватый привкус железа, а по подбородку потекла струйка крови от терзания и прокусов собственных губ.       Юнги продолжает облизывать головку, двигая рукой по всей длине члена. После проводит языком от основания и тут же полностью вбирает, втягивая щеки, от чего Чимин не выдерживает и открыто сладко стонет и выгибает спину, запрокидывая голову и цепляясь руками за плечи старшего. Он чувствует, что разрядка уже близка и начинает слегка проталкиваться в его рот, запуская руку в темные волосы. Но старший отстраняется, продолжая в неровном медленном темпе двигать рукой. Чимин разочаровано скулит, прося продолжить, не останавливаться, не дразнить его… Но, кажется, он сам виноват, и понимает, что его ждёт.       — Кажется, я говорил, что нужно быть тихим, м?       — Я не буду больше… обещаю, — Пак строит жалобный вгляд, надеясь, что это сработает, но в тайне, даже от себя, желает лишь ещё больше раззадорить Юнги.       — Нет. Теперь разворачивайся.       Наигранно обиженно и чересчур медленно тот приподнимается на локтях, разворачиваясь задом и становится в коленно локтевую, сильно прогибаясь и кидая из-за плеча взгляд на Юнги, который уже успел лишиться так давно мешавших боксеров и слегка надрачивал себе, откровенно наслаждаясь видом на округлые ягодицы и розовую, уже растянутую ночью, дырочку. Чимин проводит руками по половинкам, немного разводя их в стороны и, облизав один палец, медленно вводит его в себя.       — Хен, тебе нравится?       Совсем невинный, мягкий голос врезается в голову Юнги. Развратный, но в то же время смущенный парень смотрит на него из-под полуопущенных век, приоткрыв рот и облизывая языком и так уже довольно влажные губы, и тихонько постанывает. Старший видит, как он дрожит от наслаждения и не может больше сдерживаться.       Обильно смазав дырочку, Юнги приставил к ней головку и сильно шлепнул Чимина по заднице, от чего тот сорвался на крик и сильно прогнулся в спине, запрокинув голову. Резкий толчок, и оба голоса, низкий и высокий, слились в унисон, выдавая наслаждение. Юнги делал плавные толчки, придерживая младшего за талию.       — Мм… Я хочу больше… — еле выговаривает Чимин, проглатывая собственные стоны.       — Чего ты хочешь, малыш? — Юнги останавливается, беря пальцами Пака за подбородок, и разворачивает его мокрое от пота и слез лицо к себе.       — Хен. Не останавливайся! Прошу! — глаза Чимина стали ещё более влажными. — Я хочу кончить…       Юнги немного ухмыльнулся и поцеловал его в губы, после чего снова сильно ударил ладонью по уже красному следу и стал грубо вдалбливаться, выбивая из него всё новые, более громкие и чувственные стоны. Звуки шлепков, высокие ноты Чимина и низкое рычание Юнги сливались и создавали ту самую атмосферу жаркого секса, что так перебивала нежное начало утра. Младший кончает без рук, сильно сжав Юнги в себе, и, не удержавшись на подкосившихся ногах, падает на простыни, протяжно выдохнув. Юнги изливается ему на спину и ложится рядом, глубоко дыша.       Немного придя в себя, он ещё ближе пододвинулся к младшему и крепко обнял.       — Чимини, я не хочу вставать. Давай, ещё поспим. Мне кажется, я хорошо поработал…       Чимин тихонько смеётся и сильнее прижимается к Юнги, поджав ноги и греясь о горячее тело любимого человека, с которым он хочет просыпаться каждое утро.       Всю свою жизнь.