Deserve

Скай, как она сама себя называла, стараясь походить на американку, стояла передо мной в одном лишь белье. Белое кружево, которого на ее теле было не так уж и много, казалось светилось в темноте призывая содрать его к чертям. Она немного дернулась от неожиданности, руки обрисовали в воздухе нервный круг и если она хотела прикрыться, то явно быстро поняла, что это бесполезно. Стоит отдать ей должное, на ее красивом лице не дрогнул ни один мускул. Только что я осознал, чему учат на курсах актерского мастерства. Однако я, словно при свете дня, четко видел, что она напугана. И если она станет отрицать это после, я, конечно же, скажу, что верю. Выросшая где-то в гетто на окраине Нью-Йорка Скай стала для меня кислородом, моим личным сортом героина, моим убежищем и штормом одновременно. Когда она впервые поцеловала меня, там, на баскетбольной площадке, в надежде откреститься от меня навсегда, я, попробовав ее на вкус, больше не хотел никого. Я просто не мог. Я делал ужасные вещи до нее: курил траву, разбивал и без того ужасные лица этим быдло мужикам в барах, сношался с девушками на вечеринках, порой даже не получая на это внятного согласия. Не стану врать – и после ее губ вкуса кленового сиропа я продолжал делать это, мне казалось так живут все артисты, был уверен, что другой жизни просто нет. Я кайфовал от этой жизни даже больше, чем вы можете себе представить. Каждый раз, когда вы видите по TV этих напудренных мальчиков, рассказывающих о любви к себе и правильной жизни, просто помните – все они посещают клубы типа «Burning Sun» и творят то, что вам даже не снится. Я был лишь верхушкой айсберга и нет, я не оправдываю себя. Разве можно оправдать то, в чем сам сознался? Америка не Китай, даже не Корея. Здесь сложно уличить кого-то в незаконных делах и, что еще сложнее, доказать чью-то вину. Но ей для этого не нужна была полиция, куча адвокатов и суд, достаточно было называть меня ублюдком и я почувствовал, как внутри меня все сжалось. Действительно, таким я был до нее и даже сейчас, вероятнее всего останусь им после, но все, чего я хочу сегодня– это она. - Отвернись. – Скорее потребовала, чем попросила. В этом была вся она, но что интересно – такой она была только со мной. И я не могу винить ее в таком отношении, ибо сам привел ее к этому. Но что действительно удивляло даже меня – я слушал ее, делал, как она говорила, боялся, что она возненавидит меня и попросит больше никогда не попадаться ей на глаза. - А то что? – С насмешкой говорю я, в надежде, что ее не заденут мои слова. Я не могу показаться слабым и уж точно не могу показать, что она имеет вес для меня. Я вижу, как на ее лице появляются эмоции, она раздражена и напугана и я готов поспорить, что она ставит всю свою смелость на приглушенный свет фонарных столбов за окном. Она делает глубокий вдох, выходит громче, чем планировалось, но это помогло ей успокоиться. Я замечаю, как из ее рта вырывается пар. На этом заброшенном складе действительно слишком холодно и я осознаю это только сейчас, спустя почти полчаса. Я одним быстрым движением срываю с себя косуху, но вспоминая ее же слова «Искусственная кожа не греет.», откидываю ее назад, стягиваю рубашку. Она действительно в замешательстве, однако остается на месте, напряженно глядит на меня просчитывая движения. Я обошел ее сзади, аккуратно набрасываю на плечи рубашку, получается небрежно, но может оно и к лучшему? Как я и думал, Скай сама надевает ее быстрыми и точными движениями и пока не ясно, что больше повлияло на ее действия: стеснение или холод. Видеть ее вот так, в одной лишь моей рубашке, действительно странно, страннее, чем когда она стояла в одном белье. Она поправляет волосы и я удивленно охаю – мои вещи нереально огромны для нее. - Где мой телефон? – Спрашивает она, пытаясь разглядеть на полу сумку, с которой пришла сюда и которую я буквально пару минут назад спрятал в машине. – Где телефон?!- Чуть громче и настойчивее повторяет Скай. Я ухмыляюсь, но оставляю вопрос без ответа. Не знаю, разглядела ли она мою ухмылку, но она точно понимает, что в здании ничего нет. - Хорошо. – Вклинивается в затянувшееся молчание Скай, - Я поняла..поняла. Поняла ли? Поняла ли реальность происходящего и мои мотивы? Она торопливо проходит мимо, я не успел опомниться, как она пошлепала босыми ногами по сырой земле, та в свою очередь отозвалась характерным хлюпаньем. Еще одна моя ошибка – оставить Скай без обуви. Кого мне винить завтра, если она заболеет? Я нагнал ее почти у машины, босая, растрепанная, в одной лишь рубашке Скай казалась беззащитной. Если кто-то увидел бы ее в таком виде, наверняка не упустил бы возможности, но точно я был уверен в одном – сейчас она способна раскрошить мне черепушку одними только голыми руками. Боги, как она была зла. - Куда ты собралась? – Я схватил ее за руку, останавливая, - Напоминаю, что машина моя. - О, - Вдруг изрекает Скай, - А я только сумочку забрать. Свою. Она со всей силы наступает мне на ногу, но ничего не происходит. Я не почувствовал буквально ничего, кроме прилива смеха и не в силах больше сдерживаться смеюсь во все горло. Она обиженно отступает и пробует еще раз, настойчиво переносит весь вес на одну сторону, что заставляет меня рассмеяться еще сильнее. - Чего ты хочешь, Крис? – Она внезапно становится серьезной, ей явно надоели эти кошки-мышки. - Тебя. – Щурюсь я, прижимая ее телом к машине, - Мне нельзя? Я убежден, чего я хочу, но смотря на нее, я не понимаю, что чувствую. Мне хочется обладать ее телом и будь на ее месте другая я бы просто сделал свое дело, даже не спрашивая, да и где вообще эти девушки, отказывающие мне? Но черт возьми, вот она передо мной и почему я не могу сделать этого с ней? Так же я убежден, что как только я получу желаемое она больше не будет мне интересна, все эти мысли о запретном сладком плоде уйдут и я продолжу жить своей жизнью, разве что напишу песню о «новом интересном опыте», в которой назову ее «наркотиком» и так и быть, скину ей на мыло, чтобы поняла, сколько пользы принесла. Я облокачиваюсь на машину, сильнее прижимаясь к ней, правой ногой устраиваюсь между ее ног, чтобы было проще контролировать ее движения. Провожу тыльной стороной ладони по ее щеке, мне не хочется прелюдий, но я продолжаю, сам не до конца осознавая почему.