Исповедь бывшего натурала

Она считала, что он предназначен ей судьбой. А он считал, что лучше неё на свете не бывает. И если уж она не годится ему в супруги, то более подходящей девушки ему никогда уже не найти. И всё вроде бы правильно в этих строках, если бы не оплошности формулировок... *** POV Tom. Я запутался в причинах ненависти к самому себе. Когда это чувство появилось, уже и вспомнить трудно, но оно так сильно грызло и угнетало изнутри, что временами хотелось на кого-нибудь наброситься. Но проявить и показать свои чувства было совершенно невозможно, потому что грозил сей порыв слабости только усугублением главного недуга. Началось всё пожалуй с того, как я женился. Ну не прям в день свадьбы, чуть позже, но основной причиной стала именно женитьба. Я был влюблён и, глядя в наполненные слезами счастья глаза своей невесты, не мог думать ни о чём, кроме как о правильности своего поступка. Моей избранницей стала самая красивая девушка на всём белом свете, и если не ей быть моей супругой, то лучшей кандидатуры на роль жены и матери наших общих детей просто не найти. Не сказать, что я был ловеласом и копался в предложенных вариантах, нет. Девушек у меня было достаточно много или, быть может, мало - тут уж кто как рассудит. Но однажды, на пятом курсе института, я встретил её, и почти сразу понял, что это та самая половинка, про которую все так любят мечтать. Грустно сейчас осознавать, как я ошибался. Сейчас все кусочки разобранного пазла складывались в ту совершенно непривлекательную картинку жестокой реальности, которая и вгоняла меня в депрессию последние несколько месяцев. Совсем разные ощущения, когда встречаешься с девушкой и когда живёшь со своей женой. Полярно разные. Такое чувство, что надевая кольцо принадлежности другому человеку на безымянный палец, твоя девушка вдруг превращается в невыносимо вредное, ядовитое существо, питающееся твоими ежедневно умирающими нервными клетками. Я не могу иначе описать их тягу к частым скандалам и выяснениям отношений. Пусть это звучит смешно, но я вдруг понял, почему все сказки заканчиваются именно на счастливой свадьбе. Потому что после наступает кошмар и мрак, разрывающий все твои хорошие чувства к близкому человеку чередой криков, звоном битой посуды и дорожками слёз на её щеках, которые ты видишь столь часто, что уже не удивляешься и даже не жалеешь её. Самое ужасное, что моя жена считала такое поведение нормальным. После бурных скандалов она отходила очень быстро - уже на следующий день смеялась и шутила, а у меня ещё неделю дёргался глаз. Я думал, что хочу детей. Я предполагал, что это укрепит наши отношения ещё больше. Я считал, что её беременные капризы: "подай, принеси, нет, отнеси, нет, неси обратно, я передумала" - это необходимость, неприятная часть жизненного пути, за которой я встречу ещё большее счастье. Как бы ни так. С ребёнком она ведёт себя ещё более неадекватно, чем в беременность. То ей нужно, чтобы я был почти всё время с ней, то начинает говорить, что я им мешаю, шумлю, топаю, громко дышу и мало зарабатываю. В итоге, на четвёртом году совместной жизни я начал привыкать к такому положению вещей и чуть что - сразу глубоко закапывал маленького червячка в своей голове, который просыпался время от времени и упрямо порождал неприятную мысль, что я вовсе не хотел такой жизни. Засыпал мерзкое недоразвитое чувство бесконечными убеждениями, что так жить - правильно, что все так живут, просто такие мелочи женского поведения даже не обсуждаются. Но однажды, совершенно неожиданно, мне предоставилась возможность узнать, что можно жить по-другому. Я точно знал, что 28 числа каждого месяца по возвращении с работы меня ждет скандал. Вот как ни крути, но если она за целый день не придумала, по какому поводу до меня докопаться, то когда я вернусь, причина точно найдётся. Так случилось и в тот вечер, когда я, опрометчиво не взглянув на календарь, завёл разговор о предстоящей встрече выпускников. Мне сразу же придумали прошлые, настоящие и даже будущие романы практически со всеми бывшими одноклассницами и категорически запретили появляться на этом мероприятии. Но вопреки её запретам, я решил пойти туда, ведь с момента окончания школы я ещё ни разу не был в родном лицее и совсем немного знал о том, как сложилась жизнь у людей, которые пусть и не были мне лучшими друзьями, но всё равно крутились где-то рядом большую часть юношества. Было очень интересно, как изменились знакомые мне с детства мальчишки и девчонки, которых я не видел уже десять лет. Чем они занимаются? Стали ли теми, кем желали стать? Чего сумели добиться? В принципе, рассуждая объективно, мне тоже было, что им рассказать. *** Наш и без того самый пафосный и дорогой лицей в городе как всегда не поскупился. Ещё бы, ведь сегодня юбилейная встреча бывших учеников самого выдающегося выпуска. Большинство моих одноклассников, и я в том числе, закончили учёбу с отличием, чем могли особенно гордиться. Для празднества обильно украсили актовый зал, расставили маленькие столики с закусками, пригласили музыкантов и обеспечили каждого пришедшего бокалом дорогого вина. Всё это напоминало какой-то президентский банкет, но никак не встречу выпускников. Не люблю подобные мероприятия, наверное, именно поэтому пришёл сюда впервые за десять лет. - Привет, Том, - послышался мягкий бархатистый голос за моей спиной, пока я приглядывался к толпе на танцполе перед сценой, пытаясь в полноватых неуклюжих людях узнать старых друзей и приятелей. Да, я немного задержался из-за очередной разъяснительной беседы с женой, и сейчас я оказался, пожалуй, слишком трезвым, чтобы без видимого отвращения воспринимать отплясывающие тела, так нелепо упакованные в приличные костюмы и красивые вечерние платья. Я тут же резко обернулся на голос. Передо мной стоял высокий брюнет в представительском чёрном костюме. Его волосы были явно ниже плеч, но сейчас собраны в аккуратный низкий хвост, аристократично скреплённый серебристой лентой. У молодого человека были тонкие черты лица и удивительно ухоженные для мужчины руки с невероятно длинными пальцами, в которых изящно пристроился бокал с кроваво-красным напитком. Не знаю, почему именно это мне бросилось в глаза. Задержавшись в молчаливом рукопожатии, я задумчиво пытался сопоставить этот образ с кем-то из своих одноклассников. Все они так изменились за десять лет, что очень многие казались мне чужими. Но в голове довольно быстро возник тощий черноволосый мальчишка с тёмно-карими глазами, который временами помогал мне на контрольных по математике. - Эээ... Билл? - неуверенно предположил я, опасаясь ошибиться. Молодой мужчина кивнул мне в ответ, поэтому я, с облегчением вздохнув, продолжил. - Оу, тебя прям не узнать! Парень мягко улыбнулся, чуть склонив голову набок, и осторожно извлёк свою тонкую кисть из нашего затянувшегося рукопожатия. - Я очень рад тебя видеть здесь, - с едва заметной улыбкой продолжил он. - Впервые за десять лет. - Вау! Том! Какими судьбами? - сзади на спину навалилось чьё-то здоровое тело, продолжая орать мне на ухо приветственные речи. - Густав, ты меня раздавишь, - я стряхнул с себя своего лучшего школьного друга, который при этом ничуть не потерял своей активности и продолжал лезть ко мне чуть ли не с поцелуями. - Ребята! Посмотрите, кто пришёл! - не унимался бывший одноклассник, привлекая внимание остальных. Меня быстро окружили чужие пьяные рожи, среди которых поприветствовавший меня абсолютно адекватный Билл казался практически родным человеком, единственным понимающим моё удивление окружающим нас "интеллигентным" обществом. Но он вдруг тоже совсем незаметно исчез из поля зрения и потерялся в толпе, а меня против воли потащило в водоворот радостных приветствий, улыбок и мелькающих лиц. Вроде бы я за этим сюда и шёл, но почему-то было неудобно перед Биллом за прерванный разговор. За этот невежливый поступок меня тихонько грызла совесть, смазывая ожидаемые впечатления от весёлого вечера. Так обычно бывает, если разноцветные яркие краски неумело смешать, и они превращаются в непонятное грязное месиво. Я поймал его взгляд чуть позже, когда устав от шума и гомона школьных друзей, которые под влиянием спиртного совсем перестали соответствовать изначально заданной организаторами официальности мероприятия. Высокий брюнет накинул на плечи пальто и, бросив в мою сторону короткий, будто бы прощальный взгляд, вышел на улицу, по пути доставая пачку сигарет и блестящую зажигалку. Желая побыть в тишине и вернуться к нашему неспешному, размеренному разговору, я вышел за ним. Я быстро подхватил свою куртку и выскочил на улицу. Свежий воздух после душного помещения настолько резко наполнил лёгкие, что от переизбытка кислорода закружилась голова. Чтобы тут же не брякнуться в позорный обморок, я мучительно пытался сфокусировать взгляд на стоящем спиной ко мне молодому человеку. После шумного замкнутого пространства ещё немного звенело в ушах, создавая впечатление нереальности происходящего. Как мне этого не хватало последние несколько лет. Покоя. И тишины. Я молча подошёл и встал рядом с бывшим одноклассником, который никак не обозначил, что заметил моё присутствие. Он тихо щёлкнул зажигалкой и, глубоко затянувшись, закурил. Уже было довольно поздно. Шумные автомобили давно разъехались по своим уютным домам, лишь одиночные запоздалые огоньки изредко освещали пустую дорогу. Улица пестрила разнообразием ярких витрин и вышедших к вечеру из тени ночных клубов. Не было ни одного прохожего - все либо уже вернулись с работы, либо только-только комфортно расположились в каком-нибудь уютном баре и выходить оттуда в ближайшее время совершенно не собирались. Странно, но мне была так непривычна такая тишина столь большого города, и тем не менее в этой обстановке, в компании молчаливого одноклассника, с которым мы практически не общались в школе, было гораздо комфортнее, чем внутри здания, из которого мы вышли, и в котором бурно вспоминали прошедшие школьные годы остальные уже давно "немальчики" и "недевочки". И уж тем более лучше, чем дома. По крайней мере, на данный момент времени. Через час мы с Биллом сидели в совершенно другом месте, подальше от шумных и пафосных когда-то одноклассников. Мой собеседник сразу же снял строгий пиджак, небрежно бросив его на спинку небольшого диванчика, заказал виски с колой и гораздо более расслаблено, чем на встрече в лицее, плюхнулся на посадочное место за столом напротив меня. Говорили обо всём и ни о чём одновременно. Я так устал от вопросов о жене и дочери, что был безумно благодарен Биллу за то, что он эту тему не поднимал. Мы обсуждали школу, какие-то смешные случаи на работе или во время учебы в университете. Парень, с его прекрасным знанием математики, выучился на финансового аналитика и теперь, нескромно говоря, грёб лопатой чужие деньги, прилагая к этому максимум своих способностей и опыта. Работая в престижной строительной компании, он без труда подсказывал своему начальству выгодные проекты, за что и получал вполне заслуженную хорошую зарплату. Не желая терять нить его рассказа, я случайно сбросил звонок от жены. Опомнился только на последовавшем за ним втором звонке и с ужасом взглянул на часы. Половина первого. Дома меня ждёт ад. И как бы мне не хотелось продолжить нашу приятную встречу и не показать себя в глазах Билла заядлым подкаблучником, сейчас обстоятельства были прям очень сильно против меня, и я, стараясь не встречаться взглядом со своим собеседником, засобирался домой, заикаясь и придумывая наиболее подходящее оправдание. Вот чёрт, какой я жалкий, даже свою женщину построить не могу, а вместо этого после первого же звонка виновато поджав хвост бегу домой. Стыдно. Билл провожал меня растерянным взглядом и грустно перемешивал пластиковой трубочкой напиток в своем бокале. А я уже было попрощался и ушёл, но вдруг у самой двери резко понял, что хотел бы повторить нашу встречу, ведь мне ни с кем в последнее время не было так легко общаться. - Билл! - окликнул я его, заставив обернуться. - Может, выберемся куда-нибудь на следующей неделе? Парень мягко улыбнулся и кивнул. Мы обменялись номерами телефонов и разошлись, договорившись созвониться ближе к выходным. *** - Как вы познакомились с женой? - вдруг спрашивает Билл, хотя полсекунды назад мы разговаривали об автомобилях. В тот момент мы также сидели в том же баре, закрывая рабочую неделю уже второй кружкой пива на каждого. - Ээ... - я немного протупил из-за резкой смены темы, но после нескольких секунд усиленной работы охмелевшего мозга сумел-таки понять его вопрос, хотя на каком-то моменте мне даже показалось, что я слышу, как скрежещут закисшие в пиве шестерёнки в моей голове и отвлёкся на этот странный звук. Билл всё это время терпеливо ждал моего ответа, не спуская с лица очень заинтересованное выражение, поэтому пришлось всё-таки собраться с мыслями и припомнить те давние, не обременённые обязательствами дни. - Мы познакомились в университете. Она была студенткой факультета журналистики, на два года меня младше, а я на экономическом, ну ты знаешь. Потом как-то пересекались несколько раз в одной компании на разных вечеринках и на конференциях, что странно на самом деле. Вот и закрутилось как-то. Я задумчиво опустил взгляд в кружку, разглядывая скопившуюся уже на донышке пену, и не смог сдержать разочарованного вздоха. Как же всё это казалось прекрасно и здорово тогда и в какую беспросветную темноту превратилось сейчас. Кто бы мог подумать? - А дети у вас есть? - не унимался Билл. - Да. Дочь. Три года, - коротко ответил я, по-прежнему не поднимая взгляда, чтобы мой собеседник не увидел ту горечь, которая подобно оставшемуся пиву в кружке плескалась в глубине моих глаз. Я не хотел и дальше продолжать рассказывать о себе и стал искать предлог, чтобы перевести тему. - А у тебя? Семья? Девушка? Собеседник уже привычным мне образом склонил голову на бок, и хотя на мгновение показалось, что в его взгляде мелькнуло беспокойство, он тут же легко улыбнулся. - Я гей. И хотя сейчас уже многие нормально к этому относятся, но пару себе найти не просто, - непринужденно ответил мой собеседник. - Я один. Такое странное чувство, как от соприкосновения с острым лезвием, когда ты вроде бы и не заметил боли от пореза, но лишь потом увидел глубокую рану и капающую на чистый пол кровь, и только после этого холодная сталь начинает казаться горячей. Примерно также я отреагировал на слова Билла. Я не был готов к такому повороту. Как странно в обычном разговоре узнавать такие вещи и как сложно, наверное, так легко об этом говорить, ведь наверняка бывали случаи, когда после такого признания дальнейший разговор не складывается в принципе. Вроде бы, действительно, ничего такого он не сказал, но, видимо, именно в этот момент что-то перевернулось во мне, вынуждая по-новому взглянуть на окружающий меня мир, и в последующем заставило задуматься о том, что существуют и другие отношения. - Извини, если тебе неприятно теперь со мной общаться. Я могу уйти, - Билл по-своему истолковал моё задумчивое молчание, всё это время пристально наблюдая за его реакцией. - Нет, всё в порядке. Я нормально к этому отношусь, - поспешил ответить я, выплывая из оцепенения и улыбаясь ему, дабы подтвердить честность своих слов. Он мягко улыбнулся мне в ответ и снова сменил тему разговора, будто произошедшее пару минут назад и вовсе мне привидилось. *** Уже через несколько недель стало заметно теплее. Правда, в этот раз мы встретились в субботу, а не в пятницу, что уже можно было назвать традицией. И опять же, вопреки обыкновенному, мы не пошли сразу в бар, а почему-то вдруг решили прогуляться по набережной, на свежем воздухе, так сказать. Всё это время мне не давал покоя вопрос об ориентации Билла, но спрашивать его об этом снова я считал не совсем корректным, ведь это его личное дело. Быть может, он также не хотел говорить об этом, как и я о своей семье. Тем не менее, что с ним, что всю предыдущую неделю без него, эта тема всё время всплывала в моих мыслях. Как же это происходит? Как человек приходит к такому решению? Какие, наверное, невообразимые трудности он испытывает в общении с другими людьми, боясь, что те отвергнут интересного человека только из-за его необычного мировоззрения. А как же к этому относятся на работе? Держит ли он сей факт в тайне и мне лишь чудом посчастливилось узнать его секрет или совсем этого не скрывает? А может, он и не хотел мне об этом говорить, но алкоголь слишком сильно развязал язык, и он теперь вообще жалеет, что сказал мне об этом? Тогда возвращаться к этому разговору совсем неприлично. С другой стороны, я искренне старался показать, что между нами ничего не изменилось, несмотря на то, что мысли об интересном человеке с нетрадиционной ориентацией всё время крутились в моей голове. Мы шли вдоль набережной, и я задумчиво разглядывал его лицо, пытаясь уловить в его образе какие-то признаки так затронувшей меня информации. Парень как парень. Да, может со спины какой-нибудь нетрезвый человек и смог бы принять его за девушку из-за длинных волос и стройного телосложения. Он всегда носил строгое черное пальто и, как правило, официальный костюм, необходимый условиями дресскода на работе, но то, с каким пренебрежением он скидывал пиджак в баре после тяжелого трудового дня и с каким удовольствием расслаблял туго затянутый галстук, выдавало его действительное отношение к деловой одежде. Подумав об этом, я тут же невольно начал раздумывать, в чём же Билл ходит у себя дома. Наверное, у него тоже бывают растрепанные волосы и следы от подушки на припухшей щеке, мятая одежда и иногда плохое настроение. Сейчас, глядя на его аккуратный и продуманный до мелочей внешний вид, в это было совершенно невозможно поверить. Но я точно знал, что так оно и есть. - Ты сегодня не разговорчив, - вдруг заметил Билл, а я совсем утонул в своих мыслях, не заметив, что уже очень давно молчу. - Всё в порядке, - я поспешил его заверить. - Просто погодой любуюсь. - Ты романтик? - мой собеседник иронично приподнял одну бровь, с подозрением ожидая ответа. - Нет. Просто нельзя не замечать очевидного, - спокойно ответил я. - Или ты можешь сказать, что небо вон там над рекой некрасивое? Билл тут же обернулся туда, куда я указал. В эту же самую секунду мой взгляд моментально переключился на его удивительный профиль. Хотелось подойти и рассмотреть поближе. Его кожа будто бы впитывала вечерние лучи солнца и, наполняясь, сияла необычайной теплотой красок. Небольшие тонкие прядки обрамляли лицо и щекотали щеки от лёгкого ветра. Он смешно морщил нос и сдувал их, а в конце концов, совсем потеряв терпение, заправил все волосы назад одним лишь движением руки. Но и этот жест меня почему-то зацепил. Я никак не мог отвести взгляд от тонких белых пальцев и мягко переливающихся между ними чёрных прядей. Я не сразу даже осознал, что моя собственная рука сильно сжалась в кулак, чтобы противостоять желанию прикоснуться к его волосам или к тонким пальцам. - Да, ты прав, - проговорил Билл, выводя меня из восхищенного ступора. - Красиво. - Ага, - я с трудом выдохнул потерявшийся в лёгких воздух, отводя взгляд и скорее прогоняя неведомое наваждение. *** Очередное 28 число. Чтобы не огребать за очередное "не за что" сразу после работы звоню Биллу и еду к нему. Кто бы мог подумать, наши встречи стали постоянными, как по расписанию. Каждую пятницу уже два месяца мы проводили вечер вместе за небольшим количеством пива, приятной музыкой какого-либо бара и лёгкими разговорами о работе и о жизни в целом. Кроме того единственного раза Билл более не спрашивал меня о семье, а я не подавал вида, что знаю про его ориентацию. Я настолько привык к этим встречам, что в своей хмурой и скучной жизни ждал этой еженедельной пятничной вылазки как маны небесной. Как и сегодня. Только сегодня среда. День изначально не задался: проспал, обжёгся кипятком, надел дочке колготки наизнанку. Последнее тут же довело до точки кипения жену, и дальше всё пошло-поехало. Дочка вся в слезах - ей-то не важно, какой стороной надеты колготки, и она искренне не понимает, почему её родители орут друг на друга. И я не понимаю вместе с ней. Но супругу не остановить. Она припоминает мне все прошлые подобные страшные грехи, обвиняет меня в том, что я никудышный отец, и без меня им было бы гораздо проще и спокойнее. Ну и ладно. Ухожу на работу с испорченным накорню настроением и полным отсутствием желания возвращаться в это место когда-либо. Лишь бы знать, что у дочери всё хорошо, и колготки надеты правильно, чтоб их. Я никогда раньше не был у Билла дома. Тем не менее, в ответ на мою просьбу о встрече он без заминки называет свой адрес и вместо привычного вечернего направления в свою угрюмую обитель я еду совершенно в другой район. Подальше от своих проблем и в надежде оставить своё плохое настроение там, позади. Ведь я точно знаю, что сегодня вечером мне ни разу не напомнят о семейных проблемах. У Билла маленькая неприметная квартирка. Из коридора её видно почти целиком. Одна комната, небольшая кухня, вокруг очень мало вещей - только всё самое необходимое. В комнате наспех застелена кровать (видно, Билл нечасто принимает гостей), большой телевизор напротив и одинокий шкаф в самом углу. На кухне парит электрический чайник и тут же с мягким щелчком отключается. Хозяин квартиры с лёгкой тревогой оглядывает меня и приглашает выпить крепкого кофе. Я нахожу эту идею довольно привлекательной, хотя с удовольствием бы принял чего по-крепче. Парень будто бы читает мои мысли и подливает в мою чашку с кофе немного коньяка. Хмурю брови. Билл опять же понимает всё без слов и протягивает мне бутылку с янтарной жидкостью. Делаю несколько глотков залпом прямо из узкого горлышка и только после этого возвращаю ему коньяк и сажусь за стол. Гостеприимный хозяин сел напротив и опять же верно решил, что алкоголь убирать пока рано. - Был трудный день на работе? - участливо поинтересовался он. - Нет. У жены пмс, домой идти нет желания, - горестно признался я. Если бы кто-нибудь знал, чего мне стоило признаться кому-то, а заодно и самому себе, в своей усталости от этой жизни. Признать, что мне она в тягость. Признать, что место, которое все гордо называют домом, совсем не притягивает меня, а лишь раздражает и невероятно утомляет. Это довольно сложно. Но мне помог коньяк, видимо. - Оу, - немного замялся Билл, потом пожал плечами. - Мне этого, наверное, не понять. Я хмыкнул. Он улыбнулся: - Тебе надо что-нибудь съесть. - Угу, - согласился я, потому что алкоголь слишком быстро расползался по голодному телу. - Я не слишком часто принимаю гостей, - хозяин квартиры немного смутился. - Ты не против, если я закажу пиццу? - Угу. Билл быстро набрал номер пиццерии и сделал заказ. Попросив оператора доставить еду поскорее, он прервал звонок и отложил телефон. - Ты хочешь мне ещё что-то рассказать? - спросил он уже у меня. - Нет, - честно ответил я. - Тогда может посмотрим футбол? - Футбол? Серьёзно? - хмыкнул я. - Могу включить мелодрамму, - улыбнулся Билл. - Но, по-моему футбол лучше отвлечет тебя от проблем. Мы расположились на ковре перед телевизором, оперевшись спинами на кровать. Я прихватил с собой сладенькую бутылочку, чтобы побыстрее расстаться с нежелательными мыслями. Вечер проходил наилучшим образом. Мы валялись на пушистом ковре, ели пиццу и запивали её коньяком. Смеялись над бегающими по большому зелёному полю человечками и почти по-настоящему переживали за каждый забитый гол, хотя до сегодняшнего дня мой интерес к футболу был сравним с дыркой от бублика. С каждым новым усвоенным глотком алкоголя мой мозг всё дальше отстранялся от домашних проблем, расслаблялся и давал силу совершенно другим мыслям. Всё назойливей одурманенной голове приходило на ум нарушить рамки приличия и расспросить у Билла, как он докатился до такой жизни, и как он узнал, что он гей? Пока не хватало смелости, но я уже договорился с собой, что сегодня обязательно спрошу его об этом. - Гооол! - крик Билла вывел меня из глубокой задумчивости, а в следующее мгновение в меня прилетела непонятно откуда взявшаяся подушка. - Ты болеешь не за нашу команду! На тебе! Получай! - Эй, тихо, Билл! - я пытался его остановить, коряво уворачиваясь от ударов. - Я болею за наших. Я просто не успел. Ты меня сразу бить начал! Билл тут же прекратил меня убивать и задумчиво сел на свое место: - Правда? Я что-то не заметил. Несколько секунд мы сидели в абсолютном молчании, а потом ржали, как кони, и снова валялись на полу, держась за животы от смеха. И вот наконец я решился спросить у Билла так давно тревожащий меня вопрос: - Билл, а почему ты решил стать геем? Парень вполне спокойно отнёсся к моему вопросу, как будто знал, что я рано или поздно его об этом спрошу. - Мне так больше нравится, - он коротко пожал плечами, даже не отвлекаясь от экрана телевизора. - Никаких тебе бабских загонов. - Может, мне тоже попробовать, - я ляпнул вслух первое, что пришло в голову, совершенно не фильтруя озвученное. Билл вдруг резко развернулся и вонзил в меня пристальный и совершенно трезвый взгляд. Этот взгляд пробирался в самую глубину моего сознания. Казалось, что он видит меня насквозь, может заглянуть в каждый тёмный уголок моего расползшегося пьяного ума и достать оттуда всё, что ему нужно, и поместить совсем иные лёгкие мысли. - Попробуй. Вдруг понравится, - уверенно сказал он, не прерывая этого волшебно-пронзительного взгляда. Я коснулся его губ раньше, чем успел понять это. Их тепло и мягкость заставили меня очнуться и осознать своё действо. Карие глаза напротив расширились от удивления в момент соприкосновения, а потом шоколадная бездна спряталась за неплотно прикрытыми веками, и Билл подался мне навстречу. Так странно было целовать парня, да и вообще кого-либо, после долгих отношений с одной лишь женщиной - женой. Я мял его за плечи, раздираемый между желаниями оттолкнуть и обнять до хруста рёбер и задержки дыхания. Я делал неправильно, я делал подло, я изменял. Но его поцелуй был для меня совсем иным. Я так давно не испытывал подобного, а быть может, и никогда ранее не испытывал. У меня потели ладони, полыхало лицо от вполне осязаемого жара в комнате, тряслись колени от страха и возбуждения. Всё внутри полыхало и горело. Я ласкал его губы и всё также мял его плечи, боясь сгореть с ним дотла. Казалось, никто ранее не целовал меня так нежно и так страстно, касаясь при этом только губами. Билл первый отстранился, сконфуженно отвёл взгляд и сел рядом, не забыв прихватить с собой бутылку с остатками коньяка: - Тебе пора бросать пить. После этих слов парень залпом допил оставшийся в бутылке благородный напиток в несколько глотков и зажмурился от жжения в горле. Я откинулся затылком на кровать и прикрыл глаза, мгновенно трезвея от тревожных мыслей. Меня накрыло приступом злобной совести, и я боялся возвращаться домой. Сразу захотелось позвонить и спросить, всё ли в порядке у жены и ребёнка, но только не возвращаться туда. Мне казалось, что у меня на лбу написано, что я с кем-то целовался, и жена сразу это поймёт. Вернулся домой уже заполночь. Магия 28 числа закончилась. Жена спала. Она лишь сонно спросила, почему я так поздно, а я честно ответил, что заходил к Биллу. Её этот ответ удовлетворил, и она уснула. А я ещё долго лежал и смотрел в тёмный потолок, грея на губах его поцелуй и обещая себе, что такого больше не повториться. *** Я проигнорил Билла в нашу пятницу. Впервые. С каких пор она успела стать "нашей", я не знаю, но чувствовал я себя до нелепости паршиво. Всю неделю ходил ещё больше себя ненавидя, чем раньше. Скидывал его звонки и не отвечал на нервные смски. Я никак не мог уговорить себя, что не хочу повторять тот поцелуй. Кажется, чем больше уговаривал, тем больше ехала крыша. Наконец, через полторы недели жёсткого самоконтроля я добился трезвости шальных мыслей и в очередную "нашу" пятницу постучался в его дверь с тортом и ящиком пива. Он не ждал меня и, открыв дверь, несказанно удивился моей мятой и напряжённой морде. - О, Том... Мне так жаль, что так вышло. Я так виноват перед тобой... Билл что-то ещё причитал о том, как ему неловко за произошедшую между нами по пьяни ситуацию, и как он рад, что я пришёл, ведь он думал, что я больше никогда не захочу с ним видеться. А я смотрел на то, как его тонкие пальцы прикрывают пухлые губы и мечтал, чтобы эти губы сомкнулись в мягкое кольцо на моём члене. От этого желания хотелось скрежетать зубами или убиться головой о косяк его железной двери. Но Билл лишь ещё раз взволнованно вздохнул, что-то пробормотал про то, как невежливо с его стороны держать меня в дверях, и попятился вглубь коридора, впуская меня в свой дом. Переступая порог его квартиры, я уже точно знал, что сегодня снова буду изменять. Билл взял у меня торт и пиво, отнёс их на кухню и вернулся. Я нелепо разувался, путаясь дрожащими пальцами в шнурках на кроссовках. - У тебя снова что-то случилось? - участливо поинтересовался он, встав прямо надо мной. Скинув с ноги дурацкий недоразвязанный кроссовок, я медленно прополз по нему жадным взглядом от коленей до удивлённых глаз. - Том?.. - похоже, что-то в моём взгляде напугало его. Он отступил на шаг назад, а я вдруг в одно мгновение оказался нос к носу с ним, от чего Билл почти вскрикнул. Я прижал его к стене так, что чувствовал его сумасшедшее сердцебиение даже через два слоя одежды. Он бегал испуганным взглядом от одного моего глаза к другому, при этом не предпринимал попыток отстраниться или оттолкнуть меня. Его покорность подливала масла в огонь, который горел во всём теле, сжигая остатки здравого смысла и совести. - Ты со мной случился, - я уверенно положил руку ему на затылок и, притянув к себе, поцеловал. Билл шумно выдохнул мне в рот и с удовольствием ответил на поцелуй. Его руки обхватили мою шею, а сам он будто бы немного сполз вниз. Пришлось прижать его сильнее, а руки вдруг сами собой переместились на его аккуратную попу. От моих я бы даже сказал хамских прикосновений он вздыхал и подавался мне навстречу, но почти тут же снова падал, повисая на моей шее. Одним лёгким движением я поднял его за попу, усаживая к себе на талию. Билл обхватил меня ногами, и в таком положении я донёс его до незаправленной кровати, ведь парень не ждал сегодня гостей, что мне оказалось очень на руку. Мы вместе рухнули на кровать и снова увязли в тягучем и сладком поцелуе. Билл начал хаотично водить тёплыми ладонями по моему торсу, нетерпеливо залезая под рубашку, но мне слишком не хотелось от него отрываться, чтобы позволить ему себя раздеть. Сам же я навис над ним на локтях и держал его лицо в ладонях, дополнительно кайфуя от ощущений движения его скул под моими пальцами. Кто из нас вёл в поцелуе даже сложно было сказать, потому что не смотря на мою инициативу, Билл активно отвечал, кусал мои губы и зализывал укусы языком, иногда делал короткий вдох и снова увлекался горячими ласками. Я терял воздух. Его осталось совсем мало в лёгких. Грудь кипела изнутри из-за недостатка кислорода. Растёрзанные страстным поцелуем губы жгло и покалывало, но я никак не мог остановиться. Билл уже настойчиво теребил подол моей рубашка, желая снять ненужную в такой жаре одежду. Я нехотя отстранился от него и быстро стянул её с себя, отбрасывая в сторону. Моему мутному взору предстала умопомрачительная картина. Билл лежал подо мной уже без футболки, его грудная клетка ходила ходуном, обеспечивая тело недостающим кислородом. Непривычно плоская грудь с выступающими рёбрами, впалый ровный живот. В самом низу из-за пояса торчит половина татуировки в виде звезды, на которой я старался пока не застрять внимание, чтобы не перевозбудиться раньше времени. Его лицо раскраснелось и покрылось испариной, несколько сбившихся прядок прилипли ко лбу, остальные разметались по белой подушке. Губы припухли и блестели от поцелуя. Он смотрел на меня и будто не видел. Глаза почернели, а взгляд начисто потерял фокусировку. Смирившись, что последние мозги я оставил в коридоре на полочке вместе с обувью и верхней одеждой, я медленно водил руками по его торсу, узнавая и привыкая к его линиям. Разглядывал, как вслед за моими прикосновениями бежит стадо мурашек, как его бархатистая кожа отзывается на касания моих пальцев по шее, ключицам и маленьким соскам. Дыхание постепенно восстанавливалось, а кожа переставала путать температуры воздуха в комнате. Билл следил за мной, считывал каждое движение и каждый вдох. Я даже стал немного стесняться его внимательного взгляда. - Надо что-то сказать, да? - не смело начал я, пытаясь разогнать настойчивый кумар в голове. - Не нужно ничего говорить, - Билл мягко улыбнулся, прям как в ту нашу встречу на юбилее выпускников. Одним лёгким движением корпуса парень перевернул нас, оказавшись сверху и тут же заключил меня в страстный глубокий поцелуй. Теперь настала моя очередь млеть и таять под его напором. Он смачно вылизывал мой рот, не стесняясь сталкиваться зубами и подаваясь всем телом в такт поцелуя. Билл извивался на мне дикой кошкой, стараясь прижаться ближе и потереться о самые чувствительные места. Мой член уже болезненно ныл, не помещаясь в штанах. Оторвавшись от губ, парень вдруг коснулся губами моего уха и горячо прошептал: - Ты любишь анальный секс? - О, да, - выдохнул я севшим от возбуждения голосом. Признаться, что я чуть не кончил лишь от одной этой пошлой фразы было бы стыдно, но отрицать тоже глупо. - Тогда мы с тобой подружимся, - хитро улыбнулся Билл, сверля меня чёрным от возбуждения взглядом. Он завозился с пряжкой на моём ремне. Его пальцы ловко справлялись с поставленной задачей. Я даже немного приподнялся на локтях, чтобы во всей красе наблюдать соблазнившего меня демона и то, что он собирается делать дальше. - Мы вроде бы и так неплохо дружим, - показалось, что надо срочно разбавить обстановку лёгкой шуткой, потому что мозг уже бурлил коллекцией ярких картинок ближайшего настоящего. - Поверь, с ним мы станем ещё дружнее, - Билл наконец справился с ремнём, рывком с тянул с меня штаны вместе с трусами, стрельнул в меня ещё одним пошлятским чёрным взглядом и медленно облизнул губы, демонстрируя мне металлический шарик в языке. - О мой бог, - я откинулся обратно на подушку не в силах больше смотреть на этого беса во плоти. Каждой легковозбудимой клеточкой члена я чувствовал, как его тонкие пальцы смыкаются на мне в тугое кольцо. Ощущал, как погружаюсь в тепло его рта. Как мягкий влажный язык ласкает открытую головку. Как бегает по уздечке твёрдый металлический шарик. Как сводит мои кисти, которые нервно комкают простынь. И как солонеет во рту от прокушенной до крови губы, которую я прижал зубами, лишь бы сдержать неприличные стоны. Он держал меня за корень члена, продолжая играться с головкой. Я метался по мокрым от пота простыням как загнанный в клетку зверь, прикованный за самое ценное место к раскаленной наковальне. Отдельные части тела то и дело сводило сладкими судорогами, заставляя корчиться в самых прекрасных муках. Я безумно хотел это видеть, чтобы запомнить на всю оставшуюся жизнь, но мышцы отказывались слушаться, то и дело выгибая меня дугой с совершенно противоположную для удобного обзора сторону, стоило лишь Биллу вновь шевельнуть своим жарким языком. Похоже, я так громко думал, что чёрный демон услышал мои желания и остановился, полностью выпустив мой член изо рта. Сделав глубокий вдох, я быстро поднялся на локтях, понимая, что долгой передышки мне не дадут. Мой взгляд тут же провалился в тёмно-шоколадную бездну его глаз. Он следил за каждым моим движением, и ему нравилось увиденное. Билл прочно примагнитил моё внимание, не позволяя отвести взгляд, красиво обвёл мою головку языком, цепляя штангой самые чувствительны места. Затем прикрыл глаза и покорно вобрал мой казалось бы не маленький член до самого основания. Мои руки дернулись в его сторону раньше, чем я успел что-либо подумать. Не знаю, чего мне хотелось больше, держать его голову, чтобы толкаться ещё глубже, или помочь бедному парню вытащить свой член из горла. Как только мои ладони коснулись его волос, Билл потёрся о них, словно котёнок, что никак вообще сейчас не соответствовало ситуации, но по этому жесту я понял, что могу держать его за голову. Плавные глубокие толчки в его горло постепенно становились всё быстрее, а я смотрел на него, и у меня всё плыло перед глазами. А потом вдруг так резко подступил оргазм, что я успел лишь рвано вздохнуть: "Билл, я сейчас... О чёрт...", и провалился в тёплую вату накатывающего стремительный волнами удовольствия. Спустя около десяти минут я стоял под горячим душем. Кажется, немного переборщил с температурой, потому что кожу уже неприятно саднило от настойчивых обжигающих капель. Но даже такая температура казалась прохладной по сравнению с творящимся внутри пожаром. Я пытался привести мысли в порядок, но это получалось сомнительно. Раньше я всегда мог контролировать свои желания, но сейчас происходило что-то совершенно космическое. Я впервые не мог контролировать своё влечение к человеку. Не мог удержаться от пошлых фантазий с его непосредственным участием и от планирования этих фантазий в настоящем. Рядом с ним я ни секунды не мог думать о какой-то неправильности наших отношений. Или просто не успевал подумать об этом. Даже сейчас, приходя в себя после сногсшибательного минета под горячим душем, я думал лишь о том, как поскорее вернуться к нему и завершить так жарко начатое действо. Мозг совершенно отвергал даже зачатки мыслей о том, что изменять жене нехорошо, и что спать с парнем неправильно. Я хочу к нему немедленно! Резко выключив горячий душ, я наспех обтёрся первым попавшимся полотенцем и, так и не остыв, вернулся в комнату. По правде говоря, я очень боялся, что здравый смысл вернётся слишком быстро, помешав мне получить желаемое. Что вернувшись в комнату, я увижу укрытого одеялком Билла, и что совесть, оставленная где-то в коридоре, долетит до меня быстрее, чем его жгучее обояние. Я очень боялся засомневаться, что хочу его трахнуть. Зря боялся. Выглянув из санузла в комнату, я понял, что у моей совести нет шансов затмить его. Билл стоял на четвереньках на растерзанной моими метаниями постели и... чёрт... разрабатывал себе задний проход уже тремя пальцами, при этом совершенно не скрывая удовольствия, которое ему доставляла эта процедура. Его длинные прямые волосы прилипли к потной коже на спине и плечах. Он закусывал губу и тихонько постанывал в такт собственным движениям. Я стоял в проходе с раскрытым ртом и вновь встрепенувшимся стояком и даже не знал, стоило мне это видеть или нет. Внутри черепной коробки носился настоящий ураган шальных мыслей. Я никогда в своей жизни не видел ничего более пошлого и заманчивого. Билл заметил моё присутствие. Его щёки окрасились нежным румянцем, но останавливаться он и не собирался. Я подошёл к его гладковыбритой попе и дрожащими руками огладил спину и бедра. Билл вздрогнул и подался мне навстречу, призывая не медлить. Поводив головкой члена вверх-вниз между его ягодиц, я наконец начал аккуратно погружаться в него. Но Билл не отличался терпением и, резко подаваясь мне навстречу, насадился больше чем на половину. Его мышцы каменным кольцом сжимали мой член настолько сильно, что я боялся перестать его чувствовать. - Тшшш, - я попытался успокоить резвого "скакуна" нежным поглаживанием по попе. - Не торопись. Когда Билл немного расслабился, я немного вышел, а затем вошёл ещё глубже, скрывая с его губ хриплый стон. Я гладил и ласкал его прикосновениями, успокаивая то ли его, то ли себя. Сам же старался думать, как не сделать ему больно или о каких-то совершенно не относящихся к делу вещах. Это немного помогало сдержать плещущееся за пределы сознания возбуждение. Через несколько минут я трахал Билла уже с максимальной амплитудой, а он то обессиленно утыкался лбом в подушку, пытаясь отдышаться, то вновь изгибался мне навстречу, закидывая голову назад и отдаваясь с громким стоном. Это зрелище доставляло мне массу эстетического удовольствия. Я старался записать в своей памяти каждое мгновение моего сумасшествия, боясь, что подобного больше не повторится, но в тайне очень надеясь на обратное. В какой-то момент Билл начал сбиваться с темпа, вроде бы желая ускориться, но получалось это как-то нелепо. Тогда я придержать его уже двумя руками за попу и прибавил оборотов процессу. Его тело вдруг будто бы целиком свело судорогой, и он с громким стоном упал на кровать. Я, охваченный мягкой пульсацией его мышц, через пару особо глубоких и сладких толчков последовал за ним. - Я даже не успел себе подрочить, - улыбнулся он. - Подрочить сможешь и без меня, - я склонился над его распростертым телом, нежно чмокнул в плечо, а потом свалился рядом. Жутко клонило в сон и нужно снова принять душ, а я лежал и наслаждался растекающимся по телу теплом. О том, что в скором времени ещё и придётся возвращаться в место, которое адекватные люди называют домом, я старался не вспоминать хотя бы ещё немного. Билл не подавал никаких признаков жизни кроме шумного дыхания. Ему повезло, ему не надо уходить. Он уже дома, надеюсь, во всех смыслах этого слова. - Ты там живой? - на всякий случай спросил я. - Живой. Как никогда раньше, - ответил он с мягкой улыбкой. *** - Такое ощущение, что я всю жизнь ждал именно тебя, - мы в очередной вечер лежали на кровати в квартире Билла. За окном уже давно стемнело, но шторы мы так и не потрудились закрыть, так как были дела по-важнее. В том свете, что уличные фонари отбрасывали на потолок комнаты, я видел его идеальный силуэт, распластанный на смятой постели. И, блуждая взглядом по мерно вздымающейся груди, тонкой шее и точеному профилю, я и поймал себя вдруг на этой мысли, которую только что озвучил. Билл неспешно приоткрыл глаза, показывая свою заинтересованность и желание услышать мои мысли дальше. - Не знаю, как так всё совпало, - мои руки так и тянулись к его бархатистой коже, и отказать себе в желании коснуться её я просто не мог. - Как будто бы жизнь специально строила меня для тебя. - Интересная теория, - хмыкнул Билл. - Но если всё так, то зачем ты женился? - Наверное, чтобы получить какой-то опыт, - я пожал плечами. - Наверное, я бы никогда не решился попробовать отношения с парнем, если бы не узнал, как трудно жить с женщиной. В кармане в очередной раз зазвонил телефон. Теперь уж придётся ответить, иначе не миновать беды. Я виновато глянул на Билла, а он лишь грустно перевёл взгляд в окно. - Алло. Да. Не волнуйся, я у Билла. Да, футбол смотрим, - я улыбнулся парню, ведь наше сумасшествие началось именно с футбола. - Телефон в куртке был, я не слышал. Нет, не жди. Буду поздно. Пока. Парень перевёл удивлённый взгляд на меня, когда я отложил телефон: - Она знает, что ты у меня? - Да. Ей и в голову не приходит ревновать меня к тебе, - я невольно ухмыльнулся. Билл хитро отзеркалил мою улыбку и непринужденно подметил: - А стоило бы. Ты же сейчас со мной, а не ней, - он немного улыбнулся и переложил голову ко мне на колени, обнимая их как подушку перед сном. - И если уж говорить об ожиданиях и предназначениях, то это я тебя ждал всю свою гребанную жизнь, ещё со школы, когда давал тебе списывать математику, а заговорить или подружиться так и не получалось, потому что колени судорогой сводило, когда на тебя смотрел. А теперь ты здесь со мной. Я не знаю, надолго ли всё это, но я навсегда запомню тебя и эти моменты с тобой. *** В длинные узкие окна пробивались запоздалые лучи закатного солнца. И хотя на улице стояла неимоверная жара, в этом странном, наводящем благовейный трепет здании с толстыми каменными стенами было приятно и прохладно. Я разглядывал неспешные пылинки, летающие в полосках солнечного света и думал, думал, думал... Почему нам нужны женщины? Чтобы быть любимыми? Но за эту любовь нам приходится платить тоннами нервов, съеденными заживо этими красивыми созданиями. Они нужны для красоты, женственности и достойного сопровождения? Это всё и так есть у Билла, только без прилагающихся тараканов в голове. Он может пархать у моего плеча хрупкой бабочкой, чтобы я чувствовал себя сильным защитником, а может и врезать, когда я становлюсь слишком заносчивым. Это гораздо понятнее, чем бесконечные женские истерики, то ли из-за того, что ты что-то не так сделал, то ли из-за того, что сегодня так сошлись звёзды на небе. Причем стоит заметить, что они никогда не скажут, где именно ты накосячил, а когда ты не понимаешь, в чём прокололся, злятся ещё больше. Я только сейчас заметил, что за всё время своего проникновенного рассказа полулежал на неудобной деревянной лавке и теперь, вернувшись из сладких воспоминаний, вдруг ощутил, что всё тело неприятно затекло, а на затылке скорее всего будет синяк от длительного соприкосновения с твёрдой поверхностью. И всё же, высказаться кому-то, а не копить все эмоции в себе оказалось значительно приятнее, и после своего рассказа я почувствовал неимоверное облегчение. - Ты обманываешь свою жену, Том. Это очень плохо, - сказал мне сидящий рядом со мной человек в тёмном облачении до самого пола. На его груди висел большой красивый крест на длинной золотой цепи, что и выдавало его причастность к священнослужителям. Для меня же это был старый-добрый Георг - мой лучший и единственный друг, с которым мы в последнее время крайне редко виделись из-за его всё более странного для меня мировозрения сильно верующего человека. - Я поэтому и пришёл к тебе, - я спрятал глаза от его проницательного взгляда, продолжая разглядывать внутреннюю красоту архитектуры пустой церкви, в которой мы находились в тот самый поздний час, когда уже никого здесь не было, кроме нас. Да и меня бы не пустили, не будь я лично знаком со священником. - Подскажи, как мне теперь жить? Я всегда знал, что в семье жить хорошо, потому что это правильно. А сейчас всё будто бы с ног на голову перевернулось! То, чего так хотел добиться кажется совсем не нужным, а то, о чём и мыслей никогда не возникало, стало необходимо, будто воздух. - Я священник, а не психотерапевт, Том, - приятель неодобрительно покачал головой. - Что скажет твоя дочь, когда вырастет? Запомнишься ты ей мягким отцом или злым человеком, который кричит на её мать? А если надумаешь уйти, то долго ли пробудешь с Биллом? Или он тебе наскучит также, как жена? Георг задавал всё те же вопросы, что крутились в моей голове с тех самых пор, как я впервые угодил в эти запутанные сети. Странно, но в его исполнении они почему-то казались простыми и наивными. Ответы складывались сами собой и закреплялись в голове. От этого появлялось чувство радости и расслабления, а на лицо сама собой легла непринуждённая улыбка. - Ты выглядишь счастливым, Том. Я вижу, ты нашёл решение. О чём ты сейчас думаешь? - Жена меня убьёт.