Божьи коровки

Тонкий звон раздаётся где-то над ухом, и на лицо Гавриила садится нечто. Архангел сдерживает острое желание смести существо потоком воздуха от шести пар крыльев или хотя бы просто смахнуть рукой, кривит лицо в гримасе отвращения и двумя пальцами снимает со щеки божью коровку. Насекомое трепещет в тисках, дёргает тоненькими ножками, силится раскрыть прозрачные крылышки и улететь – и у него, конечно, не выходит. - Отвратительно, - констатирует Гавриил, щёлкает пальцем по божьей коровке, отправляя её в неконтролируемый полёт, и обращает недовольный взгляд к небесам. – Неужели таким существам обязательно жить в райских садах? - Ты им тоже не по душе, уж поверь мне, - кто-то фыркает за его спиной, и мощный щелбан настигает затылок архангела. Гавриил, качнувшись вперёд, резко оборачивается – и натыкается взглядом на другого ангела, принявшего женское обличие. Тот висит перед ним в воздухе, приподнявшись на длинных белоснежных крыльях, и явно очень, очень недоволен. Впрочем, взгляд архангела тоже не предвещает ничего хорошего. - Ты… ты… - он открывает и закрывает рот, не в силах преодолеть своё возмущение. – Ты! - Я, - приподнимает одну бровь ангел и поднимается ещё немного – их лица оказываются на одном уровне, и Гавриил замечает, что по лицу незнакомки ползёт божья коровка, а в волосах запутались бабочки. – Вельзевул, если позволишь. Я создала этих чудесных созданий не для того, чтобы всякие архангелы превращали их в астероиды. - Я… - Архангел Гавриил, да, разумеется, знаю, - она возводит очи к звёздному небу, встряхивает тугими кудрями. – Изволь извиниться. Пока ты там возводил галактики, я трудилась здесь. Имей уважение. Гавриил захлопывается и натягивает на лицо улыбку, которой он только-только научился у людей. Вельзевул отвечает тем же – и получается у неё примерно настолько же искренне. Уже через час (или через век? Какая разница, когда ты бессмертен) они вместе сидят на высокой стене, наблюдая за только пробудившимися Адамом и Евой, что пытаются научиться ходить. - Некрасиво, - Гавриил смахивает ладонью со стены мелкие камешки и недовольно щурится. – И с чего Ей пришло в голову создавать нечто столь несуразное? - Мне тоже не нравится, - соглашается Вельзевул и изящно вытягивает руку, на которую немедленно садится пара божьих коровок. Гавриил отворачивается и поджимает губы, чтобы не видеть, чем они занимаются на тонком запястье. – Я бы предпочла, чтобы в Райских садах остались только насекомые. - Я бы предпочёл, чтобы в Райских Садах не было вообще никого лишнего, - архангел поднимает камень потяжелее и примеряется, глядя на людей, а потом со вздохом опускает камень обратно. Вельзевул смотрит на него заинтересованно. - Богине скучно, вот она и забавляется, - она опускает руку так, что она соприкасается с рукой Гавриила, и насекомые немедленно оказываются на его пальцах. – Я тоже люблю смотреть на то, как играются мои создания. Я ведь вложила в них силы, время, часть себя… Можно сказать, сотворила по образу и подобию. Гавриила передёргивает, но он стойко выдерживает испытание божьими коровками. - И что это значит? - Что они лучше, чем кажутся, - лицо Вельзевул светлеет. Она щёлкает пальцами и насекомые испаряются. – Всегда были и всегда будут. - Не знаю, справедливо ли это для людей, - Гавриил хмыкает и снова переводит взгляд на сады. Адам и Ева, спотыкаясь, пытаются пробираться через кусты ежевики. - Поживём – увидим, - Вельзевул опускает руку на место, и их пальцы снова соприкасаются. – Но пока что выглядит хуже некуда. - Абсолютно согласен, - произносит Гавриил, не отнимая своей. Звон от крыльев божьих коровок сливается с музыкой сфер.