Пеппер стоит с плакатом возле здания мужского братства уже несколько часов. Ноги подкашиваются, горло пересохло, а воды в бутылке осталось совсем немного. Жаркий осенний день превратил её в тающее на солнце мороженное – даже в шортах и легкой футболке днем невыносимо жарко.
«В насилии виноват только насильник»
Пеппер держит в руках плакат и верит в каждое написанное на нем слово.
Недалеко, возле соседнего корпуса, стоит ее единомышленница. Несколько таких же измученных и уставших активисток у главного здания, у столовой, в других местах – по всей территории колледжа: мирный и ненасильственный пикет согласован с администрацией. Сраные лицемеры. Пеппер знала, что примкнет к феминистскому кругу задолго до поступления, но не думала, что все пойдет… так.
Первокурсницу, такую же юную, как она сама, изнасиловали трое парней на вечеринке в честь посвящения. Дальше – долгие разбирательства, громкие заголовки в прессе и безразличное лицо ректора, монотонно читающего испещренную клише речь.
Бла-бла. Бла.
Нам очень жаль, бла.
Мы не знаем всех обстоятельств.
Конечно, сейчас, спасибо пристальному вниманию СМИ, ее сестринству, другим неравнодушным студенткам и студентам, ублюдки за решеткой. Но сама девушка…
Бросила учебу из-за травли. Говорят, ей пришлось лечь в клинику – Пеппер вспоминает ее фото из газеты, то, где она улыбалась, еще до кошмара. Сейчас она не такая – потухшие глаза, синяки под глазами и потупленный вниз, подальше от объективов камер, взгляд.
«Слишком короткая юбка»
«Она много выпила»
«Она не пыталась вырваться… А ее «нет». Ну, вы же знаете этих женщин»
Вот почему Пеппер, почему все они стоят в невыносимую жару. Очевидные вещи для многих не очевидны. Насилию нет оправдания – только защита, но как было защищаться перебравшей первокурснице от трех парней?
Увы, ЭТИ, ее друзья, далеко – в детстве они обещали друг другу всегда быть рядом, не как глупые скучные взрослые. Но, оказавшись на распутье между импульсивными подростками и скучными взрослыми, они поняли, что не все клятвы вечны.
А ТЕ – они здесь.
***
Пеппер приходится много работать над собой – злость ее растет с каждым днем, алая и горячая, словно адское пламя. Когда она читает в интернете об очередной изнасилованной женщине, о стрельбе в школах, об ужасах и кошмарах этого мира, ей хочется повернуть время вспять, чтобы Адам стер его в порошок. Но Адам уже не может…
Она подавляет агрессию – курсы самообороны, бокс, литературные чтения, феминистский активизм. Мама советовала медитацию, но сидение без дела приводит Пеппер в еще большее бешенство.
Пеппер, бывало, била мальчиков. Иногда и девочек тоже. Тех, кто обижал слабых. Отбиравших очки у Уэнслидейла. Обзывавших Брайана нищим из-за его неряшливого вида. Адама защищать не надо – он всегда мог постоять за себя.
Иногда Пеппер смотрела в зеркало и видела там Её.
Её рыжие волосы, полную торжества и ненависти улыбку. Её огненные глаза. И в руках – пламенеющий меч. Сколько бы мы смогли очистить этим пламенем, Пеппер? Скольких бы смогли защитить?
Пеппер протирала веки – и видение исчезало.
***
- Она – шлюха. И ты такая же, раз ее защищаешь.
Пеппер, сморенная жарой, оборачивается на голос. К девчонке, стоящей с плакатам неподалеку, хрупкой и низенькой блондинке с ежиком на голове, приближается старшекурсник. Рослый, накачанный – может, спортсмен. Или тот, кто хочет казаться спортсменом.
Плакат падает из рук девушки… Эмбер, кажется, ее зовут Эмбер, но это уже не важно. Пеппер видит – как он тянет к ней руки. Как она, парализованная от шока, стоит на месте, точно вкопанная, бормоча, чтобы он отстал.
Пеппер видит – а дальше глаза застилает пелена, красная, как кровь, как огонь, как возмездие.
***
Она обнаружила себя в ванной, посреди ночи: кулаки стерты в кровь, на лбу здоровенная ссадина, вздохи даются с болью – ребра словно пронзили стрелы. Шорты ее в грязи, на майке засохли багровые подтеки. Судя по всему, испачкалась она не собственной кровью.
Не важно.
На изнывающие от усталости плечи ложатся чужие руки. Кожа бледная, глаза голубые, волосы алые. Губы горячие – и, когда война влажно и жарко целует её, Пеппер больше не хочет сопротивляться.
- Я всегда была с тобой, Пеппер… - игриво шепчет на ухо возрожденная Война. – И всегда с тобой буду.
Уже нет сил отрицать очевидное, отрицать естественный ход вещей.
- Моя маленькая мятежная душа, - голос её удушлив и сладок.
Хочешь мира – готовься к войне.
Пеппер грубо хватает её за талию, прижимает к себе. Война такая же отвратительная и прекрасная, как в тот день, когда она умерла. Когда Пеппер ее убила. В ней самой кипел огонь, её огонь - тлеющий уголь. Ветер подул, и пожарище вырвалось наружу.
Война гадко усмехается сквозь поцелуй, но Пеппер уже все равно.
