Грифон

"Ты всегда был выше, чем другие". Я всегда сравнивал тебя с орлом, который свободно парит в небесах, широко расправив крылья. Ему все равно, что происходит на земле, ведь главное, что в воздухе он - король. Однако на земле, совсем другой император - лев. Как бы высоко лев не прыгал, ему никогда не достать до орла. Как бы громко лев не рычал и скалился, орел лишь сверкнет глазами и устремится ввысь. Так же и я, как бы не были абсолютны мои приказы, ты мог спокойно подставить их под сомнение. - Эй, Акаши, чего встал? Проходи, - чуть повышая голос, ты выводишь меня из размышлений, приглашая пройти в квартиру. Я бесцеремонно разглядываю тебя с головы до ног, а ты лишь слегка откашливаешься, и привычным жестом поправляешь очки, которые блеснули стеклами. Орел также сверкает глазами. Да, ты стал выше, но вот манера застегивать рубашку на все пуговицы осталась. Как давно я у тебя не был? Со времен средней школы прошло уже больше года, а у тебя в квартире так ничего и не изменилось. Ты жестом приглашаешь меня пройти в гостиную. Большая светлая комната была по-весеннему свежей. Огромные окна, которые были распахнуты на полную, от чего тюль струился легкими волнами, придавая комнате ещё более воздушный вид. Белое пианино, безусловно, прекрасно вписывается в эту общую идиллию. - Чай будешь? – как бы невзначай спрашиваешь ты. Я лишь киваю головой и провожаю тебя взглядом до кухни. Изучая комнату, замечаю парочку рамок с фотографиями. От одного взгляда на снимок, я раздраженно веду бровями. Такао, который вроде бы по-дружески приобнимает тебя за плечи, широко улыбаясь, и ты, недовольно смотришь на него, держа в руках талисман дня. И когда последний раз простое дружеское фото вызывало у меня желание сжечь его до тла? Услышав твои шаги, я поспешно располагаюсь на диване. Ты ставишь передо мной чашку ароматного зеленого чая, а сам усаживаешься возле пианино. - А где твой талисман на сегодняшний день? - Это бинт,- ты показываешь на пальцы левой руки. - Сыграй что-нибудь, - моя просьба звучит как приказ, по-другому и быть не может. Шинтаро устало вздыхает, но поворачивается к инструменту и поднимает крышку. Далее случается то, чего я не ожидал увидеть: ты не спеша снимаешь бинты со своих пальцев, аккуратно свернув их, кладешь на крышку пианино. Я всегда думал, что твоя одержимость распространяется только на баскетбол. Однако, когда ты ловко перелистываешь страницы с нотами, и, гордо вскидывая голову, начинаешь играть, я понимаю, что был не прав. Мягкая, успокаивающая мелодия заполнила комнату. Мидорима играет уверенно - его пальцы легко танцуют по клавишам, передавая прекрасные ноты души. Пальцы левой руки… Они всегда для тебя были как нечто священное, ты всегда тщательно следил за ними, и никому никогда не разрешал заматывать их, а уж тем более прикасаться. Когда мы играли в сеги, ты на мои «случайные» прикосновения резко одергивал руку, когда мы шли рядом, ты всегда убирал левую руку в карман. Единственная возможность все-таки дотянуться до них - это приветственное рукопожатие. Тогда на зимнем кубке, я отказался от этого. Сейчас я хочу наверстать упущенное. Тихо, почти бесшумно, поднимаюсь с дивана и приближаюсь к тебе. Ты с головой ушел в мелодию, потому что даже не чувствуешь моего присутствия рядом. Я тянусь к левой руке, но ты резко переставляешь её на другую клавишу, затем ещё раз также, и, наконец, достигнув своей цели, я цепко хватаюсь за неё. Твоя кожа нежная, а руки холодные. Мидорима резко открывает глаза и по привычке одергивает руку, но я это предвидел, поэтому ещё сильнее сжимаю её. В комнате воцаряется полная тишина, а в воздухе зависает немой вопрос, который ясно читается в непонимающем взгляде изумрудных глаз: « Что ты делаешь, Акаши?» - Что происходит? – выдавливаешь ты, не отводя глаз. Ты пытаешься сохранять спокойствие, но меня не обманешь. Я чувствую, как сбивается твое дыхание, как учащается пульс, и как сильно бьется твое сердце. - Я делаю то, что я хочу, – акцентируя на последнее слово, шепчу я. - Перестань, Акаши, – как можно холоднее произносишь ты, пытаясь высвободить руку. - Бесполезно, Шинтаро, - я чеканю каждое слово, и заглядываю в его зеленые глаза, в надежде увидеть страх, но на него там нет даже намека. - Я перебинтую твою руку. Он мгновенно нахмуривается и кидает недобрый взгляд: – Нет. - Это был не вопрос, – я ухмыляюсь. - Я же сказал, что нет! – Шинтаро повышает интонацию, но мне все равно. Я нежно прикасаюсь губами к тыльной стороне руки. Он удивленно открывает глаза, задерживает дыхание, но не останавливает. - Почему не останавливаешь меня? – ироничная улыбка появляется у меня на лице. - Это бесполезно, - выдыхает он, постепенно краснея. Я беру бинты, и не торопясь заматываю пальцы, начиная с мизинца. Такие длинные, и такие ухоженные, просто идеальные пальцы. Это похоже на трепетный ритуал, это что-то интимное для нас обоих. Не удержавшись, я целую каждый, слегка покусываю подушечки пальцев. Мои действия вызывают бурю эмоций у Шинтаро. Из всей предложенной палитры эмоций он выбрал наслаждение, именно поэтому сейчас он, закрыв глаза от удовольствия, слегка подрагивает от каждого моего прикосновения. Значит, его левая рука - эрогенная зона, отмечаю я себе на будущее. - Шинтаро, ты прекрасно играешь, – отмечаю я. – ты не хотел бы стать профессиональным пианистом? А хотя нет... Ты будешь только моим пианистом. -Спасибо, я подумаю, - бубнит Мидорима в ответ. Я, наконец, отпускаю его руку. Он закрывает крышку пианино: -Так зачем заходил, Акаши? Я недолго думая, отвечаю: -Пригласить поиграть в сеги. Ты слегка улыбаешься, от чего на душе стало невообразимо тепло. Я чувствую, что Мидорима берет мою руку и ведет за собой. -Чего же мы ждем? Пошли. Я ликую. Если соединить льва и орла, то получится грифон. Невообразимо величественное и сильное существо, которому подвластно небо и земля. В нашем случае грифоном является новое чувство, постепенно растущее и греющее душу каждую секунду - любовь.