Последствия

      Выйдя из тронного зала, раздосадованная и ужасно уставшая девушка направилась к себе в комнату, намереваясь немного поспать. Хэгги прекрасно понимала, что-то, что она до сих пор не понесла никакого наказания, явно показатель какого-то изощренного плана Одина. Ведь не мог обычный суд продлиться целых шесть часов! И все это время загнанную в угол принцессу закидывали самыми разными вопросами, желая поймать ее на лжи. Однако Хэгги всегда умела выкручиваться и, словно заведенная, отвечала заранее заготовленными и продуманными до мелочей фразами. Вообще-то, она не сомневалась, что Всеотец оправдает ее. Накажет, да. Но не арестует. Ведь, по сути, в бытность советником она ничего не сделала! Ну, или не оставила улик… Неважно. Главное, что ничего, кроме слов друзей Тора, против нее не было. — Ну, как все прошло? — участливо поинтересовалась у Хэгги Сигюн. — Нормально, — угрюмо отозвалась она.       После недавних событий принцесса старалась избегать свиты Тора, а самое главное — Сигюн. Хэгги просто не могла поверить в то, что на свете существуют настолько всепрощающие люди! За те несколько дней, что младший царевич находился на троне, Хэдвиг практически не видела девушку, чему была несказанно рада. При всей своей нерешительности и робости, Сигюн умела видеть и чувствовать то, чего не замечали другие. Например она всегда знала, когда кому-то было плохо, кто-то страдал или просто находился на перепутье. И именно поэтому принцесса не хотела ее видеть. Девушка просто не могла позволить, чтобы кто-то мог узнать, что творилось у нее на душе. — Скучаешь по нему? — мягко спросила Сигюн, с трудом сдерживая слезы при упоминании Локи.       На самом деле богине верности было невыносимо вспоминать столь любимого ею царевича, однако она чувствовала терзания, рвущие душу подруги, и не могла не попытаться помочь ей. А для этого девушке нужно было выговориться… — По кому? — прекрасно понимая, о ком именно речь, равнодушно переспросила Хэгги.       Девушка знала, как больно Сигюн будет произнести имя принца. И эта боль подпитывала ее, помогая держаться и не падать духом, попав в опалу в чужом холодном замке. И потеряв его. Нет, она никогда не упивалась чужими страданиями. Иногда принцесса даже помогала тем, кто этого по-настоящему заслуживал, вот только сейчас ей просто необходимо было на ком-то выместить злость и боль, скопившиеся в ее душе. — По… Локи, — с трудом сглатывая подступивший к горлу ком, тихо ответила Сигюн, отворачиваясь к окну. — Нисколько, — пожала плечами Хэдвиг. — Точно? — грустно улыбнулась девушка. — Он получил по заслугам! — с неожиданной, и ничем не оправданной злостью, воскликнула принцесса.       Сигюн лишь покачала головой, различив во взгляде подруги яростные блики. Хэгги и сама не знала, что именно она чувствует к царевичу. Вернее, знала, но чувств было слишком много. Ненависть, притяжение, обиду, отвращение, тоску… Вот только ухватилась она именно за ненависть, а потому малейшее упоминание о Локи вызывало у нее страшный гнев.       Не выдержав сочувствующего взгляда богини верности, Хэдвиг раздраженно покинула комнату, желая поскорее остаться в одиночестве. Она чувствовала себя разоблаченной, униженной, слабой. Конечно, ведь сейчас принцесса уже не могла отделаться заклятием иллюзий, которые в нужный момент должны были отправиться к правильным людям и подорвать авторитет принца… Нет, с Одином все было иначе. Здесь ее интригам места не было, а потому она являлась практически обычным человеком, лишенным любых козырей. Козырей — да, но только не надежды. Хэгги никогда не сдавалась, а потому уже сейчас пыталась придумать, как же ей выйти из опалы Всеотца… — Ну здравствуй, Хэдвиг… — глухо проговорил Тор за спиной у задумавшейся девушки.       Вздрогнув, принцесса незаметно закатила глаза. Она готова была зашипеть от ярости! Ведь все, чего она хотела — одиночества, однако оказалось, что это самое драгоценное, что было у нее в этом замке. — Здравствуй… — устало отозвалась девушка, едва заметно улыбаясь.       Как бы Хэгги не устала от всего, она вынуждена была снова нацепить маску. На этот раз — раскаявшуюся, переживающую и смертельно измотанную. И, судя по сочувствующему выражению лица старшего, и теперь уже единственного, принца, ей это удалось. — Как ты? — тихо поинтересовался он. — Неплохо… Спасибо, — вздохнула девушка.       Кивнув, Тор поравнялся с ней, и молодые люди медленно пошли вдоль аккуратного сада. Хэгги то и дело ловила на себе непонятные ей взгляды юноши, которые ее ужасно раздражали. — Ну не смотри ты на меня так, сердце разрывается! — не выдержав, воскликнула она, резко разворачиваясь и с отчаянием смотря принцу в глаза. — Ну, что?! Что я могла сделать?! — девушка всплеснула руками. — Ну не могла я пойти против воли двух правителей! Не могла! — последние слова она буквально прорыдала, спрятав лицо в ладонях. — Я тебя не виню, — мягко проговорил Громовержец, прижимая к себе вздрагивающую принцессу. — Правда? — с надеждой спросила она. — Правда, — кивнул в ответ Тор. — Сиф хорошая, вот только иногда любит преувеличивать… Ты не волнуйся, отца я сумею убедить. — Спасибо… — сдавленно прошептала Хэгги, утыкаясь в асгардский доспех.       Внезапно девушка испугалась. Она поняла, что сейчас ей действительно хорошо и спокойно. Что сейчас она может довериться кому-то, рассказать обо всем, что ее тревожит, и не получить в ответ нож в спину… Именно в тот момент принцесса поняла, что она в безопасности, что у нее есть… Кто? Друг? Покровитель? Близкий человек? Девушка не могла точно сказать, кем для нее являлся царевич. Однако он точно был для нее большим, чем простой шанс на престол…

***

      С того момента дни, недели и даже месяцы слились для Хэгги в один нескончаемый день. Сиф принципиально не общалась с ней, однако это не сильно тревожило принцессу. Фандралл, Вольштагг и Хогун держали нейтралитет, приняв выбор Тора. Сам же царевич все также души не чаял в девушке. Вот только теперь в их отношениях что-то изменилось… Хэгги знала про смертную, знала, что именно та девушка заняла ее место в сердце царевича, и ужасно нервничала по этому поводу. Принцесса не понимала, чем именно было вызвано раздражение, однако каждый раз, смотря на то, как Тор уходит к Хеймдаллу, узнать, как она, ее буквально разрывало от ярости. И каждый день, час за часом, девушка прикладывала максимум усилий, чтобы царевич вновь обратил на нее внимание. И, надо сказать, ей это удалось. Не сразу, конечно. Прошло практически два года, прежде чем Громовержец смирился с тем, что Бифрест разрушен и отныне Джейн навсегда потеряна для него. Именно тогда он, не обращая внимания на яростные протесты и увещевания Сиф, вновь обратил свой взор на ту, что уже довольно долгое время была рядом, надеясь в итоге и вовсе забыть про чувства к этой мидгардианке ради ее же блага. С огромным трудом асгардец сумел убедить себя в том, что его мир опасен для хрупкой смертной девушки, а потому решил оградить ее от всего, отстранившись сам.       Хэгги же была только рада такому повороту событий. Почувствовав, что их общение с царевичем постепенно переходит на новый уровень, она буквально воспряла духом. Тор был для нее единственным шансом на спокойную жизнь без ночных кошмаров, в которых ей снова и снова являлся какой-то мрачный, расплывчатый черно-зеленый образ. Такой знакомый, родной, ненавистный. И такой реальный, что, казалось, протяни руку, и сможешь дотронуться, ощутить тепло тела и холод асгардской брони. Вот только стоило ей потянуться к заветному призраку, как он мгновенно растворялся, оставляя ее метаться в кромешной тьме.       Однажды утром, проведя целую ночь в размышлениях, Хэгги покинула свою комнату в твердой уверенности начать решительные действия. Она видела, что Тор колеблется. Что он то и дело закрывается от нее, вновь и вновь мыслями уносясь в Мидгард, к своей смертной. Девушка опасалась, что царевич может и вовсе передумать на ее счет, а потому, улучив момент, когда юноша остался один в саду, присоединилась к нему, мило улыбаясь. — Сколько я здесь уже живу, все не привыкну к этому чудному виду, — завороженно глядя на живописные пейзажи Асгарда, проговорила она. — Я родился здесь, однако и меня они завораживают, — улыбнулся царевич, взглянув на Хэгги.       Внезапно их взгляды встретились. Мгновение помолчав, молодые люди одновременно потянулись друг к другу, сливаясь в нежном поцелуе. Девушка чувствовала, что душой Тор находится не здесь, однако она была еще дальше, поэтому с легкостью смирилась с тем, что по крайней мере разумом он сейчас с ней. Тор был намного выше Хэгги, а потому ей приходилось привставать на цыпочки, чтобы доставать до Громовержца. Отстранившись, царевич нежно привлек ее к себе. И вновь Хэдвиг чувствовала себя защищенной в объятиях верного и доброго человека…       Однако несколько дней спустя столь чудесная сказка была разрушена новостью, свалившейся на царское семейство, словно снег на голову. Всего лишь три слова: «Царевич Локи жив!», и жизни многих людей навсегда изменили свой сценарий…       Поздним вечером растерянный Тор пришел в комнату Хэгги. Царевич просто не знал, куда еще он может пойти, узнав то, что он узнал. Подбежав к нему, девушка заботливо усадила воина в кресло поближе к камину и пристроилась на широком подлокотнике, преобнимая юношу и аккуратно перебирая его золотые волосы. — Что-то произошло? — участливо поинтересовалась она. — Да… — тихо протянул Тор. — Хэгги… Локи жив… — Жив… — поднеся ладонь ко рту, прошептала Хэдвиг.       Внезапно комната поплыла у нее перед глазами, превращаясь в расплывчатые пятна. В голове принцессы все смешалось: мысли, чувства, воспоминания и самые смелые, сумасшедшие надежды. Потеряв над собой контроль, девушка вскочила на ноги, запуская пальцы в волосы. Перед ее взором четко проступил образ, который она ужасно долго пыталась забыть. Насыщенно-зеленые глаза, усмехаясь, смотрели ей прямо в душу, заставляя дыхание предательски учащаться…       Несколько раз шумно вдохнув и выпив воды, Хэгги буквально упала в кресло напротив Тора. Юноша если и заметил слишком бурную реакцию девушки, то предпочел промолчать. Хотя принцесса нисколько не сомневалась, что в его-то состоянии он не замечал ничего, дальше собственных мыслей. — Откуда… Откуда ты? — пытаясь справиться с голосом, пробормотала Хэдвиг. — Отец сказал. И еще сказал, что я должен отправиться за ним в Мидгард… Он там… Убивает людей… — убито отозвался юноша. — Отец готовит портал, потом его запустит Хеймдалль… Он дал мне один час… — Тор, прошу тебя, возьми меня с собой! — горячо воскликнула принцесса, опускаясь перед юношей на колени для того, чтобы видеть его глаза. — Но… Зачем тебе это? — еще больше растерявшись, спросил царевич. — Он опозорил меня! — яростно отозвалась Хэгги. — Я хочу видеть, как ты схватишь его! Только лишь после этого я смогу спокойно дышать! Прошу тебя… — совсем тихо прошептала она, прижимая широкую ладонь воина к груди и заглядывая принцу в глаза. — Пожалуйста… — Хорошо, — кивнул Тор, свободной рукой дотрагиваясь до щеки девушки. — Если для тебя это так важно… — Спасибо, — улыбнулась в ответ принцесса… — Но для этого нам нужно будет уговорить Одина… — задумчиво протянул юноша.       Не смотря на довольно поздний час, в чертоге Всеотца даже не думали спать. Взволнованная Фригг всеми силами старалась сосредоточить свое внимание на книге, дабы не выдать своего состояния, однако подрагивающие руки и сжатые в тонкую полоску губы с головой выдавали царицу, всей душой переживающую за сыновей. — Мама, — кивнул в знак приветствия Тор. — Не знаешь, где сейчас отец? — Он только что вернулся в тронный зал, — отозвалась женщина.       Едва только Хэгги с царевичем успели подойти к трону, Один властно проговорил: — Я знаю, зачем вы пришли. — И каков же будет твой ответ? — спросил Тор, заставив принцессу взволнованно затаить дыхание. — Я бы хотел услышать, зачем Хэдвиг спускаться в Мидгард, — буквально сверля девушку взглядом, ответил Всеотец. — Наши силы… Они похожи, — не раздумывая проговорила Хэгги, радуясь тому, что заранее потрудилась заготовить легенду. — Я могу просчитать его ходы, могу сказать, как именно он поступит в той или иной ситуации. — Но этого недостаточно, — отрезал Один. — Еще я могу распознавать иллюзии Локи! — в отчаянии воскликнула принцесса. — Тор не сможет увидеть их, зато смогу я! — Отец… — прервал ее юноша. — Хэгги — копия Локи. Она действительно может оказаться полезной для меня.       Провести девушку к порталу оказалось гораздо легче, чем думал Громовержец. Отчего-то Один не стал настаивать, лишь поинтересовавшись напоследок у сына, действительно ли он уверен в своей подруге. Такая сговорчивость Всеотца не понравилась ни принцессе, ни царевичу, однако подумать над этом они решили в другой раз. Да и Хеймдалль, похоже, не был удивлен спутницей Тора. Мужчина лишь шепнул ей на прощание: «В тебе его спасение. Или же смерть!», и немедленно открыл портал, ни слова не сказав о том, о ком именно шла речь…       Оказавшись в Мидгарде, девушка внимательно огляделась. На первый взгляд местность напоминала леса Ванахейма, однако это впечатление было обманчиво. Внезапно прямо над головой у ассгардцев раздался страшный рев, заставивший Хэгги нервно потянуться к мечу. Конечно же, она умела сражаться, как и подобало принцессе Ванахейма, вот только ужасно не любила делать этого, все проблемы решая с помощью изворотливости, проницательности и лжи. Девушка прибегала к мечу лишь в исключительных случаях. Например, однажды, принцесса, сменив внешность с помощью магии, тайно пробралась на поле боя, желая доказать, что она достойнее Корделии — главной гордости отца. — Не волнуйся, — усмехнулся Тор, увидев напряжение Альм. — Здесь всегда так. — Ужасно, — покачав головой, вздохнула Хэгги.       Однако же Тор, по всей видимости, так не думал. Он с наслаждением оглядывался по сторонам, словно попав домой после долгого отсутствия. Вот только вновь повторившийся шум заставил его резко посерьезнеть. — А вот и наш… — подкинув в руке молот, проговорил юноша. — Жди здесь, — приказал он ей. — И смотри в оба. — Хорошо, — отозвалась Хэдвиг в пустоту.       Внимательно проследив за тем, куда полетит Тор, захватив Локи, принцесса с силой оттолкнулась ногами и взлетела в воздух, про себя благодаря отца за столь полезный подарок, как волшебный доспех. Такой доспех был у каждого знатного человека, вот только способности у всех были разными. Кого-то, как, например, Одина, он делал непобедимым для простого оружия. Ульрика — мать девушки, могла с легкостью становиться невидимой. А Хэгги вот обретала способность летать.       Хэгги с силой сжала кулаки, и в правду услышав насмешливый голос Локи. Затаившись, девушка прислушалась к разговору царевичей, надеясь услышать хоть что-нибудь полезное. — Я помню себя тенью, отброшенной лучами твоего величия! — с ненавистью воскликнул младший принц. — Я помню, как ты швырнул меня на дно бездны. Того, кто был достоин короны! — И ты решил погубить дорогой мне мир в отместку за свое унижение? — удивленно спросил Тор. — Нет! Земля находится под моей защитой, Локи! — Да! И у тебя это немыслимо хорошо получается! — рассмеявшись, отозвался юноша. — Люди стадами забивают друг друга, пока ты слюни разводишь! Им нужен кнут! И я могу его взять! — Сделаешь их своим скотом? — разочарованно уточнил Тор. — Ну да, — пожав плечами, кивнул Локи. — Ты упускаешь саму суть правления, брат! — попытался было урезонить царевича Тор. — И трон погубит тебя! — Я видел миры, о которых ты и не ведал! — оттолкнув брата, прорычал младший царевич. — Я вырос, сын Одина, хоть и в изгнании! И я узрел истинную мощь Тессеракта! И завладев им… — Кто ее тебе показал?! — перебил царевича Громовержец. — Какой царь тобой правит?! — Я сам царь! — запальчиво отозвался Локи. — Не здесь! — с болью воскликнул Тор. — Забудь о Тессеракте, забудь об отравляющей разум мечте! Идем домой, брат! — взмолился он, смотря юноше прямо в глаза. — Но у меня нет дома! — усмехнулся принц, и на мгновение Хэгги почудилось, что она различила боль и сомнения в его голосе. — Тебе нужен куб, чтобы вернуть меня домой, но он увезен, и я не знаю, куда… — убедительно проговорил Локи, начиная понемногу обрабатывать брата, уже успевшего схватиться за молот. — Слушай внимательно, братец! — направляя на трикстера молот, яростно воскликнул Тор. — Я…       Однако договорить ему не дало что-то большое и светящееся, влетевшее в тело Бога молний и унесшее его куда-то в лес. Проводив его удивленным взглядом, Хэгги аккуратно покинула свое убежище. — Как печально! — с усмешкой воскликнула она. — Даже за душу берет!