Самая младшая Эдда

Тор разговаривал с Валькирией. Они связывались каждый день. Тор все время ждал появления прозрачной фигурки на панели связи – голограмма не передавала до конца ее скептичный вид, выражение ее глаз, пушистость ее волос. Тору не хватало ее физического присутствия. Раньше он не замечал, что разговоры дают так мало, как много означают едва заметные движения, мимика и взгляд. Он не очень понимал, почему с Валькирией это так заметно, и объяснял это тем, что она многое не говорит, но показывает. Валькирию звали Брунгильда. Он узнал это как-то совершенно случайно, и Валькирии это не понравилось. Она не любила свое имя. Он немного подшучивал над ней из-за этого, но имя и впрямь ей не шло. Она упорно звала его «Ваше Величество», он же иногда позволял себе уменьшить ее кличку до «Вал», но и такой вариант ее не устраивал, и тогда на поджимала губы, что было видно даже на голограмме, и качала головой. Никаких «Вал». Только «Валькирия». Он все равно иногда называл ее так, просто чтобы позлить. Она злилась легко и очень смешно, и ему это нравилось, хотя он понимал, что будь она рядом, он бы побоялся над ней все время подшучивать. Он давно убедился, что Валькирия дерется получше его и раскаяния после драки не испытывает. Поэтому иногда он нарочит пугался ее угроз, делал вид, что поднимает руки и сдается, лишь бы не спорить. Она всегда довольно усмехалась, понимая, что он шутит, но в каждой шутке, знаете ли… Он как-то раз сказал ей пить поменьше, что ее несказанно удивило. Она отмахнулась и искренне сказала, что в последнее время почти не пьет. Не успевает, добавила она с осуждением. Очень много дел на Земле (тут Тор, как полагалось, сделал виноватый вид). Она действительно договорилась с норвежскими властями о временном тесном сотрудничестве. Так, ученый Эрик Селвиг прибыл в Тёнсберг и очень жалел, что не застал своего друга Тора. И еще, как ее, Джейн Фостер была здесь, бросила Валькирия безразлично. Тор тогда почувствовал неприятный укол где-то в районе груди, но не подал виду и просто спросил, как гости понравились Валькирии. Ему и впрямь было интереснее услышать ее мнение, чем думать о старых обидах. Валькирия чуть дернула плечом. - Они ученые, - сказала она. – Я – нет. Мне с ними скучновато, я не настолько умна, чтобы понимать их разговоры. Тор возмутился этим ее словам. Он не любил, когда кто-то недооценивал себя в чем-либо, тем более Валькирия была очень и очень умна. Некоторое время он доказывал ей это, а потом она рассмеялась. - Я же пошутила, ты чего. Я ни капли в себе не сомневаюсь, - заявила она, но Тор уже распознал, что это такое: у всех воинов, что он знал, в какой-то момент включались похожие переживания, что они умеют только драться и больше ничего. Такое было и у Тора, потому в последние года он все больше отступал от бездумного геройства. Но все же он всегда оценивал себя здраво. В конце концов он видел, что научные знания и смекалка – это вовсе не самое важное. Он знал, что куда важнее понимать людей вокруг, знать, что сказать им, как помочь, да и просто быть готовым прийти на помощь всегда. Локи подтрунивал над этой его убежденностью, но Тор в глубине души знал, что брат с ним согласен, а шутит из легкой зависти – как раз этого странного ума, интеллекта чувств, ему иногда не хватает. Тор не то что бы верил, что все люди умны, но знал это о своем ближайшем окружении. Валькирия и Локи, вроде бы такие сухие и закрытые, прекрасно считывали чужие чувства, только в своих, кажется, не всегда могли разобраться. И Тор любил их и такими растерянными. То же Тор видел и в Хильде и потому быстро сближался с ней, доверяя все больше с каждым днем. В тот раз он не стал говорить Валькирии все эти мысли. Он просто решил больше не упоминать Джейн Фостер в их разговорах. Ему это было неприятно, да и Валькирии, кажется, тоже, пусть она не сказала об этом прямо. Кроме этих двоих с асгардцами занималась еще целая ватага ученых со всего мира. Участвовали почти все асгардцы. Даже те, кто не мог объяснить какое-то физическое явление, с охотой показывали, как работают приборы, которые еще не были изобретены на Земле, и люди изучали их с огромным интересом и охотой. В области политики Валькирия тоже добилась успехов. Асгардцев признали ведущие страны мира как более технологически развитую расу, которая могла быть очень полезна землянам. Асгардцев уважали и побаивались, и многие государства уже заключили с ними договор о сотрудничестве и после того, как асгардцы покинут Землю. Самой забавной частью рассказов Валькирии были истории о местном населении и о туристах. Норвегия неожиданно сорвала большой куш – огромное количество людей рвалось в страну хотя бы на пару дней, лишь бы увидеть космический корабль и пришельцев с других планет. Пораженные люди боялись подходить близко и потому бродили вокруг стана асгардцев, не отрывая от них зачарованного взгляда. Местные же подростки мгновенно нашли с гостями общий язык и стали прибегать к асгардцам, чтобы помочь им влиться в земное окружение, а самим послушать рассказов о других мирах, о магии, о настоящих чудовищах. Многие асгардцы нашли себе на Земле новых друзей. Тор в ответ рассказывал Валькирии об их приключениях. Их было много: после 456-В они столкнулись с племенем каннибалов – на одной планете, с циклопами – на другой, третья планета была целиком покрыта разных цветов глазами (ходить по ней было невозможно – населявшие планету существа вопили от боли, когда кто-то наступал на их глаза), четвертая планета вообще оказалась огромным ядовитым змеем по имени Ёрмурганд, о котором вещали асгардские легенды. Змей почему-то был ласков с Локи и очень недружелюбен по отношению к Тору – настолько, что Тору пришлось отбиваться молниями от клыков чудища. На еще одной планете жители обладали изумительными прическами – их волосы были целиком и полностью золотыми, и во время визита к ним Тор чуть ли не за шкирку удерживал Локи от того, чтобы он никого не обкорнал. Было еще много таких планет – путешествие затянулось уже на пару месяцев, но нигде не было приюта асгардцам. Где-то был переизбыток населения, где-то местные были слишком агрессивны, где-то экологическая обстановка близилась к полной катастрофе. Иногда они наталкивались на неприятные засады: многие местные встречали их предубеждением и разбоем, но таких спланированных атак, как это было на 456-В, или сложных ловушек они смогли избежать. Видимо, без чипа в шее Локи выследить их стало гораздо труднее, и кто бы не строил против них козни, ему на время пришлось отступить. Тор разговаривал с Валькирией часами. Долгими часами полета сквозь звезды и планеты. Локи даже подтрунивал над ним из-за этого, а Валькирия в ответ называла младшего брата «Лакеем», что всегда очень смешило Тора и Хильду, но не на шутку злило Локи. Хильда обычно деликатно оставляла их одних, хотя и сама любила поболтать с новой подругой. Девушка вообще старалась вести себя очень осторожно, не желая вызвать чье-то осуждение. Тор понимал ее и всячески старался показать, что ни его, ни Валькирию она ни капли не смущает. Но она все равно была осторожна, и Тор догадывался, что причиной тому Локи с его резкостью слов и суждений. Он не знал, что именно и когда было им сказано, но не мог не заметить изменения в поведении Хильды – она стала немного молчаливее, сдержаннее, серьезнее – особенно если рядом был Локи. Но (тут Тор чувствовал себя виноватым, но лишь самую чуточку) царю не хотелось разбираться с Хильдой. Будь его воля, он бы целыми днями разговаривал с Валькирией – нет, он бы помчался к ней и асгардцам на свою любимую Землю. Он соскучился. Он не хотел длительного путешествия, не хотел новых приключений. Он наконец почувствовал, что ему всего этого хватило на всю жизнь, и теперь хотел только быть с близкими ему людьми, а Валькирия, несомненно, была ему близким другом, и это было естественно, что Тор скучал по этому близкому другу. Он видел, что и она скучает по нему, что она всегда охотно отвечает на его звонки и рада долго говорить с ним, несмотря на все ее важные дела, а иногда ему казалось, что она беспокоится, когда он долго не связывается с ней. И ему это было приятно. В тот день Тор тоже долго говорил с Валькирией, а Хильда в это время упоенно читала. Несколько книг, посвященные истории разных миров, оказались безумно интересными. Описывалось все довольно кратко, но живо и красочно, и девушка с головой погрузилась в перипетии исторических событий. Первая книга была о Мидгарде, и в какой-то момент Тор застал ее во время спора с Локи: девушка выступала за философию Платона, что все, вне зависимости от наследственности или статуса, способны к определенной области деятельности, а Локи отстаивал точку зрения Аристотеля о естественном положении каждого на своем месте: раб рожден быть рабом, господин – господином. В разгаре спора Хильда ехидно напомнила Локи, что он-то был рожден правителем ледяных великанов, а вовсе не асгардским принцем, и на таком аргументе принц стушевался, а потом ответил, что и у Платона, и у Аристотеля огромное количество оспоримых вещей, потому что они жили во времена зарождения Мидгарда и о многом еще просто-напросто не имели понятия. Когда девушка с этим согласилась, он принял вид победителя и гордо удалился (под смешок Хильды и хихиканье Тора). Книги Хильду совершенно заворожили, вот только Локи она, кажется, раздражала теперь еще больше. Может, он узнавал себя в том, как она погружалась в чтение, не обращая внимания ни на что вокруг, или в том, как прикусывала губу на самых интересных моментах, или в том, как она спешно переворачивала страницы, будто пугаясь, что рассказ прервется вместе с последней буквой на одной из многих страничек. Возникало ощущение, что Локи ревновал ее к самому существованию, будто бы только ему было позволено так очарованно смотреть в книгу, только ему можно смеяться над и с Тором, и никто другой не имеет права ехидничать и отпускать колкости, пряча за ними свои чувства. И Локи решил вести себя соответствующе своему статусу озорника. Это было второе его развлечение после чтения: он перевоплощался то в Хильду, то в Тора, путая их обоих, вкладывая в их уста то, о чем они даже подумать не могли, подшучивая над их растерянностью. После того, как он в облике Тора час распинался о том, что ему нужно оставить трон Асгарда и отправиться в Йотунхейм для превращения в аскета и достижения нирваны, а напуганная Хильда час впустую отговаривала его от этой идеи, Тор с Хильдой условились легко прикасаться друг к другу при встрече, чтобы возможная иллюзия сразу слетала вон с шутника. Локи принял вызов и теперь разыгрывал обоих, оставляя иллюзии в виде посланий Валькирии с Земли или странного анекдотического текста в книге Хильды, который ей приходилось перечитать раза три, прежде чем она догадывалась стереть иллюзию с желтоватых страниц. А Тор на сообщения «от Валькирии» велся практически каждый раз, так что несколько раз он чуть не развернул корабль обратно на Землю, лишь бы спасти асгардцев и подругу от «захвативших Тёнсбергскую бухту дельфинов-убийц» и остальных не менее фантастичных угроз. В тот день Локи хотел было снова развлечься, но не успел: корабль прибыл на планету Глизе 667 Сf. Это была достаточно холодная и большая планета, но Тор был уверен, что с холодом асгардцы, если что, справятся, а разумного населения там, кажется, не наблюдалось. Так что сейчас все трое собирались (нужно им было, правда, только оружие на всякий случай), перекидываясь разговорами: - Хильда, книжку не забудь! – раздался голос Тора. - Зачем она мне там? - На растопку! - Что? - О Всеотец. Хильда, это не я говорю, это Локи дурит, - Тор наконец выглянул в коридор. Из комнаты Локи раздался довольный смешок, а появившаяся Хильда возвела глаза к потолку. Они спустились на поверхность планеты. Было холодно, вокруг витал странный туман. - Мне тут нравится, - заявил Локи неуверенно. Под его ногами хрустел снег, вокруг шумели сосны и ели. - Тут жутковато, - заметил Тор в ответ. - Как страшная сказка, - кивнула Хильда. – А снег разноцветный. Они синхронно опустили головы вниз. Снег перед Локи был синий, перед Тором – желтый, перед Хильдой – розоватый. - Это… - Странно. - Чертовски странно. Они неуверенно переглянулись. - Может, что-то в атмосфере? – предположила Хильда. - В ней вроде было все в порядке, - возразил Локи. Он опустился на одно колено, запустил руку в холодный синий снег. – Не понимаю… Похоже на какую-то магию, но это что-то незнакомое и… Я не знаю, очень… Печальное, подумал он, не зная, как сформулировать эту мысль. От магии и впрямь просто несло горечью – совершенно необъяснимой, загадочной и заражающей. Он выпрямился, хмурясь. - Предлагаю тут переночевать, а утром обыскать всю планету, - сказал он. – Поищем источник этой магии. - Думаешь, это безопасно? – спросил Тор. - В корабле точно безопасно, - мрачно откликнулся Локи. – Пройдемся вокруг, приглядимся к местности. - Лучше держаться вместе, - Хильда охватила себя за плечи. - Лучше – быстрее, - не согласился Локи. – Разделимся и пройдем на полкилометра в разные стороны, так эффективнее. Здесь из опасности максимум звери, да и те не должны быть опасными, тут только деревья, - он опустил взгляд, - и снег. - Тор, тебе решать, - девушка посмотрела на царя. Вместо ответа Тор взошел на корабль и через минуту вернулся с тремя факелами в руках. Один уже полыхал ярко, рассыпая искры, и его Тор передал брату. Локи поджег оставшиеся факелы, и спутники поделили их между собой. - Теряете из виду хотя бы один факел – сразу возвращаетесь, ясно? – строго спросил Тор. Остальные кивнули, и медленно они разбрелись каждый в свою сторону.

***

Тор брел вперед, внимательно оглядывая все вокруг. Это был редкий лес, но не было совсем никаких следов зверей, да и вообще вокруг царила тишина, только ветер завывал на пустом снежном поле. Белый снег под каждым шагом Тора становился желтым, и он непонимающе смотрел на это. Ему казалось, что планета так… Приветствует его? Хорошо бы, если так. Он задумчиво шел, размышляя, что обязательно расскажет об этом Валькирии. Он подумал, понравится ли ей здесь, в снегах. С одной стороны, нет ничего красивее зимы. В Асгарде тоже бывали зимы, и тогда все золотые башни покрывались тонкой паутиной инея и льда. Тор любил зиму, хотя солнце и лето всегда нравились ему больше. Зима была любимым временем Локи. Наверное, дело было в крови ледяных великанов: в детстве он обожал все зимние игры, длинные прогулки, ледяные пещеры. После таких прогулок Тора всегда приходилось отпаивать сбитнем или глинтвейном, и такое завершение ему нравилось больше всего остального. Локи сидел с ним у камина, и они грели окоченевшие ноги. Локи рассказывал страшные и загадочные истории, показывая к ним жуткие картинки, а Тор слушал его с открытым ртом, веря каждому слову. Часто приходил Один и начинал рассказывать что-нибудь свое. Тогда Локи послушно замолкал и с каким-то благоговением слушал отца. Но лучше всего было, когда приходила Фригга. Мать садилась рядом с сыновьями и долго слушала их истории об их прогулке. История с каждой секундой обрастала новыми героическими подробностями: войной с монстрами и победой над ними, увиденными прекрасными существами, восхитительными волшебными артефактами. Они с Локи никогда не сговаривались, о чем расскажут маме на этот раз, но история всегда лилась складно, как прекрасная песня, и они прекрасно понимали, о чем каждый из них должен сейчас рассказать. По прошествии многих лет Тор всерьез задумывался, не была ли это магия Локи или Фригги, ведь никто они с братом е были столь близки, как в те вечера у камина; и каждый раз он с улыбкой понимал, что нет, никакой магии не было и в помине, только тепло крепкой детской дружбы. Он вдруг остановился. На лице его была улыбка, и все вокруг словно осветилось теплым светом факела. Он поднял голову, и перед ним стояла Фригга. В горле появился ком, и он, обессиленный, рухнул перед ней на колени, и она медленно опустилась к нему. - Мама, - прошептал он. – Мама?

***

Хильде планета нравилась. Факел в ее руке освещал розовый снег вокруг, добавляя атмосферу таинственности. Девушка чувствовала себя героиней легенд: она бредет неизвестно куда по зимней ночи, не до конца понимая, что ищет и что ее ждет впереди. Она через столь многое прошла за последнее время! Скажи ей кто раньше, что ее ждут такие приключения, она бы ни за что не поверила. Обычные жизни не превращаются так просто в те истории, которые рассказывают детям, а они слушают и боятся поверить. А рассказов она накопила за эти месяцы много. Как бы она хотела рассказать их Астрид! Сестра бы накричала на нее, что она ввязалась во все эти опасные авантюры. Сестра бы восхищалась ей. Сестра бы подтрунивала над ее ссорами с Локи и над ее шутками с Тором. Сестра бы завидовала ее историям. Хильда улыбалась, но теперь грустно. Она не очень понимала, что Астрид больше нет. Она скучала по ней и понимала, что они долго не увидятся, но это все. Казалось, что сестра просто переехала в другую страну или в другой мир, и ничего страшного в этом нет, и скоро они встретятся. Иногда Хильде снился кошмар, где она снова видела взрыв и кровь Астрид на своих руках. Тогда она тотчас просыпалась в ужасе, ее тошнило, она тихо плакала, зажимая рот руками. Один раз Локи увидел ее такой. Она сидела на кухне, бледная и встрепанная. Он без слов подошел к ней и положил руку на плечо. Так они и сидели молча, пока часовая стрелка не приблизилась к восьми утра: тогда Хильда встала, кивнув принцу, и пошла приводить себя в порядок. Они никогда это не обсуждали. А с Тором она иногда говорила о том взрыве на корабле. Он сразу мрачнел и замыкался в себе. Он считал себя виноватым в том, что случилось, в том, что он не смог защитить своих людей. Но он спас Хильду, и когда Хильда вновь и вновь благодарила его за это, он улыбался и чувствовал себя чуть лучше. Но Астрид он все же не спас, думала она про себя. Иногда она спрашивала себя, не сердится ли Астрид на нее. За то, что она толком не оплакала сестру, что она живет, что она живет даже интересной жизнью. Потом она понимала, что Астрид была бы за нее только рада, и она должна жить и радоваться ради сестры. Непонятно, почему она жива; но раз уж жива, надо этим пользоваться. Она очень любила свою сестру и о многом хотела бы ее спросить. Именно от сестры легко можно было получить совет, а в совете Хильда нуждалась. Кое-в-чем она никак не могла разобраться, не могла для себя решить, и это немного пугало ее. - Хильди, спроси меня, о чем хочешь. Хильда ахнула и бросилась к сестре, чтобы заключить ее в объятия.

***

Локи не мог понять, нравится ли ему на этой планете или нет. С одной стороны – зима. Его стихия. С другой – казалось, будто бы это не естественное время года, а какая-то базовая настройка в программе, фон, который подстраивается под гостей, и это его не на шутку напрягало. Да еще и этот синий снег! Нет, конечно, снег бывает совершенно разным, голубоватым, розоватым, фиолетовым, если солнце окрашивает его в такие цвета, но… Звезда была слишком далеко, чтобы так влиять на планету, чтобы так волшебно светить, как освещало солнце Асгард. Размышляя об этом, он вдруг понял, что скучает по дому, по Асгарду. Понял как раз вовремя, подумал он саркастически, только после его разрушения. А вообще с каких это пор он называет Асгард домом? Не слишком ли смелое заявление? Локи задумался. Задумался, откуда в нем такое отрицание Одина и Асгарда. Многие дети растут в приемных семьях, многие годами об этом не знают, а когда узнают, не придают этому большого значения. Но здесь же все было иначе. Он возненавидел Одина не потому, что тот был его приемным отцом – за это он был ему даже отчасти благодарен, вряд ли бы он выжил, если б старик тогда не подобрал его. Нет, дело было в другом: в том, как сильно отец возвышал Тора и как почти что демонстративно он не замечал Локи. Локи завидовал брату, не понимая даже, что завидует и чего ему не хватает. Локи был нужен отец, просто потому, что у Тора отец был. Перед его глазами всегда был этот пример, и Локи не понимал, чем он хуже. Все детство и юность он пытался стать столь же достойным в глазах отца, сколь достойным был Тор. Но нет. Ни отец, ни Мьольнир достойным его не сочли. И Локи мучила обида, обида от непонимания, что же не так. Умирая, отец назвал его сыном. Он и раньше так делал, но Локи ему не верил: «сын мой» из уст Одина звучало скорее как титул, нежели как ласковое обращение отца. Но в те минуты, когда он покидал мир, он был искренен, и это – как бы глупо это не звучало – разбило Локи сердце. Он чувствовал, как это несправедливо, что Один стал ему отцом только на пороге смерти и пробыл им лишь несколько минут. Он не понимал, чем заслужил эту несправедливость. Он винил себя за то, что произошло. Он винил себя, но все равно злился на приемного отца, и вновь винил себя за это. Если Один хотел союза с Йотунхеймом, зачем все детство рассказывал принцам о том, как ужасны ледяные великаны? Один знал, что Локи – один из этих монстров, и все равно внушал к ним отвращение и страх. И когда принц понял, кто он на самом деле, именно эти чувства захлестнули его: ужас и презрение к себе, а еще боль: он не хотел быть таким, он не хотел рождаться ледяным великаном, он не хотел жить этим чудовищем. И он обозлился на Одина, потому что ненавидеть только себя было слишком больно. Заодно обозлился на Тора, на Асгард, на маму, на все, что было в его жизнь, на саму жизнь. И только сейчас он, кажется, приходит в себя, потому что сил ненавидеть все не осталось. Зато сил чувствовать вину за каждый из многочисленных промахов еще хватает, подумал он даже с усмешкой. Он ведь видит это все, он осознает все эти свои чувства, он понимает, откуда это все возникло. Но он не понимает, как жить дальше со всем этим. У него в жизни все неплохо: брат жив и любит его, он – принц, он свободен и может жить, как хочет. Вот только он не хочет жить совсем. Он очень-очень-очень сильно устал. Он хотел бы заснуть и больше не просыпаться. Потому что сил не осталось ни на что, кроме этих странных мыслей, которые ни к чему не приводят. Потому что жизни он не заслужил. Он остановился, разглядывая синий снег под ногами. Кажется, он уже ушел слишком далеко. Он развернулся, чтобы вернуться, и вдруг кто-то окликнул его знакомым голосом: - Локи. Он обернулся и вскинул брови, ничем больше не показав своего удивления. - Оте… Один.

***

Тор плакал. Он плакал, ни капли не стесняясь, плакал почти без слез, вздрагивая и задыхаясь. - Ты же по моей вине погибла, - пробормотал он. Фригга крепко обнимала его. - Нет, милый. Моя судьба сложилась так, и ты не виноват в этом. - Если бы я тогда не привел Джейн в Асгард… - В нашем мире «если бы» уже не существует, - она заключила его лицо в ладони. – Я так горжусь тобой, мой мальчик. Ты спас эту вселенную. И я так рада тебя видеть. - Мам, Локи… - Я знаю и про него тоже и им тоже горжусь. Скажешь ему об этом? Он кивнул и спросил тихо: - Ты вернулась? Ты полетишь с нами, мам? Она улыбнулась и ответила уклончиво: - Пока что ты здесь, и я тоже здесь. - Да, да, это правда, - Тор совсем не задумывался о том, что видеть мертвых неестественно, он просто был очень счастлив. Фригга вовсе не походила на иллюзию или на призрака. Она былой живой и теплой. Тор обнял ее и почувствовал ее запах – запах материнской заботы и любви. Ее одежда не мокла на снегу, и ей не было холодно в легком платье асгардки. Пожалуй, только это немного его удивило. - Мам, отец… Отец умер, - сокрушенно произнес он, ища ее утешения, как в далеком-далеком детстве. - Он со мной, милый. Жизнь была жестока к тебе, но смерть к нам жестокой не была, - покачала головой она. – Поверь мне, жизнь кажется только сном перед счастливым концом. - Отец так увядал без тебя… - Теперь с ним все хорошо. И с Хеймдаллом тоже, он просил передать тебе привет, - улыбалась она. - И Хеймдалл? – он шмыгнул носом. – Он все так же за мной приглядывает, как раньше? - И за тобой, и за Локи, - рассказывала она. – Он скучает по вам, но ему хорошо. Он с доблестью пал, выполняя свой долг. Он прекрасный друг тебе. - Да, да, - Тор пытался совладать с чувствами. – Это правда… Передай ему от меня приветы и, и… И спасибо ему. Фригга молча гладила сына по волосам. - Ты так повзрослел, мой мальчик, - шептала она. – Так возмужал. Я совсем не узнаю тебя. - Нет, я такой же, - возразил он. – Я ничего не понимаю, и мне так нужен твой совет… За нами кто-то охотится, и я не знаю, куда нам лететь с асгардцами, и мне так не хватает тебя рядом – ты бы все решила, ты бы со всем помогла… Фригга засмеялась, и ему сразу показалось, что рядом сияет солнце, что оно отражается в золотых башнях Асгарда, а вокруг шелестят деревья, а вовсе не сверкает снег. - Ты такой умный и смелый, - заверила она его. – Ты лучше всех знаешь, что лучше для Асгарда. Ты говорил, что у Асгарда не будет правителя лучше отца, но вот ты, на другом конце Вселенной, в поисках места для своего народа. Ты должен верить в себя и слушать свое сердце, - она коснулась его груди. – Оно не ошибается. Слушай его, а не моих советов. Тор смущенно закивал. - Спасибо, мам… Просто мне… Очень страшно.

***

Астрид покатывалась со смеху: - Ты… Ты и впрямь ударила принц Асгарда шокером? Ну ты даешь! Хильда тоже смеялась. - Но он сам напросился! Я не люблю, когда мне грозят ножом, - заметила она. – Астрид, я так по тебе скучала, ты бы знала. - Я по тебе тоже, сестричка! – воскликнула она. – Ты такая молодец, - гордо произнесла она. – Кто бы мог подумать! Малышка Хильди летает по космосу с царскими братьями, - она покачала головой. – Ну и ну. - Да я сама не понимаю, как это произошло. Совершенно случайно. - Ты же знаешь, я не верю в случайности, - возвестила сестра. – Это точно был хитрый план, чтобы очаровать одного из них! Хильда рассмеялась. Астрид всегда была сиреной, за которой увивалась добрая половина Асгарда, а она отвергала всех и каждого. - Глупости говоришь, - покачала головой она. – Они оба хорошие, но совсем не в моем вкусе. И потом, они же из царской семьи! Куда мне к ним. Астрид громко фыркнула. - Моя Хильди достойна того, чтобы сам царь Асгарда на коленях просил ее руки! – воскликнула она патетично. - Дурочка, - Хильда стукнула ее по плечу и отвернулась, скрывая усмешку. - Ты подумай об этом, - в шутку посоветовала Астрид. – Такой шанс. - Ну тебя, - рассмеялась она вновь, и вдруг улыбка застыла на ее губах. – Ты расскажи лучше, как ты! Астрид отвела взгляд. - Все хорошо, - она странно улыбалась. – Я по тебе очень скучаю. - Я хотела бы, чтобы ты выжила, а я погибла, - проговорила вдруг Хильда и быстро моргнула. – Правда. Мне эта жизнь совсем не нужна, а ты могла бы так много сделать, так многого добиться, а совсем ничего не умею, только сражаться, - она вдруг всхлипнула тоненько. - Эй, не хнычь, Хильди, - Астрид обняла ее. – Хильди, не плачь. Твоя жизнь стоит того, чтобы жить прожитой. И моя жизнь… - она мягко подняла ее голову. – Была самой лучшей, которую только можно пожелать. Хотя бы потому, что ты была рядом, и я люблю тебя, сестренка. Этого вполне достаточно. И Хильда расплакалась, обнимая сестру крепко-крепко. - Я люблю тебя, слышишь? - И я тебя. Очень. Я все для тебя сделаю, Астрид, я найду способ вернуть тебя… - Все сделаешь? – Астрид отстранилась от нее. – Тогда не говори ерунды и будь живой и счастливой. И Хильда разревелась окончательно.

***

- Ты что-то хотел мне сказать? – Локи стоял необычно прямо и напряженно. - А ты мне, сын? - Я тебе не… - И мне жаль, что это так, - вздохнул Один, превратившись вдруг в уставшего старика. – Мне жаль, что я не смог стать твоим отцом. Мне жаль, что я баловал Тора, не обращая на тебя внимания. Локи растерялся, но не показывал этого. - И что я теперь, должен растрогаться и начать заверять тебя в любви? – поинтересовался он. – Если так, то я не собираюсь этого делать. - Я этого и не жду. Я не заслужил твоей любви, сын, - Один грустно покачал головой. – Хотя я пытался. - Ты-то пытался? – Локи рассмеялся невеселым смехом, хотя каждое слово приемного отца будто ломало что-то внутри него. – Ты пытался? Я все детство что только не делал, чтобы угодить тебе, но ты никогда меня даже не замечал. Я всю жизнь пытался стать кем-то в твоих глазах, но… - Но ты не смог, - сурово произнес вдруг Один. – А Тору даже пытаться не надо было. - То есть он просто лучше меня по рождению, - подвел итог Локи. – И ради этого ты здесь? Снова мне об этом напомнить? - Нет, Локи, я хотел сказать о другом, - Один смотрел на него с отеческой мудростью. Выражение лица, безумно раздражавшее Локи. – Я сказал это потому, что ты должен перестать пытаться стать достойным в моих глазах. Локи чуть вскинул бровь. - Ты к тому, что все равно не получится или… - Даже если бы это было так, - вздохнул Один, - не я определяю добродетельность, не я определяю мужество, не я определяю все это. У тебя есть Тор и Хильда, есть занятие, есть свобода, чего тебе еще надо? Локи открыл рот и тотчас закрыл. Он не хотел снова выглядеть слабаком в глазах отца, столь зависящим от его мнения. Не хотел, чтобы Один думал, что все сводится к нему. - Ты ищешь позволения жить, - грустно и понимающе проговорил Один. – Но я позволил тебе это еще тогда, когда забрал из того ледяного мира, понимаешь? Локи отвернулся от него. Он не хотел слушать это, не хотел этому верить, не хотел показывать, что его задевает все, что говорит отец, которого он почему-то опять называет отцом. Не хотел показывать, что от слов Одина ему вовсе не стало легче, потому что не поверил ему ни на одну чертову секунду. Потому что достойные люди гибли от рук Локи, гибли для того, чтобы защитить Локи, и он не стоил даже их мизинца, и Один про это знает. - Я не виню тебя в своей смерти, - вдруг мягко произнес Один. – Я хотел уйти еще тогда, когда впал в свой сон несколько лет назад, и я хотел уйти к твоей матери. Она звала меня к себе. - Почему она не зовет к себе меня? – насмешливо хотел спросить Локи. Вышло отчаянно. - Ох, Локи, - он засмеялся негромко. – Сам ведь знаешь. - Ничего я не знаю, - огрызнулся Локи. – А ты снова уклоняешься от ответа, как любишь делать. Хватит. Один посерьезнел. - Твое время не пришло, Локи. Ты же сам понимаешь. Ты был на грани смерти так много раз, и ты каждый раз думаешь, что в этот раз все закончится. - Но оно никогда не заканчивается. Он говорил сухо, хотя в горле появился влажный огромный ком. Он не смотрел Одину в глаза, потому что не хотел, чтобы он видел его боль и усталость. - Локи. Локи смотрел на синий снег. - Локи, посмотри на меня. И Локи поднял свой взгляд на отца: немного раздраженный, немного отчаянный – ну, смотри, ну, будто бы ты там хоть что-то разглядишь! Один вздрогнул и отвел взгляд. Произнес негромко: - Сын. И Локи словно задохнулся. - Отец.

***

Все вернулись к кораблю. Факелы практически погасли, снег вокруг побелел. - Ну что, - проговорил Тор, прочистив горло. – Предлагаю остаться здесь еще ненадолго и… Присмотреться к месту. - Да, давай, - поддержал его Локи, странно бледный. – Планетка неплохая. - Мне она тоже нравится, - кивнула Хильда. Они поднялись на корабль, и каждый был слишком погружен в себя, чтобы заметить, что что-то не так. В тот вечер Тор забыл связаться с Валькирией, Хильда не притронулась к книге, а Локи ни над кем не подшучивал.