Его личное чувство

Темнота вокруг напрягала. Такое было впервые, что удивительно, ведь мрак способствовал сокрытию его метаморфоз. Ярким пятном в комнате была голова оленя прямо напротив него. Она не радовала, ведь там могла быть его голова. Агент Х встал напротив него, загораживая мертвую голову. Он бы и выдохнул от облегчения, но Агент Х был более неприятным, чем мертвая голова. Хотелось язвить и засыпать Агента вопросами, ещё больше хотелось скопировать лицо напротив. Хотелось повторить этот пренебрежительный вид, но ему стоило молчать и не делать глупостей. – Ты знаешь, зачем ты здесь? – равнодушно спросил Агент Х. Он знал и не знал одновременно. У него было множество предположений насчет его «пребывания» здесь. Потому что он особенный? Для него есть работа? Или он сделал что-то не так? Ошибся? Агент выжидательно смотрел. Если он ответит «да», то всё пройдет быстро, и они перейдут прямиком к делу. Если же скажет «нет», возможно, ему объяснят, почему он здесь. Правда, Агент не обойдется без нотаций. – Мертвая девушка, – четко выговорил Агент. – Чем ты думал? У тебя была одна задача. Не попасться! Справишься на этот раз? Ах. Поэтому он здесь. Он всегда попадал сюда из-за ошибок, и это малоприятно. Агент ждал ответа, и он неуверенно кивнул. Агент презрительно улыбнулся. – Это риторический вопрос. Он сдерживался, чтобы не закатить глаза. Не стоило лишний раз раздражать агента, у этого могли быть крайне неприятные последствия. Он не знал, какие именно, а, может, просто не помнил, но они бы ему не понравились. – У тебя новое задание. Ты оправишься в город Август. Найди начальника Дюпона. Тебя примут за кого-то другого. За… Агент кинул перед ним папку. – … этого человека. Он напрягся, беря папку. Там могло быть его спасение или наказание в зависимости от выбранного человека. Ему давали новую жизнь под личиной другого человека, а это значило, что чужие грехи и заслуги станут его. Он открыл папку под пристальным взглядом Агента. В ней находилась пачка фотографий. Ему было проще один раз увидеть вживую, чтобы принять чужой облик, но раз не было возможности, приходилось довольствоваться снимками, меняя тело кусочек за кусочком. Сложнее будет придумать голос, но он что-нибудь подберет. Он вновь был мужчиной, и теперь это было его главной личиной. Стоило помнить об этом, ведь к прошлой он уже никогда не вернется. – Теперь ты этот человек. Понятно? Он охотно кивнул, привыкая к новому обличью. – Прекрасно, – улыбнулся ему Агент Х, хотя о радости не было и речи. Новое тело было удобнее, приятнее. У него появился лишний стимул не ошибаться в этот раз. Внешность, по человеческим меркам, была располагающая. Крепкое телосложение, длинные ноги, для которых пришлось менять брюки, гибкие пальцы, не чета прошлым обрубкам. Его лицо стало копией лица со снимка. Волевое лицо с не вписывающимися полными губами, прямым носом и глубоко посаженными глазами. Сэм. Интересно, что с ним стало? – Если кто-то разнюхает, что ты кто-то другой… Ты будешь осужден. Он нахмурился. «Осужден». Будет осужден он или этот Сэм, за которого он будет себя выдавать? Была ли это угроза его существованию или же его жизни в обличие этого человека? Что-то во взгляде Агента не сулило ему ничего хорошего при провале. Как бы ценен он ни был бы, послушен или же уникален – больше поблажек ему не будет. Это был его последний шанс. – Мы рассчитываем, что ты проявишь свою способность. Только не попадись. Весь инструктаж он проматывал у себя в голове, пока добирался до места назначения, Августа. Продолжал крутить в голове разговор с Агентом, ища скрытые смыслы. А ещё он повторял в голове своё новое имя, привыкая. Сэм. Теперь он Сэм. Нет, не так. Он всегда был Сэмом. Он Сэм. Сложности были с тем, что кроме имени и внешности он больше ничего о себе не знал. Он не знал, каким был Сэм, чтобы притворяться им. Это как начинать жизнь с чистого листа, правда на обратной стороне что-то было, и остались следы. Но в целом… Жизнь с чистого листа. В машине Сэм слушал местное радио. Агент Х из зловредности забыл сообщить, зачем ему ехать в Август. По радио говорили о смерти девушки. Возможно, поэтому он здесь. Всегда мертвая девушка. Такси остановилось у милой трехэтажной гостиницы. У него был забронирован номер здесь. Его встретила статная рыжеволосая женщина. Он сразу же отразил её облик в своем сознании, копируя. От кончиков ногтей с аккуратным маникюром до макушки и пят. Её лицо отпечаталось в нём. Овал лица, складки и морщинки, изгиб губ и блеск в глазах. У неё были завитые локоны и серьги гвоздики. Он быстро оглядел одежду, примечая брошь-лист на поясе. Каждая деталь важна, особенно, если на кону его жизнь. Она была ломкой, но резкой, разговорчивой и нервной, стараясь прикрыть это горделивой уверенностью. Вайолет что-то скрывала, и это тяжким грузом висело на ней. Каждая мелочь вкладывалась в общую картину. Ему оставалась самая малость. – Меня зовут Вайолет. У него в голове горели огни, создавая образ. Всё то, что он запомнил, сложилось в одну полноценную «Вайолет», которую мог носить на себе. Учитывая то, что точной биографии Сэма у него не было, он мог выбирать нужные ему качества, копируя их у других. Ему понравилась её уверенность, и он взял её в Сэма. Ему нужно было хоть что-то иметь в себе, чтобы начать работать. Сейчас он больше походил на непрекращающееся эхо, повторяя сказанные кем-то слова. – Добро пожаловать в гостиницу. У него комната с отдельным входом. Вайолет сказала, что комнату забронировал начальник Дюпон, но он чувствовал в этом стиль Агента Х. Направляясь в указанном Вайолет направлении, он заметил сидящую в столовой женщину. – Уже заканчиваю. Он скопировал её так же, как и Вайолет. Проблем с внешностью нет. У нее ровные черные волосы и проворные пальцы. В её руках карты, и Сэм предположил, что она одна из упомянутых Вайолет тарологов. У неё широкая улыбка и сильная позитивная энергетика. Сэм чувствовал её робкую силу, раскрывающуюся в картах и предсказаниях. Ему стоит быть с ней предельно честным. Она здесь неспроста, у неё были миссия и цель. – Привет, я Бронвин. Его голова вспыхнула изнутри. Всё её тело, её энергия, задор и даже шикарная улыбка уложились в «Бронвин» в его сознании. Он сразу взял себе понравившуюся ему выдержку, невесомо окутывающую женщину. – Я… Сэм, – сказал он, впервые говоря это имя вслух. Его голос звучал иначе, чем при прошлой ипостаси, он старался подобрать наиболее подходящий для нового обличия, но ещё не успел привыкнуть к нему – чуть хрипловатому, но мягкому, теплому. – Приятно познакомиться, Сэм. Хочешь, погадаю? Он хотел. Отчего-то Сэм хотел узнать свою судьбу. Ему хотелось знать заранее, чтобы успеть, что-то изменить. – Конечно, – сказал он вслух, присаживаясь за стол. – Какой твой вопрос, Сэм? Ему хотелось сразу перейти к делу и спросить об убийстве. Да, ведь он и приехал за этим. Но ещё больше он хотел знать о самом себе. О Сэме или нём настоящем, неважно. Ждал ли его успех? Выберется ли он живым? Сможет ли обыграть Агентство? – Я выиграю? Она ловко растасовала карты и вытянула одну. – Хм. Мы часто будем видеться, – пробормотала Бронвин и громче добавила, поворачивая к нему карту. – Невозможно выиграть во всем, Сэм. Дело в процессе, а не в результате. Он кивнул, принимая её слова. Значило ли это, что ему придется чем-то пожертвовать? Например, этим приятным обличием? Или этим делом? Или чьими-то жизнями? – Я в первом номере, Рейн во втором, Лекси в третьем. А ты? – В последнем слева. – О, мы соседи. Стучись, если понадоблюсь. В его комнате было светло. Он оглянулся и присел на диван, вздыхая. Приятная тишина помогала ему сосредоточиться. Первым делом ему нужен шеф Дюпон. Ему необходимо было понять, зачем он здесь. Шеф Дюпон встретил его радушно, но с определенной дозой давления. Сэм собрал его образ, стоило тому начать говорить. Гибкий мужчина с ухмылкой, больше подходящий для хулигана, чем для полицейского. Даже его одежда совсем не подходила его профессии. Но его взгляд – это совеем другое дело. Проницательный, внимательный, читающий окружение, взгляд. Обговорив дело, Сэм про себя присвистнул. Дело обстояло крайне необычное. Убитая – Дорота Шоу, талантливая виолончелистка, задушена в своей постели, никаких улик, кроме золотой монеты во рту. И вишенка на торте – приезжие тарологи предсказали её смерть. Но подстроили ли они её? Перед Дюпоном он отлично сыграл скептика, но сам-то знал о причудах человеческого мира. Сам ею являлся. От Дюпона же он узнал, что у Сэма, человека, чьё лицо он носит, были проблемы определенного толка, связанные с законом, и теперь это были его проблемы. Само дело не представлялось ему сложным. Интересным? Пожалуй, да. Он познакомится с подозреваемыми и близкими к делу людьми, соберет их личины, зайдет в их взаимоотношения, увидит неточности, сделает выводы и уличит убийцу. Всё просто. Но его прогнозы не сбылись. Просто не было. Он познакомился с Лекси. Милой девушкой с игривым настроем и нервничающим видом. Она казалось простой, но внутри неё прятался огонь смелости и упорства, и невероятной преданности, которую Сэм добавил в свою личную коллекцию характеристик, лепя самого себя. Сразу же стало очевидно, что алиби Лекси и Бронвин липовые. Сэм даже удивился подобной нелепости. Для убийцы крайне непрофессионально так быстро пролетать с алиби. Неужели они не договорились? Ему стоило начать копать. Оставался ещё один подозреваемый. – Должно быть, ты новый гость? Или ты нас грабишь? Сэм слабо улыбнулся шутке. Мужчина, третий таролог, чувствовался совершенно иначе, чем девушки. Лекси и Бронвин горели энергией, притягивали к себе за счет буйности в их образах. Он не был таким, хотя и старался походить на них. Он был спокойным и плавным, а также в нем было что-то опасное, отчаянное. У него были говорящие глаза и играющий с эмоциями изгиб губ, но его истинные чувства выдавали наклоны головы. – Кстати, меня зовут Рейн. В сознании Сэма горели звезды, собирающиеся в «Рейна». Его образ легко усвоился Сэмом. Рейн протянул руку, и Сэм пожал её. Он впервые касался кого-то в этом теле, и немного смешался в непривычных ощущениях. Было тепло и давяще. – Я Сэм, – уверенно представился он. – Приятно познакомиться, Сэм. Наслаждайся пребыванием. Сэму подумалось до чего странная фраза: «Наслаждайся пребыванием». Разве он мог… получать удовольствие? У него было задание, разве он мог расслабиться? Перейдя к расспросам, Сэм с удивлением отметил, что колкие шутки Рейна растягивали его губы в улыбке. Ему удивительно близко такое чувство юмора, которое мгновенно перескочило в характеристики Сэма. Он ответил похожей шпилькой, и Рейн кривовато улыбнулся. Кажется, они могли поладить. Сэм сделал заключение по тарологам. У Бронвин можно было узнать основы, Рейн, будучи зацикленным на своей работе, поведает ему о тонкостях, а Лекси поможет ему отыскать правду в их трио. «Не попадись!» – повторялись в его голове слова Агента Х. «Не в этот раз», – успокаивал себя Сэм. Он вернулся в комнату, размышляя с кого начать. У него были пять рабочих образов, пять человек, которыми он мог стать. Стоило повозиться в троице тарологов, проверить их версии. Задачи выстраивались в его голове алгоритмом. Само превращение занимало секунды три, главное сосредоточиться. Он мог приступить к работе. По какой-то неведомой причине он… отошел от плана. Взаимоотношения его окружения заинтересовали его. Он знал, как это опасно, знал, как важно соблюдать осторожность, но не мог удержаться от риска. Межличностные отношения затянули его с неожиданной силой, а личные тайны стали заманчивее раскрытия дела. Это и стало одной из причин, нарушавших его «всё просто». Он проникся ими. А потом произошло «это». У него появилось нелепое чувство. Сэм принял вид Вайолет и отправился к тарологам, чтобы узнать больше о вчерашнем вечере. Важно было сопоставить данные полученные из разных источников, и Вайолет, как хозяйка гостиницы, могла невинно поинтересоваться пребыванием своих гостей и их благополучием. Получив колючие реакции на Вайолет от девушек-тарологов, он отправился к Рейну. Тот поприветствовал «миссис Галлахер» слишком тепло. Тон его голоса был взволнованным, и у Сэма это вызвало смятение. Это было глупо, и совершенно не относилось к его работе, но это произошло. Рейн выглядел при Вайолет так, как Лекси при виде него, Сэма. Выжидательно. Взволнованно. Очарованно. Смущенно. Заинтересовано. Сэм мог подобрать множество слов, но не мог описать это только одним, возможно, он просто не знал, что это. Эти сигналы Рейна, направленные на Вайолет, вызвали в нем раздражение и пустоту в желудке. С ним Рейн так не говорил. Сэм вообще упустил момент, когда он умудрился зациклиться на тарологе. Порефлексировав у себя в комнате после этой встречи, поняв, что он не подхватил это чувство у кого-то другого, Сэм решил, что это не так уж и плохо. У него появилось что-то своё, «собственное». Он всегда одалживал что-то у других, копируя, меряя на себя. Так что, несмотря на неприятное зудящее чувство, название которого он не знал, с приятными нотками при встрече с Рейном, он оставил его. Оно было его личным, пусть и не всегда приятным. Пока он был у Зака Вестона, весьма скользкого фотографа, тарологи успели сделать ещё одно гадание и определили ещё одну жертву. Эллис Манро. Начальник Дюпон оперативно перекинул на него спасение Эллис, отягощая его лишней ответственностью. Ко всему этому примешалась история тарологов о Бирмингеме и путешественниках, о которой ему рассказал Рейн, заинтересованность Лекси в нем, о которой он узнал в обличие Рейна у самой Лекси, и эротические наклонности Вестона. Во всей этой суматохе брать на себя защиту радиоведущей ему не хотелось, но пришлось. Он познакомился с её соведущим Джоном Поупом, и сам не понял, как в виде Эллис принял предложение «руки и сердца» от женатого мужчины. По был таким страстным и увлеченным, что Сэм не мог сопротивляться. Когда он осознал, что натворил, было поздно. Что он будет делать, когда По не обнаружит у настоящей Эллис кольца? Как он вообще умудрился сказать «да»? Увы, он не мог отмотать время назад, и всё исправить. Он даже подумал убить Эллис и стать ею на всю оставшуюся жизнь, провести жизнь с По и быть местным сокровищем. Обдумывая со стороны произошедшее, Сэм пришел к удивительным выводам. Эллис и Джон, а точнее «По и Манро» открыли ему глаза на него самого, сами того не подозревая. Эллис была кокеткой, каких свет не видывал, а ещё удивительно совмещала в себе невинность и бесстыдство. Она открывала свою душу, заигрывала с окружающими, спала с Доротой, у которой был парень, кружила голову женатому По и верила в то, что её безотказность была хорошим качеством. Всё это Эллис делала из лучших побуждений сделать людей счастливыми. По был до того увлечен Эллис, что не замечал её недостатков. Он был страстно влюблен в неё и почитал, словно богиню. Их взаимоотношения были удивительными для Сэма. Он так увлекся их изучением, что на какое-то время утонул в их чувствах, но, когда выплыл, всё прекрасно понял. Лично он не сталкивался с проявлением нежных душевных материй, всё-таки он предназначен для определенной работы, а не отношений, и от этого он не понимал их, когда сталкивался с ними. Но, почувствовав их в такой сильной, бесстыдной манере от этих двоих, спроецировав на своё единственное «личное» чувство, его осенило. И как только в его перевертышную голову пришла мысль о том, что он увлекся Рейном, он сразу же стал отрицать это. Такого он точно не умел. Он был способен на быструю смену внешнего облика и отлично играл, но на такое он не был рассчитан. Так он уверял себя, охраняя Эллис. Так он уверял себя, чувствуя её теплые губы на своих. – Я могу влюбиться в тебя, – предупредила она, уходя. Жаль он не мог. Он не мог влюбиться… да? Дюпон сказал о следующей жертве и о том, что ему нужно сходить к тарологам. Сам он, видимо, не хотел говорить о личности жертвы, и к Сэму подкралось нехорошее предчувствие. Его ждала только Бронвин, растерянная и напряженная. Сэм почувствовал сожаление, что не увиделся с Рейном, но сам себя одернул. Сейчас было не место и не время думать о загонах сердца. – Сэм… это ты, – с расстановкой произнесла Бронвин. Он и так понял по виноватому виду Дюпона, который мог бы сказать сразу, но не стал. Решил отдать эту честь тарологам. Бронвин поцеловала его в щеку, даря поддержку. Сэм опустил голову, смотря под ноги. Не во всем он мог выиграть, не так ли? Что если его свобода требовала его смерти? Даже если и так, Сэм не собирался сдаваться. Он раскрыл всё дело в голове, припоминая показания, детали и факты. Пока он ехал к Дюпону, он выявил троих подозреваемых: Зак Вестон, Вайолет Галлахер и Рейн. На сердце было тяжело, но он предстал под очи начальника Дюпона бесстрастным и равнодушным детективом. Таким, каким он и должен быть. Дюпону нужно было имя, и Сэм его дал. Он выдвинул Зака Вестона, и Дюпон был с ним солидарен. В гостинице стояла тишина, даже радио не вещало о «Темных ночах с По и Манро». Всё завязло в киселе напряжения, даже запахи стали тяжелее и плотнее. Вайолет с усмешкой преподнесла ему свои ножницы, но он видел, что она готова расплакаться от облегчения. Охота была на рыжих, и она рада выйти из списка убийцы. Рейн умудрился его напугать, но Сэм был благодарен за это. Напряжение, копившееся в нём в ожидании удара, схлынуло с этим испугом, и он благополучно заснул. Утро было спокойным, и он ощутил себя совершенно иначе, чем накануне. Он победил, в этот раз он не ошибся. Вчерашние страхи казались ему смешными, все они были такими мелочными по сравнению с этим утром. Он жив, черт возьми. Он жив, и он мог управлять своей судьбой. Бронвин обрадовала его тем, что всё благополучно закончилось, и предложила ему присоединиться к ним. Сэм подумал, что со странствующими тарологами сможет скрываться от Агентства, если те захотят его преследовать, и согласился. Бронвин порывисто обняла его, воодушевленная перспективами. Лекси всё-таки вылила на него свои чувства, но у него не было другого выбора, кроме как отказать ей. Он уже знал, что не сможет быть с кем-то, помимо… Ох, ему стоило признать это, несмотря на нелепость и противоречивость его существа. У него было чувство, персональное, и оно не принадлежало ей или кому-то ещё, но говорить об этом он не собирался. Сэм потоптался по коридорам гостиницы и, набравшись решимости, которую он брал у По, заглянул, наконец-то к Рейну. Мужчина стоял посреди комнаты, словно статуя. По наклону головы Сэм мог сказать, что Рейн что-то яростно обдумывал, а его улыбка, напряженная и натянутая, сигнализировала о том, что мысли не были приятными. Сэм кашлянул, стараясь привлечь внимание. – Сэм! Ты в безопасности. Слава Богу! Рейн порывисто обнял несопротивляющегося Сэма, крепко прижимая к себе. Сэм позволил себе неуверенную улыбку. От теплых объятий стало легче, и его мысли просветлели. Рейн почти сразу отпрянул, и Сэм отметил нервозную поспешность в действиях. – Эм… прости. Не знаю, как так вышло, – смущенно произнес Рейн, выглядя при этом, как ожидающий вкусняшки щенок. Сэму хотелось спросить: «Неужели?» и посмеяться над растерянным Рейном, который будет сконфужен ещё сильнее. Но Сэм где-то успел подобрать учтивость к чужим чувствам, поэтому сдержался. Он медленно приблизился, ловя удивленный взгляд Рейна. Он не знал, как целоваться, не совсем понимая, как правильно это делать. Первым целовать он тоже не умел, хотя в последние время девушки одаривали его поцелуями, поэтому примерный шаблон у него был. Сэм легонько коснулся чужих губ, почти физически ощущая, как его чувство разрасталось. Он сделал шаг назад, смотря на ошеломленного Рейна. – Оу, Сэм. Я не думал… Это многое меняет. Сэм вопросительно приподнял брови на странную реплику. Что мог изменить этот поцелуй? Рейн усмехнулся и притянул его обратно для нового поцелуя. Это не было касание, как секунды назад, Сэм и не знал, что можно целовать «так». С придыханием и кружащейся головой, глубоко и мощно, оставаясь без мыслей. Сэм автоматически пытался обдумать свои ощущения, дать им название, но, как только чужой язык проник в его рот, то природная рассудительность куда-то пропала, а он сам оказался на диване, прижатый Рейном. Они посмотрели друг на друга, слегка запыхавшиеся и покрасневшие. Сэм немного вздрогнул, осознавая насколько можно потерять голову. Он же не скинет облик в какой-нибудь неподходящий момент? Как только они вернулись к прерванному занятию, Сэма мигом покинули мрачные мысли о раскрытии и его сущности. – Рейн! Сэм отправится с… Слова оборвались так же внезапно, как и начались. Сэм и Рейн, оторвавшись друг от друга, синхронно повернули головы к двери, где замерла удивленная Бронвин. – Я как раз, – прочистив горло, сказал Сэм, – рассказывал эту новость Рейну. Бронвин кивнула, покусывая губу. – А я очень рад, – добавил Рейн, не меняя своего положения. Она покраснела, и Сэм, освобожденный от одурманивающих поцелуев, понял, что она старалась не рассмеяться. – А я рад, что он рад, – сказал Сэм, и Бронвин всё-таки рассмеялась, выходя и прикрывая за собой дверь. Сэму даже было страшно представить, что именно произошло в сознании Бронвин. Новый поцелуй заставил забыть его и возможные предположения, и Бронвин, и то, что их вновь могли прервать, и стоило бы закрыть дверь. Он отвечал на поцелуи Рейна, медленно и размеренно поглаживая того по спине, и не задумывался о предстоящих испытаниях.