***
Как-то неожиданно для Сынмина, они с Хёнджином начинают встречаться. По инициативе Хвана, конечно. Кима, на самом деле, очень раздражает старший. И Сынмин вряд ли когда-нибудь выбрал бы себе такого человека в партнеры, не будь Хван таким настойчивым и упорным. Он очень тактильный, требует к себе много внимания и всяких нежностей, к которым Ким не привык, да и вообще относится с сомнением. Сынмин же наоборот – молчаливый, тихий и любит спокойствие, которого от Джина не дождёшься. А тот факт, что младший ему поддаётся, раздражает ещё больше. Спустя три месяца их "отношений" Хёнджин заявляется к Сынмину в кабинет и усаживается тому на стол, хитро улыбаясь. Ким давится возмущением и поднимает взгляд на старшего. — Я тут подумал, — начинает Хван. — Удивительное явление, — не выдерживает Ким, злорадно ухмыляясь. Джин делает вид, что его такие комментарии не задевают, но получается у него плохо, и Сынмин успевает пожалеть, что вообще рот открыл. — Давай попробуем жить вместе? — после этой фразы челюсть Мина знакомится с паркетом его кабинета. — Ты уверен, что хочешь этого? — спрашивает наконец-то Ким. Хёнджин быстро кивает. — Хорошо. Тогда можешь собирать вещи, — говорит Мин, возвращаясь к документам. — Но... Я думал, что наоборот. — Хван пытается что-то показать руками, но Сынмин только непонимающе смотрит. — Нет? — Понял, принял, обработал, — кивает Хван и уходит. И каково было удивление Сынмина, когда вечером к нему в квартиру заявился Хёнджин с тремя чемоданами. «Так он имел в виду жить вместе прямо сегодня», — сжав губы думает Ким. Они разбирали его вещи весь оставшийся вечер. И тогда Ким впервые понял, что смех Хвана заставляет его чувствовать себя так хорошо и легко. И тогда Ким понял, что Хван заставляет его чувствовать новые эмоции.***
Совместная жизнь. Звучит хорошо только на словах. На самом же деле это крайне неудобно, особенно первое время. Вы всю жизнь были в разных семьях, и вы привыкли к тому, как вы жили там, а тут вы стали жить с человеком, которые все бытовые вещи делает иначе, это непривычно, иногда раздражающе и к этому нужно привыкать, идти на какие-то компромиссы. Хван спрашивал буквально о каждой мелочи, чтобы что-то нечаянно не испортить. Это не то чтобы раздражало. Это, блять, чертовски раздражало. Сынмину несколько раз просто хотелось всё это закончить, но каждый раз он просто стоял и смотрел на ярко улыбающегося Хёнджина, и плохие мысли уходили на задний план. Сынмин часто думает о том, почему он согласился на отношения, а потом ещё и жить вместе. Они с Хёнджином такие разные, и находиться с ним бывает нереально. И всегда приходил к мысли о том, что он, вероятно, настолько сильно любит Хёнджина, что готов терпеть его выходки. Большинство его выходок, естественно, но когда Хван лезет к Сынмину, пока тот работает. Он, конечно, ничего сверхъестественного не делает, но... — Ты можешь посидеть тихо хотя бы час? Ты видишь, я работаю? — раздражённо говорит Ким. Хван прикусывает губу и кивает. Сынмин заканчивает работу в тишине. Отложив все документы в папку, он расслабленно выдыхает, оглядываясь. Хёнджина дома он не находит. Он задумывается о том, что мог его сильно обидеть. Не один раз. Он почему-то чувствует себя как-то странно, пока заваривает чай с мятой, который появился в его доме вместе с Хёнджином, всей душой ненавидящем кофе. Странное чувство называется "сожаление", но Сынмин этого не понимает. Хван появляется примерно через час. — Где ты был? — интересуется Мин, склонив на бок голову. — Я ездил к маме. Моя собака сейчас живёт у неё, и я решил прогуляться с ней. — Почему ты не забрал её? — Ты же не любишь собак, — говорит Хёнджин. А Сынмину кажется, что странное чувство усиливается. Он начинает чувствовать себя виноватым, и это ему совсем не нравится. — Я пойду? — спрашивает Джин, указывая на комнату. Ким кивает. Он сидит на кухне ещё несколько минут, а потом идёт к Хёнджину в комнату. Тот уже переоделся в домашнюю одежду: огромную футболку, вырез которой открывает вид на соблазнительные ключицы, и шорты еле доходящие до середины бедра. Хёнджин всегда выглядел потрясающе, независимо от того дом это или собрание директоров их фирмы. Он всегда был невероятно красивым и привлекательным, даже не стараясь. Хёнджин не обращает внимания на застывшего в дверном проёме Сынмина, продолжая увлечённо листать ленту твиттера. — Джини, — зовёт Ким. Он редко так называет Хвана, если вообще называет, но смотреть на эту обиженную мордашку просто невозможно. — Прости меня. Я правда не хотел обидеть тебя. Я такой человек. Я не понимаю, когда нужно остановиться и закрыть рот. Меньше всего мне хочется обижать тебя чем-то, — Хёнджин пытается понять, шутит Сынмин сейчас или нет. — Прощаешь? — тихо добавляет тот, и Хван неуверенно кивает. Сынмин улыбается и идёт к Хёнджину. Хвану сейчас необходимы объятия, младший в этом уверен. Он удобненько устраивается между ног Хвана, укладываясь на его живот. Ким смотрит на него, а тот смущённо улыбается, невольно краснея. Джин быстро чмокает Сынмина в губы и отстраняется. Тот улыбается ему на секунду. Он поддаётся вперёд, прижимаясь губами к хёнджиновым, сминая их в поцелуе. Хван под ним дёргается. — Сынмин, ты чего? — Хёнджин выглядит напуганным. Сынмин в ответ закатывает глаза, опускаясь с поцелуями на ключицы. Джину не хочется, чтобы Ким делал что-то подобное из-за чувства вины. — Ты не должен, — тихо говорит Хван. — Но я хочу, — шепчет Ким. Он проводит языком по вмиг пересохшим губам и тянет футболку Хвана вверх. — Вау... — выдыхает Сынмин, а Хёнджин закрывает лицо руками. Ким ведёт пальцами по рельефному животу, наслаждаясь бархатом смуглой кожи, а Хван, кажется, не дышит, боясь что-нибудь испортить. — Хёнджин, смотри на меня, — просит парень и тянет Джина за руки. — Не могу... — говорит он, жмурясь. — Почему же? — от вкрадчивого шёпота мурашки по всему телу. Сынмин прикусывает мочку уха. Хёнджин скулит и ерзает. Тело требует разрядки, а Ким продолжает мучить. — Не хочу позорно кончить лишь от твоего взгляда, — Сынмин усмехается. Хёнджин больше не чувствует его дыхание и осторожно открывает глаза, надеясь, что ад кончился. Ох, как же он ошибся. Сынмин сидит между его ног, нагло ухмыляясь. Он проводит рукой по внутренней стороне бедра, и Хёнджин рефлекторно сводит ноги. — Джини, — мурлычет Ким, раздвигая ноги обратно. Он целует колени, бёдра. Сынмин знает, какие у Хёнджина чувствительные ноги. Парня нереально ведёт от того, как тело Хвана отзывается на прикосновения. Как он покрывается мурашками, как напрягаются его мышцы, как он нетерпеливо ерзает, сминая в кулаках покрывало. Мин проводит дорожку влажных поцелуев до кромки шорт, подхватывая резинку зубами и опуская не нужную ткань вместе с боксёрами. Хёнджин не может на это смотреть. Он снова закрывает глаза. Хван пытается вдохнуть, но давится воздухом, потому что Сынмин касается губами головки его члена. Ким старательно обводит языком каждую венку, сжимает пальцами бедра и с упоением слушает, как Хёнджин несдержанно стонет. А стонет он так громко и порнушно, что потом Сынмину будет очень неловко перед соседями. Хван гнёт спину и подмахивает бёдрами, шипя тихое и несвойственное ему «блять». Сынмин берёт в рот до основания, стонет, пуская по члену вибрацию. Хёнджин запускает пальцы в его волосы, устанавливая свой темп. Надолго его не хватает. Он кончает, выгнув спину так, что Сынмину кажется, что она вот-вот сломается. Ким надевает шорты обратно и смотрит на Хвана. Раскрасневшийся, растрёпанный, с крепко зажмуренными глазами, всё ещё подрагивающий всем телом, от пережитого оргазма. — Смотри на меня, — не просьба – приказ. Хёнджин открывает глаза, пытаясь отдышаться. — Поцелуй меня, — тихо просит он. Сынмину два раза повторять не нужно. Он прикасается к губам, целуя долго, мокро, пошло. — Ведёшь себя как девственница, — смеётся Ким, оторвавшись от губ Хвана. — Заткнись пожалуйста. Ты испортишь момент. — Люблю тебя, — шепчет Мин, укладываясь рядом. Хёнджин удивлённо хлопает ресничками. — Повторять не буду. — Я тебя тоже люблю. Сынмин чувствует из-за Хёнджина новые эмоции. И эти эмоции ему определённо нравятся.