***
В общем-то, отношения между ними не заладились с самого начала. Наверное, дело было в банальном несходстве характеров. Хьюлетт был сух, педантичен и сдержан, Анна же являлась его полной противоположностью. Вспыльчивая, горячая и энергичная, она, наверное, подсознательно отталкивала его всеми этими качествами и выглядела в его глазах этаким подобием урагана. Странно, что Хьюлетт ни разу не попытался избавиться от нее, хотя бы предложив перевестись в другой отдел... Хьюлетт был вполне сносным руководителем, но лидерскими качествами он все же не обладал, и напористая Анна иногда ловила себя на мысли, что они могли бы поменяться местами без ущерба для рабочего процесса. Что думал об Анне Хьюлетт, оставалось тайной, покрытой мраком. За маской его чопорной, типично британской сдержанности трудно было увидеть что-то настоящее, искреннее. И Анну это бесило - она сама не знала, почему. Иногда она буквально сходила с ума от желания разглядеть в нем нечто живое, человеческое. Вызвать на откровенность, спровоцировать, даже вывести из себя. Но, по вполне понятным причинам, ей все же приходилось держать себя в руках. Тем не менее, они оба обладали одним общим качеством, которое позволяла им сохранять понимание на более-менее приемлемом уровне. Эдмунд Хьюлетт и Анна Стронг были стопроцентными трудоголиками, они оба буквально горели своей работой - ну, или, по крайней мере, старались выполнять ее в сроки и надлежащим образом. Удивительно, но этого оказалось достаточно для того, чтобы со временем притереться друг к другу и даже свести мелкие конфликты к минимуму. Ведь они оба были заинтересованы в этом. (Даже если порой делали вид, что это совсем не так.)***
Уже через пять месяцев Хьюлетт принял неожиданное решение сделать Анну своим заместителем, и в дальнейшем это попортило им обоим немало крови. Особенно доставалось Анне. Нет, она вполне справлялась со своими новыми обязанностями, просто офисные сплетни, неизбежно доходившие и до ее ушей, неимоверно раздражали ее. Особенно в этом плане усердствовал Джон Симко (он никак не мог получить желанное повышение и теперь буквально ядом исходил, активно распространяя слух о служебном романе Хьюлетта и Стронг - с кучей нелепых и весьма пикантных подробностей). Анна старалась держаться независимо и сохранять чувство собственного достоинства, но однажды она все же не выдержала и сорвалась на Симко при приличном количестве свидетелей, бросив ему в лицо, что "он и в подметки не годится мистеру Хьюлетту". Она еще долго не могла без стыда и отвращения вспоминать многозначительную ухмылку Джона - и суховато-удивленное лицо Эдмунда, который так некстати вошел в столовую именно в тот момент. (Конечно же, он все слышал. Но не счел нужным как-то комментировать эту ситуацию.)***
Со временем Анна почти смирилась с назойливыми шепотками за ее спиной: в конце концов, она сюда работать пришла, а не отношения выяснять. Что касается Хьюлетта, на него, казалось, все это совершенно не влияло: он оставался все таким же безукоризненно корректным и сдержанным. И Анна была почти благодарна ему за это. Возможно, это и стало отправной точкой зарождения ее симпатии. Так или иначе, но, когда Хьюлетт внезапно предложил ей выпить кофе после работы, Анна столь же внезапно согласилась. В конце концов, это ни к чему ее не обязывало, верно? Они почти весь вечер просидели за столиком молча, при этом не ощущая явственного дискомфорта. На прощание Хьюлетт улыбнулся ей какой-то странной, почти инфантильной улыбкой и предложил "пересечься на выходных". (Анна не нашла в своей голове ни одной причины, по которой ей стоило бы ответить "нет".)***
Это не было свиданием. Не было. Не было. Они просто немного прогулялись по набережной, обсуждая, по большей части, легкие и совершенно отстраненные вещи. Хьюлетт ненароком продемонстрировал свою начитанность, а Анна с удовольствием послушала его - ей давно не хватало умного и приятного собеседника. Впрочем, во время их разговора ее преследовало ощущение, что Эдмунд хочет сказать что-то совсем другое, но у нее не было ни права, ни желания подталкивать его к этому. Им было вполне комфортно и так. Со временем эти короткие приятные встречи вошли в привычку, и Анну уже совершенно не заботило, что их могли уже несколько раз видеть вместе. (Наверное, она училась мудрости и спокойствию. А может быть, просто перестала видеть в этих сплетнях что-то ужасное.)***
В одно из воскресений Хьюлетт предложил изменить их привычный маршрут. Они посетили городскую обсерваторию, и Анна была потрясена тем, что увидела совершенно иного Эдмунда. Он буквально загорелся, когда начал рассказывать ей о созвездиях и небесных телах, и женщина поймала себя на мысли, что на самом деле Хьюлетт вовсе не канцелярский сухарь. Просто почему-то хочет таковым казаться. Или же - всего-навсего вынужден. Эта их встреча запала в ее сердце глубже прочих, но она по-прежнему не давала ей право видеть в их отношениях какой-то личный подтекст. Не то чтобы Анна сожалела об этом. Скорее, ей просто хотелось лучше понять Хьюлетта. (И он, кажется, делал небольшие шаги ей навстречу.)***
Однажды, когда Хьюлетт после очередной встречи провожал Анну до ее дома, им встретился Симко. Бог знает, что он делал в этом районе в такое позднее время. Анна бы не удивилась, если бы узнала, что он специально шпионил за ними. Поздоровавшись сначала с Хьюлеттом, а потом - с ней, он расплылся в такой слащаво-двусмысленной улыбке, что Анна не выдержала и снова вспылила. - Никогда не знала, что вам так приятно встречать своих коллег после работы, - ядовито бросила она, прожигая его взглядом. - Мне жаль, если я помешал вашему разговору, - откликнулся Симко с подчеркнутой вежливостью. - Поверьте, я прекрасно понимаю, что мужчины и женщины часто говорят друг другу слова, не предназначенные для чужих ушей. Анна хотела ответить ему новой колкостью, но Хьюлетт перехватил инициативу. - Если вы понимаете это, то я искренне удивлен, что вы до сих пор мешаете нам разговаривать, - холодно сказал он, глядя на Симко с нескрываемым пренебрежением. В следующее мгновение они снова остались одни в узком переулке, освещенном мягким светом вечерних фонарей. - Почему вы поддержали его? - с возмущенным недоумением спросила Анна. Хьюлетт удивленно приподнял брови. - Разве я его поддержал? В таком случае, вы вкладываете в слово "поддержка" какой-то непонятный мне смысл. - Черт возьми, из-за него нас считают любовниками! - выпалила Анна. Она сразу же осознала свою ошибку, но исправлять ее было уже поздно. - Возможно, со временем вы простите им это ужасное заблуждение, - глухо откликнулся Хьюлетт, глядя куда-то в сторону. - Прошу прощения, если чем-то обидел вас в этот вечер. Мне пора идти. (Анна не имела никакого права останавливать его. Да и что она могла ему сказать?)***
На следующее утро Анна вошла в кабинет Хьюлетта без стука. Вообще-то это и так было ее привилегией, вытекающей из ее новой должности, но на этот раз все это выглядело несколько иначе. Ведь Анна принесла чашку кофе. И извинения. - Вчера я так некстати утратила самообладание, - произнесла она негромко, все еще держа чашку в своих руках. - Это было недостойным поведением с моей стороны, особенно после всего, что вы для меня... Хьюлетт резко поднял голову. - Что я для вас...? Его взгляд показался Анне каким-то особенно пронзительным, в нем было нечто такое, что ее руки невольно задрожали, и... Кофейная чашка выскользнула из ее пальцев и опрокинулась прямо на рабочий стол, заливая своим содержимым аккуратные стопки бумаг и письменные принадлежности. - О, я прошу прощения, я вовсе не хотела, чтобы так вышло! - с ужасом и отчаянием воскликнула Анна, широко распахивая глаза. Хьюлетт медленно встал из-за стола и взял ее за руки. - Я знаю, - сказал он спокойно и почти нежно. - И, боюсь, сегодня нам придется снова задержаться после работы, чтобы вместе исправить эту досадную случайность. Анна с облегчением рассмеялась. - В обеденный перерыв я сбегаю за термосом, - весело сообщила она. - Этому пора положить конец. Хьюлетт улыбнулся ей совершенно умиротворенной улыбкой. (Похоже, они все-таки были близки к тому, чтобы начать лучше понимать друг друга.)