Порву за тебя

— Гер… — М… — Герыч… — М… м… м… — Герушка… — М… м-м-м… мря… у… у… Какой же ты охрененский! Особенно такой, как сейчас. Нет, не когда сопишь носом к стенке, а натрахавшийся и разморенный. Смотрю на твою морду, можно подумать, что ты спишь, но такая гримаса блаженная, явно осетринку на мелководье считаешь. Вот всегда так! Ты быстрый и резкий. Не, ну, хЫщник же, чё поделаешь?! Подкрадёшься, налетишь, вставишь, а дальше остаётся только расслабиться и получить удовольствие. Массу удовольствия! Как же я люблю, когда ты такой томный и расслабленный после секса лежишь рядом, вытянувшись своим шикарным пятнистым телом, всем собой излучая лень и довольство. После сумасшедшей случки моему пятнистику требуется отлежаться в нирване, помурлыкать о своём, о котячьем. А мне наоборот! Хочется горы воротить, деревья валить, ну, там построить что-то или ещё какое добро натворить. Прёт меня, короче, рвёт на части от прилива энергии. Но данным конкретным утром пусть мир перетопчется без меня, мне и тут есть к чему лапу приложить! Киса вот рядом валяется, соблазняет своей нежащейся тушкой. Разбудил, главное, ни свет, ни заря, коварно воспользовался сонным медведиком, а теперь дрыхнуть?! Нет уж! Папочка-панда хочет причинить добро своей кисе, и член уже давно из мешочка торчит, словно это не я кончил всего полчаса назад. Никогда не думал, что вслед за Гером тоже ебливым таким стану, наверно, это передаётся половым путём и действует только с ним. Только его хочу так, что яйца сводит. Постоянно хочу, и постоянно сводит! Кто-то должен за это ответить! Развалился, вытянулся на боку, хвостом ко мне, типа спит он. Ну, спи-спи, я тихонечко… Великий Медведь, как же Гер пахнет! Так бы и пролежал всю жизнь носом в его холку, но моя цель на данный момент на порядок ниже. Фух! Почти кровать не трусил, пока в ноги к тебе отползал. Что у нас тут под хвостиком прячется? Вот она, моя сладенькая, моя хорошая, моя нежная… м… м… м… Это сумасшествие какое-то, я ненормальный медведь, текущий от дырки гепарда — она невероятная! Любой, кто увидит — потечёт. Но я вам увижу! Сразу шею сверну и скажу, что так и было! Моё! Всё моё! И тыкаться носом под инстинктивно задравшийся хвост позволено только мне. Киса ненаглядная! Сладкая киса, дурной из-за тебя совсем! Мама говорит, что это нормально, когда свою пару встречаешь, нужно держать её всеми лапами. А приличный медведь должен слушать маму — мама плохого не посоветует! Обожаю твою дырочку! Она такая, что не знаешь, чего больше хочется — ебаться или любоваться. Нежный бархатный пушок ягодиц с умилительными пятнышками разных размеров и форм, идеальной ширины и длины сильный гибкий хвост с тёмной шерстью на кончике, а вот под ним моя любимица! Нежный бархат в ложбинке и совсем светлый, почти белый пушок, через который видна розовая кожа и моя царевна посредине этой соблазнительной дорожки! Кожа вокруг колечка темнее, чем на жопке, и с такими умилительными складочками. А если ткнуться в него, в это самое колечко, холодным, мокрым носом, оно подрагивает и сжимается, как упрямо сомкнутые губы. Мням! Вот так! Тык холодным носом, лизь горячим языком от мешочка с яичками до подхвостья, и снова тык и лизь. И кончиком языка, чтобы внутрь слегка, в ту самую секунду, когда упрямые «губки» немного дрогнут и «улыбнутся» мне. Моя радость, откройся папочке-мишке! О, вот и Герыч признаки жизни подавать стал, заурчал, в спине прогнулся, подставляться начал. Я знаю, как моей пятнушке приятное сделать, так, чтобы попугайчики цветные перед глазами полетели. Сейчас, только на живот тебя перекачу. Да, мой хороший! Крышу рвёт, когда ты вот такой передо мной, с поднятой задницей, задранным для меня хвостом и пульсирующей от возбуждения влажной от слюны дыркой. Ты не самочка, ты лучше! От одной мысли, что этот роскошный, сильный, клыкастый самец позволяет мне и только мне такое, уже можно обкончаться и умереть счастливым. Потому и капаю, как идиот, слюнями на простыню от восхищения. А как Гер спинку гнёт! Я бы только при попытке повторить поломал себе позвоночник в трёх местах и шею свернул, а он застыл, как нефиг делать, только хвост нервно по матрасу выстукивает. — Мурк! П-а-а-а-н, ты собираешься что-нибудь с этим делать? — заканчивается терпение у моего гепарда, и он ведёт поднятыми бёдрами, потряхивая у меня перед носом пушистым мешочком с поджавшимися от желания яичками, его возбуждённый, налитый кровью член во всей красе показался наружу, собрав умильными складками меховую сумочку. Но если я начну превозносить ещё и его, то меня точно заебёт неудовлетворённый хищник. Примерившись, я вывешиваю язык и снизу начинаю нализывать его — именно так, как мой кошак любит. Перебираю губами яички, то по одному отвердевшему под общим покровом шарику, то по другому, засасываю по очереди и вместе, иногда несильно задевая зубами. Лёгкий экстрим заводит нас обоих. Знали бы вы, как у меня сердце поначалу сжималось, когда мы только приспосабливались друг к другу и Гер меня вылизывал всего вдоль и поперёк, а я каждый раз замирал: «Вдруг случайно откусит!» Но оказалось, что иногда клыком по яйцам — это не больно, а очень даже очень. Стимулирует и возбуждает. Вот такой я медведик-извращуга, особенно если учесть, с кем живу. — Пан! — уже рычит мой гепард. — Или сожри, или трахни, садист-поэт! Да, мне уже почти не стыдно! Я говорю вслух всё, что думаю во время спаривания. Так-то я молчун, но когда у нас бурный процесс, не могу заткнуться, хоть пасть скотчем заматывай. Слава Великому Дракону, Геру это нравится, а я не могу всю нежность и страсть на него не излить, словесную в том числе. Присасываюсь поспешно, пока не прогнали, к разошедшемуся от моих вылизываний, мокрому, как у сучки, входу и ныряю поглубже языком, ввинчиваюсь спиралью, несколько раз туда-сюда, пока на меня не начинают совсем уж злобно рычать, а простыня под вылезшими когтями Герушки трещит и рвётся. Его хвост становится вертикально трубой. Ой-ёй! Перестарался я, передразнил чутка! — Сейчас-сейчас, мой сладкий! — поспешно слизываю со своей морды смесь его натёкшей смазки и моей слюны. — Сейчас мишка позаботится о своей кисе! Гер шипит и хекает, когда я наваливаюсь на него, подминая так, что только лапы его и видно, вставляю сразу на полную. Моя киса любит, когда я его деру, как самочку во время гона, не нежничая и не притормаживая на поворотах. И член медвежий то что надо — не длинный, но толстый, с круглой объёмной головкой, именно такой, чтобы заполнить до конца, натянуть так, чтобы Геркины тяжёлые яйца бились и тёрлись об мои. Ты так требовательно мяукаешь и подаёшься назад, насаживаясь, что я боюсь не удержаться и завалиться на тебя совсем, задавить нахер. Потому выпрямляюсь и, схватив за вертлявые бёдра, притягиваю к себе, прекращая суету на нижнем этаже. И дальше ты уже висишь в моих лапах выгнутой напряжённой дугой, пока я пялю тебя с чувством, толком, расстановкой, как любим и я, и ты. Гер уже даже не мяукает, он воет на одной ноте, повышая её, когда я ударяюсь об него и выхожу, чтобы немедленно повторить. А в самый волшебный момент, когда он застывает и замолкает, я замираю на пару биений сердца, всё так же держа его бёдра, м-е-е-е-е-длено выхожу из него, так, чтобы одна головка и оставалась в текущей, растраханной дырке, а потом загоняю, толкаясь в звериной гонке за удовольствием, и мы оба орём во всю глотку, стреляя спермой, я — в обмякшего Герку, а он — на пригодную только для мусорки порванную простынку. Падаем, переплетаясь тесным бело-желто-чёрно-пятнистым комом, дыша через раз. — Как же ты пахнешь! Собой, мной, нами! — Гер верхней половиной выползает из-под моих отяжелевших лап, плюхается сверху и принимается вылизывать мне морду, шею, уши, то и дело попадая шершавым язычком в нежную, незакрытую шерстью внутрянку, и это так кайфово, что я сам готов мурлыкать, но могу только пыхтеть и жмуриться. — Мпф! — высунув кончик языка, пытаюсь поймать им юркую кисыну розовую конечность. — М-м-м-ишка мой вкусный! Мур-медведик… Мням… м… — вылизывая шерсть на моей шее против роста, всё не уймётся Гер. Мне и кайфово, и раздражительно, когда против роста, и столько нежности из нутра фонтаном бьёт. — Кто моя самая-самая киса? — прижимаю крутящегося гепарда к себе, чтобы не брыкался, и утыкаюсь в маленькое нежное ухо, втягиваю носом смесь общих запахов, дышу ими. — Эй! Я гепард! — возмущается клыкастик, но второе ухо для смоктания подставляет охотно. — Конечно, гепард, киса! — шлёпаю его по расслабленной заднице и тут же фиксирую всеми лапами, чтобы не вырывался. Боремся какое-то время, и в шутку, и нет. Самцы мы или где? Он зубастее и когтистее, быстрее, а я — тупо сильнее, поэтому, подмяв его под себя, со всей звериной страстью ласкаюсь, глажу и сжимаю, лижусь, как щенок, и даже поскуливаю, пока он, прибалдев, не начинает муркать. — Во! А говорил, что не киса! Молчу, молчу! Валяемся, уютно скрутившись в одно существо, и тыкаемся друг в друга носами, стараясь вынюхать и навсегда втереть свой запах в любовника, любимого, в свою половинку. — Пан? Тебе на работу сегодня надо? — прерывает уютную тишину Гер. — Да, я ж теперь партнёр… — вздыхаю, переставая играться кончиком пятнистого хвоста. — А всё ты! — Пррравильно! — мурлычет Гер, переворачиваясь на спину и подставляя светлое пузо под поглаживания широких лап, замирает полукругом, кошатина моя гибкая, клубок ему, что ли, подарить по приколу… — Нельзя стоять на месте, нужно развиваться! Бармен — это, конечно, неплохо, но ты же неглупый мишка, только ленивый немного. Хорошо иметь разумную пару, но чревато лишними хлопотами! Герыч, когда узнал, что наш относительно небольшой клуб ожидают перемены, приложил свою когтистую лапку, чтобы я попал в водоворот событий. Дело в том, что мой друг детства кролик Ролли — хозяин клуба для травоядных, в котором я трудился — решил расширить бизнес, пристроить здание ресторана и увеличить диско-зал, ну, там всякого лоску навести, для крутизны. Ясное дело, нужны деньги, и немалые, Ролли хотел ссуду в банке брать, а там проценты нехилые. Гер, когда прознал об этом, и так, и этак мысль покрутил и ко мне приставать начал. В итоге я загнал свою квартиру, вложился в развивающийся бизнес, а кроль приобрёл партнёра. Живём мы теперь у Гера. В принципе, и так вопрос с переездом давно решать нужно было, с нами соседи уже не разговаривали, потому что мы по ночам им спать мешаем, и останавливало их от гражданского самосуда только то, что один из ночных смутьянов — грозный хищник. Потому жильё продал без жалости, а когда мы вещи переносили в фургон, соседушки только что петарды в небо не запускали и со слезами радости на глазах желали нам счастья и детишек побольше, придурки. У моего клыкастика квартирка попросторней и стены с изоляцией, хоть оборись — кайф! Так что теперь я большая шишка, правда, костюмы так носить и не начал, не по мне это, а в остальном я биг-босс. За строительством слежу, прораба и рабочих гоняю, закупки провианта и спиртного на мне. В сменах я теперь не работаю, только если на подмене бармена. Да и некогда, у меня семья, как-никак! Ролли всей бухгалтерией рулит, чистотой-красотой, поваров сам набрал и муштрует их теперь, чтобы не страшно было на новую большую кухню запустить. Вечером и ночью клуб и бар работают, а утром и днём — стройка за соседней стенкой, так что весь день с партнёром на лапах. Я обвыкся уже, а Ролли вообще — супер-кроль, он с «энерджайзером» в заднице и, по-моему, никогда не устаёт. Он не как обычные зайки — маленькие и милые, только охмурять готовые и пушистым хвостиком соблазнительно перед носами крутить. Ролли — фермерский крупный кролик-акселерат, почти с меня ростом, ага, только худее в пять раз. Шерстка у него коричневая, как растопленный шоколад, и глаза медовые за очёчками прячутся, серьёзный такой и, в отличие от родни, не захотел на ферме оставаться, город его манил. Вот теперь от хозяина маленькой придорожной кафешки до двухэтажного заведения класса люкс почти дошёл. Герыч выпихнул меня в мир ресторанно-клубного бизнеса и сразу начал мной гордиться, нахваливать и моим, и своим родичам, да так, что неловко стало его разочаровывать, манипулятор хренов! Я хоть и ворчал на него, но сказать, что новое серьёзное дело мне не по нраву, не мог, потому что очень по нраву! И вот из-за этого нужно выползать из логова разврата, отлепляться от своего пушистика и плестись туда, где этого пушистика не будет. Гер-то у меня — ого-го, приходится ему соответствовать. Молодчина он! Стал в своей фирме замом генерального директора, Леона — самого настоящего льва с неоригинальным имечком. Так что с девяти до шести в офисе ему куковать без надобности, у него теперь другой, свободный график — встреча там, заседание сям, ланч с деловыми партнёрами, форум с инвесторами и прочие ужасы. Теперь я, как лев за зеброй в дикой саванне, утром несусь на работу, а он лениво собирается, путаясь у меня под лапами и соблазняя своим блядским видом. — Не хмурься, медвежонок! Я зайду за тобой вечером, покручу у вас хвостом для рекламы, — приласкался Гер. — А у тебя на сегодня что? — Пара встреч в обед, а потом планёрка у Леона, — потянулся всеми косточками и суставами пятнистый и зевнул так, что за ушами щёлкнуло, — а потом к тебе в клуб. Пить мятные коктейли и смотреть, как один сексуальный мишка пиздит подчинённых. Ты сегодня станешь за стойку? Меня это так заводит… — Кот похотливый, — быстро лизнул Гера за ухом и сбежал в ванную, пока не схлопотал когтистой лапой по жопе. Вовремя! В закрытую дверь мягко шмякнулась подушка. — Любимый кот! — крикнул, реабилитируясь, и включил душ. Времени совсем впритык, а мне сегодня ещё с поставщиками за просрочку бодаться, расслабились, козлы! Козлы были самыми взаправдашними, и бодаться пришлось всерьёз. Не, ну, расслабились же, сволочи! Парнокопытного с погонялом Зеф мне один знакомый с полулегальным бизнесом посоветовал. Крутиться же нужно, чтобы не прогореть на налогах и прочем, но при этом элитные напитки закупать настоящие, а Зеф с порта арестованную растаможку каким-то образом ворует и легально по документам через официальную фирму проводит, только объёмы заказа и суммы, ясен красен, меньше. Короче, всё в первый пробный заказ нормально было и качество соответствующее, а вот во второй — шмурдяк в половине ящиков. Бутылки настоящие, а содержимое — увы. Я и Ролли, естественно, поругались с Зефом, кое-как негодное спиртное для мариновки и прочей хрени приспособили. Зеф, козлина винторогая, обещал, что следующая партия чистая будет, очень извинялся. А третья партия оказалась ещё хуже. Весь товар отправили обратно и сами к Зефу сегодня на стрелку поехали, поговорили на повышенных и разорвали контракт. Новый головняк возник, помимо прочего, найти срочно поставщика, сука, проверенного! Хлопотный денёк выдался. Зато наводка появилась на новых продавцов, правда, подороже, потому что легально, но и спокойнее в разы, так что сильно не расстроились. Кто ж Зефа вечером ожидал, распрощались вроде не по-доброму, а он припёрся… Всё в клубе шло своим чередом, когда нарисовался мой гепард, красавчик весь из себя, в костюмчике и с модным портфельчиком — леденец, мням! Пришлось становиться за стойку вторым барменом, чтобы пятнистика своего потешить, шейкер покрутить перед его носом и хвостом повертеть. Смотрю, у Гера глазки уже масляные стали, и слюна вот-вот закапает, думаю — ещё пять минуток, и можно в нашей подсобочке запираться, до дома не дотерпит мой кошара ебливый. И тут сбоку блеянье: «Добрый вечер!» — Зеф стоит бородой трусит, не вовремя так. Он то вообще нам теперь всегда не вовремя, но прям сейчас, козлина, особо. — Добрый. Был. Чем могу? — не, ну, а чё, мне с ним дипломатию разводить?! — Пан, я бы хотел принести свои глубочайшие извинения и преподнести вам с Ролли эксклюзивную подарочную партию в надежде на восстановление сотрудничества, — а глазками своими мутными в Гера так и стреляет. Вот и послать бы козла на бойню, но «подарочная партия» звучит так заманчиво… Чмокнул быстро Герку, шепнул, чтобы потерпел чуток, вернусь, и пойдём подсобку осквернять, Ролли из кухни прискакал, и пошли к чёрному входу подарочек проверять на качество. — А этот гепард, он кто? — пока по коридору топали, Зеф всё косился на меня. — Моя пара, а что? Проблемы? — Нет-нет. Просто необычно, — примирительно проблеял козёл, открывая перед нами дверь. Ну, что я могу сказать… К качеству выпивки у меня претензий не возникло, потому что бутылок в загнанном в узкую подворотню фургоне не было. А вот некоторое количество козлов, хорьков и даже одна лошадиная морда с вот такими копытами, была. Подарочек, блять! Зеф дверь чёрного входа какой-то железякой подпёр, и понеслась душа в рай. Вот же блядство! Въезд фургон загородил, дверь заблокирована, так-то кто-нибудь из наших кухонных курильщиков вышел бы или на шум прибежал, получается, замуровали сволочи в каменном мешке. Кролик боец никакой, я его за себя спрятал, ну, давайте лапы разомнём. Зефушка, как доберусь, так рога тебе и обломаю. Ролли между ушей сразу стукнули, только я его открыл, и кроль уплыл в дали дальние. Надеюсь, с моим дружком всё благополучно в итоге будет. За меня коняга принялся всерьёз, совсем измотал, скотина сивая! Пока уворачивался, пару хорей закогтил и одного козла, ах, Зефа бы заполучить ещё… Но это копытное за шестёрками спряталось и только бородой трусит, блеет радостно, своих на скотство подбивает, тварюка! Пыхчу, как паровоз, уже кусаю без разбора всех, кого поймал, по лбу кровища течет после встречи с копытом, глаз заливает, тяжко мне в одно рыло… И тут как зазвенело что-то, загремело. А это поварята наши окошко глухое из кухни высадили и лезут, кто протиснуться смог. Пара обезьян и два енота. Великий Дракон, а белка-официант куда прётся, его же затопчут! Небольшая компания, но кто с тесаком для разделки туш, кто с топориком. Полегче стало, когда не один отбиваешься, а уж как железяку из двери выбили, так и вовсе веселуха началась. Эволюцию из дикого зверя в разумного прямоходящего видел много раз, очень любят анимации всякие и книжки малышам показывать с самого рождения, но чтобы из сапиенса молниеносно обратно в дикость — никогда. Гер вылетел во двор, как только вход разблокировали и в стремительном прыжке просто-таки перелетел пол-участка, приземляясь на плечи коня, жмущего меня в угол. Как же он его рвал зубами и драл когтями — красивое и страшное зрелище в своей первобытной жути, захотелось спрятаться в бамбук. Конь захрипел и упал, закатив лиловые глаза, а Гер презрительно загрёб на него пыль лапой и стянул с себя разошедшийся по швам от незапланированной активности пиджак. По двору всем обслуживающим коллективом нашего дурдома, да ещё и с парочкой завсегдатаев вылавливали и вязали оставшихся бандюков. Зеф жалобно блеял, пытаясь пробиться к фургону, чтобы спастись, не заботясь о судьбе своей кодлы, но кто б ему дал! Герыч, вошедший в охотничий азарт, загнал его в тупик, где я с удовольствием выполнил обещанное. Так, с обломками рогов в лапах, его полиция и забрала. — Умеете вы, травоядные, веселиться! — констатировал мой пятнистик, помогая смывать следы боя уже дома под общим душем. Я сейчас таким красавцем заделался — любо-дорого. На лбу шишка, как рог единорога, один глаз заплыл и не открывается, но главное, ухи целы, остальное заживёт, и бока намятые пройдут. Зато Герка надо мной вьётся, аки пчёлка над цветком, заботится. Даже приятно. Я-то не так чтобы очень пострадал, бывало и хуже, но когда ухаживают — это же совсем другое дело, совсем другой коленкор! Приехавшие копы помурыжили нас порядочно, пока оформляли бандитское нападение на общественное заведение. Я с пришедшим в себя Ролли всё как есть про Зефа рассказал, ну, кроме того, что он ворованным торгует, типа мы не в курсе. Ой, да кому это интересно! А сам Зеф хрен что докажет, у нас всё по документам чисто. Потом ещё врачи мне во все места заглянули, это уже Гер потребовал. Так что домой за полночь добрались. Под душем засыпал и, если бы Герка не тормошил, там бы и остался, всё уколы дурацкие врачебные. В кроватке вместо колыбельной мне мурлыкали и лапами без когтей мяли нежно, где больно, вылизывали ласково. «Гепард мой любимый, что бы я без тебя делал?» Ой, опять вслух? — Не надо без меня. Со мной надо. Всех порву за тебя, только рядом будь, — проурчал Герыч и взглядом загипнотизировал, чтобы я счастливым идиотом быстрее провалился в лечебный сон.

***

История с нападением для нас с Ролли как для хозяев заведения разрешилась благополучно. Шеф Гера, тот самый лев Леон, выделил нам толкового адвоката из своей конторы, так что всё норм. Ремонт заканчиваем, через месяц планируем торжественное открытие. С нелегальщиной больше не водимся — только акцизная продукция, это теперь адвокат мониторит. Что ещё рассказать… А, совсем забыл! Ролли наш больше не одинок, у него роман. Ни в жизнь не догадаетесь, с кем! Ага, с Леоном! Прикиньте, кролик и лев! Леон к нам в клуб вечером пришёл с Гером, посмотреть, где так весело досуг проводят, что его зам потом с подранным ухом ходит. Я со львом уже виделся, когда меня Гер с собой на всякие помпезные вечеринки таскал как пару. Леон произвёл неизгладимое впечатление — и притягательное, и жутковатое, хищник же, да и не просто, а царь хищников. Герыч тогда даже приревновал из-за того, что я весь вечер, как зачарованный, на льва пялюсь. Пришлось успокаивать и убеждать, что краше его пятнышек и наглой морды для меня ничего нет и не будет. Ролли тоже по первой струсил и от Леона под стойкой попытался спрятаться, только уши не поместились, и хвостик шоколадный из-за угла видно было, но как-то они всё-таки контакт наладили. Если раньше в баре сидел у нас один хЫщник, и к нему уже привыкли, то теперь их стало двое. Они располагались в дальнем углу, даже бумаги иногда раскладывали, устроили себе филиал на выезде, блин! Но стоило Ролли выйти в зал, как Леон оставлял все дела и начинал выслеживать моего друга, а у того хвост ходуном так и ходил, и уши дрожали. Я Ролли расспросил, он-то у меня скромняга, может, ему не по душе подобная «охота», ну прям совсем-совсем. Чего тогда себя мучить? «Ты мне скажи, а я — Геру, а он — Леону поделикатней, что нехер ему тут ловить». Ролли глазки в пол опустил, ушами аж побагровел: — Пусть ходит, если хочет… А уж когда их лижущимися в Роллькином кабинете застал, понял, что мой кроль — мальчик большой и сам разберётся, что ему нужно, точнее, кто. Зрелище, доложу вам, феерическое! На кресле развалился львище, грива холёная, расчёсанная до блеска, лапы мощные песочно-желтой короткой шёрсткой покрытые, когтистые, и у него на коленях смотрящийся совсем миниатюрно мой друг дылдушка Ролли. Шоколадные ушки трепетно приподнимает, глазки закатил, а сам мордочкой в Леона тычется и постанывает томно от того, что вторая лапа льва наминает кроличий хвостик и то, что под ним. Чёрт! У меня аж встал! Не то чтобы я вуайерист какой, не подумайте, но зрелище уж очень горячее! Извинился, но меня даже не заметили, а сам пулей в зал — за своим гепардом и домой любиться, покуда силы не кончатся. Так что хорошо всё у нас, не волнуйтесь!