Violence.

Клинт никогда не думал, что вся его повседневность когда-то будет состоять из страха и надежды. Ему хочется уменьшиться до размеров молекулы и исчезнуть, поэтому он прижимает колени к груди, стараясь занять как можно меньше места на холодном полу, чувствуя в ответ резкую боль в сломанных ребрах и бесшумно всхлипывая от бессилия. "Баки болен. Он просто болен", - как мантру твердит Бартон, задыхаясь от противного запаха собственной крови. На ум приходят мальчишеские воспоминания о том, как избивал его отец... Только вот отца Клинт ненавидел, а Барнса он любит. Любит безрассудно, всем своим сердцем. А тот просто болен… Болен, поэтому причиняет Клинту страдания и не может ничего с собой поделать. Бартон бы героически сказал, что морально ему больнее, но сейчас всё его тело представляло из себя один сплошной комок побоев, отдавая болью, как задетый обнаженный нерв. Он наконец открывает глаза, медленно, нерешительно и с опаской. Джеймс ушёл: он всегда так делает. Ему тоже тяжело, он не может смотреть на то, что натворил за то время, пока потерял рассудок. Клинт стискивает зубы и через боль садится на полу, игнорируя навернувшиеся на глазах слезы, зная, что Барнс тоже сейчас плачет. Плачет от ненависти к себе и от чувства вины. Он рассказывал Бартону, как сильно ненавидит себя за то, что делает. И от этого тоже больно. Клинт поднимается и, прихрамывая, направляется к выходу из комнаты. На лице противной стягивающей коркой засохла кровь, однако он идет не в ванную комнату, а на кухню. Бартон чувствует запах сигаретного дыма и не может удержать тяжелого вздоха, отдающего в грудь тупой болью. Он слышит едва различимые всхлипы и видит, как дрожат широкие плечи. Он знает, что нужно держаться дальше, бежать, но любит брюнета слишком сильно. Клинт медленно подходит к Джеймсу со спины и мягко обнимает его дрожащими руками, упирается разбитой скулой о чужое плечо, болезненно сведя брови. Слезы дрожат на его ресницах, но он молчит, не позволяя себе даже тихий всхлип, чувствуя насколько напряжен Баки всем своим телом. Барнс не реагирует. Клинт ощущает, как он сбито вдыхает сигаретный дым, а затем с силой вдавливает окурок в пепельницу, после чего... вновь замирает, и это невыносимо. Слеза течет по щеке, и Бартон крепче сжимает парня в глупых объятиях, цепляясь пальцами за его футболку. Он всхлипывает, закусывая разбитую губу. Барнс накрывает его руки своими, мягко поглаживает пясти, нерешительно сжимает чужие кисти в своих, будто боясь, что вот-вот может сорваться. - Клинт... Ты должен уйти, - голос Баки надламывается, и у Бартона разрывается сердце. Он обессиленно отпускает Барнса и, немного помедлив, покидает кухню, однако ноги предательски подкашиваются, и Клинтон скатывается по стенке на пол в коридоре, зажимая рот рукой в бесшумных рыданиях. Ему больно, безумно больно. Кажется, что весь мир перестает существовать. Будто нет ничего, кроме давящей боли, физической и моральной, разрывающей душу, скрытую глубоко в груди, в клочья. Бартон слышит, как позади скрипит, отодвигаясь от стола, стул. Он также слышит шаги и сжимается сильнее, мысленно повторяя слова, в которых искал утешения с давнего времени, надеясь, что они облегчат эти муки. "Он просто болен..." Он просто болен, но любит Клинта так же сильно... да?